|
|
История северокорейского терроризма.
1 марта1946 года в Пхеньяне, фактической столице еще формально не существующего северокорейского государства, праздновалась годовщина антияпонского Первомартовского восстания (1919 г.). Новое коммунистическое правительство стремилось подчеркнуть свою преемственность с традициями антиколониального движения, и праздник поэтому отмечался с размахом. По только что введенному советскому обычаю "ликующие народные массы" проходили перед трибуной, на которой гордо стояли "вожди", в том числе и 33-летний Ким Ир Сен, бывший партизанский командир и капитан советской армии, совсем недавно ставший верховным правителем Севера. Находились на трибуне и советские генералы - "освободители" с точки зрения корейских левых, "оккупанты" - с точки зрения правых. Внезапно из толпы демонстрантов в сторону трибуны полетела граната. Катастрофа казалось неминуемой, но стоявший на посту рядом с трибуной лейтенант Я.Т.Новиченко перехватил гранату, не дав ей долететь до цели. Граната взорвалась у него в руке. Новиченко потерял руку, но никто из находившихся на трибуне не пострадал.
О подвиге Я.Т.Новиченко говорили неоднократно. В перестроечные годы любители сенсаций стали даже намекать, что весь этот инцидент был, само собой, провокацией злодеев-энкавэдэшников, которым, дескать, нужен был предлог для осуществления своих коварных планов. Эти предположения активно распространялись в России как раз тогда, когда в самой Южной Корее были рассекречены документы, не оставлявшие сомнений в том, что теракт был самым настоящим терактом, вдобавок - спланированным в Сеуле.
Неудачное первомартовское покушение на Ким Ир Сена было проведено специально направленной на Север южнокорейской опергруппой, в задачи которой входило уничтожение ведущих коммунистических лидеров. Группа была послана т.н. "Временным правительством Корейской республики" - непосредственным предшественником нынешнего южнокорейского правительства. Помимо нападения на Ким Ир Сена, южнокорейские диверсанты осуществили ряд других покушений на северокорейских лидеров. Эти покушения стали первыми сражениями в террористической войне двух корейских государств. Война эта продолжается до сих пор. Первые выстрелы в ней сделал Юг, но со временем инициатива полностью перешла к Северу.
Впрочем, поначалу, до Корейской войны 1950-1953 гг., Пхеньян не слишком увлекался терактами. На Юге в то время существовало сильное коммунистическое подполье, которое служило базой для активного партизанского движения. Движение это, разумеется, получало активную поддержку с Севера. Периодически партизаны организовывали покушения на представителей властей, но основная их задача была совсем иной - захват и удержание территории, создание "освобожденных районов" по китайскому образцу.
Ситуацию изменила Корейская Война 1950-1953 гг. К ее окончанию партизанское движение на Юге было разгромлено, и на протяжении следующего десятилетия отношения Севера и Юга носили почти мирный характер. Несмотря на отсутствие каких-либо межправительственных контактов (корейские государства до сих пор формально не признают друг друга), в 1953-1963 гг. серьезных вооруженных столкновений не происходило. Дело ограничивалось пограничными инцидентами, а спецслужбы занимались лишь добычей конфиденциальной информации.
Ситуация в межкорейских отношениях изменилась в середине шестидесятых. Причин тому было несколько. Во-первых, к тому времени всерьез ухудшились отношения КНДР с Советским Союзом. Вопреки распространенному мнению, Северная Корея после 1960 г. не была ни "советской марионеткой", ни даже "союзником" СССР в том смысле, в каком союзниками были, скажем, Венгрия или Польша. Отношения СССР и КНДР, при всех декларациях о "преданности делу социализма", были не слишком сердечными. Пхеньян искусно лавировал между Москвой и Пекином, стремясь получать побольше помощи, но при этом сохранять полную независимость в своих действиях. Как правило, это ему удавалось. Одним из последствий новой ситуации стала резко возросшая агрессивность Пхеньяна в его отношениях с Югом. Пока советские дипломаты имели влияние в КНДР, они удерживали Ким Ир Сена от шагов, которые бы могли обострить ситуацию на Корейском полуострове и, следовательно, в мире в целом. После 1960-63 гг. такой возможности больше не было.
