|
|
ДНЕВНИК ПАВЛА МИХАЙЛОВИЧА ДЕЛОТКЕВИЧА НА ПУТИ
ПЕШКОМ ИЗ СЕУЛА В ПОСЬЕТ ЧЕРЕЗ СЕВЕРНУЮ КОРЕЮ
(с 6 декабря 1885 г. по 29 февраля 1886 г.)
6 декабря 1885 г, я вышел из Владивостока на пароходе "Байкал", принадлежащем г-ну Шевелеву, и 8 декабря прибыл в Нагасаки, откуда на пароходе японской компании Митцубиши "Мино-мару" отправился 14 декабря в корейский порт Чимильпо. Пароход "Мино-мару" делает два рейса в месяц между Японией и Кореей, причем по пути из Нагасаки заходит на два японских острова и затем в корейские порты Фузан и Чимильпо. Проезд от Нагасаки до Чимильпо стоит в первом классе 26 долларов, а в третьем классе - 8 долларов со столом. На японских островах пароход останавливается всего лишь часа на два, собственно для того лишь, чтобы сдать почту и пассажиров.
На третий день по выходе из Нагасаки пароход "Мино-мару" пришел в Фузан, сделав переход от ближайшего японского острова в 7 часов времени. Какая значительная разница климата между японскими владениями и Кореей, можно видеть из того, что на упомянутых мною японских островах было тепло и вся местность покрыта зеленью, а в Фузане, т. е. ровно через 7 часов хода парохода, стояла настоящая русская поздняя осень; вся растительность была пожелтевшая. Гавань в Фузане хорошая и спокойная, местность гористая и безлесная. Жители города - корейцы. Из иностранцев живут здесь только 4 немца, 2 англичанина, служащие в корейской таможне, и несколько японцев со своим консулом. Японцы занимаются торговлей, причем торгуют преимущественно бумажными материями английских и германских фабрик, именно тиклоусом, дрелью и шертингом, которые обменивают на корейские продукты, как-то: кожи, сушеную рыбу, а также на золото в руде. Цены на все в Фузане чрезвычайно высокие.
Наш пароход "Мино-мару" выгрузил в Фузане 160 тонн товаров, преимущественно бумажных изделий, и нагрузился 70 тоннами меди в слитках, доставленной сюда пароходом той же компании "Тамауро-мару" из Гинзана. Пароход "Мино-мару" простоял в Фузане один день. На третий день по выходе из Фузана "Мино-мару" пришел в Чимильпо, где в это время стояло на рейде несколько военных судов: 2 китайские лодки и 1 корвет, 3 английские лодки и 1 японский корвет.
В Чимильпо суда становятся на якорь в расстоянии около 2 верст от берега. Разница между приливом и отливом достигает здесь 28 футов. Приливное и отливное течение весьма сильное, доходит до 6 узлов (6 морских миль в час), что крайне затрудняет сообщение судов с берегом. С южной стороны рейд открыт. В гавани масса китайских и корейских шлюпок, которые ходят до устья р. Сеула и возят туда грузы. Чимильпо представляет собою небольшое местечко, населенное преимущественно корейцами. В местечке имеется 2 гостиницы - немецкая и японская. Вся торговля здесь сосредоточена в руках китайцев и японцев. Из трех лавок 2 принадлежат китайцам и 1 японцам. В этих лавках торгуют товарами, привозимыми из Шанхая и Японии, преимущественно бумажными изделиями, а также бакалейными товарами для европейцев, Цены на все предметы очень высокие. В Чимильпо живет 10 европейцев, которые служат чиновниками в местной таможне. Один из этих чиновников русский. Англия, Япония и Китай имеют здесь своих представителей в лице консулов. При китайском консуле состоит конвой из китайских солдат.
Корейцы ведут с японцами и китайцами меновую торговлю своими продуктами, как-то: бычачьими шкурами, золотом в руде (золото вывозится тайно), серой и серебром в слитках.
Расстояние от Чимильпо до корейской столицы составляет 40 русских верст. Сообщение производится верхом или на носилках. Проезд на лошадях обходится на наши деньги до 2 р. 50 к. На протяжении этого пути местность открытая, не особенно гористая, покрыта множеством озер, образующихся от приливов. Говорят, что летом эти озера издают гнилостный запах. Во время отлива весь берег обнажается на 1 версту и шлюпки остаются на сухом пути. Грунт илистый. Дорога идет большей частью по горам и через небольшие долины. В теплое время дорога очень затруднительна, представляя массу рытвин. Не доезжая 10 верст до столицы, приходится ехать по руслу реки, которую корейцы называют Сеул. Эта река сильно обмелела, и по ней несло как бы снег, но это оказался песок. Река уже покрыта льдом, но на месте перевоза корейцы прорубили лед и перевозят на шлюпках, за что берут от 20 до 30 кеш.
21 декабря 1885 г. Прибыл в Сеул, пройдя пешком и проехав на корейской лошади сорокаверстное расстояние в продолжение 10 часов. Было очень холодно и сильный ветер. По прибытии в Сеул я хотел нанять какое-нибудь помещение, чтобы расположиться тут временно, пока не получу паспорт и хотя немного ознакомлюсь с наречием южных провинций. В Фузане и Чимильпо я заметил значительную разницу говора корейцев сравнительно с корейцами, живущими у нас в Южноуссурийском крае и в северных провинциях Кореи. В южных провинциях только некоторые слова языка подходят по акценту к языку северных провинций. Оказалось, что в Сеуле нет ни одной гостиницы, а корейцы не только не принимают к себе на квартиру европейцев, но даже не позволяют временно заходить в свои помещения для осмотра. Наш уполномоченный К. Н. Вебер был так добр, что предложил мне остановиться у него, пока он выхлопочет паспорт от корейского правительства для свободного прохода через Корею до русской границы. Русское консульство пока помещается в корейском доме, принадлежавшем прежде какому-то князю, а ныне конфискованном правительством. Говорят, что на будущий год намерены строить для нашего консульства каменное здание; место для этого уже избрано и представляет одно из лучших мест Сеула как относительно живописного вида на окрестности, так и в смысле гигиеническом: место высокое, летом прокладное и не смежное с другими грязными дворами.
С 21 декабря 1885 по 10 января 1886 г, изучал корейский язык и осматривал столицу. За это время два раза ходил с Калиновским на охоту в окрестности Сеула, верст за 10 от столицы, но дичи встречалось очень мало, убили несколько фазанов и диких голубей. Вокруг столицы местность гористая, песчаная; растительность очень бедная, кое-где как будто бы насажено несколько рощ, преимущественно сосновых и, по-видимому, их очень берегут. Везде рисовые поля, а по горам - кладбища и памятники. Ни кустарника, ни травы, - все это старательно срезано и скошено.
Сеул имеет около 300 тыс. душ населения; лежит в глубокой котловине. Самый город стоит в 5 верстах от р. Сеул, обнесен кругом, на протяжении почти 8 верст, каменной стеной, имеющей в некоторых местах до 4 сажен высоты и сажени 2 толщиною. Стена имеет 6 ворот, сделанных из дерева, карнизы которых украшены вылитыми из чугуна изображениями разных зверей, а двери раскрашены в виде национального флага, изображающего как бы две груши, сложенные вместе, причем одна половина синяя, а другая белая. Городские ворота каждый вечер с заходом солнца запираются при колокольном звоне и ружейных выстрелах. После запирания ворот никто уже не имеет права ходить по городу, за исключением лиц, имеющих правительственное разрешение. Утром, с восходом солнца, ворота отпираются с такою же церемонией, как и запирались. Тут же у ворот стоит стража и разложено оружие, состоящее из насаженного на деревянное древко, в виде кривого ножа, железа. На вид оружие это производит впечатление очень старого.
По середине города протекает небольшой ручей, имеющий течение с с.-з. на ю.-в. Воду из этого ручья употребляют исключительно для стирки белья. Для питья и пищи воду берут из колодцев, которых много нарыто близ ручья. Переходы через ручей по направлению улиц состоят из солидных размеров каменных мостов, построенных, по-видимому, в очень древние времена. Дома большей части небогатых жителей сделаны мазанками; снаружи они обложены камнями, которые укреплены каждый отдельно соломенными веревками за решетины. Внутри и снаружи дома вымазаны глиной. Все дворы имеют ограду из камня или кустарника; окна домов выходят во двор, а на улицу обращены только трубы и небольшие отверстия для пропуска дыма. Топка печей производится внутри помещения, и здесь же устроено помещение для сваливания мусора и сливания помоев; крыши соломенные и черепичные. Правительственные здания и дома богатых купцов строятся каменные или деревянные, крыши черепичные с разными украшениями в виде японских, и вообще, как я заметил, крыши и ворота составляют главную отделку; дома обнесены каменным забором около сажени высотою; комнаты внутри оклеены бумагой или обоями своей выделки, очень хороших качеств; топка печей производится снаружи, а труба проходит по всему дому, служа полом и печью. Труба оклеена крепкой масляной бумагой. Окна решетчатые, оклеены тонкой белой бумагой, а внутри комната разделена на много перегородок.
