Герман Ким. История иммиграции корейцев. Книга первая. Вторая половина XIX в. - 1945 г. Дайк-пресс, Алматы, 1999, 424 стр.

2. Положение Кореи и причины начала массовой эмиграции корейцев

2.1.Социально-экономический кризис и попытки реформирования

На закате династии Ли, правившей Кореей свыше пятисот лет (1392-1910) в стране возникло множество внутренних социально-экономических и внешнеполитических проблем и она не была готова вступить в новую капиталистическую эру. К середине XIX в. централизованная государственная власть ослабла, казна испытывала острый хронический финансовый дефицит, усиливались сепаратистские тенденции, росло массовое разорение крестьянства. Социально-экономический кризис усугубился природными катаклизмами: наводнениями, неурожаями, вследствие которых страну охватывали голод и эпидемии. В этот период западные державы, приступив к активным действиям по колонизации восточной Азии, вынудили Корею отказаться от проводимой ею в течение нескольких веков политики строгой самоизоляции. См.: Nahm Andrew C. Korea. Tradition and Trans-formation. A History of the Korean People, Seoul. 1988, pp. 144-184; Han Woo Keun. The History of Korea. Seoul, 1991, pp. 361-402; Lee Kenneth B. Korea and East Asia. The Story of a Phoenix, Westport. 1997, pp. 127-140;

2.1.1. Правление Тэвонгуна и реформы

22 января 1864 г. наследником корейского престола стал Ли Мен Бок - 12 летний племянник последнего короля ( вана ), получивший тронное имя Коджон. Ввиду малолетства короля Коджона ( 1852-1919 ) правление страной в качестве регента взял в свои руки его отец Ли Ха Ынг (1820-1898), известный в истории Кореи как Тэвонгун, что означает "великий наследный принц".

Десятилетие правление принца-регента отличалось попыткой укрепления централизованного государства, реформирования военного дела, денежной системы, местного управления, борьбы с коррупцией и казнокрадством, введением новых налогов. Амбициозность Тэвонгуна проявилась в стремлении возвысить ванскую власть как символ могучего централизованного государства. Он приказал восстановить разрушенный во время Имджинской войны дворец Кёнбоккун - резиденцию правящего дома, возвести ряд новых дорогостоящих дворцов. Опасаясь иностранных вторжений и иноземных влияний, подрывающих устои традиционного корейского общества Тэвонгун проводил жесткую политику изоляционизма Кореи. Lee Seon Gun, Politics of Dae-won-gun, Seoul, 1975.-242 р.; Сho Kwang. On the Characteristics and Limitation of the Reforms of Taewongun, - Major Issues in History of Korean Culture, M., 1997, p. 134-142.

Большое внимание Тэвонгун уделял укреплению армии, предназначаемой им для отражения нападений иноземных врагов, подавления сепаратистских выступлений феодалов и подавления крестьянских бунтов. В Японии закупалось огнестрельное оружие: ружья и пушки, ремонтировались обветшалые и сооружались новые крепости и форты, усиливалась береговая охрана.

Борьбу с сепаратизмом в стране Тэвонгун начал со смещения со всех правительственных постов выходцев из рода андонских Кимов, ставленники которых узурпировали власть на местах. Чтобы ослабить влияние местной знати, Тэвонгун продолжил борьбу против конфуцианских "храмов славы" - совонов, вокруг которых сложились сильные объединения феодалов. Несмотря на недовольство и сопротивление крупных янбанов, Тэвонгуну удалось в 1871 г. из 600 совонов оставить только 47. Тягай Г.Д. Очерк истории Кореи во второй половине XIX в., М., 1960, с.34-35; Пак Чон Хё, Новая история Кореи ( 1864-1910) ,- Лекции по истории Кореи. М., 1997, с. 64-79.

Для покрытия расходов, связанных с реализацией своих амбициозных планов, в декабре 1866 г. Тэвонгун приступил к проведению денежной реформы, в результате которой одна новая монета стала равняться 100 старым. Распространение монеты с принудительным курсом обмена привело к росту цен на продовольствие и другие товары. Правительство продолжало вводить новые налоги, а старые налоги увеличило в размерах. Все эти непопулярные меры привели в последней трети XIX в. к волнениям крестьянских масс. К этому времени относится начало перехода корейских крестьян границ с Россией и Маньчжурией с отходнической целью или намерением остаться на новых неосвоенных местах. Стремление к выживанию оставшихся без средств существования корейских люмпен-аграриев преодолело страх быть смертельно наказанным за несанкционированное нарушение государственных пределов. См.: Choe Pyong Ok. On the Step-down of Tae Won Gun, - Hanguksahan Nonchong, Seoul, 1992, pp. 291-308.

2.1.2. Государственное и административное устройство. Суть проводимых Тэвонгуном реформ заключалась в попытке возродить сильную центральную власть. Согласно параграфа 3 торжественной клятвы, данной 7 января 1895 г. корейский король, отныне император, управлял государством при содействии Государственного Совета (Ыйчжонбу).* *Учрежден двумя указами 12 и 24 сентября 1896 г., первый из которых помещен в "Korean Repository", 1896, Љ 10; Kwan Hae. A comparative Study of the Political and Administrative Reforms during the Formative Period of Modern States - Chongsin Munhwa Yongu Љ 37, 1989, pp. 99-124. В Государственный совет, исполняющий функции высшего исполнительного органа, входили 13 членов: канцлер, все министры, за исключением министров двора и народного образования, пять государственных советников и секретарь Государственного совета.

Вторым высшим правительственным учреждением Кореи являлся Императорский совет ( Чунчхувон ), исполнявший функцию совещательного собрания. Чунчхувон всецело подчинялся Государственному совету, и его роль в государственно-административной машине была незначительной. Государственному совету подчинялись 8 министерств.

Министерства находились в ведении министров, которым предоставлялось право издавать приказы, каждому по своему ведомству, а также давать предписания и указания местным властям и полиции, обнародовать объявления для сведения населения. Все министры пользовались одинаковой властью по отношению к полиции и местным властям, постановления которых могли быть отменены министрами. В руках министров сосредоточивался главный надзор за личным составом министерства, дела по служебному движению чиновников и награждению их почетными степенями. См.: Han Woo Keun. The History of Korea. Seoul, 1991, pp. 419-420; Описание Кореи. Сокращенное издание. М., 1960, с. 267-286.

В 1864 г. Тэвонгун издал указ о подчинении всех провинциальных ведомств только распоряжениям центральных институтов власти, тем самым он пытался пресечь вмешательство в административные дела местных влиятельных кланов.

С конца XIV в. Корея делилась на 8 провинций: Кёнги ( столичная ), Чхунчхон, Чолла, Кёнсан, Канвон, Хванхэ, Пхёнан и Хамгён. С введением реформ 1895 г. провинции Чхунчхон, Чолла, Кёнсан, Пхёнан и Хамгён были разделены на южную и северную части, в результате чего получилось 13 провинций. Новое административное устройство страны предусматривало подразделение 13 провинций на 341 более мелкую единицу: округа и уезды. Округа и уезды, в свою очередь, подразделялись на волости, а последние на деревни. См.: Lee Hyun Hi. On Koreas Reform Movement in the Latter Half of 19th Century. Seoul, 1975.- 432 р.; Shin Yong Ha, Policy of Modernization in Korea, Seoul. 1975.- 451 р. Столицей государства был Хансон ( Ханъянг ), ставший таковым 25 октября 1394 г. и переименованный после освобождения Кореи в 1945 г. в современный Сеул. Cho Nam Ho. Seoul then and now, Seoul, 1984, p. 2.

Для управления каждой провинцией министр внутренних дел назначал губернатора (кванчхальса). Округами и уездами управляли начальники, причем начальники округов в отличие от уездных начальников не только обладали административно-судебными функциями, включая право принуждения к уплате налогов, но и осуществляли руководство военными формированиями округов. Высшие чиновники, до уездных начальников включительно, служили, как правило, 4 года, затем им продлевали срок полномочий на два или за особые заслуги на четыре года. Описание Кореи. Сокращенное издание. М., 1960, с. 292; Lee Hi Kwon. Local Administrative System of the Later Choson Period, - Kuksagwan Nonchong, No. 22, 1991, pp. 37-72.

Низшую ступень государственной и административной власти занимали мелкие чиновники волостей - мён (в провинции Пхёнандо волость называется пан, а в Хамгёндо - са - прим. Г.К.), следившие за своевременным поступлением налогов в государственную казну с деревень, входивших в данную волость. Каждая волость делилась в прежние времена на деревни - ли, селения - чхон и поселки тон, а в конце XIX в. только на деревни - ли. Шмидт П.Ю. Корея и корейцы. Спбг. 1900, с.50-51; Ионова Ю.В. О социально-экономических отношениях в Корее XIX в., - Социальная история народов Азии. М., 1975, с. 183-184.

В целом административное устройство страны было подчинено задачам государственной эксплуатации всего крестьянского населения. Достоинства местных правителей законы оценивали по тому, как "процветает земледелие, растет податное население, преуспевают школы, совершенствуется военное дело, равномерно распределяются налоги и повинности, сокращаются судебные тяжбы и прекращаются мошенничества". История Кореи. С древнейших времен до наших дней ), Т.1, М., 1974, с. 174.

2.1.3. Социальная ( сословная ) структура. Гражданское и военное чиновничество составляло привилегированное сословие - янбаней, которые делились на столичных и провинциальных. Столичные янбаны представляли собой высшую чиновничью и военную аристократию. В поздний период династии Чосон, в связи с увеличением численности служилого сословия и превращением этого сословия в практически наследственное, термин "янбан" стал обозначать не традиционную совокупность гражданского и военного чиновного сословия, а что-то подобное европейскому дворянству. Однако, в отличие от последнего, благодаря наличию института наложниц и большому числу детей в янбанских семьях, а также практике приписки простолюдинов к янбанским родам, в Корее имел место гипертрофированный рост численности лиц, претендующих на членство в традиционном правящем слое. См.: Волков С.В., Правящий слой традиционной Кореи // Корея. Сборник статей к восьмидесятилетию со дня рождения профессора М.Н. Пака, М., 1998, с. 99-100; Мiadzima Hirosi, Yangban, Tokyo, 1995.- 185 р. По свидетельству А.Г. Лубенцова в конце XIX в. к янбанскому сословию принадлежало около одной трети населения. Лубенцов А. Г. Хамкенская и Пхиенанская провинции Кореи. - Записки Приамурского отделения РГО. Т. 2, вып. 4, Хабаровск, 1887, с. 170. Однако реальная доля чиновничества, состоявшего на действительной гражданской и военной государственной службе, составляла не более 2 процентов населения страны. См.: Pak Youn Gun. Conflicts in the Political Theories and the Decline of the Hierarchical Social Sructure in the End of the Choson Period, - Hangukui Sahoewa Munhwa, Љ 20, 1993, pp. 139-176.

С янбанским сословием были связаны существенные привилегии и преимущества, официально признанные за ними, но на практике, янбаны с течением времени стали пользоваться значительно более широкими правами и в конце концов сделались всесильными. К привилегиям янбанского сословия относилось прежде всего освобождение от воинской и натуральных повинностей, а до 1872 г. также от уплаты подушной подати. Не только личность янбана, но и его жилище были неприкосновенными.

По закону янбанское достоинство приобреталось следующими способами: поступлением на государственную службу; передачей по наследству, как законорожденному сыну потомственного янбана; возведением в это достоинство специальным королевским указом. Янбанское достоинство утрачивалось также тремя способами: по суду, рождением от неравного брака и за давностью, если члены семьи не поступали в течение продолжительного времени на государственную службу. См.: Lee Tae Jin. Changes in the Yangban Society in the Later Choson Period, - Hanguk Sahoe Paljonron, Seoul, 1992, pp. 129-226.

Следующую ступень в иерархической лестнице корейского общества составляли так называемые средние люди - чунъины, которые были переходной ступенью от янбанов к простонародью и отличались своей малочисленностью. К среднему классу относились переводчики, астрономы, судьи, писцы, художники, врачи и др. Среднее сословие пользовалось в Корее всеобщим уважением и некоторыми привилегиями, такими, например, как право носить одинаковый с янбанами головной убор, освобождение от воинской и натуральной повинностей. Янбаны обращались с лицами среднего сословия почти как с равными. Lee Yun Gap. Changes in the Social Structure and Its Ruling Elites in the Later Choson Period, - Hangukhak Nonjip, No. 18, 1991, pp. 17-32.

Ниже чунъинов в правовом отношении находился простой народ- санъмины, основная масса которого состояла из крестьян-землевладельцев. Несколько ниже крестьян были торговцы. К следующей социальной группе принадлежали "мелкие", или "низкие" люди, чхонины. В нее входили "семь разрядов общественных лиц" и "восемь разрядов частных". К первому разряду принадлежали гейши, слуги при дворцах, мелкие служащие в провинциальных учреждениях, торговцы. Во второй разряд входили буддийские монахи, певцы, танцовщицы, музыканты, актеры, шаманки и лица "грязных, презираемых" профессий, или пэкчоны, - мясники, забойщики скота, кожевники, сапожники и др. Эта группа занимала самое низкое положение среди других сословий и была ограничена в правах, в присвоении имен и фамилий, в заключении браков и выборе места для погребения. Описание Кореи. Сокращенное издание. М., 1960, с. 351; Song Chun Ho. The Nature of the Later Choson Period Reflected in Its Social Class System, - Yoksa Hakpo, No. 133, 1992, pp. 1-62.

К бесправному "подлому" сословию относились рабы (ноби), делившиеся на две категории: наследственных и временных, которые в Корее всегда строго различались. В то время как дети первых всегда являлись рабами, дети вторых в большинстве случаев становились свободными. Наследственные рабы считались полной собственностью своего господина, который мог продать их, отдать в наем, подарить, распорядиться по своему усмотрению. Наследственные рабы делились по признаку своей принадлежности на государственных (в том числе дворцовых) и частных. Государственные рабы- конноби - были приписаны ко дворцу, центральным ведомствам и местным учреждениям. Они обрабатывали государственные земли, воздвигали дворцы, строили крепости и корабли, добывали руду и выполняли другие повинности. См.: Chon Hyong Taek, Choson huki Nobi Sinbun Yonku ( Studies on the Status of Nobi in the Late Choson Period ), Seoul, 1989. - 297 р.

Частные ноби составляли часть имущества янбаней, их можно было продать или купить. П.М. Делоткевич, посетивший Корею в 1885-1886 гг., писал: "Некоторые помещики имеют до 1000 душ прислуги. Крепостное право по сие время существует в Корее. Взрослый кореец продается от 240 до 300 тыс. каш ( неизвестная денежная единица - Прим. Г.К.), что на наши деньги составляет до 200 металлических рублей". Делоткевич П.М., Дневник, по пути пешком из Сеула в Посьет, через Северную Корею. С 6 декабря 1885 г. по 29 февраля 1886 г., - "Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии", вып. 38, Спб. 1887, с. 299.

Жещины-ноби ценились выше, чем мужчины, так как зависимость и повинность наследовалось по материнской линии, т.е. человек, родившийся от брака между ноби, становился рабом того хозяина, которому принадлежала его мать. Im Hak Song. On the Dual Registrations of Private Slaves Reflected in the Census Register of the Later Choson Period, - Kommunso Yongu, Љ 3, 1992, pp. 23-34.

