|
|
Возвращение в Приморье: мечты и реальность
Приморье - родина корейцев, проживающих ныне в постсоветской Центральной Азии. Большинство российских корейцев за исключением сахалинских также имеют свои корни в Приморье. Думаю, что нет необходимости перечислять широко известные факты, называть даты и цифры, пересказывать историю заселения и обустройства на русских землях Дальнего Востока и депортации корейцев в Казахстан и Среднюю Азию.
Возвращение корейцев в Приморье. Что это такое? Народная мечта? Прожекты и амбиции некоторых людей? Домыслы ученых и журналистов? Тонкая игра российских и корейских политиков? Или это утопия, не имеющая под собой никаких оснований?
Вопрос о возвращении корейцев в Приморье возник в последние годы после развала Советского Союза. Во вновь независимых государствах Центральной Азии стали доминировать титульные нации: узбеки, казахи, киргизы и так далее. Эти народы также пострадали от сталинской политики советизации и русификации, в особенности в системе образования и культуры. Эти народы понесли большие утраты, вплоть до того, что молодое поколение стало забывать свой язык и свои обычаи и традиции. Во всеобщей обстановке пробуждения этнического сознания и усиливающихся тенденций приоритета титульных наций некоренное население Средней Азии стало ощущать дискомфорт и беспокойство за будущее. В некоторых регионах вспыхнули открытые конфликты между разными народами. Вот почему многие стали возвращаться на свои родные места, откуда они или их предки происходили. К тому же, открылись границы, и стало возможным свободно менять гражданство.
Вспомним, что впервые вопрос о возвращении корейцев в Приморье был поставлен одним из самых известных корейцев Советского Союза - ученым-философом Пак Иром Петром Александровичем. Совсем недавно мы поздравляли его со славным юбилеем - 90-летием, а 7 мая перестало биться его сердце. Так вот Пак Ир направил письмо Центральному комитету Компартии с просьбой рассмотреть вопрос о реабилитации корейцев, возвращении их в Приморье и создании там национальной автономии. Это было время хрущевской оттепели после холодного и жестокого режима сталинского тоталитаризма. Пак Ира не расстреляли и не посадили в тюрьму, но он вынужден был оставить работу и уехать из Алма-Аты в Тулу, где пробыл четыре года.
Весь послесталинский период корейцы при желании могли бы в индивидуальном порядке переселяться назад в Приморье. Конечно, тогда существовал паспортный режим, но он не запрещал людям менять место жительства. Ведь в эти годы десятки тысяч корейцев отправлялись учиться в Москву, Ленинград, Киев, Ригу, Томск, Новосибирск и другие города. Многие там и оставались после окончания институтов и университетов. А в 60-80-х годах тысячи корейцев занимались выращиванием лука и арбузов на Украине, Молдавии, на Северном Кавказе и других регионах Советского Союза. Значительная часть со временем оставалась жить в местах сезонных заработков. Но желающих поехать и остаться на Дальнем Востоке не находилось. Почему? Конечно не потому, что земли на Амуре не давали хорошего урожая, или овощей там было в избытке. Может быть, причиной тому был страх? Наверное, не хотелось возвращаться в те места, откуда их когда-то выселили и дали знать, что здесь им не жить.
После Пак Ира не нашлось больше смельчаков, кто до горбачевской "гласности" сказал бы вслух или написал о возвращении корейцев в Приморье. Однако жили еще пожилые корейцы, которые с ностальгией вспоминали свою молодость, прошедшую у берегов Тихого океана. Может быть, кто-то и мыслил о возвращении на землю, где погребены родители и предки.
Затем, когда зазвучал многоголосый хор гласности, и позволялось без оглядки говорить о чем угодно, все стали вспоминать прошлые обиды и несправедливости. Все стали требовать восстановления попранных прав. Корейцы также захотели, чтобы их реабилитировали. Ярлык "японских шпионов", который пытались навесить на советских корейцев, по правде говоря, никто вокруг не замечал и не видел. Он уже стерся и обветшал. Но официально этот ярлык еще висел. Российские корейцы проявили настойчивость, и в итоге Верховный Совет Российской Федерации принял постановление "О реабилитации российских корейцев (1.04. 1993). Российское правительство признало, что депортация корейцев явилась незаконным и жестоким актом сталинской политики. ( Не следует забывать и о депортациях десятков других народов!) В этот, казалось бы, благоприятный момент, российские корейцы не обратились с просьбой об организованном и массовом возвращении в Приморье. Почему? Потому, что не было у них такой мечты, не было сильного желания и стремления вернуться на родину?
Среднеазиатские корейцы, как известно, не получили официальной реабилитации, хотя в индивидуальном порядке через суд небольшая часть людей получила даже денежную компенсацию за то, что они были выселены в Казахстан. Правительства Узбекистана и Казахстана исходили из того, что суверенные государства не являются правоприемниками советского правительства и поэтому не несут ответственности за содеянные дела минувших лет. К тому же официальная реабилитация всех бывших советских корейцев должна была означать и выплату компенсаций сотням тысяч людей, а этого огромные расходы из государственного бюджета.
На мой взгляд, некоторое движение в обсуждении темы возвращения корейцев в Приморье инициировали ученые-историки. К примеру, российская исследовательница Светлана Нам издала брошюру под названием "Корейский национальный район", смысл которой сводится к тому, что такой район якобы официально существовал в Посьете. Вопрос существовал ли официально или нет автономный корейский национальный район, конечно, носит принципиальный характер. Во всяком случае, в научном плане и в плане восстановления исторической истины.
