В 1920-30-е года число корейцев в Японии продолжало постоянно расти. По каким же причинам люди покидали родные места? Прежде всего, из-за бедности и безработицы. Японские компании и землевладельцы захватили значительную часть пахотных земель. Масса безземельных корейских крестьян оказались на грани простого физического выживания. Особо острая ситуация сложилась в южных провинциях Корейского полуострова. Юг с плодородными рисовыми полями привлекал японских колонистов, которые стремились упрочить свое господство в Корее. Корейские крестьяне, скатывались по крутой наклонной от мелких собственников земельных наделов к бесправным арендаторам и, в конце концов, были вынуждены искать спасение от голодной смерти за пределами своей страны.
Эмиграция корейцев сопровождалась ростом числа японцев в Корее, которые "выдавливали" корейцев, освобождая себе пространство. Численность японцев в 1910 г. составляла 170 тыс. человек, в 1920 г. - 350 тыс. , в 1930 г. - 500 тыс. и в 1939 г. - 650 тыс. чел., т.е. за три десятилетия колониального режима она выросла почти в четыре раза.
К концу 1930-х гг. японцы составляли в общей численности населения Кореи 3 процента. В среднем на одного прибывшего в Корею японца приходилось три корейца, вынужденных покинуть свою страну. Документы отразили множество случаев, когда корейское население целых деревень полностью заменялось японскими колонистами. В силунасильственного характера присвоения земель японские аграрные колонисты, как метко замечено, опасаясь возмущения корейских крестьян, "держали в руке бинокль, а на поясе - пистолет". "Эффект выталкивания" корейцев из наиболее развитых в аграрном отношении южных провинций подтверждаются данными. В 1938 г. почти 80 процентов иммигрантов являлись выходцами четырех крайне южных провинций, в то время как из двух северных провинций Хамгён происходило менее 1 процента.
В отчете администрации префектуры Осака за 1923 г. отмечалось, что из одной тысячи опрошенных корейских иммигрантов 80 процентов прибыли из провинции Южная Чолла, из которых, в свою очередь, более, 60 процентов происходили с крупнейшего корейского острова Чеджу, расположенного на самом значительном удалении от полуострова. Важное значение Чеджу, находившегося посредине между Кореей и японским островом Кюсю и призванного служить своеобразным трамплином для корейских иммигрантов, проявилась в открытии в феврале 1923 г. прямой паромной связи, соединившей Чеджу с Осакой.
Согласно результатам обследования, проведенного в 1932 муниципальными властями Осака, каждый девятый из опрошенных корейских иммигрантов был по своему происхождению крестьянином, а 80 процентов объяснили причину своего переселения в Японию разорением, невозможностью вести хозяйство и прокормиться в родном селе. Такие же результаты были получены в Кобе и других городах.
Корейская иммиграция возрастала, отражая неуклонное усиление колониальной эксплуатации Кореи и обнищание корейского крестьянства. О бедственном положении корейского села не смог умолчать даже японский генерал-губернатор Угаки. В январе 1934 г. он открыто признал, что "с наступлением весны почти у 50 процентов крестьянских хозяйств кончаются запасы продовольствия, и тогда крестьяне вынуждены добавлять в пищу, чтобы не умереть с голоду, корни растений и кору деревьев". Но эта официальная цифра - 50 процентов была явно занижена. Фактически находящихся на грани нищеты и полного разорения хозяйств было гораздо больше.
В свою очередь, основной причиной иммиграции корейцев именно в Японию был постоянный спрос на рабочие руки. Другой причиной "перелива" рабочих рук из Кореи именно в Японию заключалась в политическом и правовом статусе корейцев. После аннексии Кореи все ее жители автоматически превращались в подданных Японии, правительство которой объявило о защите всех пребывающих за границей корейцев как своих подданных. Японские власти претендовали на право опеки над корейскими иммигрантами в Америке, России, Маньчжурии, на словах приравнивая последних со своими гражданами. Однако корейцы не только не имели в Японии равных с японцами прав, но и не признавались ее гражданами и подвергались всяческой дискриминации на официальном и бытовом уровнях. Эмиграция корейцев в колониальный период, в силу сложившегося международного положения и проводимой политики ее ограничения и запрета, оставалась возможной только в Маньчжурию и Японию.
