Аннотация: В тот день в амфитеатре Музея танковых войск в Латруне играл военный оркестр: молодые бойцы присягали на верность отчизне и идеалам Армии обороны Израиля
Тем временем в некотором отдалении от амфитеатра под сенью парящего в небесах танка вели неспешную беседу двое мужчин.
- По-моему, только гениальная еврейская голова могла до такого додуматься, - приговаривал тот, что постарше, заглядывая через застекленную дверь в оснащенный койками и медицинским оборудованием передвижной бронированный госпиталь.
- Во время Войны Судного дня не было у ЦАХАЛа таких броневиков, - отвечал тот, что помоложе. - Мне, как военному врачу, приходилось в кошмарных условиях оказывать раненым первую помощь и эвакуировать их с поля боя, но лишь много лет спустя, когда я уже командовал медицинским корпусом, в наше распоряжение передали четыре таких машины. Поначалу управляться с ними было довольно сложно: то мотор перегреется, то карбюратор барахлит...
Беседа идет на иврите. Временами ее пересыпают медицинскими терминами. Со стороны может показаться, что собеседники знакомы сто лет, просто давно не виделись и сейчас, случайно пересекшись на аллее легендарного музея, спешат вволю наговориться, но не могут - столько невысказанного накопилось за годы.
Задержались коллеги-хирурги около старенького советского Т-34 с вывернутым наизнанку дулом неслучайно: именно на таком танке сражался в годы Великой Отечественной войны Ион Деген, имя которого соседствует в списках советских танковых асов с фамилиями Дмитрия Лавриненко и Николая Авдеева. За годы войны Деген уничтожил 16 вражеских танков и захватил один!
Ровно 30 лет назад, будучи известным в СССР хирургом-ортопедом и доктором медицинских наук, Ион Деген со свойственной ему горячностью и бескомпромиссностью воскликнул: "Пора домой!" - и на пике профессиональной карьеры выехал в Израиль, чтобы... начать жизнь с нуля, причем - вторично!
Возвращение с того света
В первый раз Ион Деген начал жизнь заново в возрасте девятнадцати с половиной лет. Можно было бы воспользоваться банальной фразой "родился вторично", но в случае с Дегеном она неточна. Потому что Ион натурально вернулся с того света.
21 января 1945 года рота, которой командовал Ион Деген, - всё, что на девятый день наступления осталось от Второй отдельной гвардейской танковой бригады, - попала в кровопролитную переделку.
- К тому дню из всей бригады осталось только шесть танков, два танка ИС придали из соседнего полка и ещё четыре 152-х миллиметровых самоходки, и я - командир этой сборной команды, - вспоминает Деген. - Я получил приказ: "Вперед!" Повторил приказ, но... ни один танк не вышел из укрытия. Гитлеровцы открыли огонь из минометов, десантникам пришлось полезть под танки. Я выскочил с ломиком. Стучу по броне одного танка, другого, - рука заболела, но машины закупорены наглухо. Залезаю обратно в свой танк, даю команду: "Делай, как я!" и выезжаю из укрытия под вражеский огонь.
В засаде оказалась немецкая самоходка. Деген успел прокричать стреляющему: "Поверни вправо!" Тот выстрелил, но Иону показалось, что выпущенный снаряд взорвался внутри его же танка.
- Редчайший случай: два танка выстрелили друг по другу одновременно, - объясняет он.
Иона ранило в голову, оторвало верхнюю челюсть. Пока он пытался вылезть из танка, получил семь пуль в руки, а когда распластался на снегу у катков, четыре осколка перебили Дегену обе ноги.
- Одна траншея гитлеровцев, которую мы перевалили, осталась метрах в сорока за нами, другая находилась метрах в ста впереди, - вспоминает он. - Я представил, как попаду в плен к немцам (в тот момент я еще понятия не имел, что мое типично еврейское - не ошибешься! - лицо превратилось в бифштекс), а на груди ордена и медаль, а в кармане гимнастёрки - партбилет. Полный комплекс для мучительной смерти. Я видел, как немцы сожгли танкиста, попавшего в их лапы: гитлеровцы очень "любили" Вторую отдельную гвардейскую танковую бригаду... Если бы тот, кто подбил мой танк, остался в живых, он получил бы три недели отпуска, железный крест и десять тысяч марок. Столько стоил мой танк.
Кровь хлестала рекой, но для распластавшегося на снегу Иона время остановилось. Стремительно иссякавшая энергия сосредоточилась не на нечеловеческой боли, нет! Она сконцентрировалась в мозгу и превратилась в одну-единственную терзавшую юношу мысль: он представлял, с какой ненавистью посмотрят фашисты на его еврейское лицо. Как увидят на груди ордена и медаль "За отвагу". Как пошарят по карманам, найдут партбилет и гвардейский значок. И с каким торжеством утащат свой полумертвый "трофей" в плен.
