Прямая и ровная грунтовая дорога пролегала между густо засеянных гречихой полей. В период цветения над бело-красными цветками гречихи стояло дружное жужжание пчёл-тружениц, которые методично, не зная устали, с мелких и нежных цветков собирали целебный нектар, который уносили с собой, заполняя этой драгоценной субстанцией свои многочисленные соты, находящиеся в дуплах могучих вековых деревьев. Эти деревья были в самой глубине леса росшего тут же, возле самой кромки гречишного поля.
Этот лес был похож на огромный, гигантского размера изумруд, так как листья кроны величественных деревьев в ослепительных лучах яркого солнца, при едва уловимом дуновении легкого летнего ветерка переливались многочисленными оттенками зелёного цвета.
Издалека этот лес имел сходство с островком не тронутой цивилизацией девственной земли - был уютным уголком матери-природы.
Но, так было не всегда.
Это случилось после ужасных и мрачных событий, о которых я хочу вам поведать.
Этот лес, о котором идёт разговор, несколько десятков лет тому назад был любимым пристанищем многочисленных шумных компаний, которые чуть ли не каждый день дикой ордой собирались как на живописных полянках леса, так и на его окраинах. После этих праздных компаний в лесу оставались горы мусора, повсюду были разбросаны многочисленные осколки стекла от битых бутылок и консервных банок. На, покрытых густым разнотравьем и душистыми лесными цветами полянах, будто ожоги, тут и там зияли чёрные следы многочисленных кострищ.
Повсюду царило полное разорение и хаос. Поляны были завалены срубленными просто так, без всякой нужды тонкими стволиками поросли молоденьких деревцев. Эти деревца лежали на земле и умирали медленной, мучительной смертью.
Большой урон этому прекрасному лесу наносили не только шумные компании, но и лесорубы-браконьеры, которые чутьли ни каждую ночь занимались вырубкой древних, почти реликтовых дубов. После этих вырубок в лесу оставались проплешины и завалы срубленных со стволов веток.
Люди и не подозревали, да и не могли знать, что в этом лесу в те, незапамятные, далёкие времена было намоленое веками капище друидов. В самой глубине леса стояли высеченные из камня и вырезанные из дерева изваяния древних божеств. Суровые их лица вселяли в почитавших и преклонявшихся перед ними людей страх и внушали трепет. Эти статуи были окружены постоянной заботой, уважением и почтением.
Молодёжь: парни и девушки - во время праздничных гуляний водили здесь весёлые хороводы и знакомились между собой, их родители приходили сюда со своими мольбами о лучшей доле своих детей, просили здоровья своим внукам и долгих летстарикам.
Чтобы задобрить и умилостивить этих суровых богов - приносили хлеб, мясо, овощи и мазали кровью жертвенных животных губы молчаливых истуканов.
Жрецы друидов в этом священном лесу проводили свои священнодействия и таинства, которые изредка сопровождались кровавыми жертвоприношениями животных.
Духи леса благосклонно относились к этим людям и, в свою очередь, щедро одаривали своими богатствами.
С ранней весны и до поздней осени лес был полон ягод, грибов и трав, которыми исцеляли всевозможные недуги.
Но прошли года, десятилетия, столетия. Одна эпоха сменяла другую, и время славных друидов кануло в лету. Наступило новое время и, на эту священную землю друидов пришла новая религия. Эта религия ярой войной шла на язычников, круша, сжигая и низвергая с постаментов древних богов.
Люди были в полном смятении и в панике. Со слезами на глазах и с болью в сердце, принимая новую, непонятную для них веру, а посему в глухую, тёмную ночь, по заветным тропам, проложенным сквозь густые заросли тайком пробирались на свои, священные места предков.
Шло время, каменные статуи древних языческих богов постепенно заросли травой и покрывались мхами. Идолы, вырезанные из огромных стволов деревьев - давно уже сгнили, но в народной молве эти места для кого-то были лихими и проклятыми, ну а кто-то этот лес по-прежнему считал священным.