Сословные права и ограничения в Корее строго соблюдались вплоть до конца XIXв. В соответствии с сословной принадлежностью регламен-тировались жилище, пища и одежда - простому народу запрещалось жить в больших домах, носить шелковую одежду и кожаную обувь. Простолюдин должен был оказывать различные знаки почтения янбанам, беспрекословно выполнять все их требования "Всякий кореец, - писал А.Г. Лубенцов,- при встрече с дворянином обязан остановиться и отвесить поясной поклон, а если верхом, то сойти с лошади и оказать тот же акт почтения. Несоблюдение этого обычая влечет за собой немедленную экзекуцию тут же на месте или в ближайшем населенном пункте". Лубенцов А. Г. Хамкенская и Пхиенанская провинции Кореи. - Записки Приамурского отделения РГО. Т. 2, вып. 4, Хабаровск, 1887, с. 170.

Сословные ограничения и институт рабства были отменены в Корее законодательно в 1888 г. Люди "грязных, презираемых" профессий были уравнены со всеми остальными слоями общества. Ликвидировалось официальное неприятие торговой или коммерческой деятельности как недостойного янбанского достоинства занятия, и янбаны, оставившие государственные чины, могли без ограничения заниматься предпринима-тельством. Однако в реальной жизни все эти нововведения претворялись в практику очень медленно, а традиционные социальные правила оставались в силе еще продолжительное время. Han Woo Keun. The History of Korea. Seoul, 1991, p. 422.

2.1.4. Землевладение и землепользование. Несмотря на застойный характер феодального строя Кореи, под влиянием вторжения капиталистических держав в экономике страны произошли серьезные изменения. Вопрос о земельной собственности и землевладении в Корее, - основополагающий вопрос рассматриваемого периода, является во многом спорным: остаются дискуссионными положения о характере феодальной собственности на землю и соотношении между государственной собственностью и частным землевладением. Землевладение было близким к частной собственности: по корейским законам владетель земли мог ее продать, разделить и передать по наследству. См.: Описание Кореи. Сокращенное издание. М., 1960, с. 79; Ионова Ю.В. Корейская деревня в конце XVIII и начале XIX вв.// Восточно-азиатский этнографический сборник; Труды Института этнографии, новая серия, т. LX, М., 1960, с. 129. Большинство советских историков признавало, что характерной чертой феодализма в Корее было существование государственной собственности на землю. См.: Пак М.Н. Некоторые спорные вопросы истории Кореи // Вопросы истории, 1957, Љ 8, с. 174; Тягай Г.Д., Очерки истории Кореи во второй половине XIX в. М., 1960.

Наиболее обширными государственными землевладениями, сохранившимися до конца XIX в., были дворцовые земли, доходы от которых предназначались на содержание центральных и провинциальных учреждений, а также крупных чиновников. Земли давались чиновникам в зависимости от ранга: губернатор получал 50 кёль* * Кёль - основная мера земельной площади, служащая одновременно единицей обложения поземельной податью. В переводе на современную земельную меру 1 кёль полей первого ( низшего ) разряда составлял 2758 пхён ( 1 пхён = 3,31 кв.м. ) , а высшего, шестого - 10 442 пхён ) пахотной земли, начальник округа - 40 кёль. Эти земли передавались вместе с приписанными к ним крестьянами. Дворцовые земли были свободны от всех государственных налогов и не вносились в обыкновенные земельные реестры провинциальных управлений. Крестьяне, работавшие на дворцовых землях, вместо уплаты поземельного налога в общегосударственную казну вносили ее в дворцовое ведомство.

Земли правительственных, гражданских и военных учреждений по закону освобождались от налоговых повинностей, но с них взималась земельная подать, собираемая теми учреждениями, на содержание которых она предназначалась. В конце XIX в. многие категории государственных земель были упразднены. В 1898 г. почтовые и военно-поселенческие земли вместе с другими казенными землями перешли в введение министерства двора и были розданы в аренду. Общая площадь государственных земель к началу XX в. составляла всего 1/20 общей площади обрабатываемых земель. Кюнер Н.В., Статистико-географический и экономический очерк Кореи. Вып. I, Владивосток, 1912, с. 392. Государственная собственность сохранилась только на земли, приписанные к центральным и провинциальным учреждениям. Помещичье землевладение стало господствующим и крестьяне - мелкие собственники - составляли очень небольшой процент в корейской деревне. Частные владения крупных феодалов создавались из земель, розданных за заслуги или просто дарованных, а также самовольно захваченных государственных земель и крестьянских наделов. История Кореи. С древнейших времен до наших дней, Т.1, М., 1974, с. 371.

После отмены в 1864 г. крепостной зависимости корейские крестьяне превратились в своем большинстве в арендаторов помещичьей или государственной земли. По материалам проведенного в начале XX в. японским правительством обследования трех провинций: Хванхе, Пхёнан и Хамгён, арендаторы составляли до 70 процентов всех крестьян. См. Пак М.Н. К характеристике социально-экономических отношений в Корее в конце XIX в. - Сборник статей по истории стран Дальнего Востока. М., 1952, с. 155. Если арендаторы преобладали в деревнях северных провинций, то на юге, где товарно-денежные отношения были развиты сильнее и интенсивнее шел процесс обнищания крестьянства, они составляли абсолютное большинство. Таким образом, в южных, т. е. основных земледельческих провинциях Кореи, аренда стала основным типом землепользования. Аренда помещичьих или государственных земель не обеспечивала крестьянской семье даже прожиточный минимум. За 50 лет (1850-1900) число крестьянских дворов в стране сократилось на 160 тыс. Шабшина Ф.И. Освободительное движение корейского народа в 1905-1911 гг.,- в кн.: Первая русская революция и международное революционное движение, ч.2, М., 1956, с. 66.

К концу XIX в. образовался класс крупных землевладельцев, поместья которых составляли несколько сотен и даже тысячи тё* (* тё - мера земли, равная 0,99 га ) земли. Большинство крупных землевладельцев жило в Сеуле, свои же земли они сдавали в аренду крестьянам. В их владениях работали управляющие - сыямы, получавшие за свою службу плату рисом или земельный участок в размере от 0,3 до 0,5 тё.

Основным источником дохода управляющих являлись принудительные поборы и другие поступления от арендаторов. Иногда управляющие сдавали помещичью землю от своего имени в субаренду за более высокую плату. Многие сыямы превратились таким способом в новых деревенских богачей, начавших скупать земли у своих прежних хозяев, крестьян, храмов и монастырей. В их хозяйстве применялись наемная рабочая сила или бесплатный труд закабаленных арендаторов.

Незначительный слой свободных крестьян-землевладельцев не выдерживал конкуренции помещиков и ростовщиков, и многие крестьяне были вынуждены продавать свои наделы за бесценок. Перевод уплаты налогов в денежной форме в 1894 г. заставил многих корейских крестьян обратиться к местным и японским ростовщикам для получения ссуд под высокие проценты. Несвоевременный возврат ссуд и процентов зачастую являлся причиной потери крестьянами свои земельных наделов.

Свободные крестьяне жили в деревнях-общинах. Как пишет М.Н. Пак, "свободные крестьяне ( янины ) сохраняли на протяжении всего средневековья свою сельскую общинную организацию, а порою в рамках ее и кровнородственные связи, так до XX в. в Корее сохранились немало селений, жители которых состояли из представителей одного рода Ли, Ким Чхве и т.д. Пак М.Н. Предисловие. История Кореи, т.1, М., 1960, с. 22.

В зависимости от числа семей, входящих в деревню количества обрабатываемых полей деревни облагались натуральным налогом и должны были выполнять трудовую повинность. Ответственность за исполнение распоряжений властей возлагались на деревенские советы, выполнявшие административные функции. Описание Кореи. Сокращенное издание. М., 1960, с. 298-299. Деревня являлась единицей налогового обложения и источником дохода государства и в то же время была низшей административной единицей, что облегчало ее эксплуатацию. При создании низших административных единиц правительство учитывало естественно сложившиеся коллективы - общины, и поэтому административная единица совпадала, как правило, с общиной. Деревня-община представляла собой социальную единицу. "Крестьяне жили обособленными деревенскими общинами, которые носили замкнутый и самодовлеющий характер. По своей структуре все деревенские общины были похожи друг на друга". Пак М.Н. Очерки из политической истории Кореи во второй половине XIX в., М., 1948, с. 72.

Каждой деревне принадлежала определенная территория со строго обозначенными границами, в которую входили как обработанные, так и необработанные участки. Обрабатываемая земля распределялась на основе надельной системы. Каждому мужчине давался определенный участок земли. Каждые 20 лет чиновники обмеривали и перемежевывали все поля, затем составляли на них списки, которые хранились в палате финансов. Эти наделы закреплялись за каждой семьей на правах вечного владения.

В конце XIX в., с проникновением иностранных товаров в Корею, увеличилась роль обмена в корейской деревне. В стране существовала сеть местных рынков, на которых крестьяне обменивали продукты сельского хозяйства на изделия бродячих ремесленников. Обмен обычно совершался или в натуральной форме или эквивалентом товаров выступали деньги. Ионова Ю.В. О социально-экономических отношениях в Корее XIX в., - Социальная история народов Азии. М., 1975, с. 188-189.

Несмотря на проникновение в корейскую деревню товарных отношений, в ее социальной организации продолжали играть большую роль общинные связи. Основу их составляло совместное пользование землей, источниками орошения и системой ирригации, без которых немыслимо поливное земледелие. Крестьяне коллективным трудом сооружали, ремонтировали и эксплуатировали оросительную систему, зачастую водопользование объединяло несколько близлежащих деревень. Селивановский И.П. Как живут и работают корейцы. М., 1904, с. 67.

Принцип общинного землепользования и землевладения осуществлялся в рамках государственной собственности. Несмотря на разложение общинного землевладения, отношения крестьян к друг другу и к правящему сословию продолжали в значительной мере регулироваться обычаями, основанными на коллективном ведении хозяйства. Еще сохранялись древние принципы общинной деятельности и круговой поруки.

Традиционные формы взаимопомощи использовались феодальным государством, а позднее японскими властями как одна из форм угнетения общин. Крестьяне, связанные круговой порукой, оказывались ответственными друг за друга. Если кто-либо не мог внести разного рода подати или отработать феодальные повинности, ответственность возлагалась на родственников или соседей. Ионова Ю.В. О социально-экономических отношениях в Корее XIX в., - Социальная история народов Азии. М., 1975, с. 189.

Деревня имела также органы самоуправления - деревенские советы -тонъе, куда входили по одному представителю от каждого семейства. Из самой состоятельной и авторитетной семьи выбирался деревенский староста- тончжан. Староста, или сельский глава, следил за внутренним порядком в деревне. Если деревня принадлежала помещику, то он помогал при сборе арендной платы, вел учет налога и устанавливал количественно жертвоприношения, причитающиеся с каждого дома для оплаты расходов по спискам правительства. Тончжан собирал подати с крестьян, а затем вносил их государственным чиновникам.

Деревенский совет рассматривал дела, касающиеся сельской школы, регистрации хозяйства и земель, а также земледельческих усовершенствований. В руках совета находились общественные земли, лес, кладбище и т.п., общинный дом и жертвенная хижина, а также казна, образованная из вступительных паев и отдельных сборов, производимых в особых, чрезвычайных случаях. Например, если в деревню прибывала новая семья, то ее глава должен был уплатить вступительный пай, чтобы получить одинаковые права в деревенском совете.

В связи с реформами, проведенными в последнем десятилетии XIX в., на местное самоуправление были возложены еще две задачи, имеющие важное государственное значение: производство ежегодной всенародной переписи и устройство, а также содержание запасных хлебных магазинов. Описание Кореи. Сокращенное издание. М., 1960, с. 298-299; Ионова Ю.В. О социально-экономических отношениях в Корее XIX в., - Социальная история народов Азии. М., 1975, с. 191-192.

Анализ состояния сельского хозяйства Кореи второй половины XIX в. дает основание для вывода о прогрессирующем кризисе натурального хозяйства. Несмотря на довольно развитую систему агротехники, методов и приемов поливного земледелия сельское хозяйство страны носило экстенсивный характер и в сильной степени зависело от погодных условий. Кризис, вызванный социально-экономическими противоречиями, усугубился рядом неурожайных лет, в особенности в северных провинциях, выразился в массовом разорении корейского крестьянства, эрозии традиционной организации общественной жизни, усилении имущественного расслоения аграрного населения, росте крестьянских бунтов и восстаний и эмиграции обеземелившихся, оставшихся без средств существования крестьян в российское Приморье и Маньчжурию.

2.1.5. Ремесло и промышленность. Натуральный характер крестьянских хозяйств в Корее обусловил широкое распространение в стране ко второй половине XIX в. домашних ремесел, удовлетворявших в основном потребность сельчан в предметах первой необходимости. В то же время в корейских городах были развиты такие ремесла, как производство бумаги, фарфоровых и фаянсовых изделий, металлических изделий, обуви, украшений и т.д. В городах было немало так называемых государственных ремесленников (кончжан), которые делились на "столичных мастеров" (кенкончжан), приписанных к правительственным ведомствам, и провинциальных ( вэкончжан ), относившихся к управлению провинциальных городов.

Основным заказчиком и потребителем высококачественной продукции ремесленного производства являлось государство - ванский двор, аристократия, центральные правительственные учреждения, армия. "Столичные мастера" славились искусными кузнецами, оружейниками, литейщиками, лучниками, сапожниками, гончарами, ювелирами и т.д. Насчитывалось до 130 специализаций корейских ремесленников.

Во второй половине XIX в. традиционная организация ремесленного дела претерпела значительные изменения, вызванные распадом государственной собственности на землю и развитием товарно-денежных отношений. В 1866 г. численность государственных ремесленников составляла 5,5 тыс. человек. С ликвидацией непосредственной зависимости от государства усилился процесс освобождения столичных и провинциальных мастеров.

Свободные ремесленники объединялись в цехи ( ке ) по выработке полотна, бумаги, фарфора, металлоизделий и другой продукции. Они платили в казну налоги за право изготовления того или иного товара. Тягай Г.Д. Очерк истории Кореи во второй половине XIX в. М., 1960, с.15-17.

Наряду с ремесленными мастерскими, где основой производства был труд ремесленника и членов его семьи, в доколониальной Корее стали появляться предприятия типа простой капиталистической мануфактуры. Мануфактуры имелись главным образом в Сеуле, провинциальных центрах и открытых для иностранцев морских портовых городах. На мануфактурных предприятиях были также заняты наемные рабочие. Некоторые виды производства требовали значительных трудовых ресурсов, как, например, в горнодобывающих промыслах, где численность рабочих составляла несколько сотен человек.

К началу нынешнего века на Корейском полуострове насчитывалось 160 обнаруженных месторождений полезных ископаемых и действовало свыше 70 рудников. Первые русские путешественники, военные и миссионеры и иностранцы из западных стран, побывавшие в Корее, высказали различные мнения о минеральных запасах страны, однако большинство из них вынесли убеждение о наличии богатых залежей благородных металлов: золота и серебра и других ископаемых. Вебель Ф. Поездка в Корею, - Русский вестник, 1894, Љ.10, с. 115-153; Делоткевич П.М., Дневник, по пути пешком из Сеула в Посьет, через Северную Корею. С 6 декабря 1885 г. по 29 февраля 1886 г., - "Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии", вып. 38, Спб. 1887; Bishop I.L.B., Korea and her Neighbours, Vol.1, London, 1898; Griffis W.E. Corea. The Hermit Nation, London, 1882; Oppert E., Ein verschlossenes Land, Leipzig, 1880; Warner L.O., A Jorney of Exploration in Corea, - Mission Field, 1893, No. 38, pp 134-142.