- Я решил: выхода нет - надо застрелиться, - говорит доктор Деген. - Парабеллум был у меня на животе, но и лежал я на животе, двигаться не мог.
Ион до сих пор не понимает, как ему удалось просунуть руку под себя и вытащить парабеллум.
- В патроннике у меня всегда был девятый патрон, - говорит он, - оставалось лишь снять с предохранителя. Рука перебита, но каким-то чудом мне удалось это сделать. До того девять суток наступления мы были без сна. Внезапно перед глазами поплыли белые простыни военного госпиталя. Спать...
Биографическое отступление: о том, чего Иону не приснилось
В июне 1941 года после окончания девятого класса Ион Деген в 16 лет ушел на фронт добровольцем. Точнее - не ушел, а убежал, "случайно" отстав от поезда, увозившего мать из Могилев-Подольска в тыл, в эвакуацию.
Ион был для матери не просто единственным сыном, но всей ее семьей в одном лице (рос он без отца). Чтобы не доставлять обуянной ужасом женщине лишних волнений, сын решил "отстать" от состава.
Дегену повезло: он стал солдатом 130-й Стрелковой дивизии, а вскоре и командиром взвода. Был ранен в правую ногу (мягкие ткани бедра).
- Когда через 19 дней после ранения нам удалось переправиться через Днепр, выяснилось, что противоположный берег уже занят гитлеровцами, - вспоминает он. - Воспитан я был на том, что на третий день войны мы дойдем до Берлина: "На вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом". И вдруг - фашисты.
Спасла раненного еврейского юношу, почти ребенка украинская семья - тайно переправила через линию фронта. В госпитале он оказался в Полтаве.
- Врачи настаивали на ампутации, но я не позволил, - вспоминает он. - Провалялся более пяти месяцев в госпитале на Южном Урале. Господь меня спас...
Когда Иона выписали, ему еще не исполнилось 17-ти. В армию Дегена не брали. Встретив по пути из госпиталя знакомого пограничника капитана Александра Гагуа, Ион неожиданно для себя был отправлен к его отцу в Грузию, в село Шрома Махарадзевского района. Там он пробыл до 15 июня 1942 года. Разработал ногу до такой степени, что ходил свободно, почти не прихрамывая.
Однажды на ближайшую к селу железнодорожную станцию прибыли бронепоезда. Ион бросился туда, нашел командира бронедивизиона майора Аркушу и предъявил документы. Удостоверившись, что юноша уже воевал, Аркуша спросил, умеет ли он читать карту.
Деген ответил, что да.
"Хорошо, будешь моим ординарцем", - сказал майор.
"Но я хочу воевать!"
"А я что не воюю?"
"Я на фронте в бою майоров не видал", - отвечал Ион.
"Ладно, - рассмеялся Аркуша, - пойдешь в разведку".
Ион приступил к службе в разведке бронедивизиона.
- Служили там потрясающие ребята - добровольцы-железнодорожники, которые на Хасане и Халхин-Голе были танкистами, - вспоминает он. - Один бронепоезд назывался "Сибиряк", другой - "Железнодорожник Кузбасса".
В возрасте 17 лет Деген стал командиром отделения разведчиков бронедивизиона: выбрали его потому, что он был грамотным.
- Невозможно передать, какими талантами обладали служившие под моим началом взрослые люди, - вспоминает доктор Деген. - Например, богатырь Степан Лагутин - около двух метров роста, косая сажень в плечах, сапоги 46-го размера. Два литра водки выпивал, не закусывая, и оставался трезвым. В сапогах Степан влезал на телеграфный столб, чтобы подключиться к телефонным проводам, по которым осуществлялась связь с бронепоездом.
Впрочем, по словам Дегена, многие его сослуживцы, даже не имея 9-классного (редкость по тем временам!) образования, корректировали огонь не хуже него:
- Я наводил по азимуту, а сибиряки доверялись своему опыту и чутью.
15 октября 1942 года Дегена снова ранило. На сей раз - тяжело. Два с половиной месяца пролежал в госпитале.
- При выписке меня уже не спрашивали, хочу ли я воевать: восемнадцати лет мне еще не исполнилось - вот меня и направили в Первое Харьковское танковое училище, - вспоминает он.
Окончивший учебу с отличием Деген был направлен во Вторую отдельную танковую бригаду командиром танка, вскоре стал командиром взвода (3 танка), а затем - роты (10 танков). К концу войны под его командованием оказалось 12 танков, а не десять: шесть Т-34, два ИС и четыре 152-миллиметровых самоходки.
