ЕСТЬ ЛИ ПЕРСПЕКТИВЫ ПЕРЕГОВОРНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ "КОРЕЙСКОГО КРИЗИСА" В ШЕСТИСТОРОННЕМ ФОРМАТЕ?
Внешне разочаровывающие итоги первого раунда шестисторонних переговоров в Пекине в конце августа 2003 г. и даже последующая неясность с тем, возобновятся ли они, все же позволяют говорить о том, что был достигнут определенный, пусть пока неявный, консенсус о возможности и необходимости компромисса. Последующие громогласные заявления северокорейцев о том, что они считают продолжение переговоров ненужным, их угрозы насчет "укрепления потенциала ядерного сдерживания," да и даже их неоднократно повторяемое обещание о "публичном открытии ядерного сдерживания" ( то есть об испытаниях ядерного устройства) - это, во-первых, реально предлагаемый Пхеньяном мировому сообществу выбор, но во-вторых - элементы тактической игры. Такие же, как проведенные США же во главе коалиции 11 стран в рамках "инициативы по борьбе с распространением" у побережья Австралии учения по перехвату судов, которые могли бы следовать из КНДР с ракетами и другими запрещенными грузами, грозные заявления о том, что "все опции на столе", давление на КНДР через такие международные форумы, как АТЭС.
За попытками США и КНДР напугать друг друга воинственными позами и риторикой скрывается, по нашему убеждению, внутренняя готовность решить дело миром. Хотя, конечно, такой исход пока нельзя назвать предрешенным. Не случайно на военном параде в Пхеньяне по случаю 55-летия КНДР северяне так и не продемонстрировали разрекламированную западным СМИ новую ракету, якобы способную поражать цели на всей территории США. (Похоже, ее - или соответствующий муляж - даже подвезли к городу, предоставив американским спутникам массу возможностей пофотографировать, но Ким Чен Ир демонстративно отказался вывозить ее на парад). КНДР к тому же дала понять российским дипломатам, что будет готова к дальнейшим переговорам, если получит надежду услышать какие-то встречные предложения в ответ на поэтапный план урегулирования, представленный ею на первом раунде в конце августа: сворачивание своей ядерной программы в обмен на гарантии безопасности и альтернативный план развития северокорейской энергетики.
Американцы также смягчили категоричность высказываний в адрес Северной Кореи. Президент США изменил свое прежнее решение о прекращении финансирования КЕДО -- международной организации, которая по рамочному соглашению 1994 года между КНДР и США обязана построить в КНДР АЭС -- и выделил ей $3,7 млн. Пока, правда, только на административные расходы. Он даже признал возможность предоставления КНДР гарантий безопасности, если только их форма не будет договором о ненападении. Для Дж.Буша в предвыборный год вряд ли интересно довести дело до кровавого конфликта - тогда как дипломатический успех в корейском вопросе мог бы быть серьезным козырем в президентской кампании.
По словам главы российской делегации на "шестисторонке" А.Лосюкова, по некоторым конкретным позициям Вашингтон занял довольно гибкую и конструктивную позицию. Похоже, американцы стали больше понимать психологию своих оппонентов, не "становиться в позу" по поводу любого их выпада. Возможно, они наконец разгадали особенности северокорейского мировоззрения и тактики, и перестали объявлять их "безумными". Ведь на деле действия северокорейцев часто вполне укладываются в рекомендации древних китайских стратегемм, посвященным борьбе с более сильным противником: "извлечь нечто из ничего" (блефовать, мистифицировать противника), "делать безумные жесты, не теряя равновесия", "осадить Вэй, чтобы спасти Джао" (не принимать бой там, где враг сильнее, нащупать его слабые точки), "обмануть императора, чтобы он переплыл море" (добиться потери бдительности противником и заманить его в ловушку), "превратить роль гостя в роль хозяина". Последнее - попытка перехвата инициативы -особенно явно проявилось на переговорах в Пекине- но было бы наивно считать, что КНДР всерьез готова хлопнуть дверью.
Из этой же серии- заявления КНДР о "недопустимости участия Японии" в переговорах по ядерной проблеме. Вряд ли стоит воспринимать его "по нарицательной стоимости". Если переговоры вообще не нужны, зачем говорить об их участниках? Ловкий дипломатический ход Пхеньяна призван усилить свои позиции в переговорном процессе и ослабить позиции противников. Японии теперь придется выбирать из двух зол - идти ли на поводу общественного мнения и, пытаясь поднять тему похищений, сорвать переговоры или остаться за их бортом - или принять позицию Пхеньяна о недопустимости выноса двусторонних проблем на многосторонний форум и в результате утратить на переговорах инициативу.