Такое разногласие взглядов на минеральные богатства Кореи являлось следствием многих причин. Во-первых, в стране не проводилось сколько-нибудь организованных геологических исследований, к примеру в Пруссии, которая была по площади всего в полтора раза больше, разведано 2963 месторождения по сравнению со 160 в Корее. Во-вторых, не было четкого правительственного контроля за разработкой рудников, вследствие чего отсутствовали достоверные сведения о положении горного дела в стране.

В конце XIX в. корейское правительство под давлением западных держав и Японии приступило к выдаче концессий в горнорудной промышленности иностранным предпринимателям. С другой стороны, именно иностранные инвестиции, вложенные в разработку минеральных месторождений, привнесение рациональной организации горного дела, прогрессивной технологии добычи и переработки руд, несомненно, могли внести значительный вклад в промышленное развитие страны.

В июле 1895 г. американскими предпринимателями ("Korean Development Company") была получена концессия на 25 лет разработки всяких месторождений в уезде Унсан провинции Северная Пхёнан. Согласно условиям концессии, из 100 акций, на которые разделен основной капитал предприятия, 25 были переданы безвозмездно корейскому императору; зато рудники, оборудование, инвентарь и добытые компанией ископаемые освобождались от всех пошлин и налогов. В 1898 г. на приисках "Korean Development Company" работали 40 иностранных специалистов и 1200 корейских рабочих. На развитие предприятия было затрачено к тому времени 100 тыс. фунтов стерлингов, к тому же американцы выкупили у императора его 25 акций за единовременную плату в 20 тыс. фунтов стерлингов и за ежегодную ренту в размере 2500 фунтов стерлингов. См.: Yu Won Dong. Development of Commerce and Indusry in the Later Choson Period and the Changes in Goverment Policies, - Hososahak, No.19-29, 1992, pp. 189-206.

В 1896-1900 гг. корейское правительство выдало концессии англичанам Дж. Берн-Мардоку, Дж. Алексу, немцу Вальтеру, японцам Тацуро Фукуци, Танаке, Кихахиро Окуре и др.

В конце XIX- нач. XX в. в столице и некоторых крупных городах помимо капиталистических мануфактур, принадлежащих корейским владельцам, стали появляться первые смешанные японо-корейские и другие иностранные предприятия. В декабре 1900 г. была основана японо-корейская компания по электрическому освещению Пусана. В 1902 г. в Пусане появилась смешанное предприятие по очистке риса. В 1903 г. в Инчхоне открылась табачная фабрика, владельцами которой были два англичанина и один грек. Во всех открытых портах работали японские, а в Пусане и Инчхоне - американские предприятия по переработке риса. Японцам принадлежали многочисленные винокуренные заводы. Пак Б.Д. Освободительная борьба корейского народа накануне первой мировой войны, М., 1967, с. 16; Yi Mun Su. A Study on the Economic Activities of Koreans and Japanese in Colonial Korea, - Hanguksahan Nonchong, Seoul, 1992, p. 971-990.

Ввиду чрезвычайной неразвитости индустрии численность рабочих в Корее к началу колониального периода была совершенно незначительной. В 1910 г. в добывающей промышленности, железнодорожном транспорте и морских портах были заняты наиболее крупные группы рабочих, состоящие из 10 тыс., 7 тыс. и 22 тыс. человек соответственно. Ким Г.Ф. Формирование корейского пролетариата, - Народы Азии и Африки, 1964, Љ 5, с. 71.

2.1.6. Торговля

К середине XIX в. в ремесленно-промышленном производстве значительная роль принадлежала скупщикам товаров, которые выступали посредниками между производителями и потребителями товаров. Они скупали по оптовым ценам различные ремесленные и мануфактурные изделия у цеховых ремесленников, перепродавали их, принимали заказы на поставку товаров, а также занимались различными кредитно-ростовщическими операциями.

В этот период наблюдалось заметное расширение внутренней торговли, по стране раскинулась сеть местных рынков. Если в начале века действовало 1343 различных рынков, то концу века их число увеличилось до 1617. См.: Kim Tae Gil. The Markets in Kyonggi Province in the Later Choson Period, - Hanguk Nonchong Sang, Seoul, 1992, pp. 1043-1056.

Торговые отношения в доколониальной Корее регламентировались государством. Специфическая особенность их заключалась в том, что государство давало в откуп многочисленным купеческим гильдиям монополию по продаже строго определенных видов товаров. Гильдии платили за это установленный в определенном размере налог. См.: Kim Dong Chol, The Wholesale Activities and the Trends of Centralizing the Rights of Merchants Residing in the Capital City, - Pudae Sahak, No. 13, 1989, pp. 111-149.

Каждая гильдия управлялась ее главой (ёнви), являвшимся ее полновластным представителем. Он собирал от членов гильдии ежемесячные взносы, принимал новых членов, поддерживал отношения с правительственными чиновниками и главами других гильдий, вносил от имени гильдии налог в казну.

Все купцы в Корее делились на две категории: странствующих (попусанов) и оседлых (чвасанов), причем первая была гораздо многочисленнее и объединяла тысячи мелких торговцев (коробейников), разносивших по всей стране товары повседневного спроса. Попусаны держали в руках всю розничную торговлю в стране, играли важную роль в развитии связей между отдельными районами Кореи, славились сильным корпоративным духом.

Странствующие купцы имели хорошо организованную централизованную структуру. Главное управление находилось в столице, представительства находились во всех провинциальных центрах страны. Основную массу попусанов составляли мелкие коробейники, но среди них были разбогатевшие купцы и лица, не имевшие ничего общего с разносной торговлей. Материальные привилегии, дух взаимопомощи, щедрые подношения, влиятельность и популярность в народных массах нередко привлекали в ряды "попусанхве" (торговой ассоциации странствующих купцов) высоких правительственных чиновников.

Гильдии оседлых купцов ограничивали свою деятельность крупнейшими городами страны, в которых они содержали торговые лавки, а наиболее богатые и влиятельные - торговые ряды, кварталы и даже целые базары. Вплоть до последней четверти XIX в. в Сеуле действовали шесть крупных торговых компаний (юкмокчжон), игравших важную роль в развитии торговых отношений в Корее. Члены гильдий чвасанов различались по имущественному положению. Главы гильдий превратились в богатых купцов, использующих своих подчиненных - мелких торговцев. См.: Song Ki Jo. A Study on the Trade Conditions of Ports in the Open Port Period, - Sanop Kyonje Yonku, No.1, 1988, p. 99-118.

Расширение торговли способствовало накоплению торгового капитала в руках глав купеческих гильдий, связанных с представителями корейского дворянства - влиятельными чиновниками, которые также вкладывали свои капиталы в торговый оборот. Постепенно многие из столичных купцов и разносчиков превратились в торговых капиталистов. Создалась немногочисленная, но весьма влиятельная прослойка торгово-ростовщической буржуазии, которая начала завоевывать известные экономические позиции и приобретать влияние на правящие круги. Феодальное правительство оказывало покровительство торговцам и вынуждено было считаться с их силой.

Для укрепления своего политического влияния молодая буржуазия покупала принадлежность к янбанскому сословию у обедневшей аристократии. "Разложение феодально-сословных порядков, развитие товарно-капиталистических отношений расшатали устои дворянских привилегий; дворянское звание перестало быть источником богатств и материального благополучия". Ли Чен Вон, Очерки истории новой Кореи, М., 1952, с.85.

Внешняя торговля Кореи до заключения договоров с иностранными государствами в последней четверти XIX в. ограничивалась незначительным товарообменом с Китаем и Японией. Корейское правительство разрешило устройство ярмарок в приграничных районах близ городов Ыйчжу и Кёнвон и допустило участие в них китайских купцов. На западной границе ярмарки проходили на китайской территории у так называемых пограничных ворот Бяньмынь ( или Цэмынь ). Китайцы торговали дорогими шелковыми тканями, кожаной обувью, китайской тушью и кистями для писания, чаем, предметами из золота и серебра, лекарствами, крупным и мелким рогатым скотом и т.д. Корейские купцы предлагали со своей сторону бумагу, женьшень, меха, сушеные морепродукты, волосы для изготовления накладных кос. См.: Kwon Sok Bong, The Conclusion of the Korean-Chinese Commercial Treaty, - Tongbang Hakji, No. 54-56, p. 87-140.

Торговые отношения с Японией стали интенсивно развиваться в последней четверти прошлого века после заключения 26 февраля 1876 г. на острове Канхвадо японо-корейского торгового договора и последовавших следом дополнительных к нему соглашений, в результате чего японские торговые компании получили значительные привилегии. Our History and Its Historical Materials. Vol., 2: The Later Choson Period. Seoul, 1994. р. 247-256. Всего в Корее накануне установления колониального режима действовало свыше 30 крупных японский компаний, в том числе 16 торговых, 12 транспортных, 2 промышленных и одна сельскохозяйственная.

Японские торговые компании учредили "Общество изучения и поощрения японо-корейской торговли" с главным его управлением в Чемульпхо и филиалами в Сеуле, Пусане и Вонсане. Общество насчитывало в 1898 г. около 500 членов и играло важную роль в развитии японской торговли в Корее.

Японские торговые компании, как показывают материалы таможенных отчетов, осуществляли крайне незначительный экспорт в Корею товаров отечественного производства. Они предпочитали завозить предметы европейского происхождения, которые доставлялись из Европы в Шанхай, затем далее в Кобе, а оттуда перевозились на японских судах в Корею. Доля японских товаров в экспорте в Корею составила за пятилетие 1878-1882 гг. чуть более 10 процентов, в то время как иностранных товаров - около 90 процентов. Основными экспортными статьями японских торговых компаний были материи и одежда из Европы (85 процентов), металлы и металлические изделия (8 процентов). Из Кореи вывозились рис, бобы, горох, кожи и меха, морепродукты. В отчете японских консулов в начале 1880-х гг. указывались свыше 50 наименований корейских экспортных товаров. Корейская торговля в 1893 г. По отчетам английских консулов и таможенных чинов, - Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, вып. LVIII, СПб. 1894.

Корейские торговые и транспортные компании не выдерживали конкуренции, поэтому они либо становились банкротами, либо переходили в руки японцев, либо вынуждены были заниматься компрадорской торговлей, т.е. полностью идти на поводу японских компаний. По сведениям японского министерства земледелия и торговли, в корейском портовом г. Пусане на 1 января 1899 г. насчитывалось 950 японцев, занимавшихся торговой деятельностью и полностью захвативших монополию ввоза и вывоза товаров из Пусана. См.: Pak Yon Ho. A Study on the Process of Colonial Capitalization of Korea - Essays on Korean Capitalism: Collected Essays in Commemoration of Dr. Chu, Chong-hwan`s 61 Birthday, Seoul, 1989, p. 100-128.

Таким образом, в Корее второй половины XIX в. преобладающий характер натурального производства, отсутствие единой денежной системы, низкая покупательная способность абсолютно преобладающей части населения, низкая производительность ремесленного производства и т.д. тормозили развитие товарно-денежных отношений. Тем не менее к началу нового века в стране медленно созревали предпосылки для зарождения и развития капиталистических отношений. См. Тягай Г.Д. Очерк истории Кореи во второй половине XIX в., М., 1960, с.20; Pak Ki Chol trans., Hanguk Kyonjesa ( The History of the Korean Economy, 1876-1979 ), Seoul, 1989.

2.2. Колониальная политика западных держав и Японии

2.2.1. Начало колониальных притязаний

Во второй половине XIX в. обострилась борьба капиталистических государств за захват территорий на Дальнем Востоке, и внимание к себе привлекла Корея, правительство которой продолжало проводить традиционную политику внешней изоляции. В 60-70-х гг. в ходе ряда американских, английских и французских морских экспедиций были совершены неудачные попытки навязать Корее торговые договоры. См. O Chon Gu. A Study on the Korean - U.S. Relations in the End of Choson Period, - Yoksahak Yongu, Љ 12, 1993, p. 447-508; История Кореи. С древнейших времен до наших дней, Т.1, М., 1974, с. 322-327.

После буржуазной революции Мэйдзи (1867-1868) в Японии стала осуществляться активная подготовка к колониальным захватам в Азии, причем ставка делалась не только на военно-технические приготовления, но и на широкую пропаганду доктрины "Азия для азиатов", на идеологическое обоснование "превосходства национального духа японцев", призванного выполнить историческую миссию "борьбы против белого империализма" и освобождения корейского и китайского народа от "белых варваров".

Корея оказалась в эпицентре колониальных интересов Японии не случайно. Геополитическое положение Корейского полуострова имело важное стратегическое значение: близость к Китаю и России, общие границы с Манчжурией, чрезвычайно удобные морские порты: Инчхон на западном побережье, обеспечивающий выход в Желтое море и Ляодунский залив, и Пусан на южном побережье, близ японских портов Симоносэки и Сасэбо. Корея, таким образом, была призвана стать военным плацдармом для дальнейших агрессивных действий против царской России и цинского Китая.

В январе 1876 г. в Канхваскую бухту вошла экспедиция под командованием генерала Курода Киотака в составе 6 японских военных судов с 800 солдатами на борту. Курода предъявил корейским властям ультимативные требования, ранее согласованные с представителями США, Англии и Франции. Он заявил корейским пограничным властям, что если ультиматум Японии не будет принят, он немедленно начнет военные действия против Кореи. 26 февраля 1876 г. на острове Канхвадо был подписан японо-корейский договор. Хотя в нем Корея была названа "независимым государством", ее права в договоре ущемлялись во многих отношениях.

Это был первый неравноправный договор, навязанный Корее. Вслед за Японией подобные договоры заключили с Кореей США (1882), Англия, Германия (1883), Россия, Италия (1884), Франция (1886) и другие страны.)

После заключения неравноправных договоров развернулась борьба капиталистических держав за преобладание в Корее. Однако западные страны, занятые борьбой за колонии и в других районах мира, не могли уделять много сил укреплению своих позиций в Корее. Этим воспользовалась Япония, приступившая к последовательному подчинению Кореи. Правда, некоторое время Япония встречала довольно упорное противодействие Китая. Сам находясь на положении полуколонии, Китай в то же время пытался установить свое господство в Корее, используя давние традиции формального вассалитета. См.: Нарочицкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860-1895. М., 1956; Пак Б.Д. Россия и Корея. М., 1979; Севостьянов П.П. Экспансионистская политика США на Дальнем Востоке ( в Китае и Корее в 1905-1911 гг. М., 1958; Гальперин А.Л. Корейский вопрос в международных отношениях накануне аннексии Кореи Японией, - Вопросы истории, Љ 2, 1951; U Chong Ku. England`s Policy Toward Korea in the Later Half of the 19th Century: Years before and after the Signing of Korea-England Treaty in 1883, - Kuksagwan Nonchong, Љ 44, 1993,p. 73-128; O Chon Gu. A Study on the Korean - U.S. Relations in the End of Choson Period, - Yoksahak Yongu, Љ 12, 1993, p. 447-508; Pak Tae Song. History of Korea-Russia Relations at the End of the Choson Period, - Slav Yongu, No.7, 1991, pp. 155-178.

Воспользовавшись народным восстанием, охватившим летом 1882 г. Сеул, Япония навязала второй японо-корейский договор, подписанный 20 августа 1882 г. в Инчхоне. Япония получила право ввести свои войска для охраны миссии и разместить их в Сеуле. Японские дипломаты и чиновники получали право свободного передвижения по всей стране. Корейские власти обязались открыть порт Янхвачжин для иностранной торговли. Инчхонский договор гарантировал Японии уплату контрибуции в размере 500 тыс. иен, которая ложилась дополнительным бременем на плечи корейских трудовых масс. См.:Чосон кванге чояк чиб. 1876-1945 (Сборник договоров, имеющих отношение к Корее. 1876-1945). Пхеньян. 1949, с. 79.