...Всё начать с нуля
21 января 1945 года Деген не покончил с собой только благодаря тому, что потерял сознание, хотя Ион убежден: то был Божий промысел. Товарищи по оружию нашли юношу на залитом кровью снегу в очень странной позе: перебитой рукой, к которой прирос парабеллум, Ион будто показывал, с какой стороны должен зайти танк, чтобы его втащили в люк механика.
С тяжелейшими ранениями, то ли мертвый, то ли едва живой, Деген оказался в Каунасском госпитале, оттуда в санитарном вагоне его транспортировали в Киров.
На больничной койке он встретил победу. Врачи не сомневались: парень останется калекой.
Но Ион со свойственной ему горячностью принял прямо противоположное решение: не просто выжить, но - жить! По-настоящему, по-мужски!
Самым большим своим достижением Ион Деген считает то, что после выписки из госпиталя он сдал экстерном экзамены на получение аттестата зрелости. Учебу в Черновицком медицинском институте, блистательную защиту диплома, кандидатской диссертации и докторской, как и тысячи сделанных им архисложных операций, доктор Деген воспринимает как нечто само собой разумеющееся: было бы странно, если бы после возвращения с того света он стал не блистательным хирургом, а заурядным администратором.
Правда, было одно "но", поначалу угрожавшее успешной карьере молодого хирурга: большой палец правой руки не работает у доктора Дегена и по сей день. Как же оперировать, если ведущая рука ограничена в движении?!
Жил Ион в студенческом общежитии. Возвращаясь по вечерам с лекций, он ставил карандашом на подушке точку, брал зажим и поочередно обеими руками целился в эту точку до тех пор, пока на скорости не попадет. Вязать узлы Деген учился с таким стоическим упорством, что перетренировал левую руку и с тех пор вяжет ею узлы лучше, чем правой.
Однако самая точная, ювелирная работа хирурга связана со скальпелем.
- Я брал острый скальпель, клал несколько листов папиросной бумаги и задавал себе программу - сколько листов я должен разрезать, - говорит он.
И добился точности!
- Пока сто потов с тебя не сойдет, ничего из тебя не получится... - констатирует доктор Деген.
Неподкупные
Арье Эльдад родился 1 мая 1950 года. Сын легендарного командира ЛЕХИ, боевого соратника Ицхака Шамира, выдающегося интеллектуала доктора Исраэля Эльдада, он унаследовал лучшие черты отца: бесстрашие, честность, прямоту. Национальную гордость.
Выпускник медицинского факультета Тель-Авивского университета, доктор Арье Эльдад - один из ведущих в мире пластических хирургов, успешно излечивающих тяжелейшие ожоги. Уникального опыта он набрался в армии, когда в качестве военного врача спасал жизнь бойцов, горевших в танках. Именно об этом он и беседует сейчас со своим коллегой хирургом-ортопедом Дегеном.
- Вскоре после окончания института мне пришлось оперировать бывшего штандартенфюрера Эс-Эс, - вспоминает Ион Деген.
Клятва Гиппократа - превыше эмоций бойца. Доктор Деген виртуозно прооперировал сломанное плечо.
- Отношения между нами сложились корректные, - вспоминает он. - Это на поле боя мы были врагами, но в больнице я врач, а немец - пациент. И моя задача - сделать все для полного излечения больного.
Профессор Эльдад приводит аналогичный случай:
- Однажды утром находившийся в одной из гостиниц Иерусалима террорист вытащил из-под кровати набитый взрывчаткой чемодан. Прогремел взрыв. Арабу оторвало обе ноги, левую руку, на правой уцелело всего два пальца; он ослеп и получил тяжелейшие (60 процентов) ожоги, в связи с чем и был доставлен в мое отделение больницы "Хадасса Эйн Карем". Три месяца я его лечил. Постепенно он открылся, рассказал о себе всю правду: британский паспорт, по которому он приехал в Израиль, был краденый. Узнав, кто я и что я, араб однажды спросил: "Почему вы со мной возитесь?" Я ответил: "Если бы я увидел тебя с начиненным взрывчаткой чемоданом на улице и мне сообщили, что ты террорист, - вытащил бы пистолет и застрелил тебя. Но если бы пуля оказалась не смертельной и тебя ранило, а не убило, я отвез бы тебя в больницу и оперировал, чтобы спасти тебе жизнь".
- Само собой... - кивает Деген.
- Это, конечно, аномалия, но такова уж наша профессия, - подтверждает профессор Эльдад.
- Да, такова судьба врача... - эхом отзывается Деген. И читает Эльдаду свое стихотворение, написанное в декабре 1944 года:
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
Еврейский мир тесен
- Как вы познакомились? - спрашиваю я, потрясенная реакцией Эльдада на одно из сильнейших поэтических произведений военных лет.
- Еврейский мир тесен! - улыбаются Деген и Эльдад.
