кандидат философских наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института истории АН Республики Узбекистан
Какие традиции мы возрождаем в поисках своей идентификации
- В кн. : Десять лет спустя: (К 10-й годовщине Ассоциации корейских культурных центров Республики Узбекистан). - Отв. ред. В. С. Хан. Ташкент-Сеул: Ассоциация корейских культурных центров Республики Узбекистан, 2001, стр. 49-56.
С самого начала возникновения корейского движения одним из центральных и наиболее активно обсуждаемых вопросов стал вопрос о национальном возрождении. При всем том, что все корейские общественные организации имеют программы "национального возрождения" (мало чем отличающиеся друг от друга), более или менее ясное теоретическое понимание сущности национального возрождения отсутствует. "Что касается возрождения корейских обычаев и традиций, - пишет Г. Ким, - то здесь у нас больше вопросов, чем ответов". И это вовсе не случайно. Дело в том, что нет ясного теоретического понимания специфики этнической природы корё сарам (или сущности корё сарам как этнической группы). Простого указания на то, что мы - корейцы, недостаточно. А без определения сущностных этнических характеристик (идентификации) корё сарам, по существу невозможно определить содержание, пути и формы их "национального возрождения", о чём декларируют все корейские организации. В свою очередь, в связи с распадом СССР и последовавшими за этим политическими событиями на постсоветском пространстве, проблема "национального возрождения" стала частично трансформироваться в проблему "национального выживания" корё сарам. Проблема "национального возрождения" и проблема "национального выживания" корё сарам это одна и та же проблема или это разные проблемы? Подобная постановка вопроса представляется также теоретически оправданной.
В связи с этим, перед нами возникают три важных взаимосвязанных методологических вопроса:
- --
"Кто такие корё сарам как этническая реальность?"
- --
"Что понимать под национальным возрождением корё сарам?".
- --
"Существует ли проблема национального выживания корё сарам?".
Для того чтобы ответить на эти вопросы летом 2000 г. мною совместно с двумя профессорами из Южной Кореи, Квон Хи Ёнгом из Академии корейских исследований и Пан Пёнг Юлем из Университета зарубежных исследований было проведено этносоциологическое исследование (анкетирование и интервьюирование) среди корейцев Узбекистана.
Что касается первого вопроса, то на него можно ответить так: корё сарам - новая
этническая евразийская русскоязычная группа корейцев, проживающих в странах СНГ и характеризующихся синтетическим культурным генофондом, включающим в себя компоненты традиционной корейской, русской, советской, среднеазиатской и европейской культур. Ответ на этот вопрос определяет и методологические подходы к решению других двух вопросов.
Национальное возрождение: что и для чего возрождается?
Говоря о национальном возрождении корейцев, и это подчеркивают все существующие корейские движения и организации СНГ, обычно начинают вести речь о возрождении национальных традиций, обычаев, культуры, языка. Достаточно обратиться к уставам различных культурных центров и ассоциаций. Процесс этого возрождения apriori признается необходимым и позитивным. Кроме того, он непосредственно, напрямую связывается в общественном сознании с возрождением духовности, национального менталитета, самой сущности корейского этноса.
Подобный подход упрощает существо проблемы. К сожалению, как в корейских культурных центрах, так и в государственных структурах, проблема этнических групп, не имеющих национально-территориальных образований, не получила должной научной проработки и до сих пор обсуждается на житейско-обыденном, а зачастую и идеологизированном уровне.
Зададимся вопросом: "Что и для чего возрождается?"
Этот вопрос не обсуждается в корейских ассоциациях, т. к. под ответом понимается нечто само собой разумеющееся. Однако подобный подход не лучший помощник. И я убежден, что если мы не получим ответа на поставленный вопрос, мы рискуем надолго остаться в области домыслов и иллюзий и двигаться методом проб и ошибок.
Над корейскими культурными центрами и ассоциациями довлеет парадигма: раз мы корейцы, мы должны возрождать корейскую культуру. (Конечно, обе части этой парадигмы при этом не обсуждаются). Но принцип постулируемого долженствования выводит возрождаемые традиции лишь на уровень внешних атрибутов, нежели внутреннего содержания самого образа жизни и способа существования и мышления.