Жители близлежащих сёл и деревень этот лес старались обминать десятой дорогой. Он вселял в них ничем не объяснимый ужас и трепет и потому за грибами-ягодами ездили в другие, дальние леса. Лишь для городских жителей этот укромный уголок первозданной природы был магнитом, который манил и притягивал.
Теперь наступило такое время, когда в дни массовых гуляний было принято всем коллективом той или иной организации, дружно выезжать на берега рек-озёр или леса-рощи. Непременным атрибутом этих гуляний на лоне природы были костры, в которых на потребу гуляющих сжигались срубленные тут же деревья.
Деревья, при очередном ударе по ним топором, обречённо вздрагивали, но, ничего не могли сделать для своего спасения и, со стоном и скрипом прощаясь со своими подругами - охали и падали на землю.
Такова участь была и у тысяч молоденьких, совсем юных деревцев - их ровные, тонкие и стройные стволы шли для укрепления разбиваемых тут же палаток, которые, простояв всего несколько часов - снова собирались.
Но этим бесчинствам не было суждено продолжаться вечно и безнаказанно.
Духи леса и низвергнутые со своих пьедесталов боги, видя такое над собой глумление и пренебрежение - восстали.
Как-то очередная бригада лесорубов-браконьеров, состоящая из трёх человек в очередной раз, отправилась за своей, как они считали, законной добычей.
В этот раз они решили в лесу пройти чуть дальше обыкновенного. Шли они долго, не спеша, потому как торопиться им было не куда. За неспешной беседой и пошлыми анекдотами еле заметная тропинка привела их в то самое место, где некогда было древнее капище друидов.
Осмотревшись, троица была несказанно поражена той удивительной красоте, которая так неожиданно предстала перед их взором.
Один из лесорубов заметил вросший в землю серый камень, который явно не вписывался в пейзаж этой дивной красоты изумрудной поляны.
Оценив по достоинству так неожиданно обнаруженное местечко - мужики решили здесь отдохнуть.
Тут один из них заметил, что на этой поляне совершенно отсутствуют комары и, как ни странно, нет даже мух, но его товарищи как-то не обратили на это наблюдение никакого внимания.
Уставшая от долгой и нудной дороги троица с ощущением блаженства во всём теле разлеглась на приятной прохладе мягкого чистого мха.
Мох был упруг и нежен, воздух необыкновенно чист и свеж. Отсутствие надоедливых жалящих и кровососущих насекомых создавало дополнительный комфорт для идеального отдыха уставших путников на лоне природы.
Самый молодой лесоруб, посмотрев на часы, отметил, что настало время обеда и, предложил подкрепиться, на что остальные с большим удовольствием согласились.
Выкладывая из своих рюкзаков провиант, троица по-хозяйски расположилась на изумрудной зелени мха.
Мужики ели-пили, рассказывали сальные анекдоты, сопровождая их грубыми, матерными словами. Выделив самое скабрезное место анекдота - громко смеялись. Закуривая очередную сигарету и выпустив изо рта порцию едкого дыма - сплёвывали жёлтую, тягучую слюну на чистый ковёр изумрудного мха.
После затянувшегося обеда и шумного возлияния великолепная мшистая поляна имела жалкий, плачевный и неприглядный вид. В тех местах, где мужики сидели и лежали - зияли проплешины, по поляне были разбросаны остатки недоеденной пищи, обрывки газет, целлофановых пакетов. По всей поляне, среди прекрасной, радующей глаз зелени мха рыжим цветом пестрели фильтры окурков сигарет.
Эта разудалая, лихая троица браконьеров-лесорубов превратила этот райский лесной островок в жалкое подобие свалки отходов.
Такого к себе пренебрежения духи леса далее терпеть не могли.
Шелест листвы крон могучих деревьев с приятного, ласкающего слух шелеста перешёл на ничего хорошего не предвещающего угрожающий шепот, который казалось, исходил из самой глубины потустороннего мира. Но бесшабашная и изрядно захмелевшая троица вокруг себя ничего не замечала.