Новая волна в обсуждении темы возвращения в Приморье поднялась в середине 1990-х годов. Здесь появились новые аспекты. Во-первых, к этой теме активно подключились южнокорейские ученые, журналисты, политики, которые стали обсуждать этот вопрос. Проводились семинары и конференции, в которых принимали участие и российские и корейские чиновники различного уровня.
Возвращение корейцев в Приморье стало активно обсуждаться с появлением следующих факторов: во-первых, российские долги Южной Корее и пути, формы погашения. Во-вторых, конверсия в дальневосточном регионе. В-третьих, избыток свободного жилья в виде армейских городков. В-четвертых, потребность региона в продуктах сельского хозяйства и, наконец, тенденции к переселению среди определенной части корейского населения Центральной Азии. В особенности это касается корейцев из Таджикистана, сельских корейцев из некоторых регионов Узбекистана. В меньшей степени эта тенденция была заметна в Казахстане. Наблюдалась в этот момент активность некоторых неформальных лидеров - глав больших семей, родственных кланов, пользовавшихся авторитетом среди односельчан. Значительную роль в переселенческом движении сыграл Тельмир Ким, сын Афанасия Кима - бывшего секретаря Посьетского райкома партии, обвиненного в предательстве и казненного сталинским режимом. В итоге середина 90-х годов ознаменовалась тем, что несколько тысяч корейцев (определить точную цифру весьма затруднительно) переселились в Приморье. Однако в ряде научных и газетно-журнальных статей, докладах корейских ученых в конце 1990-х гг. появилась цифра - 30 тысяч переселенцев. Мне самому довелось услышать ее на конференции в университете Чоннам, в докладе одного корейского ученого. С моим замечанием, что эта цифра не соответствует действительности, он не согласился. Но позже был вынужден признать, что она действительно ошибочна.
Говорить сейчас об организованном переселении корейцев в Приморье и его финансово-материальном обеспечении со стороны российского правительства или местных властей на Дальнем Востоке не приходится. Вопрос о создании корейской автономии вообще не стоит на повестке дня.
В этой связи, уместны, на мой взгляд, два конкретно-исторических примера. Пример первый. Незадолго до депортации сталинское правительство образовало в 1934 г. в районах приграничных с корейским населением Еврейскую автономную область с центром в Биробиджане. По переписи 1989 г. в Еврейской автономии евреи составляли всего 5% ( чуть больше 10 тысяч ) ее общего населения. Это официальные данные, на самом деле их могло быть и меньше. Для сравнения: общая численность евреев в России в 1989 г. составляла свыше 700 000, из которых большинство проживало в Москве, Ленинграде и других крупных городах. То, что евреев сегодня в Биробиджане стало намного меньше это точный факт и вряд ли их там станет больше. Отсюда параллель - предоставление корейцам автономии не означает, что они начнут ее населять.
Пример второй. После революции в 1918 г. была создана Трудовая коммуна немцев Поволжья, затем автономная облать и наконец Немецкая автономная республика на Волге, в которой действительно жили немцы в своей основной массе. Указом от 28 августа 1941 г. республика была ликвидирована, и сотни тысяч немцев депортировали на Алтай, в Сибирь и Казахстан. Правительство объединенной Германии, обеспокоенное массовым прибытием новых репатриантов, предлагало России восстановить автономию немцев на Волге, и готово было инвестировать значительные средства. Однако антинемецкие настроения русского населения, вылившиеся в массовые демонстрации митинги, нежелание российского правительства создавать прецедент и оставили вопрос восстановления существовавшей автономии без решения. Теперь, когда свыше двух третей советских немцев вернулись в фатерланд, вопрос решился сам собой: нет немцев - не нужна автономия. Немцев в Казахстане по переписи населения 1989 г. в Казахстане был почти один миллион, сейчас осталось около 250 тысяч. Многие из них сидят на чемоданах и ждут визы на репатриацию. Отсюда параллель - корейцам автономии не предоставят. На это нет ни политической воли руководства России, ни юридического обоснования, ни финансовых средств, ни желания широких масс корейского населения. Зато в избытке появятся сразу антикорейские настроения в районах предполагаемой автономии. Время создания автономии прошло в сталинский период авторитарного правления.
Таким образом, подводя черту, можно сделать следующие предварительные выводы.
Во-первых, вопрос о возвращении в Приморье был актуален в середине 1950-х годов. Это было связано с частичной либерализацией тоталитарного режима, а также с тем, что преобладающее большинство советских корейцев Средней Азии и Казахстана происходило из Дальнего Востока.
Во-вторых, у большинства советских корейцев 60-80-х годов не было мечты о возвращении в Приморье. Появилось уже многочисленное поколение, рожденное в Центральной Азии, которое считало родиной Узбекистан или Казахстан. Корейцы мечтали о достижении успеха, о получении хорошего образования, о карьере, но не о восстановлении исторической справедливости.
В-третьих, реальность предоставления автономии для корейцев в Приморье (не говоря уже о Казахстане или Узбекистане) практически равна нулю. Нет для этого ни исторических, ни юридических, ни экономических или политических предпосылок.
И, наконец, чтобы у корейцев Центральной Азии и Росси возникло желание вернуться в Приморье, оно должно притягивать их наличием тех же мотивирующих факторов, что и Канада, Австралия, Бельгия, Нидерланды или США. Ведь именно в эти страны мечтают эмигрировать многие молодые корейцы в постсоветском пространстве. Впрочем, не только корейцы и не только молодые. Но это уже другой рассказ.
Герман Ким
доктор исторических наук