По сути дела в возможном исходе- война или компромисс- весы все более склоняются к компромиссу. И главное - кому он будет более выгоден. Это предполагает ожесточенный торг вокруг деталей и синхронизации шагов. И тут-то, можно не сомневаться, северокорейцы изрядно потрепят всем нервы, раз за разом ставя переговоры на грань срыва.
Несомненный плюс шестистороннего формата - в том, что четверка "арбитров" постоянно будет осуществлять мониторинг ситуации, не даст разругаться основным игрокам - Вашингтону и Пхеньяну, и, главное, выступит гарантами итоговых договоренностей. Но это не значит, что удастся обойтись без прямого американо-северокорейского торга. Об этом без обиняков публично заявил прекрасно понимающий ситуацию и знающий северокорейцев Ч.Притчард, недавно подавший в отставку с поста спецпредставителя по северокорейской проблеме в знак протеста против невнятной политики администрации США в отношении ядерного кризиса. Признал необходимость прямых переговоров и Дж.Картер, в 1994 году помогший "разрулить" аналогичный ядерный кризис. Именно Вашингтону первому необходимо сформулировать стратегию и выдвинуть конкретные предложения по режиму обеспечения безопасности КНДР в случае ее отказа от "ядерного сдерживания", а также принять для себя решение о "технологии" переговоров (понятно, что деликатные вопросы взаимных уступок не решишь в многолюдном зале переговоров, это дело долгое и интимное)
Именно по этому сценарию в итоге и стали развиваться события. США согласились разработать какой-то вариант многосторонних гарантий для Пхеньяна - то есть приняли идею пакетного урегулирования. Госдепом ведется поиск "исторических прецедентов" и формулировок. На форуме АТЭС в Бангкоке Дж.Буш предложил КНР и РК идею заключения соглашения о ненападения между КНДР и пятью странанами- учатницами "шестистороники".
Пять стран более или менее едины в том, что ключевым элементом нового "прекрасного мира" должна стать однозначно безъядерная, но при этом уверенная в своей безопасности КНДР. И роль России здесь исключительно важна - она может быть не так велика, как роль Китая, но необходима. Тот факт, что, несмотря на противодействие США, Россия стала полноправным участником переговорного процесса по урегулированию ядерной проблемы КНДР, - крупное дипломатическое достижение Москвы. Этого удалось добиться в условиях ограниченности политических, а тем более экономических рычагов российского влияния на Корейском полуострове. В "поединке" с американцами Ким Чен Ир настоял на включении России в переговорный формат не только и не столько из-за личных симпатий к Владимиру Путину. Северокорейский лидер понимает: Россия - наименее ангажированный участник многостороннего переговорного процесса, игрок, более других способный отстаивать приемлемый для него вариант урегулирования. Главное для Москвы - не допустить реализации силового сценария. Хотя в борьбе "пауэллов" с "рамсфельдами" в Вашингтоне первые вроде бы укрепили свои позиции по корейской проблем, ястребы по-прежнему убеждены, что если побыстрей покончить с режимом Ким Чен Ира, то и проблема нуклеаризации Корейского полуострова и исходящей с него угрозы будет решена. Поэтому цель Москвы - отстоять компромиссное решение, в какую бы форму оно ни оказалось облечено. Никто пока не придумал, как обеспечить этот компромисс без предоставления Пхеньяну искомого - достаточных гарантий безопасности. В связи с этим часто говорят, что такие гарантии, мол, фактически даются не стране, а режиму, то есть они будут служить его выживанию и "консервации". Принципиально важны поэтому любые признаки того, что есть и другая возможность - мирная эволюция КНДР через экономическое реформирование, под воздействием расширяющегося влияния извне по мере развития экономического сотрудничества с соседями. И пусть никого не вводят в заблуждение раздающиеся из Пхеньяна воинственные заявления, которые (будучи ориентированы и на внешнюю, и - что важно - на внутреннюю аудиторию), казалось бы, свидетельствуют о том что эта страна пошла по пути противопоставления себя миру, самоизоляции. На самом деле эта риторика призвана лишь поднять ставки в сложной игре, которую КНДР ведет со своими противниками, для того, чтобы обеспечить максимально выгодные для себя условия вхождения в мировое сообщество. Глубинные процессы внутри страны и в ее отношениях с внешним миром, которым Ким Чен Ир дал старт несколько лет назад, не оставляют сомнений - КНДР жаждет этого. Упоминавшийся выше Ч.Притчард недавно публично признал, что Ким Чен Ир еще в октябре 2000 года сказал тогдашнему госсекретарю М.Олбрайт, что готов был бы действовать по образцу Дэн Сяопина и сосредоточить усилия на экономическом развитии, если ему удастся убедить своих военных в снижении внешней военной угрозы.