Сам же Ким Ир Сен тогда считал, что обострение ситуации соответствует его интересам. Примером служил Вьетнам - страна, во многом похожая на Корею и имевшая с ней давние исторические связи. Бескомпромиссная линия, которую вьетнамские коммунисты проводили в 1960-е гг., явно давала свои плоды. Под вооруженным давлением Ханоя и местного подполья проамериканский режим в Сайгоне медленно, но верно сдавал свои позиции. Успехи вьетнамских партизан вдохновляли, и в середине 1960-х гг. Ким Ир Сен решил повторить их опыт в Корее. Сначала, по его мнению, следовало дестабилизировать ситуацию на Юге, потом развернуть там партизанское движение и в итоге (возможно, при прямом участии северокорейской армии) "освободить Южную Корею из-под гнета американских империалистов и их марионеток".
В этих условиях в КНДР были созданы части спецназначения, предназначенные для операций на Юге. Наибольшую известность среди этих подразделений получила "воинская часть # 124", которая подчинялась непосредственно верховному командованию КНА. В ее составе готовились наиболее элитные подразделения северокорейского спецназа.
5 января 1968 года 31 боец из состава "в/ч124" был отобран для выполнения особо секретного задания. Суть его стала известна бойцам через неделю: проникнуть в Сеул, взять штурмом резиденцию южнокорейского президента и "отрезать голову Пак Чжон Хи", а также уничтожить всех, кого только удастся найти в президентской резиденции - т.н. "Голубом доме". В ночь на 18 января отряд, переодевшись в форму южнокорейской армии, скрытно перешел военно-демаркационную линию неподалеку от Кэсона, на участке, где от Сеула диверсантов отделяло менее 50 км.
Днем спецназовцы скрывались в горах, ночью двигались к южнокорейской столице. Чрез два дня случилась первая неприятность: 19 января диверсантов случайно обнаружили местные лесорубы, которых, правда, удалось тут же захватить. Однако коммандос, хотя и не без колебаний, проявили несвойственное их профессии добросердечие и гуманизм - они отпустили лесорубов под обещание никому не рассказывать о встрече. Это оказалось ошибкой, так как лесорубы немедленно сообщили властям о появлении большой группы северокорейских диверсантов в непосредственной близости от столицы. Южнокорейские армия и полиция были приведены с состояние повышенной боевой готовности, а охрана всех стратегически важных объектов усилена - обстоятельство, оставшееся неизвестным участникам рейда.
Отряд прибыл на окраину Сеула 21 января. В соответствии с планом, коммандос двинулись дальше совершенно открыто, строем, надеясь на то, что их южнокорейская форма введет противника в заблуждение. В 22:00 спецназовцы были у самой своей цели, но всего лишь в 800 м. от Голубого Дома они были остановлены южнокорейским полицейским постом. В ходе разговора заподозривший неладное южнокорейский полицейский попытался достать пистолет, нервы у северокорейцев не выдержали, и они открыли огонь. Началась перестрелка, в которой на стороне охраны было и численное превосходство, и знание местности. Большая часть участников рейда была уничтожена на месте, остальные попытались в одиночку или мелкими группами отойти к близкой границе, но в течение последующих нескольких дней почти все они были обнаружены. Как правило, спецназовцы в плен не сдавались, и взять живым удалось только одного из них - Ким Син Чжо (он и сейчас живет в Сеуле, где стал настоятелем церкви). 28 диверсантов было убито, двое пропали без вести (один из них смог вернуться на Север, где со временем дослужился до генеральского звания). У южан, несмотря на их преимущества, потери были заметно больше: 68 убитых и 66 раненных.
Северокорейская сторона так никогда официально и не признала своей причастности к неудавшемуся нападению. По утверждениям пхеньянской пропаганды, события 21 января были "дерзкой операцией" местных партизан. Впрочем, через несколько лет Ким Ир Сен в конфиденциальном разговоре с личным представителем президента Пак Чжон Хи заявил, что вся операция "была ошибкой" и выразил свое сожаление по поводу инцидента. Разумеется, эти откровения Великого Вождя остались тайной для самих северокорейцев.