Не случайно деятельность корейских культурных центров на протяжении многих лет фактически свелась к, скажем так, механистическому воспроизведению этнографических картинок - всевозможных календарных празднований типа встречи Нового года по лунному календарю, Оволь Тано, концертам корейских песен и танцев и т.д. Но праздничные застолья и гуляния отнюдь не тождественны
содержанию национального возрождения. К сожалению, то, ради чего, прежде всего, должны были существовать корейские центры, а именно: выражать реальные и насущные интересы и потребности корейцев, разрабатывать формы и пути их возможного существования, прогнозировать экстремальные ситуации, осуществлять необходимую поддержку, способствовать экономическому и духовному развитию этноса и многое другое - все это осталось за рамками данных образований. Не случайно, среди наших анкетируемых 56% респондентов заявили, что их в деятельности корейских организаций не устраивает оторванность от насущных проблем корейской диаспоры и 39% - отсутствие каких-либо значимых для диаспоры проектов и идей.
Вызывает сомнение не только внешний, но и принудительный характер (принцип долженствования) того, чем должны заниматься корейцы.
Итак, что же понимать под "национальным возрождением"? Сам термин "возрождение" означает воз-рождение. Это значит, что корейцы СНГ должны возродить нечто, что было ими или их предками утеряно. А что же из себя представляет это утерянное "нечто"? Это "нечто" - традиционная культура корейцев, переселившихся из Кореи в Россию во второй половине XIX - первой половине ХХ вв.
Что же собой представляла эта утерянная корейская культура наших предков?
Традиции, обычаи и духовная культура корейских переселенцев - предков нынешних поколений корейцев СНГ - представляли тип "деревенской культуры". В нем отразились хозяйственный уклад, историческое время, образ жизни, несущие конструкции самого способа существования корейцев на рубеже 19-20 веков. В традиционном обществе матрицы адекватной ему культуры - обычаи, ритуалы, верования, моральные нормы и т.д. - выполняют важнейшую, парадигмальную функцию поддержания уровня и структур традиционного общества, регламентации общественной жизни, нормативных предписаний и мировоззренческих ориентаций. Но культура не стоит на одном месте. По мере трансформации традиционного (консервативного) общества в индустриальное (динамичное), а значит по мере интернационализации как социума в целом, так и жизни отдельных этнических групп, указанный тип культуры трансформируется в "индустриально-городской" тип. Традиционно же национальная культура при этом приобретает черты фольклора.
Устойчивое воспроизводство традиций может сохраняться и со сменой матричных оснований культур. Это можно наблюдать в тех ситуациях, когда данная нация составляет этническую основу государства; когда налицо замкнутость или компактность проживания этнических групп; при условии сохранения интенсивных связей с родиной предков и т.д. Корейцы СНГ под эти ситуации не подпадают. Процесс ассимиляции и трансформации исходной этнической идентичности зашел настолько далеко, что вместе с ним получила жизнь и новая национальная культура советских корейцев, переплавившая в себе пласты корейской, европейской, русской, советской и среднеазиатской культур.
В связи с этим, вопрос о том, что понимать под национальным возрождением корейцев, отнюдь не лишен смысла.
Под национальным возрождением, если буквально принимать термин "возрождение", можно понимать актуализацию старинных традиций, обрядов, обычаев, этикета, которых придерживались корейские переселенцы - предки нынешних поколений корейцев СНГ. За такой подход, как правило, ратуют представители старшего поколения - наши дедушки и бабушки. Но для нынешних, живущих в ином социальном измерении, поколений корё сарам традиционная национальная культура носит характер внешней экзотики, исторического прошлого далеких предков. И этому примеров немало. Для того, чтобы данный проект национального возрождения осуществился (речь не идет об изучении тех или иных песен, соблюдении некоторых элементов традиционной обрядности и т.д.) необходима полная смена менталитета, психологии, внутренних ориентаций корё сарам, что является утопичным, да и не нужным.
Под национальным возрождением можно понимать и принятие современной культуры (образцов поведения, общения, деятельности и т.д.) корейцев из КНДР и Республики Корея. Но без усвоения матриц воспроизводства этой культуры, что невозможно, живя в другой стране, этот процесс заимствования будет мало чем отличаться от внешнего, а значит и бескультурного, подражания. Например, годовщина ребёнка, свадьба, хангаб, погребальная обрядность в Корее отличаются от практики наших корейцев. Попытка механистически проецировать инородные матрицы национального сознания на экран нашего существования, с моей точки зрения абсурдна. Я не оговорился, употребляя термин "инородные матрицы". Как ни парадоксально, но зарубежные корейцы по сложившимся традициям, менталитету, образу жизни, этикету иной раз более чужды корейцам Узбекистана, нежели русские или узбеки. Попытки подражать, быть похожими на "настоящих" корейцев обрекают корё сарам на комплекс неполноценных корейцев.
