|
|
Георгий Толорая, д.э.н.,
Директор исследовательских программ
Центра изучения современной Кореи при ИМЭМО РАН
(подготовлено для Института Дальнего
Востока РАН март 2000 г.)
РОССИЯ-КНДР: НОВЫЙ ЭТАП ОТНОШЕНИЙ
ИЛИ "ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО"?
Визит Министра иностранных дел России И.С.Иванова в Пхеньян в феврале с.г. оказался событием не рядовым: чем больше времени проходит, тем яснее становится, что он ознаменовал окончание определенного этапа отношений и начала нового. Фактически произошел переход в новое качество накапливавшихся в последние годы изменений.
В политике России налицо подвижки (не будем сейчас размышлять об их причинах и последствиях), которые сделали ее более привлекательной для КНДР. Во внешней политике это - в первую очередь наше недовольство американским стремлением построить однополярный мир, что вполне отвечает как идеологическим установкам КНДР, так и ее прагматическим целям по "выторговыванию" уступок от США, для чего российский "тыл" не лишний. "Российский фактор" в КНДР, очевидно, хотели бы использовать и в целях укрепления своих позиций по отношению к Южной Корее (диалог с которой необходим), Японии. Есть и экономическая заинтересованность: пусть надежды на получение помощи от России довольно иллюзорны, все же Россия для КНДР остается важным источником сырья, каналом осуществления реэкспортных сделок, источником валютных поступлений от экспорта рабочей силы (особенно на приграничном уровне).
Политико-юридический символом и формальной базой новой системы отношений стал подписанный в дворце "Мансудэ" 9 февраля 2000 года новый межгосударственный Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. На подготовку текста Договора ушло четыре с половиной года (проект его был передан КНДР 7 августа 1995 г., а парафирован он был 17 марта 1999 г. в Пхеньяне). Подписание могло состояться гораздо раньше, но визит российского мининдел в Пхеньян несколько раз откладывался по причинам, которые на 90 % были техническими.
С подписанием нового Договора и Совместного заявления, в котором говорится, что "Договор является основополагающим правовым документом, на котором базируется весь комплекс двусторонних отношений между Российской Федерацией и КНДР" ИТАР-ТАСС, Пхеньян, 10.02.2000. подведена окончательная черта под спорами о прекращении действия прежнего,1961 года Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Согласно пункту 1 "а" статьи 59 Венской конвенции о праве международных договоров, "Договор считается прекращенным, если его участники заключили последующий Договор по тому же вопросу и из последующего Договора вытекает или иным образом установлено намерение участников, чтобы данный вопрос регулировался этим Договором" Комментарий к Федеральному закону "О международных договорах Российской Федерации", Москва, 1996, С.138..
Вопрос об истории прекращения действия Договора 1961 года заслуживает отдельного рассказа. Как известно, согласно его первой статье, "в случае, если одна из договаривающихся сторон подвергнется вооруженному нападению со стороны какого-либо государства или коалиции государств и окажется таким образом в состоянии войны, то другая договаривающаяся сторона немедленно окажет военную и иную помощь всеми имеющимися в ее распоряжении средствами" "Отношение Советского Союза с Народной Кореей", С.196., т.е. предусматривалось наше автоматическое вовлечение в конфликт на Корейском полуострове. После того, как Россия в качестве государства-продолжателя унаследовал союзный Договор 1961 г., нами была доведена (в январе 1992 г.) до сведения корейцев наша трактовка Договора, согласно которой данная статья может быть введена в действие только в случае неспровоцированного нападения на КНДР, причем согласно принятой в России конституционной процедуре и не вразрез с Уставом Оон. Позднее (в 1993 г.) российская сторона предложила закрепить такое понимание в обменных письмах, однако северокорейцы отказались.