В Сеуле только две улицы прямые и широкие, одна из них от дворца идет на юг, а другая идет с запада на восток. Обе эти улицы застроены временными шалашами на 4 столбах, где очень дешево продают разную провизию, овощи, а также мелочные корейские изделия. Рассказывают, что когда король выходит из дворца, то обе эти улицы очищаются от торговцев и балаганы снимаются. Выход короля бывает один раз в год. Другие улицы города узкие, около 3 сажен ширины, кривые и очень смрадные, в особенности вечером и утром, когда приготовляют пищу и дым стелется прямо по улицам, благодаря трубам, которые выходят на улицу и оканчиваются у основания дома, а не выше крыш. Рассказывают, что летом, когда нечистоты выбрасываются прямо на улицу, последние делаются еще отвратительнее. Собак в Сеуле очень много; в каждом доме содержится их несколько штук для продажи в пищу. На базаре продают для употребления в пищу сорок, ворон и разных других птиц. В Сеуле преобладает торговля преимущественно внутренняя, корейская. Корейцы покупают необходимые им товары, тиклоус и другие бумажные материи оптом в Чимильпо и продают в розницу. Хотя у корейцев имеются и своего изделия бумажные материи, но они гораздо хуже и стоят сравнительно дороже. Тиклоус стоит здесь около 5 руб. на наши деньги, а во Владивостоке - от 3 руб. 50 коп. до 3 руб. 75 коп. кусок. Кроме того, в Сеуле две китайские лавочки и одна японская торгуют разными мелочами, преимущественно европейского изделия. Кроме красок для окраски материй, продается много и других предметов китайских и японских, покупаемых в Чимильпо, где очень дешево продаются деревянные изделия, шкафы, ящики и пр. довольно хорошей работы, а также металлические изделия ручной работы. Хорошей крошки табак стоит на наши деньги 20 копеек за фунт. Табак некрепкий, имеет приятный аромат. Золотой и серебряной монеты в обращении нет; а все медные, которых в 1 долларе считается 1500-2000 кеш, смотря по опросу; эти монеты нанизываются на веревки. Таким образом, можно видеть целые подводы, нагруженные монетой, когда бывает расчет между купцами, что производится каждые две недели. Рис, горох и другие зерна стоят немного дешевле, чем у нас; овса и ячменя совсем нет, а также картофеля и капусты.
В Сеуле живут представители Англии, Германии, Америки, Японии и Китая. Сверх того, несколько иностранцев состоят на службе у корейцев, именно: 2 доктора американца, 3 немца и 1 русский в таможне; учитель английского языка - американец. Школа устроена только полгода тому назад. Обучают мальчиков читать и писать по-английски. Кроме того, имеется один японский офицер, который обучает корейских солдат стрельбе и сигналам на европейский образец. 2000 таких солдат вооружены ружьями Пибоди и имеют особенную форму. Кроме того, считается до 10 тыс. другого войска, вооруженного копьями и стрелами. Это войско имеет своих особых начальников и, как говорят, собирается ежегодно для проверки. Жалованья эти войска не получают, оно выдается им рисом или чумизой, смотря по стрельбе и назначению, от 4 до 24 мер в месяц, принимая меру в 22 наших фунта. Одежду и обувь солдаты не получают, а отличаются от прочих корейцев синими халатами и войлочной круглой черного цвета шляпой, на верху которой тканая из материи красная шишка, сзади же спускается до самых плеч красный султан из конского волоса. Китайский и японский консулы имеют вооруженный конвой от корейцев, другие же консулы имеют только невооруженных сторожей.
Движение в Сеуле происходит очень оживленное. Пассажиров перевозят на носилках, а тяжести близ города - на двухколесных телегах, запряженных 2-4 быками. Рогатый скот очень рослый, по-видимому, представляет собою помесь с маньчжурским и стоит дорого: от 40 до 50 руб. за штуку, т. е. почти такая же цена, как и во Владивостоке. Остальные перевозки тяжестей производятся на вьючных лошадях и коровах. Таких вьючных транспортов ежедневно переходит через город масса, преимущественно с топливом, сосновыми ветвями, рисом и другими продуктами.
Корейские чиновники ездят верхом и обыкновенно так: чиновник сидит на коне, один из слуг ведет коня или осла за повод, а один или двое бегут сзади за лошадью, погоняют ее и как бы поддерживают седока, а вместе с тем кричат, чтобы встречающиеся давали дорогу. Впрочем, только мелкие чиновники ездят таким образом. Сановников всегда несут в носилках. В этих случаях впереди, шагов за 200, бегут попеременно несколько человек и кричат, чтобы очистили дорогу, а сзади и по бокам провожает целая масса прислуги. Более знатный и богатый имеет и больший штат служащих. Некоторые помещики имеют до 1000 душ. Взрослый человек продается от 240 до 300 тыс. кеш, что на наши деньги составит около 200 рублей.
Жители здешние имеют цвет лица немного белее и вообще наружный вид лучше корейцев, населяющих Южно-Уссурийский край. Одежды носят белые из шертинга или шелковые; на некоторых корейцах видел одежды других цветов, преимущественно серого. Женщины же и дети любят яркие цвета.
С 21 декабря по 10 января погода была тихая, мороз стоял 10-12№ R; снег выпадал два раза, не более как по четверть аршина толщиною каждый раз. С 10 по 13 января было несколько холоднее и доходило до 16№ R. 12 января выпал большой снег, около пол-аршина толщиною, и не таял.
Получение паспорта потребовало много хлопот, и только 8 января я получил его. С 8 января я стал готовиться в дальнейший путь. Узнав, что до Кехына отправляется корейский чиновник, я предполагал было поехать вместе с ним. Здесь все говорят, что дорогою много разбойников; но чиновника почему-то задержали, и я 12 января решил ехать один. Через посредство посольского нашего переводчика я нанял корейца с одним конем для вьюка, заплатил ему деньги и купил необходимой провизии только до Гинзана, чтобы не отягощать коня. Всего вьюка на коне было около пяти пудов, считая корейские деньги, которых в одном долларе 4.5 фунта, а также включая порох и дробь, которых было полтора пуда. Я рассчитывал, в случае если бы пришлось идти очень долго, дорогой стрелять дичь и тем поддерживать свой стол. Сверх того, у меня был небольшой чемодан с необходимым бельем и платьем, и вообще вьюк был совершенно достаточен для маленького корейского коня. Я сначала опасался, что конь не дойдет, но меня уверили, что они более подымают груза. Я думал было взять еще другого коня, но потом счел за лучшее идти пешком, чем мучиться на таких лошадях. Хотя я не знал наверное, сколько времени и куда придется идти, но решил всю дорогу идти пешком. На завтра, 14 января, назначен день выступления. Я поблагодарил нашего уполномоченного за его любезность и простился с ним.
14 января 1886 г. Вышел из Сеула в 12 часов пополудни и пошел пешком. Дорогой, пройдя около трех верст, встретил двух фазанов, на которых указал мне сопровождавший кореец. Стрелял один раз и одного фазана убил. Пройдя еще сажен 100, заметил трех птиц, сидевших в стороне от дороги сажен за 50: оказались утки большого вида, нос у них желтый и оперение желтоватое; во время полета кажется пестрой, как дрохва; по величине занимает середину между гусем и обыкновенной уткой; кричит, как мандаринка. Стрелял, но не убил: было далеко. Местность шла долиной, на севере видны маленькие, весьма незначительные увалы. Глубина снега около аршина; можно бы ездить на санях, но никто не ездит. Не доходя ночлега, видел еще двух фазанов, из коих одного убил, а другого ранил. В 6 часов вечера остановился на ночлег, пройдя 30 верст.
15 января. Дорога идет той же долиною. В пяти верстах от места ночлега дорога раздваивается: одна направляется прямо на восток, а другая идет на север. Обе дороги ведут в Гинзан, но северная на 50 верст короче, и потому я предпочел идти по ней. Дорога снежная. Встретил 6 ибисов. Стрелял три раза, но не убил: было далеко; а досадно, потому что очень редкая птица. Дорогой встретил много быков и лошадей, навьюченных сушеною рыбою и веревками; идут с севера, из Пукчана, в Сеул. В 5 часов вечера остановился на ночлег, пройдя 40 верст. Болят ноги.
16 января. Вышел в 8 часов утра с ночлега. Дорога снежная; утренник холодный. Дорогой стрелял девять раз, но убил всего трех фазанов, должно быть, ружье грязное. Дорога идет той же долиной на северо-восток. Встретил много подвод с сушеной рыбой, селедкой из Пукчана, а также одну подводу с козами и фазанами. Говорят, что в этой местности диких коз не бывает, а пройдя еще 60 верст, будут встречаться козули и много тигров. Надо будет поохотиться. Дорога такая же и идет той же долиной. Сегодня первый раз ел рис корейского приготовления и закуску из салата с соленой редиской, - ничего, с голода показалось хорошо. Прошел 70 верст. Через речку, весьма незначительную, протекающую по долине и называющуюся Сеул, много мостов.