В ответ южнокорейский спецназ предпринял рейд по северокорейской приграничной территории, где совершил нападения на ряд военных объектов. Этот рейд, кстати, стал единственной достоверно известной диверсионной акцией Юга на территории Севера в послевоенный период (не считая операций по заброске и выводу своих агентов). В первые месяцы после январского рейда южнокорейские спецслужбы, правда, всерьез занимались подготовкой ответного рейда на Пхеньян и ликвидации самого Ким Ир Сена. Однако вскоре от этой невыполнимой задачи было решено отказаться.
Рейд на Голубой Дом окончился провалом, но это не разочаровало Пхеньян. Активные вооруженные операции на южнокорейской территории продолжались. В октябре 1968 г. подразделения "в/ч124" опять были в деле. Около ста спецназовцев высадились на юго-восточном побережье Корейского полуострова. Они должны были установить контроль над отдаленными горными деревнями, уничтожить представителей местных властей, распропагандировать местное население и стать ядром партизанского движения. Однако вьетнамская схема опять не сработала в Корее, к концу года почти все участники операции были убиты или взяты в плен. Часто их выдавали властям крестьяне, которые не испытывали особой симпатии к пришельцам, раздававшим портреты Ким Ир Сена и незаполненные партийные билеты и жестоко расправлявшимся со всеми, кто хоть как-то пытался им противоречить. Жизнь в Южной Корее начинала улучшаться, и призывы к бунту не вызывали особого сочувствия у местных мужиков (появись посланцы с Севера десятилетием раньше, события могли принять совсем другой оборот).
Среди жертв террористическо-диверсионной кампании конца шестидесятых были и американцы. 23 января 1968 г., то есть сразу после рейда на Голубой Дом, северокорейские корабли в нейтральных водах взяли на абордаж американское разведывательное судно "Пуэбло" и в течение года удерживали в плену 82 члена его экипажа. Вскоре после их освобождения, 15 апреля 1969 г., истребители ВВС КНДР сбили американский разведывательный самолет E-121M, который находился за пределами воздушного пространства КНДР. В это же самое время предпринимались и активные попытки создания в Южной Корее организованного коммунистического подполья.
Начало семидесятых принесло отрезвление. Несмотря на все усилия спецслужб КНДР, Южная Корея становилась все менее похожей на Южный Вьетнам. Ожидаемой дестабилизации не происходило - наоборот, экономика Юга росла рекордными темпами. Жители Юга жили все лучше и лучше, и призывы к борьбе против "антинародного режима" встречали среди них все меньше понимания. В результате в начале семидесятых Ким Ир Сен принял решение о приостановке вооруженных операций на Юге, и пошел на то, чтобы начать переговоры с Сеулом. Результатом этих переговоров стало подписание Совместной Декларации 1972 г., в которой, в частности, стороны обещали воздерживаться от применения силы во внутрикорейских отношениях.
Однако декларации - декларациями, а реальность - реальностью. Уже в середине семидесятых стало ясно, что "охота на президента" не прекратилась. По-видимому, в Пхеньяне все еще наивно надеялись на то, что гибель Пак Чжон Хи приведет к дестабилизации южнокорейского режима и, возможно, революции. 15 августа 1974 г. по случаю годовщины освобождения Кореи от японского колониального режима в театре проходил праздничный концерт, на котором присутствовал Пак Чжон Хи со своей женой. Во время концерта из зала раздались выстрелы. Пули, предназначавшиеся президенту, попали в его жену, которая была смертельно ранена, а также в девушку-хористку, которая также вскоре скончалась. Стрелявший был схвачен (впрочем, шансов уйти из переполненного театра у него не было изначально). Личность террориста вскоре была установлена: Мун Се Гван, активист Чхонрена - пропхеньянской ассоциации этнических корейцев Японии, был нелегально направлен в Сеул с целью организации теракта.
