К войне привыкнуть невозможно

Увидев в воскресенье утром по телевизору автомобиль мужа, Сюзанна, жена Ошри, беременная вторым ребенком, лишилась чувств. В шоковом состоянии молодая женщина была доставлена в больницу. Там ей передали официальное извещение о гибели мужа.

Информационный портал DEBKAfile тем временем сообщил: укрепление жилого фонда Сдерота, обещанное на прошлой неделе главой правительства Ольмертом, - мера бессмысленная и бесполезная. Потому что сегодня Западный Негев обстреливают уже не "слепыми" примитивными "касамами" с 3-килограммовым зарядом взрывчатки, а усовершенствованными - дальнобойно-прицельными с 6-килограммовой боеголовкой. Никакие бетонные щиты и прочие "архитектурные" изыски не спасут от таких ракет при прямом попадании.

А их - прямых попаданий - по случаю прицельного отстрела "сионистского врага" становится все больше.

Бежать куда глаза глядят

Жизнь (процитируем "Как закалялась стать") дается человеку один раз. Манипулировать людскими судьбами не вправе никто: ни отчаянно цепляющиеся за кресла правители, ни генералы-карьеристы Генштаба.

Тихое бегство из Сдерота началось отнюдь не сегодня. Но, вот беда: большинству жителей периферийно-недоразвитого "города развития" спастись от смерти, во-первых, негде, а во-вторых - не на что. Нет денег. Нет у "социальных случаев" (словечко-то какое изобрел отечественный истеблишмент!) запасных квартир ни в Нью-Йорке, ни в Рамат-Авиве, ни даже в Хадере.

В день праздника Шавуот, когда на Сдерот обрушился шквал ракет, к иерусалимскому скверу Сакер подъехало 17 грузовиков с брезентом, стояками, вентиляторами, переносными туалетами и прочим оборудованием, необходимым для строительства палаточного городка.

"Откуда?" - поинтересовалась бдительная полиция.

"От Гайдамака".

"Назад!!!"

Водители не двинулись. Колонна простояла у сквера с 7 часов утра почти до вечера. Городские власти костьми легли, чтобы не выдать Аркадию Гайдамаку разрешения на временную эвакуацию сдеротцев в столицу. Лагерь беженцев предлагали раскинуть в прилегающих к Иерусалиму лесах - где угодно, лишь бы не в центре города, в непосредственной близости к Кнессету и зданию министерства главы правительства!

Промаявшись на жаре целый рабочий день, к вечеру водители развернули машины и вырулили на шоссе номер один, а к ночи доставили свой гуманитарный груз в тель-авивский парк Яркон, точнее - в ту его часть, которая называется Ганей Иегошуа.

Ровно за 20 часов (вот где пригодился прошлогодний опыт эвакуации северян в окрестности Ашкелона) в зарослях парка вырос комфортабельный палаточный городок. Рассчитан он на тысячу сто человек. Но если потребуется, примет больше. Гайдамак не минфин: урезать сумму, пожертвованную на спасение человеческих жизней, не станет. Позаботился новый "барон Ротшильд" и о душе: в Сдероте немало верующих - в городке сооружена синагога. Настоящая, действующая, с Книгой Торы.

Первых беженцев 27 вместительных палаток приняли еще в прошлую пятницу. Измученные стрессом детишки тут же высыпали на полянку и жадно бросились играть: в Сдероте ребят на улицу не выпускают - опасно. А здесь даже детский сад есть: работает с 9 утра до пяти вечера. Школьники занимаются в кружках: вот и сейчас несколько учениц младших классов прямо на свежем воздухе рисуют... "касамы", взрывы и "скорые".

Больше обстрелов детей напрягает нервозность родителей. А здесь, удостоверившись, что мамы наконец расслабились и впервые за много месяцев безмятежно улыбнулись, малыши сходу переключились с взрослых страхов на бесхитростные детские радости. Разве что глаза выдают пережитое. У детей Сдерота (даже самых маленьких) - по-стариковски мудрый грустный взгляд. Так смотрит на мир человек, однажды заглянувший в глаза смерти.