На бархатной поверхности слани упругого мшистого ковра выступили прозрачные капельки влаги. Эти капли удивительным образом напоминали слёзы.
И это было действительно так.
Это были слёзы леса, который тихо плакал над своей горькой и печальной участью. Лес тихо плакал над своей поруганной красотой, над безжалостно истреблёнными деревьями и, казалось, что весь лес был пропитан безутешным горем и великой скорбью утраты былого величия, уважения и почитания.
Над лесом понемногу начали сгущаться свинцово-тяжёлые грозовые тучи. Ветер набирал свою силу.
Листва в кронах уже не шепталась. Шорох листвы стал больше похож на шум волны морского прибоя. Стволы гнулись и скрипели и, этот скрип больше напоминал душераздирающий стон.
Это деревья оплакивали смерть своих сестричек, которых так нещадно, без какого либо сожаления срубила и распилила на брёвна эта разудалая троица.
После принятого на душу изрядного количества алкоголя мужики понемногу стали приходить в чувство.
Одному из них захотелось справить малую нужду. Он встал с перины мха и отправился на поиски удобного местечка.
Дойдя до середины поляны, заметил вросший в землю и покрытый мхом серый камень. У лесоруба тотчас промелькнула мысль, что этот камень и есть идеальное местечко для удовлетворения своей нужды.
Находясь уже возле камня, мужчина расстегнул молнию штанов и, справляя свою нужду - мочой поливал каменное изваяние.
В это время, пока мужчина своими непристойными действиями осквернял древнюю святыню, небо над поляной ещё больше затянулось тяжёлыми чёрными грозовыми тучами.
Ветер постепенно набирал свою силу и, при каждом его новом порыве стволы деревьев гнулись так, как гнётся при лёгком ветерке на болотах камыш.
Мужики снова не обратили никакого внимания на происходящие вокруг них метаморфозы природы. Они даже и не могли предположить, что к ним секунда за секундой неотвратимо подкрадывается страшная беда.
Лесоруб, которыйсвоими непристойными действиями совершал осквернение древней святыни, завершив своё святотатство, с выражением полного блаженства на лице застегнул молнию штанов.
Он только собрался отойти от того места, где совершил свои кощунственные действия, как из самой середины чёрных свинцовых туч к землевылетела чудовищной силы стрела ослепительного небесного огня.
Столб небесного электричества, прорезав чёрные тучи, устремился к своей конечной цели и, мишенью этой цели стал лесоруб, который так цинично надругался над каменной статуей древнего божества славных друидов.
Ослепительная молния ударила в металлическую пряжку ремня штанов. Металл мгновенно расплавился, прожёг ткань штанов, затем трусы и расплавленная масса застыла на причинном месте мужика.
Мужчина, ощутив невыносимую боль, с криком раненого дикого зверя упал на спину. Он сделал тщетную попытку скинуть штаны, но она не увенчалась успехом. Пластмассовая "молния" штанов расплавилась и намертво спаяла джинсовую ткань.
Несчастный, испытывая невыносимую боль и страдания,с дикими воплями и криками полного отчаянья катался по ковру изумрудной зелени мха.
С того самого момента, когда стрела небесного огня ударила в несчастного мужика - прошло несколько секунд. Вдруг небесная твердь с треском раскололась и, казалось, что небеса сейчас упадут на землю, и наступит конец света, затем последовали гулкие громовые раскаты.
Мучения мужика длились недолго. Не вынесши страшную боль, сердце бедолаги стучало так, что оно остановилось. Он умер мгновенно, без предсмертной агонии и, как это часто бывает, полной потери сознания.
Оба подельника с ужасом наблюдали трагическую смерть своего товарища, но, увы, помочь ему они уже ничем не могли. У них была одна мысль - как можно скорее покинуть это страшное место. Живописная, прекрасная поляна стала для лесорубов средоточием первородного зла.
Мужики, не сговариваясь, бросились собирать свои вещи. Кое-как, побросав пожитки в рюкзак - уже было собрались идти в обратную дорогу. Но, не тут то было.