Японские власти обычно отмечали, что иммиграция корейских рабочих носила естественный характер, к примеру, в отчете префектуры Осака за 1923 г. по этому вопросу говорилось следующее: "...миграции из неразвитой страны в более развитую, также естественны, как переселение из сельской местности в крупные города. Нет ничего удивительного в том, что корейцы и китайцы, проживающие в непосредственной близости, прибывают в качестве рабочих в нашу страну, имеющую самую высокую заработную плату и самый высокий уровень жизни в Азии".
Конечно, близкое расстояние и регулярное морское сообщение облегчали перемещение массы людей, но только этим невозможно объяснить, почему массовый исход иммигрантов происходил именно из южных провинций Кореи, причем только в Японию, но и Маньчжурию, которая граничила с северными провинциями.
В конце 1923 г. численность корейских иммигрантов в Японии достигла 80 тыс. человек, через два года она увеличилась вдвое, а за последующие три года произошел еще раз ее двойной рост. Начавшийся в конце 20-х гг. мировой экономический кризис, охвативший также Японию, привел лишь к незначительному снижению объемов иммиграции корейцев.
Кроме корейских крестьян в Японию отправлялись также студенты, учащиеся, мелкие торговцы, разнорабочие, грузчики, носильщики и отставные служащие и военные. Число корейских студентов и учащихся к концу 1930-годов превысило 8 тыс. человек. Сыновья преданных японским властям корейцев, получали стипендии, однако были и те, кто обучался на свои средства. Ясно, что и те и другие происходили из богатых корейских семей
Сначала корейские иммигранты пользовались относительной свободой в выборе места жительства, и они поселились почти во всех префектурах Японии. Однако в расселении корейцев отмечены некоторые закономерности. Особенностью корейских иммигрантов в Японии в отличие от других зарубежных корейцев заключается в том, что многие из них практически сразу оказались в крупных городах.
Первые корейские иммигранты осели в основном в префектуре Фукуока, где была добывающая промышленность. Со временем корейцы расселились в основном в семи крупнейших городах -промышленных центрах Японии - Токио, Осака, Киото, Нагойя, Кобе, Иокогама и Фукуока.Больше всего корейцев было в Осаке, где они составляли почти 10 процентов всего населения. Расселение завершилось к концу 2-ой мировой войны. Около 85% корейцев проживало в пяти префектурах: Осака, Кобе, Токио, Айчи и Фукуока.
В недрах японских промышленных городов возникли гетто корейских рабочих, напоминающие "негритянские трущобы" Америки.Некоторые корейцы строили себе лачуги на пустырях, используя промышленные отходы. Чанг Хек-чу, известный корейский писатель в Японии, писал об этом так: "Вот корейское гетто в Шибаура Цукими-чо. Первоначально место использовалось для угольных отвалов близлежащим сахарным заводом. Корейский рабочий этого завода построил маленькую хижину из бревен и кусков картона без разрешения владельца. Вскоре к нему присоединились другие. Таким образом родилось это гетто. Мне сказали, что в гетто проживает почти 600 корейцев. Ужасно было сознавать, что так много корейцев живут в таких жалких лачугах на таком ограниченном пространстве"
Корейские гетто располагались, на окраинах городов, где их обитатели были социально и физически изолированы от японского общества. В глазах японских обывателей нищета корейских гетто объяснялась бескультурьем, леностью, отсутствием амбиций и инициативы, необходимых для достижения успеха в жизни. Гетто не волновали японские власти, но относились к ним с подозрением как к рассадникам мятежных корейцев и левых революционеров.
Опубликовано в газете "Коре ильбо".
No Ким Герман Николаевич, профессор, доктор исторических наук, директор Центра корееведения КазНУ им. аль-Фараби, Республика Казахстан, Алматы, 050012, ул. Амангельды 61а, каб. 200; тел./ факс раб. 7-327- 2674589, сотовый: 7-701-7551494; e-mail: kazgugnk@yahoo.comgerkim@mail.ru; MSN kazgugnk@hotmail.com
No Prof. Dr. Kim German Nikolaevitch, Director of the Center for Korean Studies Faculty at the Kazakh National University. Republic of Kazakhstan Almaty, 050012,Amangeldy str.61a, Room 200;