В этом смысле, по крайней мере, странными выглядят некоторые рекомендации адептов по "возрождению корейской обрядности", которым "должны" следовать наши корейцы. Так, Г. Н. Ли в своей книге "Корейцы в Кыргызстане" сетует на то, что поскольку нынешнее поколение не знает традиционной обрядности, корейского языка и соответствующей литературы, "с такими обрядами жизненного цикла как: рождение, свадьба, юбилеи (60-летие), похороны и поминки - корейцы знакомятся через устное творчество", а "праздничные мероприятия в условиях Кыргызстана проходят неинтересно". Не думаем, что идея проводить семейные мероприятия по учебникам (а не через "устное творчество") и другой "соответствующей литературе" (более интересно?)
вызовет энтузиазм среди наших корейцев. Современная практика обрядности, поведения и общения корё сарам, с точки зрения Г. Ли, ущербна. Достойным же является следование традициям, принятым в Корее. Наши дети, рассуждает автор, не зная корейской культуры, тем самым не знают "правил поведения в обществе". И вот, автор рекомендует нам при праздновании Нового года по лунному календарю "ежедневно готовить новые блюда в течение 15 дней первого месяца", при опоздании на собрание "извиниться за опоздание и поясным поклоном приветствовать всех собравшихся, получая от присутствующих еле заметные поклоны или одобрительные взгляды" и т. п.
Но мы являемся ни "более настоящими", ни "менее настоящими", нежели корейцы из Кореи, мы просто другие корейцы и являем собой иную этническую реальность. При понимании возрождения корейской культуры как копирования поведенческих моделей, принятых в Корее, корё сарам опять же должны кардинально изменить свой образ жизни, психологию, менталитет, то есть принести в жертву свои привычки, обычаи и традиции. А хотят ли они этого? Южнокорейские бизнесмены, профессора и пасторы постоянно подчеркивают принцип единокровия ("все мы корейцы"). Беря его как базисный, они выводят из него принцип долженствования, который фактически сводится к тому, что корё сарам должны во всем следовать моделям поведения и сознания южнокорейцев. Разумеется, что это рано или поздно приводит к негативной реакции со стороны местных корейцев.
Но под национальным возрождением можно понимать не возврат к прошлому, не копирование чужеродного, а создание таких условий, при которых евразийские корейцы как особая национальная группа могла бы наиболее полно и свободно себя реализовать, могла бы естественно развиваться и самоопределяться без каких-либо извне навязываемых схем.
Я уже говорил, что сознание корё сарам представляет собой сплав различных культур, воспроизводивших различные типы сознания. Все, какие-либо достойные культурные достижения советских корейцев основывались на путях синтеза различных типов сознания. История не раз давала нам примеры, когда слияние с иным, особенно в контексте культурного разнообразия, приводит к поразительным эффектам, открывает ранее неведомые миры человеческого видения и сознания, новые перспективы развития. Иначе говоря, разговор о возрождении или развитии национального сознания и культуры корё сарам можно вести лишь в контексте многослойности их культурного генофонда.
У меня глубокое убеждение в том, что исторический опыт культуры корейской диаспоры в СССР, а ныне в СНГ, в какой-то мере предвосхитил настоящий и будущий опыт корейцев полуострова, которые длительное время развивались в рамках сугубо мононациональной культурной традиции и соответствующих ей типов сознания и поведения и лишь сравнительно недавно начали открываться инокорейской
(иновосточной) культуре и впитывать ее в себя, принимать правила и условия "чужого" внешнего существования. Именно в синтетической природе культуры и сознания, в гибкости восприятия иных миров сознания и заключается ценность исторического существования культуры корё сарам. В качестве таковой она внесла и могла бы дальше вносить свой уникальный, никем не дублируемый вклад в мировую культуру.
