С установлением в 1992 г. дипломатических отношений между Южной Кореей и народным Китаем сотрудничество между двумя странами стали бурно развиваться в самых разных сферах и, прежде всего, в экономике.
Объем внешней торговли между странами достиг в 2001 г. 31,5 млрд. долларов США, включая экспорт из Кореи - 18,2 млрд. долл. и импорт из Китая - 13,3 млрд. долларов. Обе страны стали друг для друга третьим по значимости торговым партнеров, если исключить Гонконг из статуса суверенного государства. Согласно данным Корейского банка импорта и экспорта, на июль 2002 г. общее количество проектов в Китае, инвестируемых Кореей достигло 6,600 с общим объемом инвестиций 6 млрд. долларов США. Однако, по данным Китая прямые инвестиции Кореи в достигают 12 млрд. долл. в 2001 году, что более 2 раз превышает данные Кореи. По китайской статистике, Корея стала пятым по величине иностранным инвестором после США, Японии, Тайваня и Сингапура.
Число посетивших Китай южных корейцев по деловым и туристическим поездкам, также для учебы стремительно выросло в 1990-е годы, и в 2000 г. превысило 1 млн. человек. Увеличился обратный поток визитеров из Китая в Корею и в 2001 г. число составило около полумиллиона человек.
Нормализация отношений между Южной Кореей и Китаем открыла дорогу китайским корейцам на свою историческую родину. Первоначально разрешение въехать в Корею получили чосончжок, имевшие прямых родственников, которые могли пригласить и взять на себя все расходы, связанные с поездкой. В 1993 г. 88 китайских корейцев впервые побывали в Корее, а затем их число стало расти с каждым годом. Со временем приглашать имели право не только кровные родные, но состоящие в двоюродных отношениях. Срок визы для посещения родственников ограничен 90 днями.
Китайских корейцев очень тепло принимали в Корее, одаривая щедрыми подарками, деньгами и очень скоро желающих побывать на исторической родине оказалось очень много, причем среди тех, кто не имел каких-либо родственных связей. Тогда появилось выражение "хангук ый парам" - дословно "корейского ветра", наподобие “аmerican dream” - американской мечты". Это был взрыв интереса к Корее и мечты побывать в этой стране. Мечта приобрела не просто ностальгически-романтические черты, но и четкую материальную основу. И не могло быть иначе, ведь уровень и качество жизни были во много раз выше, чем в Китае. Дневной заработок в Корее равнялся среднемесячной зарплате в Китае.
В благодарность за гостеприимство корейских родственников многие чосончжок привозили из Китая традиционные лекарства в качестве подарков и для продажи. В начале 1990-х годов численность чосончжок, продававших на улицах, станциях метро, железнодорожных вокзалах, площадях и парках Сеуле и других городов составила около 8 тыс. человек. Чтобы решить возникшую проблему, связанную с нелегальной торговлей, Корейский Красный Крест закупил у 2 тыс. торговцев лекарства на сумму более 2 млн. вон. Власти Кореи ограничили приезд китайских корейцев по приглашению родственников в первую очередь людей старше 60 лет. Однако ни ограничения, ни иммиграционный контроль не смогли остановить поднявшуюся волну. Китайские корейцы стали прибывать массами, используя при этом разные уловки.
Для молодых китайских корейцев в возрасте от 18 до 35 лет существовал легальный способ въезда в Корею в качестве стажеров. В 1994 г. правительство Южной Кореи ввело программу стажировок иностранных рабочих. Первоначально эта программа предназначалась для оказания помощи корейским фирмам в повышении квалификации набранного ими за рубежом персонала. Во второй половине 1993 г. около 10 тысяч иностранных рабочих были набраны на стажировку на предприятиях малого бизнеса в отдельных отраслях промышленности сроком до 1 года. В декабре 1993 г. их число было увеличено вдвое, а разрешенный период пребывания и работы был продлен до двух лет. В августе 1994 г. правительство объявило, что оно выдает дополнительно 10 тыс. разрешений на стажировку в швейном производстве и на обувных фабриках, где ощущался особо острый дефицит в трудовых ресурсах. В 1995 г. было принято решение о приглашении на стажировку еще 40 тыс. иностранных рабочих, многие из которых были направлены в рыбоперерабатывающую промышленность.