Если оставить в стороне юридическую казуистику, всем заинтересованным сторонам было ясно, что после распада СССР Договор фактически не действует и стороны на деле не собираются исполнять содержащиеся в нем обязательства. По сути дела вопрос стоял о том, оставить ли ситуацию "подвешенной" (по этому пути пошел Китай, сохраняющий аналогичный договор с КНДР), или попытаться формализовать положение вещей. Многие считали, и продолжают считать, что лучше было бы оставить намеренную недосказанность, тем более, что всем было ясно, что Россия в Корее воевать не собирается. Вместе с тем тогда трудно было бы обозначить прорыв в двусторонних отношениях с КНДР, поставить их на новую базу.
В пользую формальной денонсации Договора сильное давление на Москву оказывала Южная Корея, для которой это знаменовало бы очередную "победу" в противоборстве с КНДР, так как повлекло бы дальнейшее ухудшение российско-северокорейских отношений, еще более ослабило бы международные позиции Пхеньяна. В силу этого путь формальной денонсации, который предусматривает одобрение этой меры Госдумой, был неприемлем. Необходимо было найти мягкую, пусть даже не вполне юридически чистую, процедуру формального прекращения действия Договора и одновременно открыть путь к заключению нового.
Необходимо ясно представлять себе, что помимо заложенной в Договоре 1961 г. процедуры прекращения его действия (согласно его ст. 6 "Если одна из договаривающихся сторон за год до истечения срока не заявит о желании денонсировать Договор, то он будет продолжать отстаивать в силе в течение следующих 5 лет"), существуют и иные, вполне приемлемые с точки зрения международного права. По вполне объективным обстоятельствам весьма значительная часть заключенных в истории договоров так и не была формально денонсирована, однако вряд ли кто-либо сегодня стал бы настаивать на исполнении, скажем, античных или средневековых договоров.
Важно, что политические позиции сторон были вполне определенными: еще в сентябре 1990 г. мининдел КНДР Ким Ен Нам заявил, что "установление СССР дипотношений с Сеулом равнозначно автоматической денонсации союзного договора". О российской позиции говорилось выше. Оставалось сформулировать это согласие. 7 августа 1995 г. северокорейцам было предложено заключить новый Договор взамен Договора 1961 г. и 7 сентября 1995 г. об этом было официально объявлено на брифинге в МИД РФ, где было отмечено, что "Договор 1961 г. устарел, не соответствует новым реалиям". Тем самым российская сторона ясно и недвусмысленно заявила о том, что старый Договор нужно менять. С этим столь же ясно и недвусмысленно согласилась корейская сторона. 8 сентября 1995 г. было опубликовано официальное заявление представителя МИД КНДР, в котором подтверждено, что корейская сторона исходит из того, что "Договор фактически потерял свое значение и аннулирован, о чем российская сторона была ранее информирована".** ЦТАК, 08.09.1995. Тем самым обе стороны за год до истечения очередного 5-летнего срока автоматического продления старого Договора (он вступил в силу 10 сентября 1961 г. после его ратификации) ясно выразили свое мнение о том, что действие данного Договора необходимо прекратить. Таким образом, с сентября 1996 г. прежний Договор согласно всем политическим и логическим критериям, фактически не действует. Формально факт отказа сторон от старого Договора был подтвержден подписанием вышеупомянутого совместного заявления 9 февраля 2000 г. Важно при этом, что это решение - не одностороннее, а достигнутое путем согласия. Хотя следует признать, что политическая инициатива принадлежала России.
Новый Договор имеет ряд особенностей, отличающих его как от прежнего, советско-корейского, так и от базовых договоров, заключенных Россией в последние годы (будучи типовыми, они, конечно, имеют свою страновую специфику).