Попытка идеологического противопоставления корейцев не-корейцам, а это и подразумевается фразой "все мы - корейцы", и вытекающие из него практические действия автоматически влекут за собой идеологию и политику этноцентризма и национального нарциссизма. Данная идеология направлена на воспроизведение в сознании и поведении корейца-индивида осознания его жёсткой принадлежности к определенной общности (в нашем случае - к корейскому этносу), хотя в его реальной жизни эта связь может быть достаточно хрупкой. Это попытка спрограммировать его мышление и поведение в соответствии с традициями и нормативами корейской идентичности как некоей абстрактной застывшей сущности. Мир за пределами образа мышления и нормативов данной общности видится этому сознанию как "чужой", а в предельном, националистическом случае - как ненормальный. Как мне представляется, этноцентризм и нарциссизм различных социальных групп (не только этнических, но и религиозных, и других) в исторической перспективе является тупиковым направлением. И попытка унификации корейцев всего мира в соответствии со стандартами некоей единой корейской идентичности также представляется малопродуктивной.
Однако отрицание унификации корейцев вовсе не означает отрицания права корейцев на сохранение и развитие своей культуры. Установка на акцентирование своей этничности является своеобразной реакцией многих этнических групп на процессы глобализации и интернационализации (стандартизации и унификации) в мире. Парадокс заключается в том, что, пытаясь сохранить корейскую культуру в условиях глобализации и интернационализации, корейцы полуострова не замечают, что подчас сами выступают в роли проводников стандартизации (на базе своего понимания корейской идентичности), отказывая в праве диаспорным корейцам быть теми, кто они есть.
Мне представляется, что условием нормального диалога между корейцами полуострова и различными корейскими диаспорами может быть лишь демократический принцип, принцип толерантности, признание корейских общин как единства в разнообразии.
Существует ли проблема национального выживания корё сарам?
В рамках Советского Союза проблемы национального выживания советских корейцев как этноса не существовало, поскольку именно в качестве "советских" корейцы и являлись продуктом советской системы, будучи носителями сформированной в рамках этой системы культуры. Но существовала проблема национального выживания корейцев как носителей традиционной корейской культуры.
Новые реальности, сложившиеся в странах СНГ после распада СССР породили и проблему национального выживания "советских корейцев" как сложившейся этнической группы. Корейцы уже дважды (на Дальнем Востоке и в Средней Азии) адаптировались к новым условиям. Результатом этой адаптации и ассимиляции и стало образование такой этнической русскоязычной группы как "советские корейцы". После распада СССР и образования СНГ перед корейцами встала не только проблема национального возрождения как корейцев, но и проблема национального выживания, сохранения себя как определенной этнической реальности - советских корейцев.
Дело в том, что в качестве таковой этнической реальности корейцы осознают себя как русскоязычная группа с синтетической культурой. В рамках СССР они осознавали себя как этническую целостность в рамках единого государства, несмотря на то, что они проживали в разных регионах - на Дальнем Востоке, Северном Кавказе, Украине, в Средней Азии, Москве и т.д. После распада СССР корейская диаспора оказалась разделенной, в соответствии с границами новорожденных государств. Новые реальности могут привести к тому, что корё сарам как целостность потеряют свое лицо и начнут трансформироваться в новые этнические образования - корейцы Узбекистана, корейцы Казахстана и т.д. с соответствующим новым направлением ассимиляции. Так, в результате анкетирования выяснилось, что корейцы Узбекистана (56% опрошенных) уже начинают ощущать разницу между собой и другими корейцами СНГ.
Направленность и характер адаптации корё сарам в новых условиях будут определяться спецификой социально-политических и экономических реалий во вновь образовавшихся странах. Особенно тяжелы и мучительны будут поиски своей ниши в странах, где имеет место тенденция к становлению мононациональных государств. Усложненность таких поисков в различных странах СНГ будет совершенно разновелика. Немаловажным фактором здесь является характер культурных, религиозных и иных традиций национального большинства; широты, либо узости, социо-культурного пространства, в котором будут проживать корейцы. Нынешним корейцам оптимальнее всего жить в полиэтнической среде, ибо сам тип их сознания исторически формировался обращенным вовне - навстречу различным культурам. Иначе говоря, "советские корейцы" сами являются продуктом полиэтнического окружения и взаимодействия различных культур.