Однако южнокорейская система "производственных стажировок" на самом деле оказалась разновидностью найма неквалифицированной и дешевой рабочей силы из так называемых развивающихся стран, что было вызвано двумя обстоятельствами. Во-первых, в 1985-2000 гг. заработки в Корее росли рекордными темпами, ВНП на душу населения вырос с 200 долларов в 1960 г. до 11,500 в 1996. Во-вторых, южные корейцы, обладающие высоким уровнем образования и имеющие специальности, перестали выполнять трудную, опасную и грязную работу.
Поэтому во второй половине 90-х годов по системе стажировок, в Южную Корею приехали десятки тысяч иностранных рабочих из ряда зарубежных стран: Китая, Филиппин, Непала, Пакистана, Шри-Ланки, Монголии. Более половины из приехавших на стажировку были заняты в текстильной промышленности (25%), на предприятиях по изготовлению резины и пластмасс (9,7%), в производстве кожи и обуви (8,4%), в машиностроении (7,8%) и автомобилестроении (7,2%).Основную часть стажеров принимают малые предприятия с числом работающих от 11 до 50 человек (36,9 %). Наименьшая доля стажеров характерна для крупных предприятий с численностью работников более 300 человек (4,5%).
Однако проблема нехватки рабочей силы в южнокорейских компаниях малого и среднего бизнеса так и не была решена, так как стажеры сбегали с отведенных им мест работы в поисках более высокой зарплаты. Как сообщала газета "Сеул Геральд" в 2002 г. из 89 тыс. стажеров 52 тыс. перешли в нелегальное положение. В качестве стажеров они получали 200-260 долл., а как нелегальные рабочие зарабатывали около 500 долларов, что составляло около трети средней заработной платы южнокорейских рабочих. Уход в нелегальное положение означал потерю иностранными "гастарбайтарами" всех прав, социальной защиты, страхового полиса и медицинской помощи.
Легальное использование "производственных стажеров" в Южной Корее сопровождается рядом негативных явлений, что в стране является предметом острых дискуссий. К ним относится, прежде всего, незаконная занятость стажеров. По данным Министерства труда на 1 октября 1997 г. 34% всех стажеров, приглашенных с 1993 г., оставили свои рабочие места и самостоятельно нашли себе другую работу. Несовершенство в правилах приема иностранных рабочих по системе стажировок проявилось и в том, что мера ответственности работодателей в использовании стажеров была определена нечетко. Это создавало базу для злоупотреблений с их стороны, ибо сам статус "стажера" служил поводом для дискриминации иностранных работников и ущемления их прав.
Согласно данным Министерства юстиции Республики Корея, преобладающая часть трудовых иммигрантов работает в стране незаконно. В 19992 голу изз 61 тыс. нелегальных мигрантов 22 тыс. были гражданами Китая, 19 тыс. - Филиппин, 9,0 тыс. - Бангладеш, 5.0 тыс.- Непала. Многие из нелегалов прибывают в страну на законных основаниях по краткосрочным въездным визам как туристы или как зарубежные корейцы. К середине 90-х годов общее число незаконных трудовых мигрантов в Южной Корее достигло 80 тыс. человек. По данным статистики, в 2000 г. из 236 тыс. иностранных рабочих только 6 процентам было выдано официальное разрешение на работу, 30 % имели статус "стажиров", а 64 % были нелегалами.