17 января. Шел все той же долиной и в 3 часа дошел до верховий ее, где встретил крутой подъем, а на вершине большую площадь, до трех верст, совершенно ровную, как степь, и засеянную рисовыми полями. Дорога идет по этой площади и спускается в направлении от с.-з. на ю.-в. На рисовых полях, где протекают ключи, встретил много серых уток и журавлей. Убил одну утку. Дорогой встречал много вьючных подвод с сушеной рыбой и веревками, идут из Пукчана в Сеул. Встретил также корейского чиновника, которого несли в носилках и сопровождал конвой. Здесь снега более против Сеула; вообще глубина снега около полутора аршин. Дорога скверная, избита коровами и лошадьми. Прошел 70 верст и остановился ночевать. Погода все время теплая, без ветра, но снег не тает. Растительность в долине и вокруг по горам бедная. Только кое-где виднеется немного сосны и очень редко попадается кустарник или трава. Почти вся местность оголена от растительности. Даже трава срезается на топливо.
18 января. Доpora пошла степью на север. Встречались .небольшие ручьи. Здесь еще больше снега. Дорога очень тяжелая, сильно избита подводами. Пройдя около 20 верст, встретил довольно глубокую речку, которая течет с с.-з. на ю.-в. На броде воды по брюхо коню. Деревни стали встречаться реже, версты через две, через три, а раньше деревни встречались очень часто, сажен через 100. Опять встречал много обозов (вьючных): везут на коровах сушеную рыбу и бобы в Сеул. На дороге увидел корову, которая уже третий день лежит с переломленной спиной. Как на лошадях, так равно и на быках корейцы перевозят вьючно около десяти пудов груза, не глядя на то - равнинная местность или гористая. Видел 5 диких коз. Пройдя сегодня 50 верст, остановился на ночлег. Корейцы кругом обступили меня, щупают, все осматривают и вообще очень удивлены появлением европейца; просят позволения попробовать мой обед. Хотя и дорогою корейцы обступали меня, но здесь в особенности набралось их полный дом и разошлись только тогда, когда я погасил свечу. От сегодняшнего ночлега надо расплачиваться уже гинзанскими деньгами (сян-пэн), которых в долларе 540 штук. Сеульских денег, которых в долларе, смотря по курсу, от 1500 до 2 тыс. штук, здесь уже не берут.
19 января. Дорога пошла по увалам. Горы отходят в стороны верст на пять. Снег более чем в полколена. Растительности почти никакой, все чистые места. Дорогою встречалось очень мало как конных, так и пеших путников. Встретил только три деревни и то небольшие, в несколько домов. Пашен почти нет. Видел много следов от диких коз. Убил одного фазана, но он оказался настолько худой, что есть нельзя было. Верст за пять до ночлега встретил маленькую деревню в четыре дома, расположенную в овраге. Проходя мимо этой деревни, заметил, что корейцы выскочили из дома, имея два фитильных ружья с зажженными фитилями. Когда заметили, что идет европеец, то, немного остановясь, пропустили меня, а проводника моего остановили и стали требовать деньги. Мое ружье было у проводника. Я сначала не разобрал было в чем дело, но потом быстро подбежал к проводнику и взял у него ружье. При этом корейцы отошли назад и пропустили проводника.
Из расспросов проводника оказалось, что это разбойники, которые только тем и живут, что грабят дорогой, корейцев, а если те вздумают сопротивляться, то их убивают, а добычу делят всей деревней. Сегодня прошел 80 верст и остановился на ночлег у горы Косонтарян. Это самая высокая гора на переходе из Сеула в Гинзан. Завтра намереваюсь пройти 100 верст, чтобы только поскорее выбраться из этого скучного места.
20 января. Перешел большую гору Косонтарян, - подъемы и спуски очень крутые, до 60№. Дорога идет зигзагами. Перевалив гору, спустился в падь (лощину), где берет начало р. Саньбаль, впадающая в 10 верстах от Гинзана. Далее шел этой падью на с. и с.-в., зачастую переходя с одного берега реки на другой, чтобы обходить изгибы реки. Много очень крутых и высоких увалов. Верстах в 15 от вершины пади снега уже значительно меньше, кое-где приходилось идти по голой земле. Встретил три дрохвы и убил дикого голубя. Погода холодная, сильный южный ветер, но, как попутный, помогает карабкаться на горы. Дорогой не встретил почти никого - ни идущих, ни едущих. К вечеру вышел на соединение двух дорог, ведущих из Сеула в Гинзан. До 7 часов вечера прошел 95 верст, садясь на коня только при переправах через речки. Первые два дня было тяжело идти, но теперь могу свободно делать по 100 верст (корейских). До Гинзана осталось 65 верст. Деревень дорогою очень мало, и они невелики, всего в несколько домов. Рис и скот дешевле против Сеула процентов на 30.
21 января. Дорога идет долиною на ю.-в., причем встречается несколько небольших перевалов через увалы. Не доходя до Вонзана около 10 верст, горы отходят в стороны и долина расширяется верст на пять в ширину. Снег неглубокий, около четверти аршина. Недалеко от Вонзана видел лисицу на пашне; видно, она привыкла к людям, потому что, нисколько не боясь меня, стояла саженях в 50 от дороги. У самого Вонзана, а также и через деревню Вонзан, летало много дрохв. Убил две дрохвы. Дует сильный, очень холодный NW ветер. Прошел 65 верст и остановился ночевать в Вонзане на квартире у корейца Син-Сапу.
[ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ]
Не доходя каждого города приблизительно на полверсты, встречаются обыкновенно мраморные или из другого камня памятники простой работы, а в деревнях чугунные памятники с корейскими надписями. Если они отделяют одну деревню от другой, то обыкновенно ставятся на дороге один против другого в виде двух деревянных статуй, изображающих корейца с мечом и с большими зубами.
В Чанбане меня обступили корейцы в таком значительном числе, что я ушел, даже не закусив, а лишь выпив чашку чая, рассчитывая хорошо поесть в Чанпяне. Но и здесь повторилась та же история. Лишь только я вошел в комнату, как набилась туда такая куча людей, что дышать было нечем. В комнате в 1 квадратную сажень вместимости я насчитал 29 душ больших и малых. При сильной жаре в комнате поневоле вспотел и простудился, так как дверь ежеминутно то открывалась, то закрывалась. В этот день я прошел 80 верст; сильно устал. Голова и ноги болят. Хотел отдохнуть и прошу корейцев уйти, но не тут-то было. Каждый отвечает, что сейчас уйдет, только посмотрит на меня; но едва уходил один, как на его место являлся другой. Вечером я разделся, лег и погасил свечу, корейцы еще некоторое время постояли, прежде чем разойтись. Шум, крик, ругань и давка в комнате, наполненной дымом от крепкого табака, составляли истинную пытку. Хочу завтра уйти не рано, чтобы прийти в Хамунь вечером и таким образом избежать назойливости корейцев.
30 января. Ночь не спал, чувствуя то жар, то озноб. Вышел из Чанпяна в полдень. Дует сильный холодный NW. Снегу мало, почти голая земля. Дорога все время шла увалами, постоянно подымаясь на 10 верстах. Подъемы крутые. После десятой версты начался спуск в Хамуньскую долину. В 4 часа дня пришел в деревню Намдичень, лежащую у небольшой реки Се-чен-чай, в 35 верстах от морского берега и в 30 верстах от Хамуня. Я остановился здесь и перевернул белье на другую сторону, чтобы завтра прийти в более приличном виде в губернский город Хамунь. На ночлеге опять та же назойливость корейцев, которые оставались даже и тогда, когда последняя моя свеча догорела и погасла. Посидев еще немного, корейцы взяли огня у хозяина дома, чтобы разыскать свои башмаки. Ночью я проснулся от шума, как будто бы крыса грызла пол. Мне показалось это довольно странным, но когда я зажег огонь, то увидел, что рядом со мною лежит хозяин дома и через мою голову достает из моего мешка сухари и сахар, которые передавал другому корейцу. Мне было очень жаль, что я плохо завязал мешок: сухарей убавилось порядочно; видно, корейцы давно уже производили эту операцию. Пригрозив хорошенько хозяину, я завязал покрепче
1февраля. Отправился в путь в 10 часов утра при сильном и холодном NW ветре. Снега нет, дорога идет по долине реки Хамуни. Долина очень широкая, до 50 верст, совершенно ровная и песчаная; местами попадаются маленькие речки, которые затем сливаются все в одну реку Ман-шеко. Дорогой видел много дрохв. В 3 часа дня пришел в Хамунь.
Город Хамунь стоит на краю долины, на возвышенном мысу. Город окружен каменной стеной, имеющей с наружной стороны до 3 сажен высоты. Внутри каменной стены имеется земляной вал с кирпичной стенкой, в которой есть бойницы. Толщина кирпичной стенки около одного аршина. В каменной стене имеется четверо ворот, расположенных по странам света. Так же как и в Сеуле, ворота запираются в 7 часов вечера, а отпираются в 6 часов утра. Операции эти производятся при большом крике толпы, при стрельбе из ружей и колоколыном звоне, скорее похожем на бой в медные тарелки. Перед Хамунем через р. Ман-шеко построен из больших бревен мост на сваях, имеющий в длину 600 шагов, а в ширину около 3 сажен. Левый берег Ман-шеко размывается водою, а потому обсажен деревьями и обложен булыжником. Сам по себе г. Хамунь невелик, имеет около 10 тыс. жителей, но в нем живет начальник северного края, имеющий титул камза, вроде генерал-губернатора.
