Наступало очередное осеннее утро. Солнце нехотя выплывало из-за горизонта и его яркие лучи с трудом пробивались сквозь дымку утреннего тумана. Воздух был влажен и над городом стоял запах прелых листьев и коры мокрых деревьев. Город понемногу пробуждался после ночного сна.
Наконец, солнце лениво вышло из-за линии горизонта, и его лучи заглядывали в окна пробуждающегося города.
Окно Эмми было задёрнуто плотными, тяжёлыми портьерами, но между двумя половинками портьер оставалась маленькая, едва заметная щёлочка и, сквозь неё робко пробивался одинокий солнечный лучик. Он так и норовил попасть в лицо. Эмми инстинктивно закрылась ладонью, натянула на голову одеяло, решив, что вставать ещё не время. Пролежав под одеялом некоторое время, почувствовав, что ей совершенно нечем дышать, откинула одеяло. Пробурчав себе под нос недовольство, связанное с тем, что ей приходится подниматься из-под теплого, уютного одеяла - подошла к окну и нервно задернула плотнее портьеру. Снова легла в кровать, но, увы, заснуть она уже не могла.
Лежа на спине, Эмми думала, вставать ей или нет, но так как её сон был уже испорчен - она пошла в душ.
В душевой она привычно взглянула на себя в зеркало и то, что она увидела, пришла в ужас. Из зеркала на неё смотрело измученное лицо, под глазами синие круги, на шее синяки, подозрительно похожие на следы от страстных поцелуев.
Эмми протёрла глаза, думая, что это приведёт её в чувство, но, увы, всё оставалось по-прежнему.
Открыв кран с холодной водой Эмми начала яростно плескать себе в лицо воду, но и это ни чего не изменило. Видя, что никаких перемен не произошло - решила встать под душ.
Сняв пижаму и снова взглянув в зеркало, увидела то, что еще более ввергло её в состояние замешательства и недоумения. По всему её телу были видны точно такие же следы, какие были и на шее. Еще несколько минут постояв перед зеркалом и изучая все эти странные следы, вдруг, ощутила некий дискомфорт в области груди. Дотронувшись до неё - убедилась, что действительно болят груди.
После всех этих странных и неприятных для себя открытий у Эмми начался нервический озноб. Ей стало холодно и, чтобы хоть как-то согреться - открыла кран с горячей водой. Стоя под горячей струёй душа, она, наконец, согрелась и успокоилась. Покончив с водными процедурами - отдёрнула полиэтиленовую штору и вышла из душевой кабинки. Сняв с вешалки полотенце - снова взглянула на себя в зеркало. На запотевшем зеркале крупными буквами было написано: *Я тебя люблю.*
Эмми не на шутку испугалась, и, оглянулась вокруг себя, словно пыталась обнаружить в квартире того, кто бы мог сделать эту надпись. Затем она прислушалась, но, посторонние шорохи также отсутствовали.
Обернув вокруг тела полотенце, стёрла ладонью надпись и, выбежала из душа.
В этот момент она была просто обескуражена, и, нервно ходила из угла в угол.
В комнате по-прежнему окна были задёрнуты, но, хотя уже было утро, в ней царил полумрак. В душе Эмми поселился страх и, чтобы хоть как ни будь успокоиться - подошла к окну и резким движением отдёрнула портьеры.
Солнце стояло уже высоко. От утренней туманной дымки ни осталось и следа. Дневное светило залило своим светом комнату, неся своими лучами радость. Эмми, наконец, с облегчением вздохнула. Это облегчение было недолгим, поскольку ноющая боль в груди напомнила о себе.
Бедняжка снова запаниковала. Она была просто вне себя и попросту понятия не имела, что же с ней этой ночью произошло, и чего ей ожидать в ту, которая наступит после этого прожитого дня.
Первое, что пришло в голову - это позвонить бывшему мужу, с которым Эмми была вот уже несколько лет в разводе. Причина развода была довольно банальной *несовместимость*, но после развода она с Арчи оставалась в дружеских отношениях. Каждый жил своей жизнью и не вмешивался в жизнь другого, лишь изредка перезванивались, поздравляя друг друга с днём рождения или просто - узнать, не нужна ли кому помощь.
Эмми взяла трубку и набрала номер Арчи. На этот раз он, почему-то долго не отвечал и, вот, наконец, в трубке сонным и раздражённым голосом ответили:
- Да, я слушаю. Чёрт возьми, кто это там, в такую рань? - затем послышались ругательства и недовольное ворчание.