Часть 2
Контроль над законностью пребывания и трудовой деятельности иностранных граждан в Корее возложен на иммиграционную службу министерства юстиции. Строгий иммиграционный контроль установлен при въезде в страну и все иностранцы, вызывающие подозрение чиновников иммиграционной службы, подвергаются тщательному опросу и проверке. Поэтому многие граждане Китая, стран Юго-Восточной Азии, России и других стран депортируются назад прямо из международного аэропорта Инчхон. По данным министерства юстиции в 1999 г., ежедневно отказ во въезд в Корею получали до 100-120 человек. За 11 месяцев 2000 г. 18,8 тыс. иностранцев были депортированы прямо из аэропорта.
В южнокорейской и международной прессе нередко высказывается критика политики правительства Южной Кореи в отношении иностранных рабочих. В них говорится, о том, что в то власти поддерживают использование иностранной рабочей силы, но не уделяют достаточного внимания тяжелому положению стажеров и нелегальных рабочих, страдающих от бесправия, дискриминации и произвола работодателей. Правозащитные организации и движения резко протестуют против широкомасштабных полицейских операцийи по выявлению, задержанию и депортации нелегалов. Газета "Хангёре синмун" в своей редакционной статье писала о проводимых "облавах", когда иностранцев арестовывали и заковывали в наручники даже в церквях. Действия корейской полиции, организующей, по мнению газеты, настоящую охоту с размахиванием дубинок, штурмом мест проживания иностранных рабочих, являются позорными и противоречащими всем нормам права.
Многие "стажеры" и нелегалы, выполняют трудную, опасную и грязную работу. Согласно исследованию, проведенному Ассоциацией по правам рабочих-мигрантов, в Сеуле около половины работающих иностранцев в течение первого года пребывания получают травмы разной степени тяжести. Опросом были охвачены 545 иностранцев. Более половины опрошенных утверждали, что с ними не проводилось никого инструктажа, поэтому в большинстве случаев травматизма можно было избежать, если рабочим объяснили, где их может на рабочем месте может ожидать опасность. В среднем из 100 рабочих мигрантов, пострадавших от производственных травм компенсации за увечье или инвалидность получили лишь 59 человек, более того некоторым приходилось самим оплачивать лечение.
Такие тяжелые условия труда и жизни вызывают справедливый протест иностранных рабочих, которых стали поддерживать международные правозащитные организации, корейские неправительственные организации и ряд церквей. Рабочие устраивают демонстрации, сидячие и голодные забастовки и другие акции протеста.Однако, большинство нелегалов предпочитает использовать возможность заработать средства для обеспечения своих семей или приобретения капитала.
В 2000 г. наибольшую по численности иностранную колонию в Южной Коре составляли граждане КНР, которых насчитывалось 153,930 человек (в это число включены и нелегалы). Примерно половина этих китайцев - чосончжок (этнические корейцы). Не осталось ни одной корейской деревни в Китае, которая бы не отправила своих жителей на работу в Корею. Из некоторых деревень до половины всего населения отравились на историческую родину. 90 процентов всех доходов жителей деревни поступает в виде денежных переводов из Кореи. Многие корейские китайцы используют нелегальные пути въезда и платят десятки и сотни тысяч юаней местным агентам и брокерам за нелегальные паспорта, визы и другие необходимые документы. Стоимость нелегального трафика в Корею постоянно росла, в 1992 она составляла 50 тыс. юаней, 1995 г. - 70 тыс. и в 2000 г. - 90 тысяч, что с поправкой на изменения курса равнялось 5,750, 8,230 и 10, 975 долларов США.
Многие китайские корейцы страдают от мошенничества южных корейцев, которые приезжали в Китай и выдавали себя за важных чиновников или преуспевающих бизнесменов, имеющих необходимые связи. Они обещали устроить на работу, учебу или подобрать партнера по браку в Южной Корее, затем собирали значительные суммы денег с заинтересованных людей и исчезали с ними. Немало случаев, когда молодые чосончжок прибывали в Корею на учебу, но оказывалось, что за учебу оплаты не поступало и никакой стипендии им не предусматривается. Китайские корейцы, прибывшие в Южную Корею с подделанными мошенниками паспортами и визами, были депортированы сразу без каких-либо компенсаций затрат. Точное число пострадавших таких образом представляется невозможным выяснить, однако об этом довольно часто пишется в газетах и рассказывается в интервью.