Неудачи не обескуражили пхеньянских аналитиков. Весной 1980 г. к власти в Южной Корее в результате военного переворота пришел новый диктатор - Чон Ду Хван. Явно незаконный захват им президентского поста вызвал массовое возмущение, а в традиционно оппозиционном городе Кванджу (на юго-западе Кореи) произошло даже вооруженное выступление сторонников демократической оппозиции. Лозунги сопротивления не имели никакого отношения к коммунизму или, тем более, к пресловутым "идеям чучхе". Тем не мене, какое-то время пхеньянским наблюдателям казалось, что Южная Корея стоит на грани пропасти, что народ только и мечтает о свержении "антинародного режима". В этой обстановке и возник план убийства Чон Ду Хвана, гибель которого, как надеялись в Пхеньяне, приведет к новому приступу нестабильности на Юге и, возможно, к новым, более успешным, восстаниям.
Местом нового покушения стал Рангун, столица Бирмы, куда в октябре 1983 г. с официальным визитом должен был прибыть Чон Ду Хван. Три офицера разведки проникли в Бирму на борту северокорейского корабля и укрылись в доме советника посольства КНДР. Оттуда они и отправились на операцию. План ее был прост и дерзок. Агенты должны были установить взрывное устройство большой мощности в Мавзолее Аунг Сана - основателя современной Бирмы. Мавзолей, согласно протоколу, обязательно посещается главами иностранных государств. В момент посещения Мавзолея президентом Чон Ду Хваном и должен был произойти взрыв. Установить бомбу с дистанционным управлением в неохраняемый (!) Мавзолей было нетрудно, и в ночь на 9 октября все было готово для теракта.
Церемония возложения венков была намечена на утро, но президент задерживался, хотя большинство сопровождавших его лиц уже прибыло на место. Они не знали, что глава северокорейской опергруппы майор Чин Мо из укрытия наблюдает за происходящим. Но и сам майор не знал об опоздании президента. Поэтому когда у Мавзолея остановился автомобиль посла с южнокорейским флагом на капоте, Чин Мо решил, что прибыл сам президент, и что, следовательно, пришел момент действовать. Прогремел мощный взрыв, который оставил на месте 21 убитого и 46 раненных. Среди погибших были три южнокорейских министра, в том числе министр иностранных дел, несколько президентских советников и посол Кореи в Бирме.
После взрыва опергруппа попыталась скрыться, но это им не удалось, да и не могло удаться. Бирманским языком они не владели, местных условий не знали, и в течение нескольких дней все попали в руки полиции. Реакция на арест была у диверсантов традиционной - попытка самоубийства, орудием которого на этот раз послужили ручные гранаты. Не обошлось и без жертв с бирманской стороны: при задержании северокорейцев погибли трое полицейских. Двое диверсантов все-таки выжили и предстали перед бирманским судом. Разумеется, Пхеньян своей причастности к этому взрыву также не признал.
Следующий приступ северокорейской террористической активности был вызван надвигающимися Олимпийскими играми 1988 г., которые должны были проводиться в Сеуле. Южная Корея не скрывала своего желания превратить Олимпиаду в своего рода "выставку достижений южнокорейской экономики" (благо, достижения эти были действительно впечатляющими). Следовательно, Игры надо было сорвать или, по крайней мере, сократить их международную аудиторию. Способ для этого был найден простой: провести диверсионный акт на самолете южнокорейской авиакомпании KAL (возможно, планировалась даже целая серия таких актов). По расчетам организаторов кампании, трусливые иностранцы, испугавшись низкой надежности южнокорейской авиации, не решатся лететь в Сеул на Олимпийские Игры.
7 октября 1987 г. два офицера северокорейской разведки получили ответственное задание. Им предстояло взорвать южнокорейский пассажирский самолет. Приказ, как было объявлено, исходил от самого Любимого Руководителя, "наследного принца" Ким Чжон Ира, которому через семь лет предстояло встать во главе КНДР. Приказ партии и правительства был с честью выполнен: 29 ноября 1987 г. южнокорейский Boeing 707, выполнявший рейс 858, пропал без вести над Андаманским морем, не успев даже подать сигнал бедствия. Весь экипаж и пассажиры - 115 человек - погибли.