Цинское правительство, опасаясь укрепления позиций Японии, подписало с корейским правительством в сентябре 1882 г. подробные правила морской и сухопутной торговли, предоставившие широкие льготы для Китая. Оно расквартировало в Сеуле 3 тыс. цинских солдат.

В последней четверти XIX в. поддержанные королем и правительством либеральные настроения в среде дворянства, интеллигенции, купечества, офицерства и студенчества привели к зарождению движения за осуществление реформ в Корее. Многие молодые корейские либералы побывали за рубежом, в особенности в Японии, и ознакомились с буржуазными реформами, которые последовали после 1868 г. и вывели страну на путь капиталистического развития.

4 декабря 1884 г. реформаторы во главе с Ким Ок Кюном, заручившись поддержкой в японской, американской и английской дипломатических миссиях, произвели государственный переворот. Они подвергли домашнему аресту королевскую семью и казнили нескольких министров. 5 декабря было сформировано правительство, которое в тот же день опубликовало свою политическую программу из 15 пунктов, основной смысл которой сводился к следующему: ликвидация вассальной зависимости от Китая, ограничение власти короля, королевы Мин и ее родственников, реорганизация государственного аппарата, пересмотр системы налогообложения, развитие промышленности и торговли, укрепление финансов страны, отмена сословных привилегий, равноправие граждан. Таким образом, эта программа была программой перевода Кореи на путь буржуазного развития. См.: Shin Ki Suk. International Relations with Respect to the Coup dEdat of 1884, - Korea Journal, Vol. 24, No.12, pp. 16-21.

Новое правительство находилось у власти всего два дня. 7 декабря по просьбе корейского двора войска цинского правительства, находившиеся в Сеуле во главе с У Чжа Ю и Юань Ши Каем, разгромили немногочисленные силы, стоявшие на стороне реформаторов. Некоторые лидеры движения были убиты, Ким Ок Кюн и несколько его сторонников бежали в Инчхон, а затем переправились в Японию. К власти в Корее вновь пришла королева Мин с группой ее ближайших родственников и сторонников.

После подавления антиправительственного переворота цинские власти, оказавшие услугу корейскому двору, усилили свои позиции в Корее. Генеральным резидентом Китая был назначен Юань Ши Кай, который стал играть ведущую роль в управлении Кореей. Королева Мин теперь ориентировалась на Китай, надеясь с его помощью противостоять Японии.

Японские правящие круги решили использовать историю с государственным переворотом 1884 г. для оказания очередного давления на Корею и Китай. Корейские власти под угрозой японского военного вторжения были вынуждены подписать новый неравноправный японо-корейский договор, по которому обязались уплатить компенсацию за раненых и убитых во время переворота японцев, построить за свой счет здания японской миссии и казарм и принести официальные извинения Японии.

18 апреля 1885 г. в Тяньцзине была заключена конвенция между Японией и Китаем, регулировавшая их отношения в Корее. Оба государства заявляли о своем отказе от посылки в Корею военных инструкторов и взаимном согласии вывода своих войск. В случае возникновения там новых "беспорядков" Япония и Китай получали равные права посылать в Корею свои войска, но при этом обязывались заранее уведомлять друг друга. См.: Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке ( 1842-1925 ). М., 1927, с. 91 )

Тяньцзинская конвенция была дипломатической победой Японии, так как она формально уравнивала ее с Китаем в притязаниях на Корею, однако правящие круги Японии после ее подписания взяли курс на планомерную подготовку войны с Китаем за господство в Корее.

В 80 - начале 90-х годов XIX в. США, Англия и Франция уделяли основное внимание развитию и расширению идеологической экспансии, которая впоследствии должна была способствовать установлению их политического влияния в Корее. Проводниками и исполнителями этой политики стали христианские миссионеры, дипломаты, советники и др. Западные страны, не считая Японию свои серьезным конкурентом, стремились использовать ее в своих целях и поощряли ее колонизаторские действия, надеясь воспользоваться в нужный момент их результатами.

В начале 1893 г. в южной провинции Чхунчхон начались волнения крестьян, которые к весне распространились на центральные и частично северные провинции и превратились в крестьянскую войну. Корейское правительство, оказавшись в трудном положении, обратилось за помощью к цинской династии. В Корею были направлены 6 тыс. китайских солдат, которые в начале июня 1894 г. высадились в южных портах и присоединились к корейской армии. Япония использовала это как удобный предлог для развязывания войны против Китая за господство в Корее. Обвинив цинское правительство в нарушении Тяньцзинского договора, японские власти отправили в Корею 8-тысячный армейский контингент. Прибыв в Сеул, японские войска заняли королевский дворец и создали марионеточное правительство. В конце июля японские корабли потопили китайский транспорт с войсками, следовавшими в Корею. 1 августа Япония официально объявила войну Китаю, которая началась на территории Кореи.См.: Нарочицкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860-1895, М., 1956, с. 613-653.

Китайско-японская война принесла большие бедствия корейскому народу и закончилась полным разгромом отсталого, полуколониального Китая. 17 апреля 1895 г. между Японией и Китаем был подписан Симоносекский мирный договор, согласно которому Япония получила Ляодунский полуостров, Тайвань и Пескадорские острова, а также контрибуцию в сумме 230 млн. таэлей. См.: Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке ( 1842-1925 ). М., 1927, с. 94-103. Кроме того, победой над Китаем Япония значительно упрочила свои позиции в Корее, обеспечив широкие возможности для дальнейших захватнических действий. По Симоносекскому договору она добилась уничтожения "вассальной зависимости Кореи от Китая".

Противодействие со стороны России, Франции и Германии не позволило Японии полностью реализовать условия, полученные ею у Китая по договору, к примеру Ляодун был вновь возвращен Китаю. Правящие круги Японии, учитывая усилившиеся пророссийские настроения в окружении королевы Мин, а также активизацию действий российских дипломатов в Сеуле, считали Россию главным конкурентом в своей борьбе за полное господство в Корее и приступили к форсированной и масштабной подготовке к новой войне. Японский посланник в Корее Миура Горо организовал заговор, и 8 октября 1895 г. свершился дворцовый заговор, в ходе которого королева Мин и несколько ее приближенных были убиты. См.: Цунода Фусако. Минби ансацу ( Тайное убийство королевы Мин ), Токио, 1988; Ким Рехо. Гибель королевы Мин. Новая версия, - Корея. Сборник статей, М., 1998, с. 123-137. Миура образовал прояпонское правительство во главе с Ким Хон Дилом, все русофилы были изгнаны из правительственных кругов.

Король Коджон, опасавшийся за свою жизнь и судьбу наследника, с января 1896 г. неоднократно обращался к русским посланникам Шпейеру и Веберу с просьбой предоставить ему с сыном убежище в российской миссии. В 7 часов 30 минут 11 февраля 1896 г. во двор российской миссии внесли пару закрытых женских носилок, в которых сидели переодетые в женское платье король Коджон и его старший сын. Уже на следующий день король издал указ о роспуске прояпонского правительства и назначил новый состав кабинета из русофилов. Таким образом, бегство короля под покровительство России и его нахождение в здании ее дипломатической миссии укрепило ее позиции в Корее и нанесло удар политическому господству Японии. Pak Tae Song. History of Korea-Russia Relations at the End of the Choson Period, - Slav Yongu, No.7, 1991, p. 155-178; Lee Chang Hun, Russias Aggressive Policy toward the Far East and Choson,- Yoksa Bipyong, Winter 1988, p. 120-133.

14 мая 1896 г. в Сеуле было подписано русско-японское соглашение о Корее. Япония вынуждена была согласиться на совместное с Россией "преподание советов" корейскому королю. Россия добилась сокращения японских войск в Корее и права держать там равное с Японией число солдат. 9 июня 1896 г. был подписан так называемый Московский протокол, который устанавливал юридическое равенство сторон в Корее вместо монопольного господства Японии. См.: Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке ( 1842-1925 ). М., 1927, с. 106. В течение почти годичного пребывания короля Коджона в русской миссии Россия несколько усилила свои экономические позиции, но все же преобладающее положение на полуострове продолжала занимать Япония. См.: Pak Hee Ho, The Relations between Korea and Russia in the Year 1896-1898 Focusing on the Rise of an Anti-Russian Tendency at Home and the Russian Countermoves, - Sachong, No. 31, 1987, pp.1-49 )

Западные державы всячески поддерживали Японию и подталкивали ее к войне с Россией. 30 января 1902 г. был подписан англо-японский союзный договор, который признавал "особые интересы" Англии в Китае, а Японии - в Корее и Китае и допускал военное вмешательство каждой из сторон в этих странах. США и Германия рассчитывали силами Японии ослабить позиции российского самодержавия на Дальнем Востоке и в Европе.

Япония в такой благоприятной международной обстановке приступила к подготовке к войне с Россией. Корейское правительство 21 января 1904 г. официально заявило о своем нейтралитете в случае русско-японской войны, однако Япония под угрозой силы превратила Корею в своей военный плацдарм и в ночь с 8 на 9 февраля японский флот без объявления войны атаковал русскую эскадру в Порт-Артуре. Одновременно в порту Инчхон ( Чемульпо ) были атакованы крейсер "Варяг" и канонерская лодка "Кореец". Таким образом, соперничество из-за Кореи привело к началу русско-японской войны 1904-1905 гг. См.: Пак Б.Д. Россия и Корея. М., 1979, с. 188-208.

23 февраля 1904 г. король Коджон под давлением японцев подписал "Союзный договор", по которому японское командование получило право занимать любой пункт на территории Кореи. Летом 1904 г. Япония навязала корейскому правительству своих советников по финансовым, иностранным и военным делам, фактически узурпировавших власть в этих ведомствах. Несколько позднее в руки японцев перешло также управление почтой, телеграфом, телефоном. Была сокращена численность корейской армии и полиции, во главе которых были поставлены японские офицеры. "Союзный договор" привел к установлению в Корее японского военно-оккупационного режима. См.: Василевская И.И. Некоторые вопросы японского оккупационного режима в Корее в 1904-1905 гг., - Краткие сообщения Института Востоковедения, XVI, М., 1955, с. 58.

К середине марта 1904 г. общая численность японских солдат в Корее составила более 100 тыс. человек. Населенные пункты через которые проходили японские войска подвергались разорению. Плодородные участки земли занимались японской армией под военные нужды, лучшие пахотные земли экспроприировались без компенсации. Крестьяне оставляли жилища, бросали поля и бежали в горы или уходили в поисках спасения от голода и репрессий в Россию и Маньчжурию.

Русско-японская война закончилась поражением царской России. По Портсмутскому договору, заключенному 5 сентября 1905 г., "Россия, признавая за Японией в Корее преобладающие интересы политические, военные и экономические, обязуется не препятствовать тем мерам руководства, покровительства и надзора, кои японское правительство могло бы почесть необходимым принять в Корее". Согласно этому договору Россия также уступила Японии арендные права на Ляодунский полуостров и южную половину острова Сахалин. См.: Протоколы Портсмутской мирной конференции и текст договора между Россией и Японией, заключенного 23 августа ( 5 сентября ) 1905 г. Спб., 1906.

Правящие круги США и Англии оказали Японии полную поддержку при заключении Портсмутского договора. 29 июля 1905 г. было заключено секретное соглашение между американским военным министром Г. Тафтом и японским премьер-министром Т. Кацура, в котором США признавали интересы Японии в Корее, в обмен на признание последней американских интересов на Филиппинах. 12 августа 1905 г. был подписан второй англо-японский договор. Япония подтверждала свое признание британских колониальных интересов в Индии, в обмен на признание Лондоном японских политических, экономических и военных интересов в Корее. Таким образом, США и Великобритания разыграли "корейскую карту" в игре колониальных интересов и передали Японии свои санкции на аннексию Кореи. Международные отношения на Дальнем Востоке ( 1840-1949 ), М., 1956, с. 196; Han Woo Keun. The History of Korea. Seoul, 1991, p. 447-448.

2.2.2. Японский протекторат

Получив согласие США и Великобритании на установление японского протектората над Кореей и добившись в войне с Россией признания своих интересов в Корее, японские власти решили усилить нажим на корейское правительство и склонить его к "добровольному" подписанию договора о протекторате.

Помощь в подготовке и установлении протектората над Кореей оказало японским правящим кругам общество "Ильчинхве", (Единое прогрессивное общество) - политическая организация, объединившая в своих рядах про-японски настроенных корейцев. Важнейшими пунктами программы "Ильчинхве" являлись "уважение к императорскому дому", "улучшение внутреннего управления", "административные реформы" и пр. После завершения военных действий между Японией и Россией предательская сущность "Ильчинхве" стала очевидной. 5 ноября 1905 г. по указке японских властей руководители общества выпустили декларацию, требовавшую установления японского протектората над Кореей. "Для Кореи, - говорилось в этом документе, - нет иных путей, как целиком передать право внешних сношений дружественной Японии и поддержать национальный престиж, опираясь на ее силу. Поскольку сохранение независимости и территориальной целостности Кореи зависит от рескрипта японского императора, мы должны вступить в искренний и честный союз с дружественной Японией: только опираясь на ее руководство и покровительство, можно добиться вечного и беспредельного благоденствия для нашего государства". Цит. по кн.: Сидэхара Хироси. Чосён сива. (Очерки по истории Кореи), Токио. 1925, с. 527. Эта декларация использовалась японским правительством для распространения лживых уверений о том, что корейцы "горячо желают японского протектората".

В ночь с 17 на 18 ноября 1905 г. специальный посланник японского императора маркиз Ито Хиробуми и японский посланник в Корее Хаяси Гонсуке, угрожая физической расправой, заставили корейских министров подписать "Договор о покровительстве", по которому Корея передавала правительству Японии и его дипломатическим представителям за границей руководство внешними сношениями страны, а при корейском дворе в качестве японского представителя назначался генеральный резидент. Статьи договора оформили насильственное превращение Кореи в японский протекторат. Текст договора см.: Чосон кванге чояк чиб. 1876-1945 ( Сборник договоров, имеющих отношение к Корее. 1876-1945 ). Пхеньян. 1949, с. 30; Korea. Treaties and Agreements. Washington, 1921, pp. 55-56.

Японо-корейский договор от 17 ноября 1905 г. был насильственным, заключенным под давлением японских вооруженных сил, и имеются все основания считать "договор" о протекторате, по которому Япония захватила в свои руки власть в Корее, незаконным. См.: Василевская И. И. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 ) М., 1975, с. 34-35. Указ японского императора за Љ 276 от 20 декабря 1905 г. о правах и обязанностях генерального резидента в Корее нарушал "договор" с Кореей и Портсмутский договор с Россией, в протоколе которого обусловливалось оформление соответствующим соглашением с корейским правительством каждого мероприятия японского правительства, ущемляющего корейский государственный суверенитет.

Генеральный резидент в Корее получил от японского императора широкие полномочия, касавшиеся законодательных, исполнительных и судебных функций, а также военных вопросов. * ( * В ведение генерального резидента были переданы все дела, касающиеся иностранцев, проживавших в Корее и расположенных на Корейском полуострове консульских учреждений иностранных государств.