При мошенничестве с фиктивным браком пострадавшими могут быть как южнокорейская сторона, так и чосончжок. Некоторые китайские кореянки справляют поддельные свидетельства о разводе, чтобы выйти замуж за южнокорейских мужчин, которые оплачивают им приезд в Корею. Получив довольно быстро корейское гражданство, они оставляют своих корейских мужей, причем во многих случаях не с пустыми руками. По данным консульской службы в 1990-х годах ежегодно 6-7 китайских кореянок прибывало с Корею с целью замужества. Ныне, по закону Кореи, брак с иностранцем считается действительным после двухлетнего испытательного срока.
С другой стороны отмечается мошенничество южнокорейских "женихов", которые обещают ряду китайским кореянкам одновременно за деньги устроить брак или жениться самим на них. Получив деньги, они, как правило, пропадали. Часть заключенных браков оказались действительными и такие семьи, где муж южный кореец, а жена китайская кореянка можно встретить преимущественно в сельской местности.
В последние годы аферы с обещаниями переправить и трудоустроить в Корее приобретают новые формы, ибо пустые обещания не действуют и китайские корейцы, наслышанные об обмане перестали доверять откровенным брокерам. Как сообщает газета "Корея таймс" в июле 2000 г. прокуратура г. Сеула арестовала 9 человек за организацию нелегального въезда в Республику Корея. Согласно предварительному обвинению 43-х летняя Ё Чже Хён, подозревается в регистрации нескольких фиктивных совместных корейско-китайских предприятий и компаний, существовавших лишь на бумагах. Используя фиктивные документы она сумела отправить в Корею 14 чосончжок, которые являлись якобы менеджерами этих призрачных компаний, причем с каждого сумела получить по 5 млн. южнокорейских вон. Такое же обвинение предъявлено 50-летней Ли Кёнг Э, которая в 1997 г. создала лишь по бумагам филиал китайской компании в Корее, затем набрала 11 чосончжок, которые заплатив ей от 5 до 7 млн. вон сумели въехать в Корею как китайские служащие, отправленные на работу в филиал компании.
В Китае также задерживали и осуждали организаторов нелегальных туров этнических корейцев. К примеру, в феврале 2003 г., 2-ой Пекинский городской суд осудил 7 человек за отправку в Сеул в марте 2002 г., якобы болельщиков на чемпионат мира по футболу. Шестьдесят шесть этнических корейцев передали "змеиным головкам" более 1 млн. юаней (около 121 тыс. долларов США), однако по прибытию в международный аэропорт Инчхон 23 человека сразу же были депортированы в Китай, остальные, в том числе 28 мужчин и 15 женщин просочились через границы и остались на нелегальном положении в Корее. Организаторы использовали подделанные печати учреждений и финансовые гарантийные письма "Молодежного туристического агентства Китая (China Youth Travel Service -CYTS). Решением суда обвиняемые получили разные сроки лишения свободы, а туристическое агентство было на 6 месяцев лишено права заниматься турами в Корею.
Часть 3
Незаконный трафик в той или иной форме стал прибыльным делом, ибо речь идет о сотнях тысяч и миллионах долларах. Невозможно исчислить сумму убытков от мошенничества южнокорейских "дельцов", однако несравненно большую потерю понес имидж южных корейцев среди корейской диаспоры в Китае, так как за ними закрепилась репутация нечестных, непорядочных легко раздающих обещания и не держащих слово людей.
Нелегальный трафик морем это другой весьма распространенный способ доставки чосончжок в Южную Корею, который осуществляется совместно китайскими и южнокорейскими дельцами. Многие судна задерживают еще в прибрежных водах Китая и только в 1995 г. было зафиксировано 194 случая попытки вывоза корейских китайцев. В период январь-октябрь 2000 г., как сообщало информационное агентство "БиБиСи", только в южно-китайской провинции Фуцзянь были задержаны 400 человек, задействованных в трафике нелегалов морским путем.