- Арчи, привет, прости меня, что я подняла тебя, это я - Эмми. Знаю, что у тебя сегодня выходной, знаю, что ты любишь поспать, если сможешь - приезжай ко мне, срочно. Мне ведь больше не к кому обратиться, ты - единственный, кто мне не сможет отказать. Я жду тебя, слышишь, очень жду.
Эмми, не дождавшись ответа - бросила трубку.
Арчи в недоумении посмотрел на трубку, в надежде ещё что-либо услышать, приложил к уху, но короткие гудки, которые доносились из неё, заставили её положить. Он ещё раз недовольно выругался, но встревоженный голос Эмми, да ещё и с просьбой о помощи вынудили его задуматься. Он посмотрел на часы, недовольно поморщился и, начал собираться.
Через полтора часа Арчи был уже у двери Эмми, но стучать в неё он не спешил, сначала прислушался, не услышав никаких криков и возни - робко постучал.
Дверь открылась почти сразу же. Вид Эмми был удручающим. Она была чем-то сильно взволнована и, как раненый зверь нервно металась по комнате.
- Что это с тобой? - удивлённо спросил Арчи, - ты что, вчера хватила лишнего?
- Ты как всегда, в своём репертуаре, у тебя только одно на уме. Посмотри на меня, - Эмми сняла полотенце, которое до сих пор было на ней и, как можно выше - подняла подбородок.
- Ничего себе! Ты что, занялась мазохизмом?
Эмми снова замоталась в полотенце, и устало упала в кресло, а затем зарыдала.
- Господи, Арчи, ну, где могу я быть? Да не была я ни где и никаким мазохизмом не занималась. Мне просто не с кем. Я до сих пор одна. Представляешь, я с этим, - Эмми показала пальцем на синяки, - проснулась. У меня в доме творится, чёрт знает что. Если бы ты знал, как у меня всё тело болит. Арчи, мне страшно. У меня будет к тебе совершенно пустяковая просьба, если тебя не затруднит, и, если я тебе не безразлична, умоляю, останься у меня, хотя бы, несколько дней.
Бывший муж совершенно не ожидал такого поворота событий, но был весьма польщён, и этот визит был для него сейчас как нельзя к стати.
- Хорошо, я - остаюсь, но, видишь ли я так голоден, что мой желудок, еще чуть-чуть и, начнёт переваривать сам себя. Ты подняла меня ни свет, ни заря, а ведь не успел, не только выпить чашку кофе, но у меня даже маковой росинки во рту не было.
- Ой, Арчи, прости, сейчас что ни будь приготовлю, а ты - располагайся и, будь как дома, ведь он, вспомни, был когда то и твоим. Да, кстати, тут кое-что осталось, - Эмми подошла к шкафу. Там, в идеальном порядке висели его вещи.
Уже, после развода, Арчи покидая это уютное гнёздышко - он совершенно не думал о каких-то там вещах, просто взял большую спортивную сумку и, всё, что попадалось ему под руку, бросил в неё и, с тем и ушёл.
Первое, на что он обратил внимание - это был его любимый халат. Этот халат ко дню первой годовщины их с Эмми свадьбы когда-то подарила его мать.
Так как он собирался некоторое время пожить у Эмми, он снял с себя одежду и облачился в этот мягкий и уютный халат и вновь ощутил себя женатым человеком, а тот развод - это был просто неприятный сон.
Из кухни доносились запахи готовящейся еды. Эмми немного пришла в себя от пережитых неприятностей и была уверена в том, что Арчи никому её не даст в обиду, она знала, что он, хотя и бывший муж, сможет отстоять её честь.
Желудок Арчи давал о себе знать и его соки ещё больше усиливали ощущение голода. Арчи был готов проглотить хоть целую свинью.
После сытного и вкусного то ли завтрака, то ли обеда Эмми рассказала Арчи обо всём, что с ней произошло. Он внимательно слушал, и недоумевал. Будучи совершенно далёким, в вопросах религии к религиозным праздникам относился больше как к очередному поводу посидеть в тесной дружеской компании, а вот во всякую чертовщину и проявлений потустороннего мира - он никогда не верил.К людям, убеждавшим, что имели контакт с какими-то силами - относился весьма подозрительно и считал их рассказы как очередной повод привлечь к себе внимание окружающих.
