Я вспоминаю зимнее утро на Чистых прудах, куда я двадцать лет назад приходил до рассвета: нетронутый снег под ногами, и снежный пух, медленно и беззвучно плывущий из низкого глухого неба, - сквозь тёмные безжизненные остовы деревьев... Я приходил с дымящейся жестяной посудиной, в которой был густо заваренный крахмал, с толстой газетной сумкой и свёрнутыми в тугие трубки афишами, - обходил газетные стояки и открывал железным стержнем их окна, - в тот год на стояках впервые появились окна, - выхватывал вчерашние газеты, и вешал сегодняшние, и закрывал окна, - и обходил афишные стояки: смотрел на числа, отпечатанные в углах афиш, срывал просроченные или раскисшие, окунал толстую кисть в жестяную посудину и водил ею там, где собирался клеить новую афишу, и клеил: ровным резким разворотом тугой трубки...
Моя жестяная посудина, по которой расползались и застывали белёсые струйки, отмечала мои короткие переходы: оставляла в снегу тёмные круги растопленных лунок... Я подумал, что свежий снег всегда будет для меня природным, - в этом редком случае и небесным, - выражением совершенства: я видел в его белизне чистоту без примеси, и первозданную свежесть, и светлую открытость новому, - и я посмотрел на одну из растопленных лунок в снегу у моих ног, - которую начинало заносить снежным пухом, - и сравнил её с закатным солнцем над морем, и в следующее мгновение меня захлестнул прилив чувств: впереди, - так вперёд же! - лежала вся жизнь: сказка, которую я буду сочинять на ходу, и которая никогда не кончится, - в ней мерцают огни далёких городов, бесшумно низвергаются затерянные в девственных лесах водопады, полощут треугольными полотнами на ветру парусники, - а сквозь полотна просвечивает закатное солнце, которое я увидел в растопленной лунке у моих ног... На следующее утро моя начальница холодно объявила мне, что накануне проверила мои стояки на Чистых прудах: мои огрехи были записаны на бумаге её ровным учительским почерком, - и она заунывно прочитала их вслух, - потом, понизив голос, спросила, не боюсь ли я, что меня уволят, - на что я ответил, что не боюсь, - начальница недоумённо замолчала, но потом потеплела, и оживилась, и стала говорить: что я горячусь, что я получаю хорошие деньги, что я научусь со временем работать внимательнее, - но напрасно: я не боялся и на следующее утро запросто забрал из конторы Светового Оформления свою трудовую книжку, - я видел закатное солнце в растопленной лунке у моих ног...