Через несколько часов после исчезновения самолета подозрение бахрейнской полиции привлекли пожилой мужчина и молодая женщина, по документам - японцы, отец с дочерью. Они сели на рейс 858 в Багдаде и покинули его в Абу Даби, на последней остановке перед гибелью самолета, а потом оттуда вылетели в Бахрейн. Запрос в Японию подтвердил подозрения: пара путешествовала по фальшивым паспортам. Они были арестованы и тут же попытались принять находившийся при них яд. "Отец" скончался на месте, а "дочь" была спасена.
После непродолжительного сопротивления "японка" призналась во всем. 26-летняя Ким Хен Хи, дочь северокорейского дипломата, была взята на работу в разведку из престижного Пхеньянского Института иностранных языков. За этим последовали семь лет интенсивной подготовки, в ходе которой, в частности, она постоянно занималась языком с преподавательницами, в свое время похищенными северокорейскими спецслужбами из Японии. Взрыв рейса 858 стал первым ответственным заданием Ким Хен Хи. Вместе с 70-летним Ким Сон Илем, ветераном северокорейской разведки, который по документам был ее отцом, Ким Хен Хи через Москву и Будапешт добралась до Багдада. В Багдаде диверсанты поднялись на борт обреченного самолета, и покинули его на следующей остановке, в Абу Даби. На борту они оставили мощное взрывное устройство, замаскированное под бутылку с ликером и транзисторный приемник. Первоначальный план предусматривал немедленный вылет террористов в Рим, где их должна была ждать группа прикрытия, но задержка рейса вынудила их потерять драгоценное время и привела в итоге к их аресту.
Приговоренная южнокорейским судом к смертной казни, Ким Хен Хи была впоследствии помилована, вышла на свободу и ныне живет в Сеуле вместе со своим южнокорейским мужем, неплохо зарабатывая лекциями и литературной деятельностью. Разумеется, Пхеньян никакой ответственности за происшедшее не признал и тут же заявил, что самолет был взорван в провокационных целях самими "южнокорейскими реакционерами".
Тем не менее, последнее десятилетие было временем очередного затишья в "террористической войне" Севера и Юга. Это, конечно, не означает, что на Корейском полуострове воцарилось полное спокойствие. Столкновения время от времени происходят и сейчас. В сентябре 1996 г., например, северокорейская подводная лодка, которая должна была забрать выполнившую свою задачу разведгруппу, села на мель в непосредственной близости от южнокорейского берега. Экипаж и находившиеся на борту лодки морские пехотинцы покинули корабль и попытались прорваться в Северную Корею, от которой их отделяло около 40 км. В течение последующего месяца на восточном побережье происходили события, во многом напоминающие приснопамятный 1968 г. В итоге 11 северокорейцев совершили коллективное самоубийство, 14 человек погибли в перестрелках или, будучи окруженными, покончили с собой, а один так и не был обнаружен. В ходе преследования погибло 10 южнокорейских военнослужащих, а также четверо крестьян и грибников, которые случайно столкнулись с северокорейцами и были ими убиты (времена изменились, и былым добросердечием к мирному населению северокорейский спецназ более не отличается).
Однако существует принципиальное различие между былыми операциями спецслужб КНДР и событиями 1996 г. Инцидент 1996 г. не был заранее спланированной акцией. По сути, он представлял рутинную операцию войсковой разведки, которая из-за нелепой случайности приобрела трагический характер. То же самое можно сказать и об иных столкновениях спецслужб Севера и Юга в последние годы. Чаще всего это не преднамеренная акция, а результат импровизаций и случайностей.
В чем причина примирения, пусть и относительного? В первую очередь, в изменении общей ситуации на Корейском полуострове. Север более не стремится к дестабилизации Юга - не столько потому, что эти планы сейчас совершенно нереальны, сколько потому, что их осуществление противоречило бы интересам Севера. В последние годы Южная Корея стала одним из главных источников гуманитарной помощи, без которой существование КНДР сейчас просто невозможно. Юг, со своей стороны, в отношениях с Севером стремится вести себя подчеркнуто лояльно, всячески обходя все острые углы. Однако никто не знает, сколько еще продлится это перемирие. В учебных центрах северокорейской армии спецназовцы по-прежнему оттачивают свои навыки, которые могут им еще пригодиться.