Конечно, скептики могут сказать, что это- "коварные маневры диктатора", призванные убедить своих противников в миролюбии, а все происходящее в последние два-три года в КНДР - показуха, направленная на то, чтобы мобилизовать в выгодном для себя направлении западное общественное мнение. Но факты- вещь упрямая.
С июня нынешнего года у северокорейских чиновников "прошла" аллергия к словосочетанию "экономические реформы" в отношении происходящих в КНДР процессов. Начатые в июле 2002 г. изменения в экономической политике, состоящие в резком сужении нормирования товаров, многократном увеличении цен при меньшем росте зарплаты, поначалу проходили под псевдонимом "государственные меры". Конечно, они были непоследовательны и малорезультативны (впрочем , принимая решение на этот счет Ким Чен Ир надеялся на урегулирование отношений с Японией и массированные японские компенсационные платежи, расширение товарных поставок также из Южной Кореи, а вовсе не на ядерный спор с США, который неожиданно возник в октябре 2002 г.). Но, главное - были открыты шлюзы экономической инициативы населения . И, наверное, обратной дороги к казарменному социализму уже нет.
Сегодня в Пхеньяне открыто (в отличие от прошлого) действуют рынки, ассортимент товаров на которых значительно расширился ( в том числе благодаря челночной торговле с Китаем), "придорожные бабушки" продают фрукты и овощи, а многочисленные киоски- предметы первой необходимости. На сессии Верховного народного собрания в сентябре приняты законодательные меры по активизации товарно-денежных отношений. Недавно введены облегченные правила обмена валюты (рыночный курс доллара подскочил до 900 вон), фактически освобождены цены на большинство товаров (за исключением "стратегических), благодаря чему магазины все большую часть товаров продают не за валюту, а за воны (чуть не написал- за рубли, вспоминая гайдаровские времена в России) По оценкам, инфляция за год достигла 300%, но рыночный механизм потихоньку начинает проворачиваться. На улицах - масса велосипедов (раньше их не было вообще), а впервые появившаяся в КНДР рекламные щиты предлагают даже автомобили собственного производства- они собираются по лицензии на заводе "Пхенхва" вблизи Пхеньяна, построенного на средства (около 20 млн долл) бизнес-империи преподобного Муна. (правда, очередей "новых корейцев", готовых выложить 14 тыс.долл за машину, пока не наблюдается). Появились (пока только у руководящих кадров) даже мобильные телефоны.
В сентябре был назначен новый премьер правительства- технократ Пак Бон Дю, который в прошлом году ездил в Южную Корею учиться рыночной экономике. 7 новых членов его кабинета- "технократы". Недавно делегация экономических деятелей КНДР побывала во Вьетнаме- также с целью изучение его опыта реформ, а уж сколько делегаций разных уровней пребывала с той же целью в Китае и в России после визита Ким Чен Ира 2001 года- трудно и сосчитать.
Но главным образцом и спонсором перемен для КНДР стала Южная Корея.
Политика "солнечного тепла" Ким Дэ Чжуна была углублена и расширена его преемником Но Му Хёном - и даже с учетом ставящих под вопрос его правление политических процессов в Южной Корее это можно считать достижением южнокорейской администрации. Парадоксальным образом ядерный кризис и острый конфликт КНДР с Вашингтоном сотрудничество Юга и Севера вроде бы даже подстегнули. Похоже, южан не испугает даже возможное обретение Севером ядерного оружия (оно не предназначено для борьбы с Сеулом). Их демонстративная настойчивость в двусторонних контактах с Севером в "ядерном вопросе" (что проявилось на 12-х переговорах на уровне министров в октябре) скорее нацелена на доказательство своей лояльности Вашингтону, чем на достижение какого-либо эффекта.