По въезде в ворота мой возчик хотел остановиться там, где останавливаются все проезжающие, но хозяин нас не принял ввиду того, что корейцы никому прохода не дадут, любопытствуя на европейца. Действительно, едва я вошел в город, как со всех сторон поднялся крик: "ораси" ("русский"), "ораси-чун" ("русский идет"), и народ массой двинулся за мною, не давая никому прохода. Мой возчик решил, что самое лучшее будет вести меня во двор камзы. Подходя ко двору камзы, встретил какого-то чиновника, который спросил меня, имею ли я право путешествовать внутри края. Я передал ему бумагу из Сеула, которую чиновник отнес доложить камзе. Меня же отвели во дворец камзы, в помещение, где останавливаются проезжающие чиновники. Я полагал, что, поместившись во дворце камзы, буду избавлен от нашествия любопытных, но не тут-то было. Едва я вошел во двор и закрыли за мной ворота, как ребятишки начали перелезать через забор. Камза прислал ко мне для услужения своих слуг и двоих полицейских. Немного погодя, ко мне пришли два чиновника поздравить с приездом и отдали от имени камзы распоряжение, чтобы меня, возчика и мою собаку кормили и исполняли все, что нам нужно. Я угостил чиновников, чем мог, - чаем, сухарями, маслом и сигарами. Больше у меня ничего не было. Ночь спал худо, кашель одолел. Утром благодаря тому, что кто-то отворил ворота, ко мне нахлынула толпа народа. Полицейские, раздавая щедро удары палками направо и налево, наконец выгнали толпу из комнаты и заперли дверь. Но мальчишки отворили окна, разорвали на них и на дверях бумагу и во всех щелях показались сотни глаз. Произошла давка, шум, крик и драка. Полицейские и слуги с ругательствами прогоняли толпу, но ничего не могли поделать. Не было возможности налиться чаю, принести обедать. Часов в 10 утра пришел офицер справиться, хорошо ли я спал. Я отвечал, что порядочно и что в полдень уезжаю. Потом я оделся и пошел к камзе. Оказалось, что камза уже 5 дней лежит в постели. Как говорят, ему около 60 лет. Я передал камзе свою карточку, написанную по-корейски, а он прислал ко мне чиновника пожелать хорошего пути и передал моему возчику какую-то бумагу. Я отправился на базар купить табаку, который здесь очень хорош. С трудом я мог купить фунт табаку за 35 кеш, потому что народ кругом обступил меня, загородив улицу; щупали на мне платье, а если я останавливался, то просили снять сапоги, чулки и расстегнуть платье. Пройдя таким образом через тысячи рук, я с большим трудом добрался со своим табаком до дома и приказал сейчас же привести коня. Двери и окна народ раскрыл настежь. Я совсем захворал.
Когда в 12 часов дня я уехал из Хамуня, то считал себя самым счастливым человеком, зная, что благодаря резкому и холодному NW ветру никто меня дорогой не остановит. На ночлег остановился в деревне, отстоящей от Хамуня в 30 верстах и в стольких же верстах от моря. Начиная с последнего ночлега перед Хамунем дорога идет тележная. По берегу моря также идет тележная дорога. Перед Хамунем я видел много коров, запряженных в волокуши, на которых китайцы у нас возят лес и траву.
Местность скучная, горы голые, почти без всякой растительности. Примерно в двух верстах от Хамуня видел стадо диких уток, ходящих, как у Сеула, на пашнях. Шертинг и тиклоус (бязь) привозятся сюда из Вонзана и Владивостока. Аршин шертинга стоит от 45 до 55 кеш. Мера риса, в 8 мер сеульских, стоит 700 кеш. Скот немного дешевле, чем в Гинзане, но все-таки дорог - от 4 до 8 тыс. кеш за скотину. Два года кряду был большой падеж скота, и теперь скот пригоняют из Кехына, близ русской границы, где, говорят, он очень дешев.
Река Ман-шеко для шлюпок не судоходна. Только после дождей, во время разливов, когда вода в реке затопляет камни, шлюпки могут ходить по Ман-шеко до моря. В другое время река очень мелководна.
2 февраля. Дорога на протяжении 20 верст шла в северном направлении по долине. В конце этой долины крутой подъем ведет на гору Хош-кулен, вершина которой представляет почти горизонтальную площадку около двух верст шириною. Спуск с горы Хош-кулен положе подъема, который устроен корейцами в виде зигзагов. Гора Хош-кулен имеет до 500 сажен высоты, и только на ней или, вернее сказать, на подъеме сохранился еще лес невырубленным. Здесь можно видеть дуб, орех и мелкий кустарник, а также густой и довольно толстый сосняк. Здесь убил дикого кабана. Когда начал спускаться на противоположный (северный) скат горы Хош-кулен, дорога пошла небольших размеров долиной, по обеим сторонам которой крутые горы без малейших признаков леса. К вечеру пришел в г. Хоован, лежащий на р. Бузгочи в небольшой долине. Река Бузгочи имеет горный характер и только в полуверсте от моря глубока. В Хооване живет пусса, но сегодня его дома нет; я встретил его на горе Хан-ки-нянь. Пан-Со-Бан, мой проводник, пригнал коня ко дворцу пуссы и стал кричать привратника, который вскоре явился и отвел мне помещение, где останавливаются проезжающие чиновники. У меня попросили бумагу из Сеула, а Пан-Со-Бан дал бумагу от камзы. Сейчас же развели огонь, принесли свечи, а вечером принесли обед, т. е. рис, немного мяса кусочками, два куска рыбы и горячую приправу. Для собаки также принесли еду, и мой Бойко был очень рад, потому что получил две порции, свою и мою. Народу, как везде, набралось масса, но помощник пуссы распорядился, чтобы во дворе никого не было, и, таким образом, ночь я провел спокойно. Утром весь двор наполнялся народом, но окон и дверей не рвали. Помощник пуссы просил меня застрелить сначала сороку, потом ворону и остался очень доволен моим ружьем и собакой. Я подарил ему убитую мною дорогой утку и рябчика. Осматривал помещение пуссы; оно ничем не отличается от других. Внутри очень бедная обстановка. Знаки звания пуссы хранятся в особом большом доме, откуда пусса и выезжает. Мера рису (в две сеульские меры) стоит
180 кеш. Тиклоус и коленкор продаются от 45 до 50 кеш за аршин.
3 февраля. Выступил в 10 часов утра. Дорога идет долиною. На полпути до ночлега встретил два залива, имеющие до 5 верст длины и до 2 верст ширины. Заливы были свободны ото льда. Много корейских шаланд (лодок) занималось ловом рыбы. Дорогой встречал большие стаи дрохв и стада лебедей на речках. Убил 2 фазана и 3 голубя. Встретил также много корейцев, двигавшихся к северу с семействами и имуществом. Они отыскивают места, где дешевле жить: дома они боялись умереть с голода. Порция риса доходит здесь до 80 кеш, а в Гинзане - от 35 до 50 кеш. Рогатый скот здесь мелкий, земля бедная. Нищие нигде не дают прохода. Погода сегодня хорошая, ветра нет. Снега здесь на четверть аршина больше, чем в Хамуне. К вечеру прошел 50 верст. Корейцы перевозят грузы на телегах, но в гору и под гору переносят его на руках, а на ровных местах опять нагружают на телеги. Леса нет.
4 февраля. Вышли часов в 8 утра. Дорога идет к востоку по пади, но пришлось переходить много крутых и безлесных гор; снега много. Грузы здесь перевозят на коровах вьюком. Не доходя две версты до Пукчана, снега вовсе нет; здесь много уток и дрохв. Уток здесь столько же, как и в Сеуле, и держатся они на незамерзающих горных ручьях. На камнях и в долинах на солнцепеке утки имеют цвет золотистый. Сегодня для меня утки точно заколдованы. Выпустил 9 зарядов, часто попадал, но ни одну не убил. Только к вечеру удалось убить 2 утки. На закате солнца пришел к станции Пукчан, а мой проводник отправился прямо в город в то время, когда я увлекся утками. У ворот городской стены меня встретили 2 полицейских, которых пинза выслал проводить меня до отведенной квартиры и расчищать дорогу от любопытных. Но едва я зашел в город, как улицы были буквально переполнены народом, который узнал от полицейских, что сегодня вечером придет русский. Едва-едва я мог добраться до отведенного мне помещения, но тут опять та же история, что в Хамуне, везде масса народа. 4 полицейских и 10 носильщиков ничего не могли сделать; вытолкают из комнаты человек 10, а в это время в комнату наберется еще больше. Вечером пришел от пинзы чиновник узнать, хорошо ли я помещен, и поздравить с приходом. Я поблагодарил за внимание и послал пинзе двух фазанов, которых здесь совсем нет, и одну утку. Пинза попросил для детей своих немного сахару, чая и спичек. Я отдал последнюю коробку спичек, чай и около фунта сахару. Пинза был очень доволен и приказал зарезать поросенка мне в дорогу. Поросенка принесли мне ночью, но его оказалась только половина, а остальную часть съели слуги.