Японский Генеральный резидент мог потребовать от корейского правительства принятия мер, необходимых, по его мнению, для строгого выполнения обязательств, возложенных на Корею договором о протекторате. Он мог отдавать приказания непосредственно местным корейским властям и только после этого ставить в известность корейское правительство. Он имел право наказывать тюремным заключением на срок до одного года и налагать штраф до 200 иен за нарушение изданных им распоряжений, а в случае особой необходимости мог отдать приказ о применении военной силы. Наконец, наиболее ярким свидетельством неограниченности власти генерального резидента было его право отменять по своему усмотрению любые приказы корейских властей, что означало установление контроля генерального резидента за всеми административными мероприятиями корейского правительства. (См.: Шипаев В.И. Колониальное закабаление Кореи японским империализмом (1895-1917), М., 1964, с. 86. Таким образом, фактическим главой государства стал японский генеральный резидент, хотя формально верховная власть принадлежала корейскому императору, а корейское правительство не было ликвидировано.

В январе 1906 г. японские консульства в Корее были превращены в аппараты провинциальных резидентов, которые были созданы во всех открытых портах, таких, как Сеул, Инчхон, Пусан, Вонсан, Чиннанпхо, Масанпхо, и в провинциальных центрах. Хотя сохранялась прежняя административная структура местной власти: губернаторы в провинциях, уездные начальники в уездах и градоначальник в Сеуле, все местное управление находилось под строгим японским контролем. Провинциальные японские резиденты получили права советников корейских губернаторов по всем вопросам местного управления. С учреждением генерального резиденства в Корее возникла двойная система управления, в которой решающую роль играл аппарат резидентства.

Летом 1907 г. император Коджон пытался апеллировать к великим державам и направил тайком делегацию на международную конференцию в Гааге, но заседавшие представители западных стран отказались выслушать корейскую миссию. Используя этот инцидент, японские власти заставили ставшего неудобным для них Коджона отречься от престола в пользу его слабовольного сына Ли Чхока. 19 июля 1907 г. Коджон издал манифест об отречении в пользу своего сына, получившего тронное имя Сунджон. Воспользовавшись свержением Коджона, японские власти 24 июля 1907 г. вынудили марионеточное правительство подписать "Договор семи статей", по которому управление внутренними делами Кореи полностью переходило в руки японского генерального резидента. См.: Чосон кванге чояк чиб. 1876-1945. Пхеньян. 1949, с. 32-33. В дополнение к "Договору семи статей" было заключено секретное соглашение о ликвидации корейской армии, численность которой к тому моменту составляла 10 тыс. человек. 1 августа 1907 г. около 2 тысяч корейских солдат без оружия были собраны на учебном плацу у Восточных ворот Сеула и военный министр Ли Бён Му зачитал декрет императора Сунджона о роспуске армии. Разгон корейской армии был еще одним важным шагом на пути к окончательной ликвидации независимости Кореи.

10 апреля 1909 г. в Токио состоялось секретное совещание между японским премьер-министром Кацура, министром иностранных дел Комура и генеральным резидентом Ито и было принято единогласное решение о том, что только аннексия может разрешить корейскую проблему. 6 июля 1909 г. на заседании японского кабинета было принято официальное решение об аннексии Кореи. См.: Жуков Е.М. История Японии. Краткий очерк. М., 1939, с. 153. Народное антияпонское движение и протесты России сдерживали Японию от осуществления своей цели, однако японское правительство методично проводило политику постепенного захвата Кореи.

30 мая 1910 г. на пост генерального резидента в Корее был назначен генерал Тэраути Масатакэ с сохранением за ним портфеля военного министра Японии, представлявший наиболее милитаристски и агрессивно настроенную часть японского кабинета. 21 июня 1910 г. указом японского императора было создано Колониальное бюро, которое подчинялось премьер-министру и ведало делами, касающимися Тайваня, Сахалина и Кореи. Этим самым Япония открыто приравнивала Корею к своим колониям.

В середине августа 1910 г. генерал Тэраути потребовал от премьер-министра Кореи Ли Ван Ёна подписать уже подготовленный договор об аннексии. 18 августа 1910 г. Ли Ван Ён собрал заседание марионеточного кабинета министров, на котором поставил вопрос о присоединении Кореи к Японии. Все члены прояпонского правительства, за исключением министра просвещения Ли Ён Сика, выразили согласие. 22 августа состоялось специальное совещание членов кабинета с участием корейского императора и старейших государственных деятелей. Это совещание также приняло все условия, предложенные генералом Тэраути. В тот же день Ли Ван Ён, получив полномочия от императора, подписал "договор" об аннексии Кореи. 29 августа "договор" был опубликован. По этому "договору" корейский император уступал императору Японии "полностью и на вечные времена" всю власть по управлению Кореей. Корея превращалась в генерал-губернаторство - часть японской империи. См.: Ключников Ю., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 1, М., 1925, с. 346.

Режим протектората открыл дорогу для усиления экономической, политической и культурной экспансии японского империализма. Для форсированного претворения планов колониального освоения Кореи необходимо было решить вопрос кадрового обеспечения и привлечения трудовых ресурсов из Японии. В сентябре 1906 г. генеральный резидент Ито Хиробуми издал "Закон о покровительстве переселенцев", содержавший льготы и выгоды в поддержку японской колонизации. За пять лет с 1906 по 1910 г. численность японского населения выросла с 81,7 тыс. человек до 171,5 тыс., т.е. в два раза, при этом число чиновников правительственных учреждений выросло с 5037 до 22, 9 тыс. человек. См.: История Кореи. С древнейших времен до наших дней, Т.1, М., 1974, с. 390.

Для создания широкой социальной опоры колониального режима, привлечения японских предпринимателей и крестьян в Корею Ито Хиробуми заставил корейское правительство отменить существовавший запрет на право земельной собственности для иностранцев. По закону от 31 октября 1906 г. иностранные подданные получили право совершать куплю-продажу, заклад и обмен земли, домов и другого недвижимого имущества.

Начался широкий захват корейских земель, в котором определяющую роль сыграла "Восточно-колонизационная акционерная компания" ( "Тоё такусёку кабусики кайся", сокращенно - "Тотаку" ), создание которой было проведено в форме закона, принятого обеими палатами японского парламента 26 марта 1908 г.

Формально "Тотаку" считалась обычной акционерной компанией с капиталом 10 млн. иен. Ей было предоставлено право на получение кредита в десятикратном размере по отношению к оплаченному капиталу, а японское правительство гарантировало возмещение долговых обязательств компании и процентов по ним на сумму 20 млн. иен. Японское правительство обязалось выдавать компании в течение 8 лет ежегодную субсидию в размере 300 тыс. иен в качестве гарантии акционерам 8 процентного дивиденда внесенного капитала. Вместе с тем оно получало право контроля и вмешательства в дела компании. См.: The Second Annual Report on Reforms and Progress in Korea ( 1908-1909 ), Seoul, 1909, p. 16-20. Таким образом, японское правительство создало "Тотаку" как полугосударственное предприятие и сделало на нее свою ставку.

"Тотаку" служила не только целям экономического закабаления Кореи, но и политико-стратегическим целям, так как стремилась заселять японскими переселенцами прибрежные области Кореи, местности вдоль железных дорог, окрестности крупных городов и, наконец, Северо-Восточную Корею, имевшую особенно важное стратегическое значение.

В результате своей экспансионистской деятельности в Корее, даже по японским официальным данным, в конце периода протектората в руках японцев оказалось, включая земли "Тотаку", свыше 100 тыс. тё пахотной земли: 11 тыс. тё было захвачено под предлогом "военных нужд" в годы русско-японской войны, свыше 38 тыс. тё находилось в собственности мелких японских землевладельцев и 52 тыс. тё - у крупных помещиков. См.: The Third Annual Report on Reforms and Progress in Korea ( 1909-1910 ), Seoul, 1910, p. 27-32.

В период протектората возникли две категории крупных японских хозяйств. Крупные землевладельцы, относящиеся к первой категории, сдавали принадлежащие им пахотные участки и земельные массивы в аренду и получали доход в виде ренты, не принимая непосредственного участия в сельскохозяйственном производстве. Самыми известными из них были компании "Тотаку", "Фуни", "Тосан", "Кумамото", "Фудзии", "Катакура" и др. Вторая категория японских землевладельцев создавала на своих участках фермерские хозяйства и вела интенсивное земледелие на капиталистических началах, с применением наемного труда.

В области промышленности японские правящие круги также проводили политику, направленную на превращение Кореи в аграрно-сырьевой придаток метрополии.

Наиболее активно развивались строительство транспортных коммуникаций, создание линий телеграфной и телефонной связи и горнодобывающий промысел, т.е. отрасли, имевшие для Японии военно-стратегическое значение. К концу 1910 г. общая протяженность железных дорог составила 1200 км, было построено 650 км шоссейных дорог, новые грунтовые дороги соединили Нампхо и Пхеньян, Кванджу - Мокпхо, Тэгу - Кёнджу и другие города. Было проложено 5,5 тыс. км телеграфных и 500 км телефонных линий. См.: The Third Annual Report on Reforms and Progress in Korea ( 1909-1910 ), Seoul, 1910, p. 226.

В годы, предшествовавшие установлению протектората в Корее добыча полезных ископаемых находилась в основном в руках американских и английских компаний. Режим генерального резидента сразу же предпринял административные меры для контроля за добычей ископаемых и обеспечения дополнительных льгот и привилегий японским предпринимателям. С этой целью по инициативе генерального резидента корейское правительство издало в июле 1906 г. два закона, согласно которым выдача концессий была поставлена под японский контроль. В результате из 361 концессии, выданной в Корее с июля 1906 г. по конец декабря 1908 г., японские компании получили 285, ( 78 % ) всех концессий, выданных корейским правительством. The Second Annual Report on Reforms and Progress in Korea ( 1908-1909 ), Seoul, 1909, p. 149. В 1910 г. стоимость продукции японских рудников и шахт равнялась 2 млн. иен, в то время как продукция других иностранных горнорудных концессий составляла 3,8 млн. иен. Однако уже к 1919 г. японцы стали хозяевами подавляющего большинства рудников в Корее, вытеснив из горной промышленности всех иностранных конкурентов. См.: Тёсэн кэйдзай-но кэнкю ( Изучение экономики Кореи ), Сеул, 1929, с. 241.

В годы протектората Япония заняла господствующие позиции в промышленном производстве Кореи. В конце 1908 г. доля японских предприятий составила 85,8 процентов общего числа промышленных объектов. Японские капиталовложения в 22,6 раза превышали все инвестиции корейских и других иностранных предпринимателей. На предприятиях, принадлежащих японцам было занято 88,4 процента всех корейских рабочих. Наконец, на долю японских предприятий приходилось 82,1 процента общей стоимости всей выпущенной в стране продукции. См.: Казакевич И.С., Шипаев В.И. Корея под гнетом японского империализма, - Очерки социалистического строительства в Корейской Народно-Демократической Республике. М., 1963, с. 13.

2.2.3. Корея после аннексии

Первое десятилетие после аннексии Кореи именуют периодом "военного управления" или "сабельного режима". Японский генерал-губернатор имел в своих руках всю полноту законодательной, исполнительной и судебной власти. В его ведении находились полиция, жандармерия, суд, тюрьмы и вооруженные силы. Генерал-губернатор подчинялся непосредственно императору Японии.

Опираясь на регулярную армию, сеть жандармско-полицейских участков, японские колониальные власти лишили корейцев элементарных политических прав, запретили деятельность любых корейских национальных организаций, объявили японский язык официальным. На японском велось преподавание в школах, где он именовался "родным" языком, а корейский - "иностранным". Историю Кореи рассматривали и преподавали как составную часть истории Японии. См.: Nahm Andrew C. Korea. Tradition and Trans-formation. A History of the Korean People, Seoul, 1988, p. 224-235.

В экономической политике в Корее японский колониальный режим центральное место отводил аграрным мероприятиям. В 1912-1918 гг. генерал-губернаторство провело земельный кадастр, призванный навести порядок в системах налогообложения и землепользования. В советском корееведении укоренилось определение сущности "земельной переписи" как формы отъема земель у корейских крестьян, выгодной для японских монополий, крупных землевладельцев и корейских помещиков. См.: Шипаев В.И. Колониальное закабаление Кореи японским империализмом (1895-1917), М., 1964, с. 162-180; История Кореи. С древнейших времен до наших дней ), Т.1, М., 1974, с. 419-420. Однако корейские историки в своих последних исследованиях отмечают, что именно в результате проведения земельного кадастра поступления от поземельного налога в казну увеличились в 1919 г. по сравнению с 1910 г. с 6 млн. иен до 11,5 млн. иен, т.е. почти в два раза. Chong Tae Hon. Singminji sidae (1910-1918 ) Choson ui chabonjejok chose chedo songnip e kwanhan yongu ( A Study of the Establishment of the Capitalist Tax System in Colonial Korea, 1910-1918),- Kyongje sahak, 1987, No. 11, c. 1-79. Шин Ги Ук в главе "Колониализм и корейское сельское хозяйство" своей монографии делает вывод, что "проведение земельного кадастра 1910-1918 гг. обеспечило точную земельную перепись, увеличило государственные доходы и японское землевладение в Корее". Shin Gi Wook. Peasant Protest and Social Change in Colonial Korea. Seattle and London, 1996, p.42.

Японские землевладельцы дробили земли на мелкие участки и сдавали их корейским крестьянам в аренду. В 1919 г. доля корейских крестьян, превратившихся в полуарендаторов и арендаторов, составила три четверти всех хозяйств. Арендная плата, преобладавшая в натуральной форме, составляла от 50 до 70 процентов урожая, кроме нее крестьяне вносили многочисленные налоги.

В целом положение, сложившееся в корейской деревне после аннексии, следует характеризовать как крайне тяжелое. Вряд ли можно считать, что японские власти были заинтересованы в углублении аграрного кризиса в Корее, в то же время они не предприняли в первую декаду колониального правления каких-либо радикальных мер по реформированию сельского хозяйства.

В промышленности Кореи господствующие позиции заняли японские монополии, получившие крупные государственные субсидии, льготы и привилегии по сравнению с другими иностранными и корейскими инвесторами. Крупнейшие японские концерны, такие как: Мицубиси, Мицуи, Ногути, Сумитомо, Ясуда и др. определяли индустриальное развитие Кореи.

Объективные условия, сложившиеся в Корее в конце японского "военного режима", характеризовались острыми национальными и социальными противоречиями. В 1918 г. наблюдалось нарастание антияпонского освободительного и демократического движения. Корейские студента, обучавшиеся в Токио, разработали Декларацию независимости.

В декабре 1918 г. в Сеуле был образован "Штаб движения за независимость", в который вошли лидеры Чхондогё во главе с Сон Бен Хи и другие религиозные организации. Была составлена Декларация независимости, которую подписали тридцать три видных представителя корейской нации. Декларация подчеркивала, что "наступает эра справедливости и добродетели", и содержала требования независимости Кореи. Она была обнародована 1 марта 1919 г. в Сеуле во время мирной демонстрации, приуроченной ко дню национального траура по императору Коджону. Провозглашение Декларация независимости вызвало взрыв янтияпонских демонстраций и митингов сначала в Сеуле, а затем по всей стране. Всего в движении 1919 г. приняли участие свыше 2 млн. корейцев, мощная активизация национального самосознания охватила также зарубежных корейцев в Маньчжурии, России и США.

Японские власти жестоко расправились с мирными демонстрантами и корейскими патриотами, с оружием выступившими за освобождение своей страны. Общее число убитых составило 7 тыс. человек, раненых - около 16 тыс. и арестованных - 53 тыс. человек. См.: Cheon Kwan Wu, The Samil Revolt Considered as Mass Movement,- Korea Journal, Vol. 11, No. 11, pp. 21-40.