В октябре у мемориала полумифического основателя корейской нации Тангуна в Пхеньяне состоялась пышная церемония с участием северян и южан, призванная продемонстрировать общность корней - но и общность будущего, вызов которому бросают "внешние силы". Спустя несколько дней более тысячи впервые добравшихся до Пхеньяна автобусами южнокорейцев присутствовали на открытии построенного на средства южнокорейского концерна "Хендэ" и получившего имя его основателя Чон Чжу Ена стадиона в Пхеньяне. А деловые переговоры между Севером и Югом, еще недавно бывшие сенсацией, стали почти рутиной .
Факторы политические (скажем, недовольство Севера возможностью посылки южнокорейских войск в Ирак, высылкой просеверокорейского деятеля Сон Ду Ёля) все реже приводят к паузам в экономическом диалоге. Потому что он весьма выгоден- и не только КНДР, но и Югу. Важнейшим пилотным проектом, реализация которого позволит говорить о начале интеграции экономик Севера и Юга, является проект создания на основе южнокорейских капиталовложений Кэсонской промышленной зоны. 18 сентября КНДР были приняты весьма подробные акты, касающиеся налогообложения и трудовых отношений в этой зоне, что позволяет надеяться на то, что этот проект не станет очередным "мыльным пузырем" вроде спецзоны в Синыйчжу (ее хотел осваивать китайский магнат Ян Бин, взамен отправленный китайскими властями за решетку).
О необходимости оказать КНДР помощь в ее движении к реформам говорил и глава МИД Южной Кореи Юн Ен Гван, на Азиатско-Европейском форуме прессы в Сеуле. Он отметил, что латиноамериканские диктатуры и Китай показали Пхеньяну пример реформ, но "изменения в Северной Корее вряд ли будут проходить так быстро, как хочет весь мир. С уверенностью можно говорить лишь о том, что КНДР постепенно движется к реформам и открытости".
Таким образом, даже если считать все вышеперечисленное "показухой", трудно согласиться с тем, что мы имеем дело с неспособным к трансформации режимом- частью "оси зла". А значит и ядерный спор может и должен решаться не путем "смены режима", а путем компромисса. Однако Пхеньян будет продолжать "балансировать на грани" для того, чтобы сделать этот компромисс максимально выгодным для себя. И при этом нет уверенности в том, что северокорейцы, во-первых, твердо решили для себя, какой вариант для них предпочтительней, а во-вторых, полностью осознают, где проходит "граница терпения" мирового сообщества (впрочем, и в самом мировом сообществе на этот счет единства нет). Особенно опасны с этой точки зрения искушающие Пхеньян примеры Индии и Пакистана, которым т о же мировое сообщество "простило" создание ядерного потенциала.
Таким образом, если еще год назад можно было говорить о том, что удержание КНДР в режиме нераспространения возможно и обойдется не так уж дорого, сегодня ставки возросли. И ситуация стала более опасной, чем раньше. Это не противоречие всему вышесказанному, а констатация грустной реальности. Не исключено, что время для такого компромисса, который реально мог бы гарантировать отсутствие у КНДР ядерного оружия, уже упущено. Или отказ ее от ядерного оружия будет иметь неприемлемо высокую для Запада "цену" - в том числе, возможно, и экономическую. Северокорейцы предлагали более дешевый вариант (получение признания США) в прошлом октябре, когда только разворачивался скандал вокруг якобы имеющейся у них урановой программы (доказательств которой так и не появилось- впрочем, после безуспешного поиска ОМУ в Ираке, удивляться ничему не приходится). Но с тех пор США проявили столь мало доброй воли и столь много враждебности, что "ядерное сдерживание" в Пхеньяне стало самоцелью. Спровоцированный в октябре прошлого года кризис, к тому же, дал КНДР возможность и моральное оправдание всерьез заняться изготовлением ядерного оружия на тех мощностях, которые были заморожены в 1994 году. Для отказа от такого символа национального престижа и гаранта безопасности для истинных чучхеистов нужны настолько веские основания, что приходится сомневаться в реальной возможности их появления.