Подойдя к самому краю поляны и пытаясь пересечь границу, существовавшую между лесом и этим чудесным островком, лесорубы неожиданно упёрлись в незримую стену. И, как бы они ни пытались, пройти сквозь эту невидимую преграду не было никакой возможности.
Мшистая поляна стала для мужиков тем пространством, из которого просто не было никакого выхода.
Оба товарища запаниковали. Перебирая руками по незримой поверхности преграды - метались взад и вперёд, пытаясь найти хоть какую то брешь в этой невидимой стене.
Вконец измотавшись, и совсем выбившись из сил, не в состоянии вымолвить ни единого слова, лишь испуганно переглядываясь между собой, обречённо стояли возле этой незримой черты, которая разделяла между поляной и лесом, а также между жизнью и смертью.
А между тем, на этой чудесной изумрудной мшистой поляне стали происходить странные и ничем не объяснимые страшные события.
Мшистый покров поляны пришёл в движение. Изумрудная зелень мха перекатывалась волнами и, только то место, где лежало уже остывшее тело убитого молнией лесоруба оставалось нетронутым.
Мужики словно по команде устремили свой взгляд на середину поляны.
Из-под земли медленно стал подниматься тот самый, невзрачный, серый камень древнего божества.
В это время шум листвы крон деревьев становился всё тише и тише и вот, наконец, наступила звенящая, зловещая тишина. Только было слышно, что там, где-то вдалеке необычно громко кукует кукушка. Каждое новое её "ку-ку" звонким эхом раскатывалось по лесу и, возвращаясь, словно ударной волной било по барабанным перепонкам ушей мужиков.
Этот звук был настолько сильным, что лесорубы были не в силах выдержать его. И, чтобы хоть как-то заслониться от этого ужасного звука - закрыли уши ладонями.
Но, все усилия и попытка защититься - были напрасны. Звук незамысловатой песни кукушки рос и становился всё невыносимее. Эта песня серой, невзрачной птички была одним из инструментов пытки лесных духов. На лицах мужиков была печать муки и страдания.
Наконец, всё стихло, но это бедолагам, только казалось. Они не могли поверить, что эта невыносимая пытка закончилась, но, увы - он глубоко ошибались. Всё только начиналось и, самое страшное было только впереди.
Один из них вдруг почувствовал, что между пальцами рук течёт какая-то тёплая, липкая жидкость. Он посмотрел на руки и увидел то, что повергло его в состояние шока - они были обагрены кровью. Затем несчастный почувствовал, как с мочек ушей что-то на шеюкапнуло и, капля потекла за воротник ветровки.
Тыльной стороной руки лесоруб попытался смахнуть с мочки уха эту жидкость, но, увидев, что у его товарища руки также в крови и из его ушей тонкой струйкой стекает кровь - потерял дар речи. Так и застыл на месте с приподнятой рукой и открытым ртом, из которого, казалось, вырывался крик. Но этого крика, увы, не было слышно.
Несчастный прислушался, но как ни старался, так и не смог услышать ни единого звука - в его ушах навеки поселилась ТИШИНА.
Ранее не знавших и не ведавших чувства страха несчастных мужиков охватила паника, которая перешла в состояние истерики. Они бегали по поляне, друг другу показывали окровавленные руки, что-то кричали, затем пытались стряхнуть с рук сгустки запёкшейся крови.
Между тем, в самом центре поляны, в полной своей красоте и величии возвышалось каменное изваяние древнего божества. Эту статую обвивали невесть откуда взявшиеся две огромные, змеи. Сквозь узкую щель рта змеи высовывали свои раздвоенные языки и будто пробовали воздух на вкус.
Чешуйчатая кожа рептилий под лучами солнечного света, которым удавалось пробиться сквозь тяжёлые тучи, блестела и отливала медью.
Произведя очередную пробу воздуха, обе змеи уловили запах свежей человеческой крови. Они медленно сползли с каменного изваяния и устремили свои огромные извивающиеся тела в сторону возбуждающего их аппетит запаха свежей крови.