В конце апреля 2003 г. в провинции Ляонин китайская полиция задержала судно, 2 организаторов и 59 этнических корейцев, которые пытались переправиться в Южную Корею. По признанию провинциальных властей эта была самая крупная по численности людей предотвращенная акция трафика и о ней полиция была извещена заранее. Стало известно, что десятки чосончжок из разных провинций соберутся в г. Шеньяне, а затем отправка состоится из портовых городов Даляня или Дандонга. Организаторы трафика и неудавшиеся нелегалы были задержаны на подъезде к порту в Дандонге, где их уже ожидали судна, готовые к отплытию. Большинство среди 59 задержанных составляли мужчины - 48 человек, в том числе 12 чел. из провинции Хэйлунзян, 25 - из Цзилиня, 1 - Ляонина и остальные из Фуцзяни. Провинция Ляонин, расположенная в географической близости от Южной Кореи, является наиболее удобным отправным пунктом для "людей в лодках". Можно предположить, что случаев задержания перед отплытием из Китая, составляют гораздо меньшую долю в масштабе всего организованного трафика. Большей части удается бежать, и далее судна из Китая встречаются корейскими суднами в открытом море в километрах 250-300 от берегов Кореи и пассажиров пересаживают, чтобы миновать корейских пограничников.
Условия транспортировки как с китайской, так с корейской стороны опасны для жизни, ибо людей набирают много, и они вынуждены страдать от стесненности и духоты. Плавание в открытом море в суднах, неприспособленных для пассажирских перевозок длится несколько дней, к тому же ожидание на рейде корейского перевозчика может занять еще дополнительно несколько дней. Китайские корейцы платят десятки тысяч юаней за эту опасное плавание, зачастую с неудачным завершением. Только в 1995 г. 45 суден с 488 нелегалами были задержаны корейскими пограничниками.
Известны случаи гибели нелегалов, среди которых наиболее трагичной стала история, случившаяся в ночь 5 октября 2001 г. в территориальных водах Кореи. Согласно проведенному корейскими властями расследованию группа "змеиных головок" состояла 7 человек, которую возглавлял 44-х летний Ли Пан Кён - шкипер 73-х тонного рыболовного судна "Тэчангхо" ("Taechangho"). Судно, совершенно неприспособленное для перевозки людей приняло на борт 60 беглецов из Китая, большинство из которых оказались выходцами из провинции Фуцзянь. Каждый нелегал обязался выплатить за доставку в Корею и помощь в трудоустройстве 10 млн. вон (8,800 долл.). Среди 60 человек 49 оказались ханьскими китайцами и 11 этническими корейцами. Когда корейские пограничные катера обнаружили "Тэчангхо", шкипер и экипаж загнали 25 человек в морозильную камеру, а оставшихся 35 на склад для рыболовных сетей. (в источниках имеются расхождения на этот счет). В итоге 25 человек погибли, задохнувшись в камере, а их мертвые тела экипаж судна сбросил в море. Спасательные службы Кореи направили два вертолета и восемь катеров, однако не удалось обнаружить ни одного тела, которые, как предполагается, затонули. В связи случившейся трагедией официальные лица Республики Корея выразили по дипломатическим каналам сожаление китайским властям и принесли извинения родным погибшим. Корейские власти уверили, что виновные в гибели граждан Китая будут строго наказаны.
Однако самые строгие меры и контроль не могут остановить просачивание чосончжок в Корею, причем люди идут на сознательный риск, многие чтобы оплатить брокерам и организаторам трафика одалживают крупные суммы денег у родственников и близких людей. Зачастую они еще в Китае оказываются в долговой кабале у южнокорейских дельцов, которые затем эксплуатируют нелегалов, вычитая из заработной платы оговоренную сумму. В этом заключается еще одна причина того, что не только незаконно проникшие в Корею чосончжок, но и легально въехавшие "производственные стажеры" оставляют место определенное им место работы. Зарабатывая в качестве нелегальных рабочих значительно больше, этнические корейцы, стараются погасить свои долги.