Для нас принципиально важно то, что Договор-2000, как это следует из его текста, заключен из стремления уважать цели и принципы Устава ООН, обеспечить мир и безопасность, развивать равноправное и взаимовыгодное сотрудничество в Северо-Восточной Азии, и не направлен против интересов какой-либо третьей страны. Двусторонние отношения предусмотрено развивать на основе общепризнанных принципов международные права. Для корейской стороны особую ценность представляет зафиксированная в тексте поддержка дела скорейшей ликвидации раскола Кореи и объединения на основе принципов самостоятельности, мирного объединения и национальной консолидации (эти принципы были согласованы Севером и Югом 4 июля 1972 г.).
Подтверждается, что Россия и КНДР не будут участвовать в действиях, направленных против суверенитета, независимости и территориальной целостности сторон (не исключаем, впрочем, что нам придется столкнуться с расширительным толкованием этой статьи, северокорейцами, которые могут попытаться объявить таковыми действиями любые наши связи с "врагами" или совместные мероприятия с ними).
Договор предусматривает как регулярный механизм консультаций, так и незамедлительное вступление сторон в контакт друг с другом в случае возникновения агрессии в отношении одной из сторон или ситуации, угрожающей миру и безопасности. Симптоматично, что последнее положение вызвано недружественные комментарии южнокорейской прессы Чунан Ильбо, 03.03.2000., и даже обвинения в том, что новый Договор - это всего лишь "перелицованный старый". Означает ли это, что в Южной Корее по-прежнему исходят из возможности агрессии против КНДР и отказывают в этом случае последней в праве даже "вступать в контакт" с соседними странами?
Для России Договор важен тем, что он подводит современную правовую базу под весь комплекс отношений с КНДР, обеспечивает их преемственность и благоприятные условия для развития на новых принципах, учитывающих интересы обеих стран и не нарушающих чьи-либо интересы. Он увеличивает наши возможности воздействовать на корейское урегулирование, повышает предсказуемость ситуации на полуострове, снижая вероятность силовых решений.
На новом этапе отношений необходимо и действовать по-новому. Таковы наши договорные обязательства, к этому нас побуждает логика линии на поддержание сбалансированной политики на Корейском полуострове. Необходимо на практике, а не только в теории, учитывать законные интересы обоих корейских государств, сопрягать их с российскими, не допуская того, чтобы соперничество и ревность Севера и Юга мешали взаимовыгодному сотрудничеству России с каждой из этих стран, а тем более - вели к напряженности и конфликтам. Прямо надо сказать, задача эта не из легких. Обе Кореи по-прежнему во многом исходят из правил "игры с нулевым результатом": все то, что хорошо для одной, заведомо плохо для другой. Преодолевать эти подходы начали лишь недавно, да и то больше на уровне деклараций. Это делает задачи, стоящие перед нашей дипломатией, вдвойне сложными, а иногда - трудновыполнимыми.
В начале этого нового этапа корейской политики России следует задаться рядом нелегких вопросов, на которые должны найти ответы российские корееведы - ученые и практики. Попробуем их перечислить в постановочном порядке.
- Новое качество отношений с КНДР - это цель сама по себе, или одновременно средство для достижения геополитических целей России? Можно ли жертвовать одним ради другого?
- Каковы реальные возможности и пределы расширения связей с КНДР на двусторонней основе, учитывая различия в идеологии, политической системе, культуре, экономическую ситуацию?
- Каковы цели КНДР в налаживании отношений с Россией и насколько совместимы они с нашими приоритетами и ценностями?
- Какова прогнозируемая реакция заинтересованных стран (РК, США, Японии, Китая) на российско-северокорейское сближение? Как "северокорейский фактор" будет "играть" в отношении с ними?
- Как не допустить роста подозрительности РК и попыток использовать улучшение российско-северокорейских связей для того, чтобы ухудшить российско-южнокорейские (а такая опасность, несомненно, существует)?
- Как согласуется улучшение отношений с КНДР с идеями о многостороннем формате корейского урегулирования и решения региональных проблем безопасности и сотрудничества, с которыми выступает Россия?
Похоже, что ответы на ряд из этих вопросов не из области науки (политологической), а скорее искусства (дипломатического).