Взволнованный рассказ Эмми вызвал у Арчи чувство жалости. В этот момент он увидел перед собой одинокую и беззащитную женщину и одна мысль, что кто-то может её обидеть - Арчи стала невыносимой. В нём возникло непреодолимое желание обнять свою маленькую девочку, накрыть своим телом и, неизвестно от кого защитить. Но этот сиюминутный душевный порыв остановил его. Он просто не знал, как Эмми воспримет это желание.Мысленно представив картину, что его благородные порывы будут неправильно истолкованы и, не исключена вероятность того, что Эмми просто возьмёт, да и выставит его за дверь, вынужден был сдерживать свои эмоции.
Арчи уже давно задумывался о том, чтобы вновь начать с Эмми их совместную жизнь. За тот промежуток времени, который они прожили врозь, в нём теплилась хрупкая надежда, что когда ни будь Эмми, всё-таки, его позовёт. И, вот, этот счастливый день наступил. Боясь нарушить идиллию в отношениях, Арчи решил быть благоразумным.
Так прошёл этот счастливый для Арчи день. Солнце клонилось к закату и, за окнами неумолимо приближался вечер. Чем темнее становилось на улице, тем беспокойнее становилось у Эмми на душе.
Она была вся тугой комок нервов, тяжело вздыхала и не могла найти себе места. Видя, как Эмми терзает саму себя, Арчи, как мог, успокаивал её. Он говорил, что не позволит никому её обидетьи, что с ним она может быть как за каменной стеной.
Чтобы разрядить возникшую напряжённую обстановку Арчи включил телевизор. По телевизору шла кинокомедия, которая сейчас была как нельзя к стати.
Эмми тупо смотрела на экран, но её мысли были заняты утренними событиями. Арчи решил ещё больше разрядить обстановку и начал рассказывать пошлые анекдоты. Он прекрасно знал, что эти анекдоты вызывали резкую критику Эмми. Эта критика в данный момент могла хоть как-то отвлечь Эмми от мрачных мыслей.
Фильм закончился, переключив все каналы - ничего того, что стоило бы внимания, так и не было найдено. Арчи вспомнил, что где-то в шкафу должна быть видеокассета с весёленькими музыкальными клипами.
Клипы сделали своё дело. Эмми успокоилась и, перед тем как лечь спать, включила все имеющиеся в доме светильники.
Арчи сидя в кресле, задумывался над тем, где же он будет спать. Ни раскладушки, ни лишнего матраца у Эмми не было. Перспектива ночевать в кресле его абсолютно не устраивала и, когда она объявила ему, что он будет спать с ней, на кровати - был невероятно удивлён. В глубине своей души он был безмерно благодарен Эмми.
Когда вопрос устройства ночлега отпал сам собой, Арчи вспомнил, что в баре у них, когда они были ещё в браке, всегда стояла бутылка его любимого коньяка.
- А не скажешь ли мне, дорогая, стоит ли в баре МОЙ коньяк? - робко спросил Арчи.
- Конечно, - ответила Эмми, взбивая подушки, - ты прекрасно знаешь, что коньяк я не пью, у меня от него дико болит голова. Твоя бутылка так и стоит в баре.
- Можно я себе немного налью? - заискивающе вёл беседу Арчи, - Знаешь, меня что-то знобит.
Эмми удивилась и посмотрела в сторону Арчи.
- Чего это ты, вдруг, начал просить разрешения? Помнится, что ты никогда не просил на это разрешения - просто напивался и засыпал там, где сидел. Не имело значения, в кресле или за столом.
- Ну, дорогая, это же было раньше, тогда я был молод и глуп. Я ж вроде бы у тебя в гостях, а в гостях не принято наглеть.
- Конечно, бери этот, чёртов коньяк, пей сколько душе угодно, только умоляю тебя не уходи и не оставляй меня в полном одиночестве, - чуть не плача говорила Эмми.
Будучи весьма польщён и доволен своим, теперешним, положением Арчи решительно по-хозяйски, открыл бар. Взял бокал, затем, удобно устроившись в любимом кресле, стал медленно, смакуя каждый глоток потягивать из бокала коньяк.
Устроившись тут же, возле кресла, прямо на полу Эмми заметила, что в бокале Арчи закончился коньяк. Она нехотя поднялась и, принесла бутылку, поставив её тут же, на пол.
Ещё больше удивившись этому факту Арчи, только сейчас понял, что дела у Эмми действительно плохи.
Раньше, будучи в браке, Эмми устраивала грандиозные скандалы, поводом которых служило то, что он,перед сном, иногда позволял себе выпить всего лишь четверть бокала коньяка. Этого небольшого количества вполне хватало, чтобы снять внутреннее напряжение после сидения в офисе.
- Да, действительно, видно досталось бедняжке, - подумал Арчи и, решив не злоупотреблять своим положением, снова заискивающе произнёс, - я ещё пару глотков и, всё.