В Южной Корее около 67 процентов иностранцев находятся на нелегальном положении, в то время как на Тайване всего лишь 7,4%, а в Сингапуре еще меньше - 3,2 процента. Почти все корейские китайцы, живущие в настоящее время в Южной Корее, - нелегальные эмигранты. Прибывшие нелегально морем, или с поддельными документами воздухом, автоматически переходят в статус незаконного пребывания в стране. Чосончжок, въехавшие по гостевой визе, разрешающей 3-месячное пребывание в Корее, стараются не возвращаться, а найти какую-либо работу. Они остаются с просроченными, поэтому недействительными визами, причем в таком нелегальном положении они могут жить и работать в Корее несколько лет. Большинство стажеров, которые приехали в Корею по долгосрочным трудовым визам, также оставляют не только место работы, но и свои паспорта, которые южнокорейские работодатели, чтобы удержать отнимают у них.
Часть 4
Владение корейским языком, внешняя схожесть и знание древних обычаев и традиций значительно упрощает жизнь чосончжок в Южной Корее по сравнению с рабочими мигрантами из других стран. Однако, как отмечают исследователи, языковые и этнокультурные различия, и самое главное, изменившиеся со временем менталитет и образ жизни чосончжок и современных корейцев стали настолько значительными, что они испытывают первоначально так называемый "культурный шок" (“cultural shock”).
Корейские переселенцы в Маньчжурию происходили преимущественно из провинции Северный Хамгён, вобравшем в себя также лексические единицы других диалектов. Позже в корейский язык чосончжок вошли китаизмы, в особенности это касается общественно-политической лексики, отражающей различия в государственном, социально-экономическом строе Южной Кореи и КНР. Многие этнические корейцы, являющиеся выходцами сельских местностей Китая, не знают городской культуры, и адаптация к новым условиям у них проходит гораздо сложнее. Оказавшись в Южной Корее, китайские корейцы затрудняются даже в чтении вывесок и указателей, ибо они написаны либо на английском языке, либо в корейской транскрипции. Зачастую есть различия в написании иероглифов. Мне припоминается один случай. В начале 1990-х годов первый директор Алматинского Центра просвещения господин Син Ге Чоль отправил меня в Сеул на двухнедельную стажировку для преподавателей корейского языка. Нас разместили в гостинице "Бугак парк хотель", и преподаватели чосончжок не могли понять, что же означает ее название. Но языковые различия оказались не самой главной трудностью.
Китайские корейцы не привыкли к грубому и унижающему человеческое достоинство обращению, с чем им приходилось сталкиваться в южнокорейской рабочей повседневности. Однако еще худшим было то, что им приходилось терпеть рукоприкладство, довольно часто практикуемое в Корее, что в народном Китае уже считается изжитым.На строительных площадках и производственных участках южнокорейские бригадиры и звеньевые вольно обращались с мигрантами-рабочими из Китая. Некоторые китайские корейцы пострадали из-за невозможности иметь свой банковский счет и перечислять заработки домой. Они передавали деньги знакомым южным корейцам, которые исчезали с ними.
Издевательства, грубость, эксплуатация, а также долгие задержки или отказ платить за работу вызывали протест иностранных рабочих. Известны случаи самоубийства нелегальных рабочих, которые таким образом выражали свой протест против дискриминации, унижения и несправедливости. Постоянный стресс, вызванный страхом высылки из страны, стал причиной всплеска суицидов иностранных рабочих, в том числе и китайских корейцев в 2003 г., когда началась крупномасштабная полицейская акция борьбы с нелегальными мигрантами. За 10 месяцев число совершивших самоубийство достигло 11 человек, и десятки людей заявили о намерении покончить собой, если им не выплатят задолженность по оплате и депортируют из страны. Со Чжи-Юнг, репортер газеты "Корея таймс" опубликовал целую серию статей о самоубийствах китайских корейцев, бросавшихся под поезда, спрыгивавших с высотных зданий и мостов, а также совершивших самосожжение. Вечером 26 октября 2003 г. в столичном парке "Чжонгмё" 32-х летний Ли Ёнг Сэк, активист "Союза защиты нелегальных рабочих" облил себя горючей жидкостью и с криком: "Прекратить дискриминацию нелегальных рабочих!", поджег себя и от полученных ожогов скончался. Это было 4-м по счету самоубийством иностранных рабочих за последние 3 месяца.