5 февраля. Сегодня около 9 часов утра я отправился к пинзе поблагодарить его за гостеприимство и проститься. Но дорогой проводник сказал, что пинза теперь одевается, и я зашел к пуссе. Дом пуссы только большими размерами отличается от остальных домов. Пусса нездоров, грудь болит и кашляет. Это человек 36 лет. Он не только познакомил меня с своею женою, но даже дал свою карточку и просил передать ее Матюнину, с которым он, как говорит, знаком. Затем он послал меня к чунгуну, передать ему мою карточку, написанную по-корейски. При пении полицейских пусса отворил мне ворота, и я прошел в помещение чунгуна, которое, как и у всех, довольно бедное. Чунгун пожилой человек, лет 70, хорошо одет в шелк красного цвета. Побыв недолго и простившись, я пошел к пинзе, как главному начальнику. От крыльца до ворот по обе стороны каменного тротуара стояли шпалерами солдаты и полицейские. Внутри помещения пинзы стоял штат служащих его, как то: носильщики, сторожа и др. Я прошел направо, в помещение, где пинза уже ожидал меня. Поздоровавшись, пинза любезно предложил мне ковер, а сам сел на циновку возле ковра. Обстановка бедная. Но у пинзы есть часы и сливочник европейской работы. Принесли чай. Пинза показал мне свое оружие, парадную форму, а также знаки его достоинства; но интересного во всем этом было очень мало. Пинза приглашал меня пожить у него, но я отказался, во-первых, вследствие назойливости любопытных, а во-вторых, потому, что я тороплюсь. Поблагодарив пинзу за поросенка, я простился и пошел на квартиру один. Но ехать тотчас же нельзя было, потому что возчик подковывал своего коня, а главное - поджидал свою шапку, которую у него утром украли в Пукчане. Пришлось выступить вечером. До того же времени во дворе и в помещении собралась огромная толпа народа. В конце концов пришлось вызвать пуссу во двор, чтобы, разогнал их. Тут приходили партиями старухи, девушки, старики и молодые, а главное ребята. От говора их во дворе стоял стон. Более всех страдал, конечно, мой пес Бойко. Сколько тысяч раз просили его подымать брошенную вещь. Чтобы лучше ознакомиться с размерами собаки, щупали его шерсть, щупали также и мое ружье. Когда же я, наконец, вышел в дорогу, то масса народа провожала меня верст за 5, и все упрашивали меня застрелить сороку или ворону. Когда я доставил им это удовольствие, то они остановились и прокричали: "прощай".
Была уже ночь, когда я, пройдя 30 верст, остановился, чтобы отдохнуть после Пукчана, где я ничего не ел и мало спал. Сегодня дорогой застрелил-таки утку, которую, начиная от Сеула, никак не удавалось застрелить. Голова у нее желтоватая, глаза синие, сама золотистая, а когда летит - пестроватая. Вообще эта утка цветом живота и спины походит на фазана-петуха. На груди и на шее черное узкое кольцо; кричит она, как мандаринка, только громче; величиной будет приблизительно с цезарку; весит фунтов 7 или 8; нос, как у мандаринки, а пух очень густой, почему весьма трудно ее застрелить. Хвост длиною около четверти аршина, сверху синий, снизу золотистый; ноги черные. Корейцы называют эту утку бурь-торги, что в переводе значит "водяной петух".
Погода хорошая, ветра нет, тепло. От Пукчана до моря 30 верст. Пукчан окружен каменной стеной вышиною около трех сажен, имеющей 5 ворот. Население его меньше, чем в Хамуне. Пукчан лежит в долине между высоких и крутых гор. Здесь протекает небольшая речка Нам-дач. Древесной растительности ни в долине, ни на горах нет никакой, все голо. Топливо привозят в город за 60 верст вьючно на коровах. Скот здесь стоит от 3 до 7 тыс. кеш за штуку. Мера рису, в 2 меры сеульских, - 220 кеш. Вообще здесь урожай был несколько лучше.
6 февраля. Снег идет, но тихо и тепло. Вышел в 9 часов утра и остановился ночевать, пройдя 40 верст. Дорога шла по крутым горам, а затем спустилась к морю и на протяжении 10 верст шла по морскому берегу, вдоль которого тянутся очень высокие утесы и перевешиваются громадные камни, вися как бы в воздухе. По берегу встретил две деревни, населенные рыбаками. Преимущественно ловят сельдь и корюшку. Сушеную рыбу отправляют в Сеул. Цена сельди - за 20 штук 8 кеш. Большая бычачья кожа стоит 1000 кеш. Скот немного дешевле, чем в Пукчане. Мера риса, в 3 сеульские меры, - 250 кеш. Картофеля и пшеницы нет. Точно так же нет и в помине овса и ячменя; говорят, что верст за 200, в горах Мате, сеют очень много, но я этому не верю.
Не доходя до ночлега с версту, на одном из мысов встретил много довольно крупного леса, преимущественно сосны. Лес этот, как потом я узнал, посажен лет 50 тому назад одним помещиком, который теперь уже казнен.
7 февраля. Вышел часов в 8 утра. Дорога шла все время лощиною на север и, не доходя горы Ивон, спускается по маленькой речке на берег моря, представляющий заливы, защищенные с юго-запада, но с моря открытые. Здесь много корейских лодок как на берегу, так и в море. Некоторые из этих лодок в летнее время ходят в наши владения для рыбной ловли и заходят в Посьет и Владивосток, откуда привозят тиклоус. Многие лодки при этом погибают: весь берег по преимуществу открытый и имеет много подводных камней. Ивон город небольшой. Здесь живет хин-гамой. Его не было дома, уехал в Сеул, а его должность исправлял помощник чун-гун. Помещение и стол были хороши, а народу по обыкновению было много. Из комнаты я по просьбе старшины выгнал всех на улицу. По просьбе того же старшины я застрелил на лету ворону и тем возбудил всеобщий восторг, Я дал чун-гуну немного сахару и сухарей. Сегодня прошел 40 верст. Торговля в Ивоне - мелочная; скот рогатый - от 5 до 7 тысяч кеш за штуку. Овса, пшеницы и картофеля нет. Одна мера риса, в 3.5 сеульские меры, стоит 240 кеш. Бычачьи кожи стоят по 3 русских рубля; бязь - один аршин - 35 кеш.
8 февраля. Вышел в 8 часов утра. Путь шел больше по берегу, бухт и заливов не было до маленького городка Цанбан, а затем дорога идет крутым подъемом на вершину горы Тунгурянь. Гора эта очень высока. Крутой подъем идет на протяжении около трех верст; спуск тянется 10 верст. Окрестные горы безлесные. С вершины видно море верст на 50. Заливов нигде не видно, все только горы, горы и горы. Прошел 50 верст. Дорогой убил фазана. Аршин тиклоуса стоит 35 кеш. Но здешний аршин на вершок длиннее против сеульского. Дорогой встретил тончанского пуссу. Он едет в Хамунь. Масса народа сопровождает его, неся грузы. Все время, начиная от Хамуня и даже ранее, я не встречал никакого движения по дороге. Сообщения, а также перевозка грузов производятся вьючно на коровах. Снега около пол-аршина. Погода теплая; тает; речки почти все вскрылись.
9 февраля. Вышел в 8 часов утра и к полудню пришел в г. Тончан. Дорога шла около 10 верст по крутым горам и затем около 20 верст по долине, в которой снега совсем уже нет. По дороге встретил лисицу, преследовал ее около 3 верст, но не догнал. Тончан лежит у подножия горы, в долине, на расстояния трех верст от морского берега. Город окружен каменной стеною, имеющей в плане вид треугольника; высота стены около двух сажен. Стена имеет четверо ворот. В долине протекает река шириною до 500 шагов, длина течения которой считается 180 верст. При устье реки бухты не имеется. Через реку построен мост.
За 60 верст отсюда есть прииск золота, а за 200 верст - серебряный рудник. Золото продается в Гинзан, а серебро идет в Сеул на выделку колец и других украшений для мужчин и женщин. Мера риса, в 3.5 сеульские меры, стоит здесь 190 кеш. Рогатый скот продается от 3500 до 7 тыс. кеш за штуку и вообще дешев. Самые большие бычачьи кожи - 700-800 кеш и продаются к Гинзане. Полфунта табаку стоит 10 кеш. Тиклоус и шертинг продаются по 35 и 50 кеш за аршин, составляющий 0.5 русского аршина. Бязь получается из Кехына и Гинзана. Торговля в Тончане незначительная; населения в нем вдвое меньше, чем в Пукчане. По приходе в Тончан меня встретил какой-то чиновник с полицейским и проводил до отведенного помещения. Дорогой они кричали страже, чтобы запирать двери и окна, но все-таки сотни народа проникли во двор и в комнату. Усилия стражи не привели ни к чему. Когда я вошел в комнату, то любопытные тотчас же разорвали бумагу в дверях и окнах, и потому пришлось спать на сквозном ветре. Был у меня помощник пуссы, ца-со. Я угощал его caxapoм и сухарями. К обеду я получил вареную курицу и свинину с рисом.