Нежно, словно ребёнка, Арчи провёл рукой по волосам Эмми, добавил:
- Не переживай, дорогая, всё будет хорошо, я тебе обещаю. Я буду себя хорошо вести.
После этого Эмми с переполнявшей её благодарностью взглянула в сторону Арчи. Ей стало невероятно хорошо, комфортно и уютно и, казалось, что так было и так будет всегда.
Ах, как она ошибалась! Это было всего лишь затишье, которое бывает только перед торнадо и буйством надвигающейся грозы.
Впереди - была ночь.
Тесно прижавшись, друг к другу бывшие супруги вступали в опасную зону ночи. Эта чёрная, как смола, ночь бесшумно, как змея, вползала в дома, в сердца и в души. Для кого-то она была крепким и спокойным сном, отдыхом, любовной утехой, но не для всех она была благо. Кто-то в этой ночи был глубоко несчастен, одинок, и несла с собой тоску, первобытный страх и вселяла ужас.
На уровне подсознания Эмми боялась входить в эту опасную, как ей казалось, зону ночи. Ей была невыносима одна мысль, что она может заснуть и, чтобы бороться со сном отправилась варить кофе.
Кофе был уже почти готов и она, поставив чашки на стол, стала ждать, когда начнет подниматься пенка.Тут она вздрогнула, ощутив, что её сзади обняли крепкие мужские руки. Сначала за плечи, затем нежно, ласкающими движениями грудь. Ей стало неловко, ведь её тела довольно долго не касались мужские руки. Она стеснительно повела плечами:
- Ну, Арчи, хватит, перестань, мне сейчас не до любезностей, - произнесла Эмми.
Она думала, что это Арчи после коньяка решил заняться с ней любовью.
Но, слова Эмми не возымели никакого действия, и *Арчи* всё крепче и крепче сжимал её в своих крепких объятиях. Когда ей стало больно, она истерически крикнула:
- Идиот, мне больно. Отстань от меня, отвяжись, - и, пытаясь освободиться от этих назойливых объятий, задней частью своего тела пыталась отбросить от себя обнаглевшего Арчи.
Но её тело не встретило никакого сопротивления. Там - была пустота. У Эмми внутри похолодело, ноги сами собой подкосились и, потеряв равновесие, она упала на пол. Падая, выронила из руки ложку, которой помешивала кофе. Ложка звякнула, и, этот звук привлёк внимание Арчи.
Услышав доносящийся из кухни звон Арчи, мгновенно вскочил с кресла и бросился к Эмми. Она лежала на полу, её глаза были широко открыты, а по плите растеклась лужица сбежавшего кофе. Он выключил газ, схватил чашку, налил воды и стал приводить Эмми в чувство.
Наконец, к Эмми понемногу стало приходить сознание. Придя в чувство, Эмми зарыдала.
- Началось, всё снова началось! Меня опять кто-то лапал за грудь. Арчи, милый, мне так больно.
Эмми, обнажилагрудь и, увидела, что на одной и второй груди вырисовывался четкий синий отпечаток большой мужской руки.
Арчи не мог поверить своим глазам, ему, вдруг, стало как-то неуютно и дискомфортно. До сего времени не верящий ни в какую чертовщину, будучи убеждённым атеистом - робко перекрестился и, стал призывать на помощь всех святых, каких только помнил, а также ангелов и архангелов.
Но, лучше бы он этого не делал, так как это стало для него роковой ошибкой всей его жизни.
На кухонном столе лежал нож, которым ещё днём Эмми нарезала хлеб для бутербродов. Нож представлял внушительного размера тесак и, этот ножичек вдруг, стал медленно подниматься со стола, затем, поднявшись на довольно большое расстояние от стола - начал так же медленно вращаться вокруг своей оси.
Вращение ножа продолжалось в течение половины минуты. Это вращение было похоже на полёт комара, который, чтобы не промахнуться, выискивает свою мишень.
Тут Арчи не на шутку испугался и, схватив Эмми за плечи, пытался поднять её и поставить на ноги. Наконец это ему удалось. Эмми с большим трудом поднялась с пола. У неё сильно болела голова, так как в процессе падения сильно ударилась об пол головой.
Вздохнув с облегчением - Арчи не сводил глаз с висевшего в воздухе ножа и, опасаясь повернуться к нему спиной, волоча за собой Эмми - пятился с ней к входной двери. Дрожащими от нервного озноба руками нащупал замок и попытался его открыть. Увы, его попытка не увенчалась успехом. Замок просто не хотел открываться. Арчи решил кулаком постучать по двери тем самым привлечь к себе внимание, но кулак, словно мячик, отскочил от двери. Пытался кричать, но его крик застрял в горле.