- Я давно мечтал познакомиться с Арье Эльдадом, - говорит Ион Деген. - Когда я слушал рассказы и выступления его отца Исраэля Эльдада (благословенна его память), меня всегда тянуло встать по стойке "Смирно!" Арье Эльдад командовал медицинским корпусом ЦАХАЛа, а я трепетно отношусь к Армии обороны Израиля, она для меня священна. И, наконец, Эльдад - пластический хирург, мой ближайший коллега.
- В отличие от Иона Дегена, мне не довелось сражаться в танке под ураганным огнем, - говорит Арье Эльдад. - Оказывать первую помощь раненым на передовой, конечно, приходилось не раз, но ни в какое сравнение с мужеством всемирно известного танкового аса это не идет.
Впрочем, связывает Дегена с Эльдадом еще одно немаловажное обстоятельство: ни первый, ни второй никогда не брали того, что Ион саркастически именует "врачебным гонораром".
- Я в жизни не взял шекеля даже у тех пациентов, которых лечил частным образом, - говорит профессор Эльдад. - С моей точки зрения, государственная медицина обязана обеспечивать одинаковую помощь всем - и состоятельным людям, и неимущим.
Профессор Эльдад вспоминает случай: семья ортодоксов попросила его заняться лечением ребенка, получившего тяжелые ожоги.
- Я ответил: "Пожалуйста, привезите мальчика в больницу, и я им займусь, но отнюдь не как частным пациентом", - вспоминает он. - Родители сказали: "Нам нужно посоветоваться с раввином".
Через некоторое время отец пострадавшего позвонил Эльдаду и передал слова рава: "Если вы отказываетесь лечить ребенка частным образом, значит, он в безнадежном состоянии".
- Я уверял, что уделю мальчику максимум внимания, - рассказывает Эльдад. - Но так и не смог переубедить его родителей: они считают, что если не заплатишь, не излечишься. С моей точки зрения, это говорит лишь о том, каковы масштабы коррупции в израильской медицине...
Хирурги углубляются в тему профессиональной этики, после чего переходят на личности: у Дегена и Эльдада уйма общих знакомых. В какой-то момент Ион со смехом вспоминает, как чуть не 30 лет назад он читал на ломаном иврите первую свою лекцию на научной конференции...
Незаметно беседа переходит на актуальную тему, в равной мере волнующую обоих именитых хирургов: близится конференция в Аннаполисе, на повестке дня нынешнего правительства - новые территориальные уступки, последствия которых могут стать для Страны катастрофой.
- Когда я вижу, насколько деморализована часть народа, хочется криком кричать, - кипятится доктор Деген.
- ...И началось это отнюдь не сегодня, - добавляет профессор Эльдад и приводит такой факт: - Когда в преддверии размежевания Шарон сместил начальника Генштаба Буги Яалона, который был категорически против вывода наших войск из сектора Газы, и назначил на его место Дана Халуца, я спросил премьера, какими соображениями он руководствуется, поставив во главе армии бывшего командующего ВВС. Шарон посмотрел на меня и сказал: "Не беспокойся: я здесь!" Он никогда не полагался ни на кого другого, кроме себя. Он верил, что всегда будет в добром здравии и в случае войны возьмет командование на себя...
Мимо столика под навесом, за которым беседуют врачи, шагают выпускники офицерских курсов.
"Для того, кто ушел на войну молодым, война никогда не кончается", - написал в одной из своих книг доктор Ион Деген, постоянный автор нашей газеты.
- Приезжайте к нам в гости в Кфар-Адумим, - приглашает Эльдад своего коллегу. - Знаете, как добраться?
- Еще бы! Я знаю в Израиле каждый уголок, бывал и в вашем поселке в горах Иудеи, - улыбается Деген. - А Самарию я объездил с Ариэлем Шароном. Он знал там каждый камень, каждую тропку. Я считал его выдающимся военачальником.
- Шарон войдет в историю и как герой Израиля, и как политический деятель, на закате карьеры допустивший чудовищную, непростительную ошибку, - констатирует профессор Эльдад прежде, чем уехать в кнессет: сегодня его ждет еще один бой - жесточайшая схватка с коррупцией, на которой держится нынешний режим. Войну Эльдад ведет отважно, но почти в одиночку, подобно Дегену, не сумевшему более полувека назад достучаться до закрывшихся в танке товарищей. Деген расплатился за чью-то минутную трусость собственной кровью, но победил.
Выйдет ли победителем из явно неравного боя Эльдад?..
![[]](/img/k/krawchik_e/071212_kravchik_tank/ion1.jpg)
![[]](/img/k/krawchik_e/071212_kravchik_tank/ion3.jpg)
![[]](/img/k/krawchik_e/071212_kravchik_tank/ion2.jpg)
![[]](/img/k/krawchik_e/071212_kravchik_tank/ion4.jpg)