На мощной волне первомартовского движения возникли временные правительства Кореи: 21 марта - во Владивостоке, 11 апреля - в Шанхае и 21 апреля - в Сеуле. Эмигрантское правительство в Шанхае во главе с Ли Сын Маном направило делегатов в Версаль с петицией, обращенной к странам Антанты о предоставлении Корее независимости, но их даже не допустили на Парижскую мирную конференцию.

2.2.4. Перемены в колониальной политике Японии

Размах первомартовского движения послужил тревожным сигналом для японских властей и свидетельствовал о том, что нельзя более управлять военными методами и что необходимы реформы, которые бы успокоили народные волнения и расширили социальную опору колониального режима. В августе 1919 г. японский император издал указ об изменении системы административного управления Кореей: пост генерал-губернатора могли занимать гражданские лица, отделы генерал-губернаторства переименовывались в департаменты, функции жандармерии передавались полиции. В указе японского императора и постановлениях генерал-губернаторства Кореи провозглашались предоставление корейцам одинаковых прав с японцами, свобода слова, собраний и печати, получение образования и развитие промышленности, уважение корейской культуры и обычаев, дружественные отношения между корейцами и японцами и т.п. См.: Шабшина Ф.И. Очерки новейшей истории Кореи (1918-1945). М., 1959, с. 75-78. Все эти провозглашенные реформы, права и свободы корейцев призваны были создать видимость окончания периода военного управления и начала "эры культурного управления", основное содержание которой состояло в проведении политики "кнута и пряника".

С начала 30-х гг. в социально-экономической жизни Кореи наблюдаются серьезные изменения. Японский империализм отводил в своих агрессивных планах важное место Корее как континентальному плацдарму. Для подготовки к военным действиям, оснащения армии техникой, оружием, боеприпасами и т.д. в стране расширялось промышленное строительство. Всего с 1931 по 1936 г. было введено в действие свыше 1300 новых предприятий. Численность промышленных рабочих увеличилось в 1931 г. в два раза по сравнению с 1919 г.

В 30-40-е гг. приоритет в экономике Кореи был постепенно перенесен с отраслей легкой промышленности на машиностроение, металлургию, химическую промышленности. В 1939 г. удельный вес продукции тяжелой промышленности составлял более 50 процентов всех промышленных изделий. С 1939 по 1945 г. число предприятий в Корее возросло с 7 тыс. до 15 тыс.

В то же время производство продукции сельского хозяйства в стоимостном выражении неуклонно снижалось - с 60 процентов ВНП в 1931 г. до 32 процентов в 1942 г. В начале 1930-х гг. корейское крестьянство оказалось на грани голода и началось массовое бегство из села. Согласно статистическим данным генерал-губернатора за 1925 г. из всех крестьян, покинувших место проживания, 2,9 процента переселились в Маньчжурию и советский Дальний Восток, 16,9 процента - в Японию, 46, 4 процента мигрировали в города. Korea. Seoul, 1993, c. 117.

Подготовка к войне сопровождалась усилением идеологической пропаганды среди корейского населения, мероприятиями по ускорению процесса ассимиляции, ужесточением борьбы против передовых, прогрессивных и антияпонских идей. В 1938 г. было запрещено преподавание корейского языка в средней школе, а с апреля 1941 г. в корейских школах была введена японская программа обучения. В 1939 г. по принятому закону все корейцы должны бы сменить свои фамилии и имена на японские. Все, кто отказывался брать японские имена, подвергался повседневной дискриминации. Lee Kenneth B. Korea and East Asia. The Story of a Phoenix, Westport, 1997, с. 154.

26 ноября 1936 г. Япония подписала с Германией "Антикоминтерновский пакт", заложивший основы формирования блока фашистских государств. 27 октября 1940 г. Японией, Германией и Италией был подписан "Тройственный пакт", отразивший их устремления к разделу мира. Не встречая противодействия со стороны ведущих капиталистических держав, Япония начала в июле 1937 г. войну в Китае, принявшую затяжной характер. 7 декабря 1941 г. Япония без объявления войны атаковала Пёрл-Харбор и другие базы союзников на Тихом океане и вступила во вторую мировую войну.

В период второй мировой войны Япония еще более ужесточила свой колониальный режим в Корее. Японский военно-промышленный комплекс и императорская армия требовали все больше сырья, промышленной продукции, сельскохозяйственных продуктов и дешевой рабочей силы. Колониальный режим создал в Корее сеть трудовых лагерей для обеспечения добычи ископаемых на шахтах, деятельности военных заводов и фабрик. К концу второй мировой войны 2 616 900 человек были заключены в такие трудовые лагеря. Handbook of Korea, Seoul, 1979, c. 156.

В 1942 г. генерал-губернатор Кореи был переведен в прямое административное подчинение правительству Японии. 8 мая 1942 г. правительство Японии объявило о введении в Корее с 1944 г. всеобщей воинской повиннности. В октябре 1942 г. был издан указ генерал-губернатора о том, что корейцы в возрасте от 17 до 21 года должны проходить подготовительное военное обучение на специальных площадках. Уклоняющиеся от обучения, говорилось в указе, будут арестовываться или подвергаться штрафу.

Уже в начале 1943 г. в Корее действовали около 3 тыс. спецплощадок, где около 120 тыс. корейских допризывников проходили военную и "идеологическую" подготовку. По указу о добровольной военной службе студентов от 20 января 1944 г. в армию стали призывать студентов корейских колледжей.

Согласно закону "О народной трудовой повинности", принятому в Японии в 1939 г., корейские рабочие подлежали принудительному выселению из Кореи. Мобилизация корейских рабочих началась с отправки молодых корейцев на Сахалин, японские колонии в Юго-Восточной Азии. Сотни тысяч молодых корейцев были насильственно отправлены в метрополию, где в 1945 г. трудились свыше миллиона корейских рабочих, причем 80 процентов из них были заняты в угольной промышленности. Общая численность корейцев в Японии к концу второй мировой войны составила 2, 1 млн. человек. Kajimura Hideki. Chosenshi ( History of Korea ), Tokyo, 1989, c. 163.

Вопрос о Корее был предметом обсуждения ряда международных конференций стран-союзниц антигитлеровской каолиции. В ноябре 1943 г. в Каире состоялась встреча президента США Рузвельта, премьер-министра Великобритании Черчилля и генералиссимуса Чан Кай Ши. По предложению Чан Кай Ши страны-участницы встречи договорились включить в текст Каирской декларации, опубликованной 1 декабря 1943 г., требование о предоставлении Корее права на самоопределение и независимость.

На состоявшейся с 28 ноября по 1 декабря 1943 г. Тегеранской конференции, в которой приняли участие Рузвельт, Черчилль и Сталин, обсуждался вопрос о стратегии совместных действий против Японии после окончания войны на европейском континенте и возможном участии Советского Союза в тихоокеанской войне. Сталин был информирован также о решениях, принятых на Каирской конференции.

В феврале 1945 г. три лидера антигитлеровской коалиции вновь встретились на Ялтинской конференции, на который Сталин официально одобрил требование Каирской декларации о предоставлении Корее независимости. Советский Союз выразил готовность вступить в войну против Японии в течение трех месяцев после окончания войны в Европе.

Наконец, окончательное решение о независимости Кореи было подтверждено на Потсдамской конференции стран-победительниц, состоявшейся с 17 июля по 1 августа 1945 г. Главы США, Великобритании и Советского Союза постановили, что суверенитет Японии должен быть ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю и Сикоку; Япония будет оккупирована союзными войсками до установления нового порядка, исключающего возрождение японского милитаризма; решения Каирской декларации будут полностью претворены в жизнь. Это означало долгожданное освобождение Кореи от японского колониального режима, длившегося 40 лет, и полное восстановление ее независимости.

2.3. Демографические процессы и эмиграция

2.3.1. Численность населения

Вопрос о численности населения Кореи в середине XIX в. остается до сих пор не выясненным полностью, так как проводившиеся ранее официальные подсчеты отличались большой неопределенностью и недостоверностью.* * Корейские официальные подсчеты населения проводились на основании особых списков населения каждой провинции страны, так называемых синнён, которые велись местными властями. Губернатор провинции готовил на их основе отчет и сдавал в столичное финансовое ведомство. Составление таких списков преследовало прежде всего фискальные цели, т.е. выяснения числа налогоплательщиков и определения суммы податей, подлежащих сбору с населения местными властями, и сдаче из в казну. Поэтому население всячески уклонялось от занесения имен в списки, а провинциальная администрация умышленно занижала численность населения в целях сокращения суммы податей, подлежащих передаче в государственную казну и соответственно этому увеличению собственных доходов. Значительные разногласия существовали среди европейских авторов, причем колебания в оценке численности корейцев составляли от 8,5 млн. Boehm G. Die Bevoelkerung der Erde. Bd. VII, Leipzig, 1875, S. 33. до 10 млн., Dallet A. Histoire de Ieglise de Coree. Paris, 1874, p. 17. до 12 млн. Griffis W.E. Corea. The Hermit Nation. London, 1882, c. 21; Wagner H. und Supan A. Die Bevoelkerung der Erde. Bd. VIII, Leipzig, 1877, S. 112 . и, наконец, 15 -16 млн. человек. Вебель Ф. Поездка в Корею в 1889 г., - Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. XLI, СПб., 1890, с. 161; Oppert E. A Forbidden Land: Voyages to the Corea. London, 1880, p. 23; Allen H. Korean Repository, 1892, p. 278.

Известно, что весь период правления династии Ли (1392-1910) характеризовался социально-экономическим застоем, слабым состоянием сельского хозяйства, полным отсутствием промышленности и товарно-денежных отношений. Корея в этот период неоднократно подвергалась нашествию чужеземных сил. Южнокорейские ученые склонны полагать, что процент прироста населения в ранний период династии Ли был либо меньше, либо приблизительно равнялся проценту прироста, наблюдавшегося в поздний период королевства Чосон. Такое предположение приводит, в свою очередь, к выводу, что численность населения Кореи за пять веков правления династии Ли по крайней мере утроилась. Опираясь на имеющиеся историко-статистические данные о численности населения и возрастной структуре переписей населения 1925 г. и 1930 г., а также сведения о коэффициентах рождаемости и смертности ряд южнокорейских демографов считают, что на рубеже прошлого и нынешнего веков на полуострове проживало 17 млн. корейцев. Kwon Tai Hwan, Lee Hae Young, Chang Yun Shik, Yu Eui-Young, Population of Korea, Seoul, 1975, р. 3.

Аннексия Кореи Японией в 1910 г. совпала с первым важным поворотным пунктом в демографическом развитии Кореи. Резко изменились показатели рождаемости и смертности. Другими словами, население Кореи с началом колониального периода вступило в первую фазу демографического перехода. Численность населения росло высокими темпами в течение двадцати лет с 1915 по 1935 г., как это наглядно видно в таблице 1.1. В 1925 г. численность населения в Корее составляла 19 020 000 человек, а в 1945 г. оно увеличилось до 25 120 000. Кроме естественного прироста населения важным фактором, определяющим его численность являлась межгосударственная миграция. Несмотря на большой отток корейцев за пределы страны, плотность населения увеличилась с 81 человека на 1 кв. км. в 1910 г. до 114 человек в 1944 г.

Таблица 1.1. Динамика численности населения Кореи в 1900-1944 гг.

Год численность плотн. населения на 1 кв. км. Прирост в %
1900 17 082 000 79,5 -
1910 17 427 000 81,0 2
1915 17 656 000 82,1 4
1920 18 072 000 84,0 7
1925 19 020 000 86,1 12
1930 20 438 000 92,5 18,7
1935 22 208 000 100,5 20,2
1940 23 547 000 101,1 20,6
1944 25 120 000 113,7 20,2

Таблица составлена по материалам: Chosen Sotoku-fu ( Government General of Korea) Kanikokusei chosa kekka hyo, Taisho juyo ( Census result tables, 1925 ), Seoul, 1926; Chosen Sotoku-fu ( Government General of Korea ) Chosen kokusei chosa hokoku, Showa gonen. Zensen hen, kekka hyo oyobi kijutsu hobun ( Census reports for Korea, 1935. Section on all Korea. Result tables and descriptions ), Seoul, 1939; Chosen Sotoku-fu ( Government General of Korea ) Chosen kokusei chosa kekka yoyaku, Showa jugonen. ( Census reports for Korea, 1940. Summary), Seoul, 1944; Chosen Sotoku-fu ( Government General of Korea ) Jinkon kokusei chosa kekka yoyaku, Showa jukunen go-gatsu ichiitsu ( Reports of population survey results, May 1, 1944 ), Vol. I-II, Seoul, 1944-45.

Хотя, как отмечалось, уровень роста населения в Корее определялся в большей степени естественным приростом или разницей численности рожденных и умерших, международная миграция играла значительную роль в формировании динамики численности корейцев в течение всего колониального периода. Это утверждение основано на том историческом факте, что международная миграция касалась преобладающим образом корейцев-мужчин и диспропорция женского населения Кореи стала возрастать, причем наиболее значительной она наблюдается в 1935-1940 гг., т.е. в пик корейской эмиграции.

Так как естественный рост, общий коэффициент прироста являются синтетическим результатом рождаемости и смертности определенных возрастных групп, в определенном смысле независимого от распределения населения по возрасту, численность корейцев в течение всего колониального периода постоянно изменялась в сторону ее увеличения. Расхождение между показателями коэффициента естественного прироста и самим естественным ростом может объясняться изменившимся возрастно-половым составом населения, на который, в свою очередь, повлиял массовый исход корейцев в Японию и Маньчжурию. Снижение смертности также обеспечивало возможность роста населения в Корее в течение 36 лет колониального периода, о чем свидетельствует увеличившийся коэффициент общего естественного прироста, который в 1910-1915 гг. составлял 1,17 промилле ( что обозначается %o) и 2.00 %o в 1940-1945 гг. Уровень рождаемости, возросший незначительным образом, не явился определяющим фактором в росте населения Кореи в колониальный период. См.: Kim Yun. The Population of Korea 1910-1945. Unpublished Ph. D. Thesis, Australian National University, 1966, p. 54-57.

После освобождения Кореи от японского колониального режима в 1945 г. страна была разделена на две части: на Юг, оккупированный американцами, и Север, занятый Советским Союзом. Разделение Кореи на два противостоящих государства явилось причиной чрезвычайного обострения политической ситуации, роста общественных волнений, психологического дискомфорта и ухудшения экономической ситуации в обеих частях полуострова. Тенденции в демографическом развитии Кореи в послевоенную декаду (1945-1955) прямо или косвенно определялись политическими изменениями и социально-экономической ситуацией того времени. Освобождение страны вызвало огромную волну репатриации корейцев из Японии и Маньчжурии. Общая численность репатриантов составляла предположительно 2, 3 млн. человек, из которых 1,8 млн. вернулись в Южную Корею. Кроме этого произошли две большие волны переселения корейцев из Севера на Юг. Первая волна прокатилась в 1946-1947 гг., а вторая - в 1950-1951 гг., таким образом, механический прирост населения Южной Кореи за счет северокорейских беженцев составил около одного миллиона человек. См.: Nahm Andrew C. Korea. Tradition and Trans-formation. A History of the Korean People, Seoul. 1988, p. 378. Тотальное падение условий жизни, выразившееся в дефиците питания, жилья, медицинского обслуживания и, как следствие, стрессовое состояние общества привели к резкому росту уровня смертности после второй мировой войны и в особенности во время Корейской войны. Социально-экономические и демографические факторы в 1945-1955 гг. сказались на снижении уровня рождаемости. Хотя в целом общее направление естественного и механического движения народонаселения в Корее в 1945-1955 гг. более или менее уяснено, однако его детали пока остаются неизвестными, ибо нет каких-либо достоверных демографических данных ( либо они недоступны для исследователей ) по Северной Корее. Отсутствие статистики народонаселения в Северной Корее не позволяет раскрыть полную картину демографических процессов в Южной Корее, так как не могут быть точно учтены все параметры миграции с Севера на Юг.