Хотя конечно, развитие эволюции корё сарам может быть многовариантным и развиваться по другим сценариям. Мы не можем исключить постепенную, но
массовую миграцию, когда в странах Центральной Азии корейцы не будут видеть каких-либо перспектив для себя. Могут возникнуть ситуации, когда для национальных меньшинств "неизбежные ограничения, накладываемые совместным существованием, становятся бременем, не оправдываемым ни реальными выгодами, ни духовными санкциями".
Говоря о проблемах национального возрождения и национального выживания корё сарам, необходимо отметить, что в своей широкой массе корейцы СНГ еще не пришли к осознанию своих коренных национальных интересов. В том хаотическом конгломерате мер и акций, направленных на сохранение и развитие себя как сложившегося этноса, ещё не различены то приоритетное, что имеет сущностную природу, и то, что производно и носит второстепенный характер. Мотивационная структура национальных интересов совершенно размыта. Политическое сознание корейцев так и не проснулось, даже на уровне интеллектуальной элиты. Достаточно обратиться к анализу программ и деятельности корейских культурных центров и иных корейских ассоциаций. Существующие корейские организации ещё не взяли на себя функцию защиты национальных интересов корейцев. Отсутствует какая-либо концепция будущности корейцев в условиях новых политических реалий. Этому способствует и то, что корейские общественные организации постоянно испытывают давление со стороны государственных структур и корейских посольств, которые зачастую навязывают свое видение проблем, стоящих перед диаспорой. До сих пор наблюдаются попытки директивного управления жизнью этих организаций, что серьезно сковывает активность людей.
А ведь проблемы, стоящие перед корё сарам носят серьезнейший характер.
Снижение образовательного уровня, нарастающая коммерциализация в выборе ценностных ориентаций, уход из многих, прежде занимаемых, ниш трудовой деятельности ведёт к потере социокультурных, качественных характеристик корейской диаспоры. Коммерциализация общественного сознания привела к нарушению сбалансированной занятости корейцев, как это имело место в советский период. Наблюдается сокращение численности корейского студенчества, творческой, научной и технической интеллигенции. Произошел значительный отток молодых специалистов-корейцев из науки, образования, культуры, здравоохранения, строительства и других сфер в мелкое и среднее предпринимательство.
Обозначенные вопросы неизбежно приводят нас к проблеме будущности корейцев Центральной Азии. Последнее и есть тот центральный вопрос, который должен определить контуры "возрождения" и "выживания" корё сарам.
Kim G. Topical Problems of Korean Diaspora in Kazakstan. - "Newsletter of Korean Studies in Kazakstan". Almaty, 1996. Vol. 1, p. 85.
См.: Khan V. S. `The Korean Minority in Central Asia: National Revival and Problem of Identity'. International Journal of Central Asian Studies. Vol. 3, Seoul, 1998
См. мою раннюю статью: Хан В.С. Парадигмы и проблемы национальных движений: социально-философский анализ. - "Известия о корееведении в Казахстане и Средней Азии". Алматы-Хельсинки, 1993, 1.
В нашей анкете был вопрос: "Какие праздники Вам ближе: 8 марта или Оволь Тано, Новый Год, празднуемый с 31 декабря на 1 января или по лунному календарю?". Наши респонденты на это соответственно ответили: (48% и 9%) и (91% и 44%).
См.: Хан В. С. Парадигмы и проблемы национальных движений: социально-философский анализ. - "Известия о корееведении в Казахстане и Средней Азии". Алматы - Хельсинки, 1993, 1.
Г. Н. Ли, 1998. С. 162, 113.
Там же, с. 200.
Там же, с. 188.
Там же, с. 199.
Ярким примером является уже упомянутая позиция Г. Н. Ли, который считает, что наши дети, не зная корейской культуры, тем самым не знают "правил поведения в обществе".
Нельзя путать проблемы выживания этноса с проблемами выживания физических лиц, классов и т. д.
Артановский С. Н. Многонациональное государство с точки зрения культурологии. - "Философские науки", 1990, 8. С. 39.
Эта проблема была поставлена автором статьи ещё в 1993 г. (Парадигмы и проблемы национальных движений: социально-философский анализ. - "Известия о корееведении в Казахстане и Средней Азии". Алматы-Хельсинки, 1993, 1). В последующем я неоднократно возвращался к критике деятельности корейских культурных центров в своих публикациях и в докладах на различных форумах.