Мужики с ужасом смотрели, как к ним подползают два чёрных, с медным отливом страшных монстра. Взгляд этих змей был взглядом Василиска, гипнотизирующим и убийственным.
Несчастные только хотели сдвинуться с места, но, увы, эта попытка была тщетной и не увенчалась успехом. Ноги мужиков будто завязли в засасывающей трясине болота. Мох до колен опутал их ноги и крепко держал в своих зелёных объятиях.
Мужики были ни в состоянии, ни двигаться, ни кричать - они были обречены.
Змеи подползали всё ближе и ближе и, вот, одна из них была уже возле одного обречённого. Она ещё раз высунула свой подрагивающий раздвоенный язык, захватила ним очередную порцию воздуха и отправила её себе в огромную пасть.
Рептилия на секунду приостановила свой путь, упёршись головой о ноги начала об них тереться, словно изучая с какой стороны начать заглатывать свою жертву. Изучив объект очередной охоты начала решительное наступление.
Обвивая своими тугими кольцами ноги несчастного, он обречённо наблюдал, как змея всё туже и туже сжимала его в своих смертельных объятьях. Вот уже и бёдра были захвачены в тесные кольца рептилии, затем живот и грудь.
Несчастному становилось всё труднее и труднее дышать. Всё его тело было покрыто тугими змеиными чёрными кольцами, которые всё туже и туже стягивали все суставы и мышцы и, мужику казалось, что вот-вот и изо рта все его внутренности вывалятся наружу.
Бедняга начал задыхаться и попытался сделать глубокий вдох. Но, увы, змея сдавила свою жертву так, что та не имела никакой возможности сделать этот последний в его жизни глоток чистого лесного воздуха. Он был похож на рыбу, которую поймали и бросили на песок - лишь беспомощно открывал рот.
Тут мужчина ощутил в области груди резкую, страшную боль. Внутри что-то хрустнуло. В груди ощутилась резкая, острая боль. Рептилия смертельными объятиями завершила подготовку к своему пиршеству. Последним её усилием стало то, что, сжав свою жертву, змея сломала несколько рёбер. Обломки кости насквозь пронзили лёгкие и, изо рта несчастного хлынула густая, почти чёрная кровь.
Вот так, стоя, ни произнеся, ни единого слова бедняга и умер. Змея почувствовав, что жертва испустила дух - приступила к трапезе.
Рептилия раскрыла свою страшную, огромную пасть и стала надевать её на голову своей добычи.
Постепенно, миллиметр за миллиметром она натягивала себя на тело лесоруба. Когда тело мужика уже полностью оказалось в бездонном чреве змеи, сокращая мощные мышцы своего чрева - она всё дальше и дальше проталкивала свой обед.
Наконец, когда всё было закончено - змея вытянулась и распластала своё тело на изумрудной зелени мха, в блаженстве закрыла глаза и начала процесс переваривания пищи.
Точно такая же участь ожидала и второго несчастного. Он, молча, наблюдая какой ужасной и мучительной смертью умер его товарищ - со страхом ожидал своей собственной смерти.
Вторая змея подползла к его ногам и, как только она своей головой коснулась его - несчастного тотчас охватила паника, следствием которой стало полная потеря рассудка. Он обмяк, его тело стало податливым и змее оставалось всего ничего - прямо живым проглотить свою жертву.
После того, как тело лесоруба оказалось в чреве рептилии - она улеглась возле своей подружки итак же распласталась на прекрасной, зелёной поляне. Змея закрыла глаза и обе, подставив свои чёрные, с медным отливом тела под лучи яркого солнца блаженствовали на мягком ковре изумрудной зелени мшистой поляны.
Над поляной возобновилась умиротворяющая тело и душу лесная идиллия. Ярко светило солнце, где-то высоко в небе звонко пел жаворонок. И только две огромные змеи, пребывая в состоянии блаженства и сытости, сладко дремали и, каждая в отдельности видела свой, приятный сон.
Тело лесоруба, который умер от удара молнии, оставалось недолго лежать на поляне.