Специфика контингента

70-летняя Рахель Даган живет в Сдероте 45 лет. Дом ее находится на улице Гофер в районе рынка - в том самом месте, где была убита Ширэль Фридман.

- Прежде жизнь у нас была замечательная, - вспоминает Рахель. - А что сейчас? Раскройте газету, включите телевизор: везде криком кричат, что горожане бегут из Сдерота. Арабы видят это и радуются: ведь если сегодня им удалось изгнать хотя бы часть жителей Сдерота, значит, завтра обратят в бегство Ашкелон и Ашдод. А почему бы нет, если в ответ на ракетные атаки Израиль бомбит... пустые здания?! Арабские террористы не понимают такой "деликатности" - говорить с ними можно только на языке силы. Так, как это было сделано в Шестидневную войну, когда весь мир восхищался нашей победой. А сейчас? Держат террористов в тюрьме - кормят, поят, обхаживают, как в доме отдыха. А потом выменивают в пропорции тысяча к одному. Боюсь, что трех наших солдат, захваченных в заложники, уже нет в живых и в обмен на толпу убийц мы получим (вспомните сделку по обмену захваченных в октябре 2000 года заложников) три гроба... Уцелел тогда один только Эльханан Тененбаум. И только ему одному известно, чем заслужил он такую честь...

Рахель репатриировалась из Марокко, для нее арабская ментальность - открытая книга.

- В Израиль я приехала в возрасте 18 лет, - рассказывает она. - Поселилась в кибуце, вышла замуж, развелась... Осталась с тремя детьми на руках. Сил хватило - всех троих поставила на ноги. Однако в последние годы арабские террористы не дают нам житья. На прошлой неделе, когда у городского рынка разорвался "касам", моя внучка, Орталь, и дочь, Софи были в шоковом состоянии доставлены в больницу "Барзилай". Внучке нельзя волноваться: Орталь беременна, на шестом месяце. Слава Богу: нашлись добрые люди, вывезли ее на пару дней в Тель-Авив в гостиницу. А что потом? Неужели придется ей вернуться в Сдерот под "касамы"? Да и мне дурно становится, как подумаю, какой ад ждет меня по возвращении домой. Боже, храни Гайдамака, - он даровал нам передышку. Одного не пойму: эвакуирует горожан благородный еврей-одиночка, а чем занимается правительство? Какую газету ни открой - всюду журналистские расследования: тот министр украл, этот пристроил по блату на госслужбу своих друзей. Когда режим коррумпирован до основания, жизнь рядовых граждан вынуждены спасать такие волонтеры, как Гайдамак...

Рахель извлекает из целлофанового пакета глянцевый журнал:

- Полгода назад опубликовали обо мне статью - целый разворот, - говорит она. - В редакцию пришлось обратиться после того, как мою квартиру повредило "касамом". Дом "амигуровский", попробуй добиться ремонта. А я - нищая беспомощная старуха, перенесла шесть хирургических операций. Кто восстановит мне жилье, если "ирия" знать нас не хочет?..

Рахель на секунду замолкает, после чего внезапно спрашивает:

- Почему здесь нет радио, нельзя послушать новости?

- Отдохните от новостей, расслабьтесь: вы в Тель-Авиве, а не в Сдероте...

6 лет в тисках страха

У Лилиан Элия шестеро детей. Двое старших служат в армии, младшим 10 лет и четыре с половиной года.

- Дом наш не защищен, нет у нас в квартире и "мамада", - рассказывает Лилиан. - Я родилась и выросла в Сдероте. Живем мы на улице Йосефталь - сплошь старые постройки. В последние годы оставаться в них невыносимо. Чтобы разрушить такое здание, как наше, достаточно не прямого попадания, а обычной взрывной волны. Но это никого не трогает.