Иногда иностранные рабочие давали своим жестоким работодателям неадекватный отпор, и одно из самых трагических событий произошло в 1996 г. на борту рыболовецкого судна "Пескама". Шесть китайских корейцев, не выдержав постоянных издевательств и избиений металлическими прутами капитаном и старших членов его команды, перебили 11 южнокорейцев, включая капитана.
Судьба корейских китайцев в Южной Корее привлекла внимание и вызвала сочувствие среди общественности страны, в особенности правозащитных, профсоюзных и религиозных организаций. В настоящий момент в Корее действует сеть неправительственных обществ и движений, которые помогают нелегальным рабочим-иностранцам, включая корейских китайцев. Католический центр иностранных рабочих был основан в Сеуле в 1992. Пять штатных работников рассматривают более 1000 различных дел в месяц, связанных с жалобами и проблемами нелегальных рабочих мигрантов. Широкую известность среди иностранных рабочих приобрел также "Дом любви" (“House of Love”) в Сэнгнаме, городе-спутнике Сеула. Деятельность Дома поддерживается протестантской церковью. Другой центр для иностранных рабочих основан при буддистском храме. Эти учреждения заботятся обо всех иностранных рабочих и корейских китайцах тоже. В Сеуле появился центр поддержки корейских китайцев, который создал пастор Со Кёнг Сок при своей протестантской церкви.
В 1995 г. правительство Кореи предприняло шаги ряд мер по оказанию помощи нелегальным рабочим, особенно корейским китайцам. Был основан Совет, в который вошли официальные лица, общественные и религиозные деятели, с целью обсуждения и выработки рекомендаций, связанных с проблемами китайских корейцев - нелегальных рабочих в Корее. По жалобам обманутых чосончжок были задержаны и осуждены более 300 южнокорейских мошенников и решением суда они должны выплатить потерпевшим 20 млн. вон. Однако, многие вопросы и проблемы китайских корейцев в Корее остаются нерешенными, а чосончжок, несмотря на дискриминацию на рабочих местах и повседневной жизни, предпочитают оставаться в Корее на нелегальном положении со всеми вытекающими последствиями и не возвращаться в Китай.
Численность китайских корейцев в Корее, включая пребывающих на законных основаниях и нелегалов, не поддается строгому учету, поэтому в расхождения весьма значительны. Причем, официальные данные гораздо ниже, чем статистические сведения, упоминаемые в средствах массовой информации, общественными организациями и исследователями.
В марте 2002 года было зарегистрировано 116 тысяч китайских корейцев, пребывших в Корею, из которых 76 тысяч оставались в стране нелегально Однако эти данные включают только тех, кто въехал в страну через иммиграционный контроль, но не учитывают прибывших нелегально морским путем. По некоторым оценкам общая численность чосончжок в Корее должна составлять около 150 тыс. человек.
Ким Герман Николаевич, профессор, доктор исторических наук, зав. каф. корееведения факультета востоковедения КазНУ им. аль-Фараби, Республика Казахстан, Алматы, 050012, ул. Амангельды 61а, каб. 200; тел./ факс раб. 7-327- 2674589, сотовый: 7-701-7551494; e-mail: kazgugnk@yahoo.comgerkim@mail.ru; MSN kazgugnk@hotmail.com
Prof. Dr. Kim German Nikolaevitch, Head of the Department of Korean Studies Faculty of Oriental Studies Kazakh National University named after al-Farabi. Republic of Kazakhstan Almaty,050012,Amangeldy str.61a, Room 200;