В небесной вышине, словно почуяв запах смерти, начали в стаю собираться вороны.
Они кружили недолго. Одна из птиц оторвавшись от стаи, решительно устремилась вниз. Приземлившись на поляну, стала опасливо оглядываться: то на рептилий, то на тело лесоруба. Поняв, что змеи на неё никак не реагируют - решительно направилась к телу мужика.
Ворона обошла вокруг тела и, убедившись, что оно не подаёт признаков жизни, вспорхнула и села на грудь покойника. Потоптавшись по ней - робко, шаг за шагом приближалась к лицу. Ворона снова вспорхнула, но на сей раз - она опустилась на лоб мертвеца. Когтем лапы ловко поддела верхнее веко, которое легко открылось и обнажило вороне любимое её лакомство - глаз. Птица вонзила свой мощный клюв и, сделав всего одно, сильное движение легко вырвала из глазницы лакомый кусочек, который тут же с большим удовольствием и проглотила.
Со вторым глазом ворона расправилась так же легко.
Стайка птиц, которая всё ещё кружила над поляной, наблюдая с высоты своего полёта за подружкой и, видя, что та пирует - камнем устремились вниз.
Птицы чёрной массой опустились на землю и стали одна за другой подходить к телу. Мощными клювами, разодрав в клочья одежду лесоруба - добрались до его тела. Помогая себе лапами с огромными и острыми когтями разодрав кожу и добравшись до плоти, вырывали лакомые куски и с жадностью поглощали свежее мясо человека.
После пиршества вороньей стаи на поляне остались только обглоданные кости и голова. На голове остался нетронутым только скальп и одно ухо, в котором было вдета цыганская серебряная серьга. Лёгкий ветерок, гулявший по поляне, теребил волосы скальпа и то, что осталось от тела лесоруба.
Сытые и довольные вороны тяжело взлетали и с радостным карканьем покидали гостеприимную поляну.
На закате солнца рептилии лениво уползи в свою нору, чтобы в тепле и уюте продолжить переваривать так легко доставшуюся добычу. Только печальные останки мужика да величественное изваяние древнего божества остались на поляне в ожидании ночи.
С этого момента, за пренебрежительное и неуважительное отношение лес стал мстить.
Теперь уже ни один выезд на природу без несчастного случая не обходился.
То кто-то топором сам себе перерубит ногу, то, разжигая костёр для очередного шашлыка, кто-то обожжёт лицо, и пострадавший, мучаясь от нестерпимой боли, несколько месяцев останется прикованным к больничной кровати.
То влюблённая парочка, удалившись от посторонних глаз как можно дальше в лес, после любовных утех заснёт и не проснётся в закрытой машине.
Грибники, с раннего детства знавшие с этот лес вдоль и поперёк - блудят сутками и, возвратившись измученными и обессиленными из леса - дают себе клятву, что в этот лес они больше и ногой не ступят.
После всех этих трагических событий и непонятных случаев паломничество в этот лес постепенно сошло на нет.
Лишь фермеры сеяли возле этого леса гречиху, собирали невиданные урожаи. Пчеловоды, которые теперь, уже без всякой опаски, не выставляя охраны, оставляли без присмотра посреди цветущего гречишного поля свои многочисленные ульи. И тем, и другим такое соседство с лесом было взаимовыгодным.
Мёд, собранный с этих гречишных полей трудолюбивыми пчёлами обладал удивительными целебными свойствами. Люди, знавшие, что этот мёд,взятый с тех, самых цветков гречихи, которая ежегодно так дружно цветёт на том, самом поле, которое находится возле того, самого леса - покупая у пасечников мёд, даже и не пытались торговаться о его цене.
А про тех браконьеров-лесорубов все уже давно позабыли, будто их вовсе никогда и не было.
Лишь избранным лес позволял входить в него, не опасаясь за свою жизнь - это возродившейся касте друидов, которые до сих пор совершают свои таинства и обряды возле величественной статуи древнего божества, которая стоит в самом центре великолепной мшистой поляны волшебного леса.