Сегодня прошел всего 30 верст. Далее мой проводник Пан-Со-Бан не пошел, потому что ближайшая станция отстоит на 90 верст. На ночлеге караульные обрезали у меня на сюртуке и пальто все пуговицы. Снега совсем нет, погода, как весной, тихо и тепло. Население встречается редко, леса нет.
10 февраля. Вышел в 8 часов утра. Версты три за город меня провожали придворные служители, расчищая дорогу от любопытных. По просьбе ца-со я убил на лету сороку и ворону, чем вызвал всеобщий восторг массы народа, провожавшей меня за город.
Дорога шла небольшой падью около 5 верст, затем перевалила через большую гору и спустилась к довольно глубокой реке Toн-жю, берущей начало верст за 90 отсюда. На р. Тон-жю стоит большая торговая деревня, где продается много бязи, привозимой из Кехына. Затем дорога пошла вверх по долине реки прямо на север. Снега в долине нет. Долина шириной около двух верст. Деревни очень редки. Видел 8 дрохв. Прошел 50 верст. Завтра надо будет переходить самую большую гору Матерян. Пашни раскинуты по горам, но надо было много труда разработать их, т. е., вернее сказать, расчистить.
11 февраля. Шел около двух верст той же долиною, а затем начался подъем на тору Матерян. Подъем, действительно, тяжелый, и проходится лишь удивляться, как это корейские лошади могут вскарабкиваться почти по отвесным кручам. Подъем на гору, а затем спуск с нее составляют около 30 верст. С вершины горы обширный вид насколько только хватает глаз. На материке сплошные горы, выходящие к морю крутыми утесами. На морском берегу не видно бухточек. У подножия горы, в овраге, приютилась маленькая деревня. По этому оврагу, а затем по долине прошел до крепости Сондин, в которой начальник камза. Тут же, у крепости, стоит большая деревня. Крепость Сондин невелика, расположена на мысу и окружена двойной стеной. Камза живет за внутренней стеной. Я остановился на ночлег за внутренней стеной крепости. Гарнизон ее составляют 400 стрелков из лука и фитильных ружей. Деревня расположена на реке, имеющей хорошие условия для рыбной ловли, которой население занимается здесь по преимуществу. Речка горная.
12 февраля. Вышел в 8 часов утра и шел долиною. Горы здесь расходятся, верст 10 идет долина, имеющая до 30 верст ширины. Население густое, как по долине, так и по берегу реки. Отсюда много корейцев ходит во Владивосток, совершая в хорошую погоду этот путь в 4-5 дней. Из Пукчана также многие ходят во Владивосток, употребляя на дорогу 6 и 7 дней.
Тиклоус, коленкор и белая дрель получаются здесь из Владивостока и предпочтительно на шлюпках. Но главная масса идет через Кехын, который отстоит отсюда на 800 верст. Цена аршина дрели-45 кеш, тиклоуса - 30 и 35 кеш, а коленкора - 50 кеш. Пшеницы, овса, картофеля и пшена нет. Скот самый крупный, пудов 12 и 14, стоит 7-8 тыс. кеш. Поблизости находятся серебро-свинцовые залежи. Серебро-свинцовая руда продается по 15 кеш за фунт. Прошел сегодня 30 верст и в полдень остановился в деревне. Дальше идти нельзя: конь набил себе спину, и кореец остановился полечить его.
В 7 часов вечера пришли из г. Кильчу полицейский и придворный, посланные пуссой, чтобы встретить меня за 60 верст. В Кильчу узнали от корейцев, что идет иностранец, и потому пусса выслал своих чиновников, чтобы проводить меня до города. На ночлеге опять набралось народу полон дом. Слава богу, что пришли полицейские.
13 февраля. Вышел около 4 часов утра. Дорога шла около пяти верст долиной, затем, перевалив гору, опустилась в долину р. Нам-то-чань. Этой долиной шел 50 верст. При сильном южном ветре погода теплая. Снегу нет; речки распустились. Река Нам-то-чань довольно большая, но мелкая; по ней шлюпки не ходят. Население по берегам Нам-то-чань густое и группируется от устья верст на 20 вверх по реке. Земля вся разработана под пашни, но корейцы жалуются, что почва худая. Леса совсем почти нет, топят соломой и травой. Meрa риса, в 3 сеульские меры, стоит 220 кеш; рогатый скот- от 5 до 9 тыс. кеш. Дорогой попалось навстречу много рогатого окота, который гнали в деревню Усутан, где я ночевал, для обмена на бязь и дрель. Горы, хотя и есть, но невысокие, и пологие склоны их кругом засеяны. Дорогой убил 3 утки и одного фазана, но более ничего не видел. Не доходя приблизительно верст 20 до места ночлега, встретил начальника города Кильчу, мокса. Это звание немного выше пуссы. Он ехал в санях, и его сопровождало много народа. Мокса остановил меня и спросил, куда я иду. Затем, пожелав мне всего хорошего, приказал своим солдатам проводить меня до границы своего округа. Я подарил моксе убитых мною утку и фазана. Встретив за 10 верст до Кильчу маленькую деревню, я остановился в ней на ночлег, рассчитывая, что здесь будет меньше любопытных и потому можно будет лучше отдохнуть.
14 февраля. Вышел в 8 часов утра все той же долиной и ровно в 11 часов утра пришел в г. Кильчу. Двор, где я остановился, уже был полон народу. Толпа встретила меня еще за городом. Полицейские и служащие - бокчи - не могли управиться с толпой. Пообедав, пошел смотреть город. Домики такие мизерные, что кажется, вот-вот рассыплются. У цасо дом несколько больше других, но в сущности очень мало отличается от прочих. Та же грязь и бедность. Торговля незначительная. В лавках много тиклоуса и бязи. Аршин (русского аршина) дрели стоит 85 кеш, тиклоуса - от 33 до 40 кеш. Мера риса, в 4 сеульские меры, стоит 250 кеш, чумизы такая же мера - 150 кеш. Пшеницы, овса и картофеля совсем нет. Отсюда отправляется много скота во Владивосток. Скотина здесь стоит от 25 до 40 рублей на наши деньги, или около 3 руб. 50 коп. пуд мяса, не считая кожи.
Город Кильчу отстоит от моря в 60 верстах. Река, на которой расположен Кильчу, впадает в море, не образуя бухты. В Кильчу есть два переводчика, но по-русски они знают только несколько слов. Город окружен каменной стеною в полторы сажени высотой, с четырьмя воротами, имея в плане фигуру четырехугольника; длина стены-около двух верст.
Из Кильчу вышел в тот же день, потому что невозможно было вынести толкотню любопытных. Начальник просил остаться, но я, поблагодарив за внимание, вышел и прошел до ночлега еще 25 верст все в том же направлении и тою же долиной. Всего прошел сегодня 35 верст.
Погода теплая, снега нет. Окрестные горы имеют пологие скаты. Население довольно густое, но живет преимущественно отдельными фанзами, а не деревнями. Вообще, где овраг, там и фанза, причем рассчитывают так, чтобы под сельбище не занимать земель, годных под пашни.
Речка вскрылась. У моего ночлега, в овраге вблизи ручья, почти в полугоре, на самой дороге бьют два фонтана горячей воды. Вода настолько горяча, что когда я попробовал рукой, то обжег пальцы. На вкус вода солоновата, а по осадкам видно, что содержит много железа. Корейцы устроили резервуар и приходят мыть белье. Около фонтанов камни накалены. Корейцы говорят, что это единственные в Корее горячие ключи.
15 февраля. Дорога около 5 верст идет тою же долиной, затем два подъема и два спуска через пологие горы, и дорога переходит в другую долину, которая и тянется до г. Мянчан. Население здесь редкое, земля каменистая.
Мянчан - город небольшой, окружен стеной около сажени высотою, имеет двое ворот. Внутри крепости стоит много пустых домов, и вообще все здесь носит на себе печать разрушения; даже стена рассыпается. В Мянчане живет пусса, но я к нему не заходил. Кругом города живет много корейцев. Бязь и шертинг стоят от 33 до 40 кеш за аршин. Мера риса, в 3 меры сеульские, стоит 190 кеш. Цена скота та же, что в Кильчу. Не доходя 10 верст до Мянчана, есть деревня, в которой было что-то вроде ярмарки. Было согнано много рогатого скота для обмена на другие товары. Отсюда скот отправляется преимущественно через русскую границу. Весь товар получается морем из Владивостока и через Кехын, а также на шлюпках через Гинзан, леса нет. Земля каменистая, горы пологие. Снега нет. По просьбе корейцев убил ворону.