Нож всё так же находился в воздухе, его вращение становилось всё быстрее и быстрее, он медленно приближался в сторону Арчи, который был в этот момент смертельно напуган. Он сделал попытку увернуться от ножа, но эта попытка была безуспешной. Нож со свистом пролетел мимо уха Эмми и с жутким хрустом, похожим на сломанную сухую ветку, вонзился в голову Арчи.
Кровь тугой струйкой хлынула из головы, она заливала лицо, затем окрасила в темный цвет ворот халата, затекла за него и отвратительной лужицей растеклась по полу.
Несчастный Арчи не успел произнести ни слова, он только шумно выдохнул, будто из него с таким звуком вылетела душа. Он так и застыл с открытым ртом и с гримасой ужаса на лице. Самым ужасным зрелищем было - нож, торчащий в голове и эта страшная, противная лужа крови.
Наблюдая весь этот ужас, в Эмми желудке случился спазм и, она не в силах подняться - на четвереньках поползла к унитазу. Не успев открыть крышку унитаза, как всё содержимое желудка в него выплеснулось. Эмми казалось, что все её внутренности вот-вот упадут в унитаз. Почувствовав облегчение, тяжело поднялась с пола и, подошла к раковине. Взглянув в зеркало - снова увидела надпись: *Я тебя люблю*. На сей раз, эта надпись была сделана кровью бедного, несчастного Арчи.
Из груди Эмми вырвался крик отчаянья и великого горя, и она начала осознавать, что начинает потихоньку сходить с ума.
Стоя возле зеркала, она была похожа на изваяние и, поняв, что сражаться с невидимкой и просить у неё пощады - это равносильно тому, что рисовать картины на поверхности воды.
Не сводя глаз с надписи на зеркале - она решила подчиниться воле того, кто незримо присутствует всё это время возле неё.
- Ты правильно делаешь, любовь моя, - кто-то прошипел над ухом.
На сей раз, Эмми не вздрогнула - теперь ей было безразлично и отрешена от окружающего её мира.
Вдруг, она почувствовала, что кто-то подхватил её, приподнял над полом и бережно перенес её на кровать.
Лёжа на кровати Эмми ощутила, что кто-то лежит возле неё. Он начал нежно, со знанием своего дела мять её грудь, приятно теребил волосы. Его прикосновения были нежны и возбуждали её. Она испытывала неземное блаженство, которое перешло в длительный, не прекращающийся экстаз оргазма. По телу прокатывались волнынаслаждения. Но это продолжалось не долго.
Вдруг, Эмми вздрогнула и дернулась от пронзившей всё её тело боли. Нежности и ласки закончились, бедняжка начала задыхаться от дикой боли. Невидимый мучитель начал сдавливать ей горло. Эмми пыталась бороться с невидимкой, но борьба не давала никаких результатов. Насладившись мучениями женщины - решил продлить своё удовольствие. Чтобы дать ей передышку - прекратил сдавливать горло.
Почувствовав, что невидимка перестал её душить, Эмми сделала глубокий вдох. Дотронувшись за горло - стало невероятно больно и начала судорожно кашлять. Немного отдышавшись, Эмми хотела подняться и, если у неё хватит сил, доползти до мёртвого Арчи, но едва она приподняла голову и сделала попытку сесть, как этот невидимый мучитель сильно толкнул её в грудь и, она снова упала на кровать.
Невидимый садист продолжил свою экзекуцию. Он грубо раздвинул ноги Эмми и, с животной страстью, дикой жестокостью, остервенело, вошёл в её плоть.
Несчастную женщину снова пронзила адская боль, она выгнулась и, из-за сильно болевшего горла, не имея возможности кричать и звать на помощь - билась головой об подушку. Из глаз ручьём катились слёзы, от которых намокла наволочка.
Этот невидимый жёстко входил в её лоно и с каждым новым толчком мучения Эмми становились всё невыносимее.
Не вынесши жестокой пытки, от чудовищной боли Эмми потеряла сознание.
****************
Наступило утро. Солнце также, всё и вся заливало своим светом, также посылало свои лучи, которые несли свет и тепло, вселяли надежду и делали жизнь ещё прекраснее.
Лучики дошли до окна Эмми и легли на её лицо. Её веки слегка дрогнули и, она, сделала попытку заслониться от них ладонью, но у неё не хватило сил. Руки отказывались слушаться, ныло и болело её истерзанное тело.