- Отчего же: на прошлой неделе глава правительства обещал выделить астрономическую сумму на защиту сдеротского жилого фонда, - замечаю я.

- Не понимаю, каким способом можно укрепить постройки на улице Йосефталь, - недоумевает Лилиан. - На что "нацепят" бетонные щиты? Установят их около дома или - внутри? Между предупредительным сигналом и падением ракеты - считанные секунды. Бежать некуда, спрятаться негде. Две недели назад "касам" упал неподалеку от нашего дома, но укрыться от этой напасти невозможно. Младший четырехлетний сын Адир до сих пор не пришел в себя: спать он ложится только со мной, телевизор смотрит лишь в том случае, если я рядом и держу его за руку. О том, чтобы он без меня вошел в ванную или туалет, нет и речи: я обязана быть рядом. В детском саду есть защита, но в последние дни садик не работает. Сын все время канючит: "Почему ты не ведешь меня в садик "Ципорен" - там безопасно: когда передают предупредительный сигнал "Красный цвет", мы с воспитательницей читаем псалмы".

Лилиан украдкой смахивает слезу.

- Когда "кассам" упал около нашего дома, Адир воскликнул: "Мама, прочти со мной "Шир а-Маалот"! - говорит она. - Как вспомню - мороз по коже...

Лилиан - повар в детском саду.

- Рабочий день - восемь с половиной часов, - говорит она. - Когда в воздухе свистит "касам", мечешься, как птица в клетке. Инстинктивное движение - схватиться за голову и прикрыть ее руками. Пронесло? Тут же, как робот, начинаешь обзванивать родных и друзей: где ударило? В каком месте? Все ли спаслись?.. Я постоянно прошу мужа: давай уедем. Нервы не железные, рано или поздно сорвемся, кто присмотрит за детьми? Но это невозможно. Муж работает в компании "Мекорот", постоянно берет сверхурочные. Обоим нам платят минимальную зарплату - денег на содержание большой семьи и возврат ипотечной ссуды отчаянно не хватает. Сдать квартиру в аренду мы не можем: какой безумец переселится сегодня в Сдерот?! Замкнутый круг...

А вот и 4-летний Адир. Вернулся с детской площадки взбудораженный: давненько он не резвился на свежем воздухе.

- В последние две недели в Сдероте участились квартирные кражи, - говорит Лилиан, усаживая сына к себе на колени. - Ничего подобного прежде не было. Людей, вопреки их желанию, вынудили бежать - имущество осталось брошенным. А сейчас многие расплачиваются за мародерство...

Карательные санкции

В июле прошлого года в палаточном лагере, разбитом Гайдамаком на берегу в окрестностях Ашкелона, было шумно и радостно. Беженцы-северяне плавали в лазурном море, загорали, по вечерам ходили на бесплатные концерты местных знаменитостей.

В палаточном городке в парке Яркон на удивление тихо. Даже дети не шумят.

Принципиальное отличие заложников Сдерота от беженцев-северян заключается в том, что за шесть с лишним лет страх перед обстрелами перерос у них в хронику: в страхе они засыпают, в ужасе просыпаются, в панике везут детей в садик и школу, едут на работу, нервозно работают...

- Я приехал в Тель-Авив всего на полдня - повидаться с женой и детьми. К вечеру уеду: завтра утром мне на работу, - объясняет Игорь Давыдов, репатриант-старожил из Нальчика.

У Игоря и Гули четверо детей в возрасте от шести до одиннадцати лет: три сына и дочь.

- Репатриировался я холостым, прожил год в Беэр-Шеве, а затем перебрался в Сдерот, живу там 15 лет, - говорит Игорь.