16 февраля. Вышел в 10 часов утра. Дорога 40 верст шла по горам с отлогими скатами и пересекая несколько незначительных речушек, затем начинается крутой подъем почти в 1 версту и чуть-чуть не отвесный спуск на противоположную сторону горы. Тяжести здесь немыслимо возить на быках или коровах; их перетаскивают на руках. Горы все вспаханы. Леса и травы нет. Пройдя 45 верст, остановился ночевать. Здесь встретил высланных пукамзою из г. Кензана, за 130 верст, двух полицейских и одного стражника. Пукамза приказал им узнать, как идет иностранец, и проводить его до города. До Кензана отсюда 115 верст. Здесь на ночлег есть овес; мера его, в 3 сеульские меры, стоит 25 кеш, мера риса-210 кеш, чумизы- 150 кеш. Пшеницы нет. Реки вскрылись, снега нет.
17 февраля. Дорога шла по пологой возвышенности, причем встречалось много незначительных перевалов. Дорогой видел 5 дрохв и 3 фазана; одного из последних убил, а также и одного голубя. В деревне, где мы остановились на привал, чтобы закусить, бывший при полицейских стражник провинился, украл топор. Мой проводник Пан-Со-Бан оказался мошенником. Всю дорогу он собирал деньги с толпы за то, что показывал меня. Ради этого у нас было несколько лишних остановок. Например, сегодня я приказал ему идти скорее, а он стал отговариваться и упрашивать остаться здесь ночевать, потому что дальше нет станции. Я ушел вперед один, не ожидая проводника, и тем заставил его также идти. Но при этом Пан-Со-Бан взял у меня из мешка 1000 кеш и переложил их в свой мешок. Прошел сегодня 65 верст;
дорогой три раза видно было море с вершин горных. Море отсюда верстах в десяти. Заливов и бухт незаметно. Скот рогатый продается от 5 до 8 тыс. кеш. Скот довольно крупный. Мера ячменя, в 3 меры сеульские, стоит 27 кеш. Леса нет. Окрестное население довольно густое, живет в оврагах, и только тогда видишь дома, когда подойдешь вплотную к оврагу.
18 февраля. Дорога шла по горам с отлогими окатами. Встречалось много . небольших перевалов и незначительных речек. Погода превосходная. Дорогой убил 6 уток, которых подарил камзе и пуссе. Меня провожали офицер и полицейский. В 7 часов вечера я пришел в Кензан. Кензан город большой, такой же, как Пукчан, лежит в пяти верстах от морского берега, на небольшой речке, в устье забитой прибоем морских волн. Население вокруг города и по дороге - частое. Вверх по долине, верстах в 30, имеются каменноугольные копи, которые разрабатываются для отопления помещений. Уголь такой же, как у нас при устье Суйфуна, в копях г. Федорова. Бухты на морском берегу нет, совершенно открытый берег, но тем не менее отсюда ходят шлюпки во Владивосток, совершая путь в 3-4 дня при хорошей погоде. Скот стоит здесь от 6 до 8 тыс. кеш за скотину, дающую мяса 8-12 пудов. Мера риса, в 2.5 меры сеульские, стоит 250 кеш. Есть немного oвca и ячменя, в одинаковой цене, - как и на ночлеге 16 февраля, 25 кеш за меру. Аршин тиклоуса и коленкора стоит 33 и 40 кеш. Здешний аршин составляет 0.5 русского аршина. Торговля в городе незначительная. Все материалы получаются из Владивостока или, вернее, через Кехын, который отсюда в 550 верстах. Леса нет в окружности.
Проводник мой Пан-Со-Бан отказывается вести далее, говорит, что денег не хватит на корм, и хочет просить пукамзу, чтобы дал денег. Городская стена здесь высока, как в Сеуле, т. е. около трех сажен снаружи. В стене имеется 4 ворот. Здесь пребывает главный начальник северного округа, как в Хамуне. Я был у пуссы два раза. Это заботливый старик и несколько раз присылал своего помощника узнать, ел ли я и как мое здоровье. Действительно, у меня распухла левая нога, но завтра придется идти. Народа собралось много; изодрали бумагу на дверях и окнах, так что к утру было холодно, как на улице. Но, спасибо, заботливый пусса прислал двух офицеров, которые все время по очереди дежурили, а двое полицейских разгоняли народ. Пан-Со-Бану приказано вести меня и далее по условию, но я заявил, что едва отойдем от города, как он вновь станет отказываться или будет говорить, что болен конь. Тогда пусса дал мне двух полицейских, которые должны смотреть за вещами, чтобы ничего не украли, а также разгонять народ, чтобы я мог спокойно спать.
20 февраля. Вышел часов в 11 утра. Дорога верст 25 шла по незначительным увалам долиной р. Хотунго на расстоянии каких-нибудь 10 верст от морского берега. Затем дорога отвернула внутрь страны в направлении на NW. У устья реки есть небольшой залив, глубокий и закрытый от NW ветров. Но для ветров юго-восточных залив совершению открыт. В заливе стоит множество шаланд. Население очень густое. Рогатый скот стоит от 4 до 9 тыс. кеш за штуку. Вообще скот здесь дороже, чем в Кильчу и Топчане. Мера риса, в 3 сеульские меры, стоит 280 кеш; мера чумизы- 180 кеш. Тиклоус продается по 30 и 35 кеш за Ќ русского аршина. Пройдя 35 верст, остановился ночевать в деревне. Леса нет, почва глинистая.
21 февраля. В 8 часов утра выступил. Шел по той же долине, но она здесь гораздо уже, не более двух верст ширины, а к вечеру долина стала еще уже. Местами по небольшой речке попадался кустарник. Судя по некоторым признакам, можно думать, что в большую воду долина затопляется. Население сделалось гораздо реже. Через 5-6 верст встречаешь 1-2 фанзы. Прошел 65 верст и остановился ночевать в городке Пурян, лежащем в пади и огражденном каменной стеной около сажени высотой, в которой имеется трое ворот. Стена и самый город имеют вид развалин.
Город очень маленький, имеет всего 2 тыс. жителей. Здесь живет пусса, которого округ в окружности до 400 верст. Здесь риса нет, а есть только чумиза. Мне пришлось просить риса у пуссы; это человек пожилой, лет 65. Я подарил ему убитого дорогой фазана, чему пусса был очень рад. Пусса кормил меня хорошо: курицей, свининой, яйцами, рисом и рубленым мясом. Кроме того, на дорогу дал еще курицу. Здесь .в падях много золота, но его не разрабатывают, потому что из Сеула запрещено корейцам промывать золото севернее Топчана. Верстах в 100 от моря, вверх по долине, есть залежи каменного угля, но плохого качества. Цена скота - как и в Гинзане, тиклоуса - 30 и 35 кеш за аршин. Чумиза - 160 кеш за меру в 3 сеульские меры. Окрестные горы голые, а долина положительно камениста; на пашнях лежат горы камней, невзирая на то, что под пашни земля выбирается лучшая и очищается от камней. Дорогой в одной деревне видел корейца 26 лет, которого показывают как редкость, потому что у него волосы на голове, бровях и усах светло-русые, лицо белое, в веснушках, глаза косые. Отец и мать его обыкновенные корейцы с черными волосами. Начиная от г. Ивон у корейцев встречаются свои жрецы, у которых волосы на голове выбриты. Они носят на голове круглый колпак и полукруглую черную камышовую шляпу, а когда хоронят кого-нибудь, - то соломенную желтую. Здесь же я встретил жреца, у которого волосы длинные, до плеч, и колпак несколько другой формы.
22 февраля. Выступил с ночлега в 8 часов. До вечера шел все одной и той же долиною, затем перешел некрутую горку и остановился ночевать на вершине. Прошел всего 40 верст. По долине земля худая, но до перевала много кустарника и травы, а также много заброшенных пашен. Убил 5 фазанов, из коих двух отдал корейцам, а трех оставил для подарка в Хардяне, лежащем в 80 верстах отсюда. Население очень редкое, но одному дому приходится на 5-6 верст.
23 февраля. Спустился в вершину речки Бокачио, по ней прошел 60 верст и остановился ночевать. Население очень редкое. Горы голые, почва песчаная, местами по речке встречается редкий кустарник, да и тот корейцы вырубают. Море отсюда лежит в 150 верстах. Погода очень теплая, но реки еще замерзшие, а вода идет поверх льда. До города осталось 20 верст. Скота нет, Чумиза продается по 150 кеш за 3 сеульские меры. Риса нет. Ночью пошел маленький дождь при сильном южном ветре. Город Хордян лежит в верховьях р. Тумон-гам (Тумень-ула). От него до Кехына 170 верст. Встретил корейца по фамилии Чупров, зовут его Петр, а по-корейски Ким-ту-шей. Живет Чупров в Кехыне, но пребывает преимущественно в Янчихе, нашей корейской деревне близ Новокиевска. Чупров 2'/2 года служил переводчиком у нашего пограничного комиссара в Южно-Уссурийском крае г-на Матюнина, очень хорошо говорит, читает и пишет по-русски и по-корейски, а также говорит хорошо по-китайски. Чупров желает поступить переводчиком в Сеул к нашему поверенному, г-ну Веберу. Корейское начальство одобряет Чупрова, в особенности пусса Шен-хин-шюн, знающий Чунрова уже 8 лет, а также сборщик податей Пхан-хан-до. Этот сборщик собирает со всех товаров, привозимых в Хордян и вывозимых оттуда, 5% стоимости товара в виде пошлины. Чун-гун заведует стрелками и живет в крепости Корян, расположенной ниже no р. Тумень-уле.