Представляется, что сами по себе рамки двусторонних отношений достаточно узки и эти отношения уже никогда не приобретут размаха советских времен. Хотя бы потому, что тогда они строились на несимметричном базисе - значительная экономическая, научно-техническая, военная помощь СССР предоставлялась КНДР на некоммерческой основе, в расчете на укрепление "союза в борьбе с американским империализмом". Вместе с тем это не означает, что потенциал российско-северокорейских связей полностью освоен - есть место и для развития политического диалога, и для экономического сотрудничества (особенно приграничного), причем на реалистической основе, и для координации политики на международной арене.
Вместе с тем, хотелось бы предостеречь от геополитических построений, в которых КНДР отводится роль чуть ли не главного союзника России на Дальнем Востоке совместно с Китаем в противостоянии "азиатскому флангу НАТО". Разумеется, у нас есть совпадающие точки зрения по ряду глобальных проблем, в т.ч. недопустимость однополярного мироустройства, роли НАТО, НПРО США, ПРО ТВД в Восточной Азии и др. Но это вовсе не основа для сколачивания разного рода "треугольников" и тем более пересмотра подходов России к вопросам мира и безопасности в АТР (хотя к некоторым вопросам, скажем, о миссии и роли войск США в Корее в настоящем и будущем можно приглядеться и повнимательнее).
Очевидно, что и некоторые из целей северокорейцев в отношении России может оказаться трудносовместимыми с нашими приоритетами и ценностями. Скажем, вряд ли России в состоянии предоставить КНДР значительную экономическую помощь или пойти на неэквивалентный обмен по линии торговли, безвозвратное кредитование технического содействия, ущемление собственных экономических интересов, к примеру, в лесоразработке или рыбной отрасли, согласиться закрывать глаза на экономические правонарушения. У России есть собственный взгляд на ядерную, ракетную проблемы на Корейском полуострове, и хотя она не присоединяется к скоординированному международному давлению на КНДР по этим поводам, было бы преувеличением сказать, что наши позиции на 100% совпадают. Это же относится к ряду двусторонних и международных проблем. Вряд ли было бы реалистичным, скажем, ждать от нас сворачивания сотрудничества с Южной Кореей в тех областях, где это взаимовыгодно. Главное - чтобы ожидания сторон не оказались завышенными, иллюзорными, что обрекло бы их на разочарование, которые могло бы препятствовать поиску компромиссов и точек соприкосновения там, где они действительно есть.
Нельзя не учитывать того, что у наших связей с КНДР, даже на реалистической, прагматичной основе немало недоброжелателей. Важно уметь провести грань, "красную линию", за которую заступать не стоит, если это приведет к ухудшению наших отношений с третьими странами, усилит напряженность, снизит стабильность на полуострове и вокруг него, хотя бы это и способствовало углублению двусторонней доверительности. Одновременно недопустимо, чтобы наши нормальные законные интересы в отношениях с КНДР превращались в жупел, фактор негативно влияющий на отношения с той же Южной Кореей. Важно не повторять прошлых ошибок (когда, скажем, любая позитивная подвижка в отношениях с Сеулом чуть ли не автоматически приводила к проблемам в отношениях с Пхеньяном). Нельзя строить отношения с одним партнером за счет другого. Великая держава, стремящаяся к справедливости в международных отношениях, не может допускать, чтобы законные интересы одного партнера ущемлялись в угоду другому.
Главное - что не меняются стратегические установки, долгосрочные цели России на Корейском полуострове: мир и стабильность, решение существующих проблем политическими средствами с учетом интересов всех вовлеченных в корейское урегулирование стран, переход от конфронтации к сотрудничеству и национальному примирению на пути к объединению. Эти приоритеты остаются неизменными и на новом этапе, начало которого символично совпало и с приходом к власти в России нового Президента, и с началом тысячелетия.