Работает он на текстильной фабрике по 12 часов в сутки. Не возьмешь сверхурочные - семья не выживет. Гуля работает в теплице в Кфар-Газа. Устроилась через посредническую фирму, отсюда - зарплата-минимум и полное отсутствие социальных условий. Впрочем, вот уже две недели на работу Гуля не выходит: не с кем оставить детей. С усилением обстрелов многие школы и садики объявили внеплановые "каникулы".

- Детей мы на улицу не выпускаем, держим взаперти, - говорит Игорь. - Даже здесь они вздрагивают при малейшем шорохе: страх засел глубоко в подсознании.

- Как вам живется?

- Невероятно тяжело... В начале новой войны (в Сдероте вещи называют своими именами - Е.К.) я неделю просидел на больничном, а сейчас толком не знаю, какую сумму получу. Одних только текущих выплат, не считаю продовольствие, - на три с половиной тысячи шекелей в месяц: "машканта", "арнона", детский сад, электричество, телефон, учебники... Парадоксально, но раньше нам предоставляли скидку при уплате муниципального налога ("арноны"), а сейчас и ее отменили. Видимо, государство считает, что мы защищены не только от "касамов", но и от нищенства. Нас приравняли к жителям Тель-Авива и других мирных городов. Думаю, если бы Тель-Авив обстреливали ракетными снарядами, государство тут же приняло бы экстренные меры по защите его жителей. А мы кто такие? Сдерот... Периферия... Шесть лет терпим - и дальше будем терпеть. Но к войне привыкнуть невозможно! Каждую минуту ожидаешь худшего. Места себе не находишь, если ребенок вышел погулять или должен вернуться со школы.

36-летний Тимур Нафтали тоже приехал в парк Яркон на несколько часов, чтобы повидаться с женой и тремя детьми.

- В Сдероте я живу тринадцать лет, но последние шесть - сущий ад... - говорит он.

Работа у Тимура тяжелейшая - водитель трейлера ("В лучшем случае смена - 12 часов, в худшем - 16").

- Когда я уезжал в Израиль, представить себе не мог, что еврейское правительство может столь наплевательски относиться к простым гражданам, - говорит он. - У нас была возможность эмигрировать и в Германию, и в Америку - родственники могли посодействовать. Но я решил ехать только в Израиль. Напросился добровольцем в армию. Регулярно призываюсь на резервистские сборы - и делаю это, поверьте, отнюдь не ради Переца или Ольмерта.

- В каких частях вы служите?

- В автобате водителем: подвожу танки, технику. Если прошлым летом вы бывали на границе с Ливаном, наверняка видели там безоружных солдат. То были военные водители. Видимо, командование считает шоферов настолько грозными, что при виде нас враг разбежится во все стороны, вот и не выдали нам личного оружия. Сказали, что автоматов на всех резервистов не хватает.

- Вы были призваны "восьмым приказом"?

- Да - и в этот раз, и для участия в операции "Защитная стена" тоже.

- Иными словами, вы исправно исполняете свои обязанности перед государством, имея троих детей, служите в армии добровольцем. Как отблагодарило вас государство за законопослушание и патриотизм?

- Грубо выражаться не хочется, - мрачнеет Тимур. - Скажу мягко: ничего хорошего от государства ты не получаешь. А чего от него ожидать, если один из правителей - профсоюзный горлопан, привык ни за что не отвечать и только забастовки устраивать, а второй и вовсе в армии не служил - получил "джоб" в редакции газеты "Ба-Махане". Что им известно о солдатских нуждах?..

Тоня, жена Тимура, работать пока не может: двойняшкам три с половиной года, за ними глаз да глаз нужен, не говоря уже о малыше.

- Думаю, труднее всего моим родителям, - говорит Тимур. - Из дому они не выходят: страшно. В магазин за продуктами бегут короткими перебежками, хотя он рядом с домом.

Живет семейство Нафтали в районе "Мем-3", именуемом в Сдероте не иначе, как чрезвычайно опасной зоной: там постоянно падают "касамы".