23 февраля. Рыбы нет. Бедность вокруг страшная. Говорят, что в Хордяне живут манзы. Интересно знать, чем торгуют и что покупают. Дорога от Кильчу все песчаная.
24 февраля. Прошел 20 верст. Дорога шла все той же долиной. Местность такая же. Ночью был мелкий дождь. Погода очень хорошая. Начиная от Кильчу - тихо и тепло. В Хордяне живет пусса Шен-хин-шюн, 53 лет от роду. Три года перед этим он был пуссою в Кехыне. Пусса отвел мне хорошее помещение и хорошо накормил, была вареная курица, яйца, рис, свинина, резанная ломтями; конечно, все было в незначительном количестве, с разными приправами и корейский салат, состоящий из соленой редиски, квашенного с перцем салата, сои, и еще что-то, чего я не решился попробовать, так скверно пахнет. Пусса прислал ко мне переводчика, бывшего прежде у Матюнина, спросить меня, откуда и куда я иду, а потом еще раз прислал просить меня к себе. Пусса человек, по-видимому, хороший. Расспрашивал, что делается в Сеуле и много ли там русских, а также заключен ли уже русскими трактат с Кореей. Пусса заявил, что здесь они ничего не знают, но слышали, что в Сеуле есть русские; рассказывал, что знает нашего пограничного комиссара Матюнина; угощал меня чаем с китайским пирожным. Чай скверный. Я подарил ему 2 фазана, и пусса был очень рад, потому что здесь фазаны редкость и в продаже их еще нет. Пусса подарил мне папушу корейского табаку и на другой день прислал еще 50 яиц, которые я роздал корейцам, потому что везти их вьючно нельзя, все побьются, а отказаться от подарка нельзя. Кроме того, пусса дал мне полицейских, которые должны были палками разгонять любопытных, которыми были полны улица я двор,
Я осматривал город и присматривался к торговле. Меня интересовало, что покупают и чем торгуют китайцы. В общем торговля незначительная, хотя больше других городов. Город Хордян лежит при впадении р. Тумон-гам в р. Тумень-ула. Верховья р. Тумень-ула находятся в 150 верстах от Хордяна. После впадения Тумон-гам р. Тумень-ула делается широкой, но мелкой и от Хордяна течет прямо на север. В 25 верстах вниз по течению расположен г. Корян, в 70 верстах - г. Чанжен, в 90 верстах - г. Веншен и в 120 верстах - г. Кехын. Самый большой из них - г. Чанжен, имеющий до 900 домов. В Хордяне живет около 50 китайцев из Хунчуна, все торгуют преимущественно сулей (китайская водка), которую продают по 60 коп. за бутылку, а большей частью меняют ее на кожи, трепанги, морскую капусту и шкуры лис. Продают они также китайские шелковые материи низких сортов, краски для окрашивания тиклоуса, шнурки и бумажные материи. Последних товаров имеют очень мало; более всего продается сули. Я был у живущего здесь таможенного чиновника, который собирает в виде пошлины 5% стоимости привозимых и вывозимых товаров. Конечно, казна корейская не получает и половины этого сбора. Дело делается так: пошлину можно заплатить и в других городах, но нужно иметь удостоверение от ближайшего начальства, что пошлина не оплачена, или берется квитанция, что пошлина оплачена. Если тюки идут, не оплаченные пошлиной, то таможенный чиновник опечатывает их и выдает удостоверение, что имеется столько-то товара на такую-то сумму. Но купец всегда сходится с пуссой, а главное - с таможенным чиновником, дает им подарки, смотря по количеству товара, и вместо того чтобы уплатить пошлину с 1000 долларов, получает удостоверение на стоимость товара в 400 долларов. Таможенный чиновник здесь живет лучше пуссы, был в Японии, в Шанхае и знает несколько слов по-английски. Он из Сеула. Вообще все главные отдельные начальники назначаются из Сеула и на известные сроки. Местные уроженцы никогда не могут быть назначены, как они говорят, кваном. Здесь, первый раз в Корее, начиная с Вонзана, я встретил у него стулья и стол. Угощал меня чаем и русскими конфетами, а на прощанье подарил мне каменный ящик для табаку. Я дал ему фазана. Город окружен каменной стеной до двух сажен высоты, имеющей трое ворот. Домов в городе около 2 тыс. Только одна улица, где живет пусса, довольно широкая, а остальные имеют полторы сажени ширины. По улицам грязь большая. 3 аршина тиклоуса стоят 25-30 кеш. Рису в округе сеется очень мало, - все больше чумиза, которой мера, в 0.5 сеульских, стоит 120 кеш. От Хордяна до китайского города Хунчуна считают около 200 верст и совершают путь на телегах в 3 дня.
25 февраля. Вышел из Хордяна в 10 часов утра и пошел по ближайшей дороге в Кехын, в направлении на с.-в. Местность гористая, но горы имеют пологие скаты, и дорога большей частью идет по вершинам увалов. Перешел поперек 3 лощины, на дне которых протекают. небольшие речушки, имеющие направление на с.-в. и впадающие в р. Тумон-гам. К вечеру пришел в г. Хоян, пройдя 50 верст. Хоян лежит близ небольшой речушки, расположен на склоне увала, обнесен каменной стеной высотой около двух сажен; внутри-земляной вал с каменной и кирпичной стенкой около полутора аршин, имеет трое ворот и 5 башен с бойницами. В городе около 1000 домов. Торгуют исключительно корейцы. Тиклоус стоит 25-38 кеш за аршин. Чумиза - 120 кеш за меру. Рис не сеют, а есть привозный, стоит дорого. Покупают его только высшие начальствующие лица и некоторые чиновники. Скот стоит несколько дороже, чем в предыдущих пунктах. Сегодня дует сильный и холодный NW ветер.
26 февраля. Вышел в 8 часов утра. Сильный NW ветер продолжает дуть. Дорога шла на восток. По увалам было два подъема, но незначительных. Прошел поперек две небольшие долины; в одной из них мелкая, шагов 30 шириной, река течет на север и впадает в Тумон-гам. Сегодня Пан-Со-Бан отказался идти дальше благодаря сильному, холодному ветру. Остановились ночевать, пройдя 40 верст. Население очень редкое, разбросанное по падям.
27 февраля. Выступил в 7 часов утра. Дорога шла на восток по пади. Пройдя 10 верст, начался подъем на гору, которая считается здесь самой высокой. Подъем тянется на протяжении версты; подъем легок, свободно двигаются телеги. Спуск также незатруднителен. Спустившись с горы, дорога пошла небольшой падью на с.-в. Погода тихая и теплая. Ветер слабый, южный. По реке много кустарника и берез. Население сегодня встречается чаще и гуще, чем вчера. Рису нет, а чумизу не могу есть. Хорошо еще, что в Хояне мог достать полбутылки меда за 200 кеш. С этим медом съел немного чумизы и пил чай. Последний сахар роздал. В Ходяне цена чумизы та же, что в Хояне. Скот по такой же цене. Впрочем, теперь скота мало, корейцы работают на нем, вывозя назем на пашни. В Кильчу это сделано раньше. Сегодня сделал 40 верст, и в 3 часа Пан-Со-Бан остановился дать отдых коню, а себе стал чинить платье.
28 февраля. Выступил в 7 часов утра; дорога шла по этой же пади на с.-в., а пройдя 20 верст, повернула на восток и через горы и небольшие увалы вышла на небольшую речушку, текущую на с.-в. и впадающую в Тумон-гам, не доходя 10 верст до Кехына. Отсюда до Кехына остается 30 верст. Вскоре дорога вышла к р. Тумон-гам и близ перевала в Кехын повернула на запад. Пройдя 10 верст, дорога круто подвернула на ю.-в. Перевал в Кехын, а также и спуск невелики. Пришел в Кехын в 6 часов вечера и в тот же вечер перешел через р. Тумон-гам на нашу сторону и, пройдя еще 10 верст, остановился на ночлег в нашей корейской деревушке. Кехын - старый, весь разрушенный город, крайне грязный. Крепостные стены рассыпаются. Казенные здания также покосились на сторону и ожидают, когда город будет перенесен на другое место. Носится слух, что Кехын скоро перенесут на другое место, ниже р. Тумон-гам. Река Тумон-гам глубокая. Говорят, на середине имеет до 1 сажени глубины. Большие корейские шлюпки ходят по ней до г. Кеовала. Ширина реки 320 шагов, и, как видно, в большую воду река подымается высоко, но берега не топит.
29 февраля. Пришел на Янчиху, которая от Тумон-гама отстоит на 40 русских, или 80 корейских, верст. За всю дорогу мой проводник износил 12 пар сапог травяных и 9 пар нитяных. Мне хватило 1 пары сапог до Хордяна да 2 пары корейских нитяных. На Янчихе рассчитал Пан-Со-Бана, дал ему в подарок 2 куска дрели и разной мелочи; он сейчас же отправился в обратный путь.