К моменту освобождения Кореи в южной части проживало около 16 136 тыс. человек с плотностью населения 164 человека на один квадратный километр. По данным переписи населения 1949 г. численность Южной Кореи выросло до 20 167 тыс. человек, а плотность населения составила 205 человек. На 1955 г. эти показатели достигли 21 502 тыс. и 218 человек. Cм. Gongo-bu, Tonge-guk ( Korea, Ministry of Public Information, Bureau of Statistics ) Daehan minguk Jeilhoe Chong ingu chosa kyolgwa sogbo ( Advanced Report of the First General Census Result, Korea, 1949), Seoul, 1949; Bureau of Statistics, Ministry of Home Affairs, Korea. Report of the Simplified General Population Census, Republic of Korea, Vol. 2. Whole Country and Each Province), Seoul, 1959.

2.3.1. Составляющие роста населения

2.3.2.1 Рождаемость. До проведения переписи населения Кореи в 1925 г., более или менее соответствовавшей современному пониманию этого понятия, демографические процессы не были объектом исследований. Это, разумеется, также касалось изучения истории рождаемости. Тем не менее сохранившиеся исторические документы, дополненные более поздними статистическими материалами, в первую очередь данными переписей населения 1925 и 1930 гг. позволили сделать ориентировочный расчет рождаемости в Корее в период XVII-XIX вв.

Рождаемость в Корее конца XIX в. составляла 35-40 %o, что соответствовало традиционному высокому уровню детности аграрного общества. Такой уровень рождаемости определялся необходимостью компенсировать высокую детскую смертность, в особенности младенческую. Важную роль в традиции многодетности играло влияние конфуцианских принципов семейной организации в корейском обществе, согласно которым успех семьи заключался прежде всего в наличии многих сыновей, призванных продолжить род и укрепить хозяйство. На мужского прямого потомка возлагалась обязанность отправления обрядов, связанных с культом предков, - совершение в установленные дни предписанных жертвоприношений, соблюдение многочисленных поминальных и траурных церемоний.

По конфуцианским нормам женщина считалась существом низшего разряда, назначение которой заключалось в вечном служении: до замужества родителям и братьям, после свадьбы мужу, а по рождении детей сыновьям. Когда женщина становилась матерью, особенно сына, она повышала свой статус, приобретала определенные права, положение в семье становилось более прочным. Женщина, родившая многих детей, пользовалась уважением родственников и соседей, а к старости - вниманием и почетом со стороны своих детей. См.: Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их социальные функции в Корее. Середина XIX-начало XXв. М.,1982, с. 134-138.

Традиция замужества в раннем возрасте естественным образом удлиняла фертильный период кореянок, что способствовало многодетности корейских семей. Таким образом, сама система жизнедеятельности и морально-этические нормы корейского общества повышали ценность большой семьи. Полное отсутствие каких-либо эффективных методов контроля детности, контрацепции и прерывания беременности также содействовали высокой рождаемости в аграрной Корее.

С другой стороны, традиционная регламентация брачных связей, супружества и связанных с ними морально-этических ценностей не согласовывались с предпочтением многодетности. К примеру, запрет на повторное замужество овдовевших женщин в известной степени сдерживал рост рождаемости. Строгое предпочтение рождению сыновей, которое, как считалось, вело к многодетности, на самом деле обусловило снижение общего роста населения страны, так как концентрация внимания на наследнике в семье явилась причиной относительно высокой смертности дочерей вследствие их недостаточного питания, ухода и внимания. К тому же низкий уровень здравоохранения, гигиены половых отношений закономерно приводил к неестественному сокращению фертильного периода корейских женщин.

Отход от традиционной модели рождаемости в Корее начался в период 1910-1920 гг., когда население страны вступило в первую стадию демографического перехода, суть которого состояла в постепенном снижении уровня смертности. Как видно из данных приложения ХХ об уровне рождаемости и средней детности в Корее в 1910-1945 гг., подъем общего уровня рождаемости зарегистрирован в 20-х гг. Эта тенденция оставалась в течение всего последующего колониального периода 1930-1945 гг., когда средняя рождаемость составляла 44-45 промилле, а средняя детность - 6.1 человека. Общий рост численности населения сдерживался действием различных демографических факторов, имевших силу в колониальный период: более поздним замужеством кореянок, изменением возрастной структуры населения, вызванным массовой эмиграцией в Японию и Маньчжурию, и быстрым снижением уровня смертности.

Согласно данным переписи населения 1925 г., средний возраст кореянок, вступающих в первый брак, составлял 16,6 года, а в 1940 г. он поднялся до 17,7 года. В результате удельный вес замужних женщин сократился с 72 процентов в 1925 г. до 66 процентов в 1940 г. Смещение возраста замужества в более позднюю сторону детерминировало ощутимое снижение фертильности женщин возрастной группы от 15 до 19 лет, что, в свою очередь, сказалось на общем уровне рождаемости в Корее в 1925-1940 гг. См. Kvon Tai Hwan Population Change and Its Components in Korea 1925-1966 ( Unpublished Ph. D. Thesis, Australian National University), 1972, р. 81-82.

С другой стороны, улучшение медицинского обслуживания, профилактики и лечения привело к снижению смертности женщин репродуктивного возраста, что в конечном счете сказалось на относительном росте уровня фертильности всех способных к деторождению кореянок. Немаловажным фактором, продолжавшим действовать в течение всего колониального периода, являлось отсутствие планирования семьи и эффективных мер по контролю за беременностью и деторождением.

2.3.2.2 Смертность. Уровень смертности в поздний период династии Ли поддается ориентировочному расчету на основе косвенных аутентичных исторических сведений, а также данных переписей населения 1925 и 1930 гг., дающих наиболее надежные демографические оценки, такие, как: уровень рождаемости и смертности, возрастная структура населения, распределение по полу и т.д. Использование такого комбинированного набора источников позволяет исчислить приблизительно коэффициент смертности в конце XIX в.

на уровне от 32 до 37 смертей на одну тысячу человек. Средняя продолжительность жизни мужчин и женщин не отмечалась большой разницей и составляла около 30 лет. В период 1925-1930 гг. смертность в Корее снизилась до 26 %o, а в последующую пятилетку до 24 %o. Средняя продолжительность жизни составила в упомянутые годы соответственно 37 и 40 лет, как это явствует из данных в приложении ХХ. Этих демографических сведений достаточно, чтобы сделать предварительный вывод о том, что уровень смертности начал снижаться до 1925 г.

Как известно, Корея до конца прошлого столетия не знала практики государственной медицинской системы, направленной на профилактику болезней и лечение современными методами и средствами. Знахари и муданг ( корейские шаманки ) врачевали в каждой деревне, и по всей стране широко применялась народная медицина. Несомненно, что достижения акупунктуры, фитотерапии и других методов народной медицины способствовали лечению многих болезней и снижению уровню смертности. Однако эти методы оказывались совершенно беспомощными в борьбе против инфекционных и эпидемических болезней, которые и являлись причиной массовых смертельных исходов. В конце XIX в. в Корее была осуществлена первая попытка внедрения медико-профилактических мер и учреждены первые учреждения здравоохранения. В 1897 г. корейское правительство издало ряд указов, связанных с вакцинацией таких эпидемических и инфекционных болезней, как холера, тиф, дизентерия и дифтерия. До аннексии Кореи Японией в 1910 г. в стране открылось несколько общественных больниц и медицинских школ. Несмотря на всю важность этих инновационных мер, они коснулись лишь незначительной части населения Кореи. См.: Kim Hyong Sok. Korean Reception of Western Medicine at the end of the Choson Period - Kuksagwan Nonchong, Љ 5, 1989, p. 175-210.

После аннексии страны администрация японского генерал-губернаторства сформулировала активный план по улучшению и развитию медицинской и санитарно-гигиенической системы. Особое внимание уделялось превентивным, профилактическим мероприятиям. Указ о профилактике инфекций был издан в 1917 г. и пересмотрен в 1928 г. Согласно этим указам, в морских портах Кореи открылись карантинные пункты для предотвращения ввоза и распространения эпидемических заболеваний. Наибольший успех был достигнут в профилактике туберкулеза, а с 1915 г. в Корее была введена вакцинация против оспы, которая проводилась при помощи местных органов власти.

Медицинские и лечебные учреждения стали открываться по всей стране, и правительство организовало в каждой провинции общественные больницы, а также медицинские школы для подготовки квалифицированного персонала. Частные больницы открывались и действовали в соответствии с положениями о государственных больницах, и число их постоянно росло. Предполагалось ввести в практику выездную работу докторов государственных больниц в отдаленные места, где не было врачей.

Исторический опыт развитых стран показывает, что различные социально-экономические инновации, индустриализация и модернизация тесно связаны с изменениями в показателях смертности. В этой связи можно привести конкретно-исторический пример, связанный со строительством железных дорог и созданием транспортной системы в конце XIX в., в результате чего была ликвидирована одна из самых острых проблем Кореи, а именно поставка и перераспределение продуктов питания по различным регионам страны, что в конечном счете явилось существенным фактором, повлиявшим на уровень смертности. Корея вступила в начале нынешнего века в стадию медленного перехода от традиционного аграрного хозяйства к промышленному развитию страны, продолжавшемуся весь последующий колониальный период. В южнокорейской историографии высказывались сомнения в том, что колониальная индустриализация, основанная на эксплуатации корейских трудящихся и добившаяся успехов за счет значительного ухудшения условий жизни, внесла большой вклад в снижении смертности. См.: Zo Ki Zun, Hanguk Keundae Kyungje Baldalsa ( История развития современной экономики в Корее ), Korea University, Seoul, 1965, р. 45-51.

Имеющиеся статистические материалы однозначно свидетельствуют о том, что с 1940 по 1945 г. абсолютные показатели смертности в Корее увеличились. Неполная документальная фиксация смертей в предыдущие годы и избыточная перерегистрация в течение рассматриваемых годов не позволяют сделать сравнительный анализ и вывести относительные показатели смертности. С учетом того, что Корея не была вовлечена в театр военных действий, а оставалась тылом Японии, поставляющим продукты и сырье, а также неучастия корейцев в боевых операциях, людские потери не намного превысили смертность предыдущего мирного периода. Естественно, что ухудшение условий жизни, выразившиеся, в особенности, в скудном рационе питания и в слабом медицинском обслуживании, отразились на увеличении неестественных летальных исходов. Но война, как считают южнокорейские демографы, не принесла значительного увеличения уровня смертности, о чем косвенно свидетельствуют данные возрастных когорт населения в послевоенные годы. См.: Kvon Tai Hwan, Population Change and Its Components in Korea 1925-1966 ( Unpublished Ph. D. Thesis, Australian National University), 1972, с.72.

Половозрастная дифференциация показателей смертности в Корее представляется чрезвычайно сложной задачей из-за дефицита данных. Использование косвенной демостатистики, в том числе материалов переписи населения, как известно, может привести к искажению реальности при рассмотрении интересующих деталей смертности. Однако комбинированный анализ различных источников и сравнение дифференцированных показателей смертности по полу и возрасту в странах, схожих с Кореей по этнической культуре, приводят к некоторым предварительным выводам.

В демографической науке превышение уровня смертности мужчин всех возрастных групп в сравнении с женщинами стало уже аксиомой. Смертность в Корее в исследуемый период идет вразрез с общими тенденциями, наблюдавшимися в течение длительного периода в западном мире. См. Россет Э. Продолжительность человеческой жизни. М., 1981; Бессмертный Ю.А. Жизнь и смерть в средние века. М., 1984. Показатели смертности женщин в Корее в период с 1925 по 1940 г. были выше, чем у мужчин, в особенности, в наиболее трудоактивном и репродуктивном возрасте - от 20 до 34 лет. В течение многих веков вплоть до конца колониального периода перспектива летального исхода для корейских мальчиков в возрастной группе 1-14 лет была меньше чем для их сверстниц, так как на них фокусировались внимание и забота родителей. Подобное явление отмечалось в Японии и Таиланде, в известной степени схожих с Кореей этнокультурным контекстом, характеризующимся очень низким социальным статусом женщины, что и объясняет причину этого демографического феномена. См.: Barclay G.B. Colonial Development and Population in Taiwan. Prinston, 1954, p. 154-157; Shin In Ryong, The Inequality of Women in the Korean Legal System // Korea Journal, Vol. 27:7, p. 21-33.

2.3.3. Структура населения

2.3.3.1. Возрастно-половая структура Из характеристик населения особое значение имеет его возростно-половая структура. Возраст, с присущим ему неизбежным и равномерным увеличением, является всеобщей координатой всех демографических явлений. Пол, в отличие от возраста, есть неизменная константа на протяжении всей жизни человека, однако и его следует иметь ввиду во всех историко-демографических анализах.

Детальные и достоверные сведения по возрастной и половой характеристике населения Кореи во второй половине XIX в. отсутствуют, однако комбинированное использование специфических методов и расчетов, а также историко-этнографических материалов приводит к выводу о том, что численное преобладание мужского части населения над женской в течение всего периода, предшествовавшего первой переписи населения в Корее, было постоянным. Согласно данным переписи населения 1925 г. на 100 женщин, приходились 105 мужчин, но это общее соотношение по полу изменялось в течение всего колониального периода, к концу которого численность женщин стала преобладать над таковой мужчин.

При детальном рассмотрении половой структуры населения наблюдалась различная пропорция мужчин и женщин в разных возрастных группах. Тенденция уменьшения доли мужского населения тесно связана с внешней миграцией корейцев в исследуемый период. Численное преимущество мужчин терялось в течение 1925-1945 гг. в результате их выбытия за пределы страны. На изменения в половой структуре прямо пропорциональным образом сказывались размеры миграции, поскольку чем больше была численность внешних мигрантов, тем больше была разница в соотношении доли мужского и женского населения. Соответственно внешняя миграция явилась наиболее важной детерминантой изменения половой структуры Кореи в 1925-1945 гг.

Соотношение долей мужчин и женщин претерпело максимальные коррективы в наиболее трудоспособной и репродуктивной когорте населения - в возрасте от 15 до 44 лет. Вне сомнения, что уменьшение доли мужчин детерминировалось опережением снижения смертности среди корейских женщин, начавшимся во второй декаде нынешнего века.

Возрастная структура населения Кореи, несмотря на все инновации в социально-экономической жизни и демографических процессах, оставалась с конца прошлого века до окончания второй мировой войны довольно стабильной и графически представляла собой типичную пирамиду. Однако, в связи с тем, что детность оставалась на прежнем уровне, а трудоспособная часть населения выбывала из страны в значительных объемах, доля детей в возрасте 0-14 лет постоянно росла, относительно остальной части населения и таким образом основание пирамиды становилось шире, ее средняя часть сужалась, а вершина, т. е. доля старшей возрастной когорты, осталась прежней.

2.3.3.2. Семейное положение. В традиционной Корее женитьба для мужчины и замужество для женщины были обязательны и семейное положение играло чрезвычайно важную роль в регламентации отношений в обществе. Неженатый взрослый мужчина был ниже по социальному статусу, чем связанный брачными узами мальчик-подросток. "По корейским правовым нормам лица, не вступившие в брак, считались несовершеннолетними. Даже старые холостяки или не вышедшие замуж девушки не считались взрослыми и не имели голоса в семейном совете. Когда они умирали, их хоронили без особых обрядов, тело погребали в землю без гроба, завернутое в циновку, траура по ним не носили". Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их социальные функции в Корее. Середина XIX-начало XXв. Москва,1982, с. 163.