- В дни праздника Суккот в соседском дворе разорвался ракетный снаряд, - вспоминает Тимур. - Мы уже привыкли, что в праздники и в выходные вместо приветствия "доброе утро!" получаем порцию снарядов. В первые дни новой войны никто ни на секунду не выпускал детей во двор: город обстреливали залпами, по 18-20 "касамов" в сутки. Мы, правда, снаряды уже не считаем. Даже звук телевизора не приглушаем, чтобы услышать предупредительный сигнал. В нашем доме есть "мамад" - там дети и обитают. У Игоря "мамада" нет, зато живет он на первом этаже: при идеальном раскладе можно успеть добежать до убежища, если, конечно, передан предупредительный сигнал. А теща моя живет на третьем этаже - оттуда никуда не побежишь.

- В идеальном случае между предупредительным сигналом и падением - 15 секунд, - говорит Игорь. - Пожилому человеку спуститься в убежище нереально.

- Надеетесь ли вы на обещанную правительством защиту домов?

- Глупо на нее надеяться, - говорит Тимур, - и вот почему: это только в "касаме" три килограмма взрывчатки, а у террористов, кроме "касамов", полно других, усовершенствованных ракетных снарядов. Что же мы будем каждый год монтировать все более толстые бетонные щиты? Не лучше ли переселить весь Сдерот под землю, в бункер? Впрочем, напишите-ка лучше о том, какие проблемы ожидают жителей Сдерота первого июня: многие из нас по несколько дней не работали, зарплату не получим. Значит, начнут возвращаться "машканты" и гражданка Шери Арисон передаст дела должников адвокатам банка "Апоалим". Юристов не волнует, живешь ты в Сдероте или в Рамат-Авиве: чрезвычайное положение в нашем городе не ввели. Видите, какую роль в жизни тысяч людей может сыграть одно слово: "особое" положение или - "чрезвычайное"! "Особое" - черная дыра, безысходность, "чрезвычайное" - надежда на компенсацию... Хотя, конечно, в войну правительство всех бросает. Видимо, мода сейчас такая. Прошлым летом я видел вымершую Кирьят-Шмону. Мы останавливали платформы с танками около убежищ, чтобы передать детям свои армейские пайки...

Игорь Давыдов приводит такой факт:

- На пике обстрелов мне за неуплату отключили мобильник. Дети дома, ты - на работе, волнуешься, но позвонить не можешь. И жена не может со мной связаться, если, не дай Бог, что-то случится. Поехал я в офис компании и прошу: возобновите связь. "Покрой хотя бы часть долга - 250 шекелей и мы восстановим линию". Я эту сумму внес. А вечером мобильник отключили - теперь уже насовсем...

- И это - наша страна, - подводит черту Тимур Нафтали. Однако военный билет не рвет и в лицо офицерам призывного пункта не бросает. Потому что Тимур - он тоже наша страна. Просто в последние годы их две: сильный духом еврейский Израиль Тимура, Игоря, Лилиан, Аркадия Гайдамака. Жалкий, поверженный, угодливо виляющий хвостом перед Лигой арабских государств - Израиль Ольмерта-Переца-Барака.

Две страны - как параллельные прямые. Точек пересечения - нет.

Фото автора

"Новости недели", 31.05.07

Материал предоставлен автором

Комментарии: 2, последний от 04/09/2007. © Copyright Кравчик Евгения (jane_kr@bezeqint.net) Обновлено: 17/02/2009. 18k. Статистика. Очерк: Израиль Иллюстрации: 5 штук.		Ваша оценка:
Аннотация: Более 260 усовершенствованных ракетных снарядов было выпущено всего за неделю по Сдероту и прилегающим к сектору Газа населенным пунктам Западного Негева. Погибло двое молодых людей: Ширэль Фридман (31) и Ошри Оз (35), мастер по ремонту компьютеров, приехавший в Сдерот из Ход ха-Шарона

Кравчик Евгения: другие произведения.

К войне привыкнуть невозможно