Позволим себе сделать одно крамольное допущение. Да, всех - и не только США, Японию и Южную Корею - угнетает кошмар перспективы нуклеаризации Северной Кореи, что нанесло бы серьезный, если не смертельный, удар по режиму нераспространения. Но является силовое решение реальной альтернативой, если Пхеньян просто поставит всех перед фактом? Если КНДР проведет испытания ядерного оружия (или его имитацию), что реально можно противопоставить этому? Наверное, военный конфликт, который вполне может выйти за рамки Корейского полуострова, все же хуже ядерной, но при этом ответственно себя ведущей КНДР. И если не удастся договориться о "цене" отказа КНДР от средства обеспечения своей национальной безопасности, может появиться соблазн просто "отвернуться" от нее, изолировав страну , но и не пытаясь "поставить ее на колени" при условии, что она будет вести себя тихо. А Ким Чен Ир, наверное, понимает, что спровоцировав КНДР на создание "средства ядерного сдерживания", Запад сам угодил в ловушку. В пост-иракский период это особенно очевидно - еще одну силовую операцию западные демократии просто не могут себе позволить. А потому стечение обстоятельств сейчас весьма благоприятствует северокорейцам, и они имеют все возможности попытаться "убить двух зайцев" - получить гарантии невмешательства, сохранив ограниченный ядерный потенциал. При этом "ядерный заяц" для них явно важнее.
В рамках теоретического допущения представим себе следующий сценарий. КНДР: а) открыто декларирует и демонстрирует, что уже обладает несколькими "устройствами ядерного сдерживания"; б) со всей определенностью заявит, что ни при каких условиях от наличных ядерных зарядов не откажется; в) одновременно соглашается при условиях обеспечения ей гарантий безопасности на широкомасштабные уступки по полному сворачиванию дальнейшего производства ядерного оружия, а также работ в области ракетных программ, биологического и химического оружия. Как на это реагировать?
В этой ситуации Россия может сыграть особую роль -"честного брокера". Москва должна быть готова предпринять какой-то маневр, позволяющий избежать открытой конфронтации или хотя бы своего участия в ней. Например, предложить услуги - по "ответственному хранению" (за счет международного финансирования) в своих ядерных хранилищах северокорейских ядерных устройств - с обязательством при определенных обстоятельствах - то есть несоблюдения оппонентами своих обязательств - вернуть их владельцу. При всей кажущейся на первый взгляд фантастичности это могло бы стать основой трудного компромисса. (Другой вопрос, что тогда через Госдуму РФ еще надо будет провести соответствующий закон). По нашему мнению, в ходе переговоров интересам России более отвечало бы не пассивное следование в фарватере предложений других участников, а активное продвижение собственной "технологии" урегулирования конфликта. Это касается прежде всего оформления итоговых договоренностей. Как известно, на сегодняшний день двусторонний вариант не подходит США, чисто многосторонний - КНДР. С учетом этого Россия могла бы разработать четко продуманный с юридической точки зрения вариант, при котором выполнение двусторонних договоренностей США и КНДР гарантировалось бы остальными участниками переговоров, а также авторитетом ООН. Например, в дополнение к содержащим перечень обязательств США и КНДР двусторонним документам обе эти страны подписывают "гарантийные письма" об их неукоснительном выполнении с каждым из участников переговоров. Либо еще один вариант: США и КНДР публикуют односторонние декларации, содержащие такие обязательства, и оформляют с представителями "четверки" имеющие юридическую силу двусторонние документы о следовании им. Кроме того, Россия могла бы предложить, чтобы взамен "мирной ядерной энергетической программы КНДР" была реализована программа строительства нескольких ТЭЦ на газе. Этот газ должен быть российским, и в данном случае наиболее подходящим стал бы сжиженный газ Сахалина. В этом же контексте неплохо "застолбить" приоритетность железнодорожной трассы через две Кореи на Россию. Да и часть экономических контрактов в КНДР должна достаться России. Ведь велика опасность того, что Россия "отстанет от поезда" экономических возможностей, открываемых реформами в КНДР. Российские "капиталисты" пока что северокорейским рынком не заинтересовались. А значит, отдают его на откуп более искушенным предпринимателям Южной Кореи, Японии, Китая и даже ЕС.
Так или иначе, времени до президентских выборов в США остается все меньше. Может ли Дж.Буш позволить себе подойти к ним с нерешенной ядерной проблемой Северной Кореи?