Данные переписи 1925 и 1935 гг. показывают, что 99 процентов мужчин и женщин старше 45 лет состояли в супружеских отношениях и, несмотря на стремительные изменения в демографическом поведении корейцев, начавшиеся во второй половине нынешнего века, феномен обязательного вступления в брак остался в силе, о чем свидетельствуют все те же 99 процентов в материалах переписей населения 1955 и 1970 гг. Ju Nak Won, Social Function of the Family, - Korea Journal, Vol. 3: 10, p. 16-19; Kim Doo Hun, Historical Review of Korean Family System, - Ibid. p. 4-9.

В традиционном корейском обществе стремление родителей видеть своих сыновей женатыми привело к тому, что стали практиковаться ранние браки. Как отмечал П. Ю. Шмидт, в высших слоях корейского чиновничества родители сватали своих детей в 7-8-летнем возрасте, однако во всех других слоях общества такие ранние браки не практиковались. Обычный брачный возраст для мальчиков -13-14 лет. В 1894 г. ранние браки были запрещены и установлен возрастной ценз брачащихся: 20 лет для юношей и 16 лет для девушек, но этот указ не соблюдался населением. Шмидт П.Ю. Корея и корейцы. Спбг. 1900, с.25-26; Селивановский И.П. Как живут и работают корейцы. М., 1904, с. 31.

Согласно материалам переписи населения1925 г., доля вступивших в брак мужчин в возрастной группе 20-24 лет составила 67 процентов, а в группе 25-29 лет - процентов общей численности женатых. Что касается женщин, то 90 процентов замужних кореянок вступили в брак прежде чем они достигли 20 летнего возраста. Таким образом, можно констатировать некоторое повзросление брачащихся, а в 1940-1955 гг. ввиду изменившихся социально-экономических и политических условий утвердилась практика поздних браков. В этот период доля холостых мужчин в возрастной когорте от 20 до 24 лет увеличилась по сравнению с 1925 г. с 35 до 67 процентов, а среди женщин 15-19 лет - соответственно с 38 до 85 процентов. При исчислении доли холостого и незамужнего населения южнокорейские демографы использовали метод Дж. Хаджнала. См.: Hajnal J., Age at Marriage and Proportions Marrying // Population Studies, Vol.7, No.2, 1953, p. 129-131.

Среди факторов, оказавших влияние на более позднее вступление в брак, следует прежде всего отметить ускоренную урбанизацию Кореи, начавшуюся в колониальный период. Корейские историки и демографы указывают на массовой отток населения из сельской местности в городскую среду, в особенности молодежи в возрасте от 15 до 24 лет. Ученые Кореи провели в начале 1970-х гг. ряд социологических исследований с целью определения причинно-следственной связи в разнице возраста брачащихся среди различных социальных групп населения. Выяснилось, что возраст вступающих в брак строго коррелировался с уровнем образования и с предшествовавшим местом проживания. Такие же факторы, как принадлежность к различным профессиям, религиозным конфессиям, уровням жизни, семейным структурам, оказались вторичными. См.: Cho Un Chang, Hyon Sop, Kim Un Hi, Han, Kyong Hye, Kim Hong Ju and Chang Kyong Sop. Hanguk Kunhyondaekajokui Chaechomyong ( Rethinking the Family Structure in the Modern and Contemporary Korea ), Seoul, 1993, р. 27-56.

На протяжении многих веков традиционное корейское общество отдавало предпочтение большим по численности человек семьям и идеальным считалось проживание под одной крышей 3-4 поколений, делящих между собой, и кров и пищу, и заботу друг о друге. Однако такие многоярусные семейные кланы не представляли собой обыденную практику Кореи средневекового и нового периода. Основной экономической ячейкой являлись малые патриархальные семьи. В конце XIX в., по официальным данным, в среднем на один двор приходилось 5-7 человек. См.: Лубенцов А.Г. Хамкенская и Пхиенанская провинции Кореи. - Записки Приамурского отделения РГО. Т. 2, вып. 4, Хабаровск, 1887, с. 162.

Анализ материалов переписей населения и других исторических документов выявил, что средний размер корейской семьи в 1920-1940 гг. составил 5,36 человека при минимальном его показателе в 1920 г. - 5, 3 и максимальном в 1940 г. - 5,42 человека. См.: Kim Yun, The Population of Korea 1910-1945. Unpublished Ph. D. Thesis, Australian National University, 1966, р. 17-39.

2.3.4. География распределения населения

Первый опыт проведения учета населения Кореи, предпринятый японским колониальным полицейским бюро, оказался неудачным. Предпринятая в декабре 1909 г. новая акция японских властей, поручивших осуществление переписи населения начальникам провинциальных полицейских управлений (правила производства переписи были опубликованы в марте 1909 г.) принесла более точные данные, в том числе по географии расселения, которые приводятся в таблице 1.2 Таблица составлена: The Third Annual Report on Reforms and Progress in Korea (1909-1910), Seoul, 1910, p. 15; Grajdanzew A.J. Modern Korea, Her Economic and Social Development under the Japanese. New York, Institute of Pacific Relations, 1944, p. 72-76.

Таблица 1.2. География распределения населения Кореи 1910 г. и 1939 г.

Провинция 1910 1939
Южная Кёнгсан 1 365 079 2 209 000
Северная Кёнгсан 1 530 564 2 432 000
ЮжнаяЧолла 1 500 609 2 491 000
Северная Чолла 948 282 1 543 000
Южная Чхунчхон 874 631 1 525 000
Северная Чхунчхон 532 362 900 000
Кёнги 1 364 393 2 590 000
Кангвон 774 447 1 592 000
Хванхэ 958 852 1 722 000
Южная Пхёнан 884 363 1 656 000
Северная Пхёнан 966 742 1 538 000
Южная Хамгён 825 815 1 661 000
Северная Хамгён 435 143 935 000
Итого 12 934 282 22 804 000*

* Погрешность в сторону уменьшения от реальной численности по провинциям и в целом может составлять 5-6 процентов - прим. Г.К.

Корея до аннексии ее Японией оставалась отсталой и аграрной страной, и абсолютное большинство ее населения составляло крестьянство. Японские власти проводили в Корее колониальную политику, направленную на ее превращение в сырьевой и промышленный придаток, необходимый для динамично развивающейся экономики в метрополии. Именно в колониальный период наблюдались инновации в традиционной географии расселения корейцев, происходило перераспределение сельско-городского населения, развивались города в качестве административных и промышленных центров.

В 1920 г. в корейских административных единицах "бу", соотвествующих городам, т. е. в населенных пунктах с численностью населения более 20 тыс. человек, проживали 563 тыс. горожанина, что составляло всего 3,2 процентов общей численности населения страны. Всего в Корее в это время было 8 городов: Сеул ( 250 тыс. ), Пусан ( 74 тыс. ), Пхеньян ( 72 тыс. ), Тэгу ( 45 тыс.), Кэсон ( 37 тыс. ), Инчхон ( 36 тыс. ) и Вонсан ( 28 тыс. ), которые являлись либо центрами японской администрации, либо важными морскими портами для вывоза товаров в Японию. См.: Renaud B. The Evolution of the Urban System in Korea 1910-1970: An Economic Interpretation // Bulletin of the Population and Development Studies Center. Vol. III, Seoul, September 1974, p. 26. C началом японского проникновения в Маньчжурию в начале 1930-х гг. Корея превратилась в своеобразный плацдарм для экспансии колониальных интересов Токио на азиатском континенте. В этот период процессы урбанизации и промышленного развития Кореи характеризуются значительной интенсификацией.

Прирост городского населения во все межпереписные периоды с 1920 по 1940 г. намного превышал общий рост населения, что в конечном итоге привело к повышению доли горожан до 16 процентов в 1940 г. Таким образом, численность населения Кореи в межпереписной период 1925- 1940 гг. увеличилась на 25 процентов, а прирост городского населения за тот же период составил для административных единиц с населением 20 тыс. чел. - 248 процентов, для городов с населением 50 тыс. человек - 308 процентов, со 100 тысячным населением - 374 процентов.

Увеличение коснулось не только численности городского населения, но и числа городов. Если в 1920 г. во всей Корее насчитывалось всего 8 "бу" , то в 1940 г. их уже было 90. В 1920 г. лишь один Сеул имел численность свыше 100 тыс. человек, в 1940 г. таких городов стало 7. Интенсивный процесс урбанизации сконцентрировался в основном в нескольких провинциях, преимущественно центральной и северной части страны. В 1940 г. доля городского населения в провинции Кёнги достигла 41 процентов, в провинциях Северный Хамгён и Пхеньян - процента. Kwon Tae Hwan. The Urbanisation under Japanese Colonial Rule - Hanguk ui Sahoe wa Munhwa, Љ 11, 1989, p. 251-298.

Важным аспектом территориального перераспределения населения кроме урбанизации явилась миграция с плотнонаселенного аграрного юга в промышленно развивающиеся центр и север. Численность населения провинций Кёнги, Пхеньян, Кангвон и Северный Хамгён увеличивалось в период 1920- 1940 гг. более ускоренным темпом, нежели по стране в целом, а численность населения четырех южных аграрных провинций в межпереписные годы (1935-1940 ), наоборот, снизилась.

2.3.5. Международная миграция

Население Кореи, несмотря на строгие королевские указы 500-летнего периода строгой изоляции страны, мигрировало за пределы государственных границ. Однако массовая континентальная эмиграция корейцев началась в последней трети XIX в., когда множество оставшихся без средств существования корейских семей переселялось и обосновывалось на свободных плодородных землях русского Дальнего Востока и Северо-Восточного Китая. Учет эмигрантов не велся ни корейскими властями, ни в России и Маньчжурии. Имеющиеся исторические сведения и оценки численности корейских иммигрантов характеризуются чрезвычайным разбросом мнений и широким диапазоном цифровых данных.

Переселение корейцев в Россию и Маньчжурию имело долгую историю, вплоть до 1920-х гг. оно представляло собой единственный канал для массовой эмиграции корейцев. Большинство мигрантов происходило из северных и северо-восточных провинций Кореи, т.е. приграничных регионов. Многие из мигрантов раннего периода занимались в приграничном зарубежье отходничеством, охотой и промыслом и периодически возвращались назад в Корею.

В период японского протектората и в особенности в первое десятилетие после аннексии страну покинули тысячи патриотически настроенных корейцев, которые приняли участие в вооруженной антияпонской национально-освободительной борьбе. Десятки крупных партизанских отрядов действовали на территории русского, а позже советского Дальнего Востока и Маньчжурии и совершали рейды против японских полицейских и армейских отрядов, расквартированных в Корее. Данный вид территориальной подвижности можно было бы отнести к миграции лишь с большой условностью, однако, учитывая тот факт, что по окончании боевых действий большинство из корейских партизан осталось на территории советского Приморья и в Маньчжурии, их также следует отнести к переселенцам.

К середине 1930-х гг. на советском Дальнем Востоке проживало около 200 тыс. корейцев, к которым ни царское правительство, ни советская власть не испытывали доверия, ибо, по большому счету, они ставили знак равенства между Кореей и Японией. Осенью 1937 г. сталинский режим форсированным образом осуществил тотальную депортацию корейцев из Дальнего Востока и из других российских регионов и городов в Казахстан и Среднюю Азию. Депортация, тяжелые условия адаптации, мобилизация корейских мужчин в трудовую армию и трудовые лагеря во время войны деформировали естественное развитие демографических процессов.

В начале XIX в. несколько тысяч молодых корейцев, происходивших в основном из южных провинций, отправились морем в Америку на заработки. В отличие от переселенцев первых волн в Маньчжурию и русский Дальний Восток, пересекавших пешим ходом границу, межконтинентальные ммигранты-корейцы на Гавайских островах, в Калифорнии, Мексике и на Кубе подлежали строгому контролю и учету эмиграционных служб. Незначительные группы других корейских иммигрантов приняли в США в период с 1924 по 1945 г.

Эмиграция в Японию началась позже и явилась следствием колонизационной политики Токио в Корее. Численность корейцев, мигрировавших в метрополию, резко увеличилась в 1920-х гг., когда разорившиеся крестьяне южных провинций обратили свои взоры на Японию. С ростом миграции в Японии резко снизился отток корейцев в Маньчжурию. Переселение в Маньчжурию возобновилось с новой силой в 1930-х гг. в связи с ухудшением положения в сельском хозяйстве Кореи и строгими ограничениями на въезд корейцев в Японию. В отличие от иммигрантов первой волны переселенцы 1930-х гг. являлись выходцами из перенаселенных южных провинций.

Одно из самых существенных различий между переселением корейцев в Японию и Маньчжурию заключалось в обратном потоке мигрантов. Что касается Японии, то более половина въехавших в течение колониального периода в страну корейцев вернулись назад на родину. Корейские переселенцы в Маньчжурию, как известно, поселились там на постоянное местожительство.

Во время всего колониального периода исход корейцев за пределы населяемого ими полуострова не прекращался независимо от изменений в направлении миграции. Значительный скачок в эмиграции наблюдается в 1935-1940 гг., когда около 900 тыс. человек, составивших 4 процента общей численности корейцев, эмигрировали из страны. Эта цифра в три раза превышала численность покинувших Корею за предыдущие пять лет.

Основная масса мигрантов этого периода отправилась в Маньчжурию, которая стала регионом японской экспансии в Китае. Следующая важная характерная особенность в миграции 1935-1940 гг. заключалась в заметной разнице в численности переселенцев по провинциям и регионам. Механическая убыль населения происходила в основном из аграрного Юга, в то время как развивавшаяся на Севере промышленность сдерживала отток людей.

Массовая по численности эмиграция корейцев несколько уменьшилась с началом второй мировой войны. В течение 1940-1945 гг. около 630 тыс. корейцев, составлявших 2,5 процента общей численности, покинули страну. Эта цифра составляет порядка 70 процентов численности всех эмигрировавших корейцев за предшествовавшие 5 лет. Эмиграция корейцев в годы войны имеет свои отличительные черты и прежде всего в ее характере, так как основная масса мигрантов была трудмобилизована японским правительством. В 1939-1940 гг. были отменены некоторые ограничительные меры для добровольной миграции корейцев в Японию и поэтому в годы войны доля трудовых мигрантов составляла около 25 процентов от всех въехавших в Японию корейцев. В 1944 года правительство Японии запретило добровольную иммиграцию корейцев.

Ким Герман Николаевич, профессор, доктор исторических наук, зав. каф. корееведения факультета востоковедения КазНУ им. аль-Фараби, Республика Казахстан, Алматы, 480012, ул. Иманова 61а, каб. 200; тел./ факс раб. 3272-621345, сотовый: 8300-7551494; e-mail: ger_art@astel.kz; kazgugnk@yahoo.com

http://www.koryosaram.freenet.kz

Prof. Dr. Kim German Nikolaevitch, Head of the Department of Korean Studies Faculty of Oriental Studies Kazakh National University named after al-Farabi. Republic of Kazakhstan Almaty,480012, Imanova str.61a, Room 200;

Phone/fax: 3272-621345, mobile: 8300-7551494

e-mail: ger_art@astel.kz; kazgugnk@yahoo.com

http://www.koryosaram.freenet.kz

Связаться с программистом сайта

"Заграница" Путевые заметки Это наша кнопка