Аннотация: Как герой рассказа встретил новый, 21 век в чудесной стране Манея
Прямые линии общего длинного балкона на 13 этаже стандарного дома Кванг-Мьенга сходились вместе и дружно указывали на желтый блин, вибрирующий где-то там между холмами, который являлся, без сомнения, навсегда уходившим солнцем второго тысячелетия. Он, этот блин, еще только болтается где-то в облаках, невидимый, над серыми облаками там, где всегда холодно, над Москвой, но здесь в Сеуле он вот-вот закатится, и народ, все более привыкающий к западному летоисчислению, уже суетится, и заканчивает последние приготовления к встрече Нового 2001 года.
Ушли споры, когда исчислять начало нового, третьего тысячелетия. Что-бы было не обидно, решили отмечать два Новогодних праздника. Но поскольку сегодня последний из двух, он, получается, более законный.
Я стою, прицеливаюсь своим фотоаппаратом на этот уходящий блин, приоткрыв дверь в свои апартаменты, которые точно такие как у многих тысяч корейских семей, и отличаются только номером.
Номер моей квартиры 1308, а дом номер 1002. А вот там, за дорогой, через несколько прямоугольный зданий-церквей с огородами на крышах, находится дом номер 1004, и в нем, в таком же номере 1308 живет Игорь, "тупой доцент" из Москвы, который завербовался, также как и я, по контракту на работу в Корею, на фирму LG.
В моей квартире стоят много бытовых приборов - все сделанные на фирме LG. Это и телевизор, и холодильник, и газовая плита, и двухместная кровать, и чайник, и кофейник, а также то, чем я никогда не пользуюсь: видик, фен, кофемолка и СВЧ печка. Все вещи новые и куплены специально для моих апартаментов, а куда денутся потом, не знаю. Не исключено, просто выбросят на двор, и охранники, а по ихнему, рессепшенисты, которые этим занимаются круглые сутки, будут разбирать и сортировать все части и кусочки того, что останется.
Сортировка мусора - это национальное занятие в Корее. Везде, среди часто стоящих высотных домов, и возле аккуратных мусорных сооружений, и возле входов в дом, и под домами, и между домами, лежат аккуратно сложенные и отсортированные старые мебель, диваны, кресла, часы, посуда, обувь, компьютеры, мониторы, звуковые колонки, радиоцентры и многое что, даже мотоциклы и велосипеды. У корейцев принято менять вещи часто, чтобы ускорить прогресс производства. Вот почему мои апартаменты еще походили немного нас склад, ибо моя душа волновалась, когда я проходил мимо аккуратно выставленного и перевязанного компьютера, для удобства носки тому, кто захочет его взять, поскольку он несколько устаревшей модели. Поэтому у меня стояли 8 системных блоков компьютеров от 386 до Пентиум-2, три 14 -дюймовых монитора, два концертных центра, американ-ский усилитель на лампах, а также 3 акустические гитары.
А один компьютер даже работал, хотя и на фирме у меня был не плохой компьютер, подключенный к Интернету.
В общем было дело 31 декабря. Планы на вечер были приблизительно такие, что до 10 мы с Игорем сидим у меня, затем идем к моим знакомым корейским художникам, а потом, поближе к 12, снова садимся, как принято, у телевизора и болтаем на темы тяжелой жизни в нашей метрополии. Первая часть была выполнена удачно. Я сварил русский борщ, специально притомив его часа два, накромсал салата, купил бутылку водки за 23 тысячи вон (примерно 23 доллара), а добавка - местная соджа за 500 воней бутылка, стояла у меня в большом количестве в холодильнике LG всегда. В 8 мы сели с Игорем за стол. Правда, я знал, что согласно своей теории, Игорь любил первые 2 порции взять помногу и с небольшим перерывом, и на этом закончить. Поэтому через 15 минут мы в общем были навеселе, и забыли о тяжелой жизни в России. Вокруг стояла совсем другая тупо-беззаботная атмосфера: и преступности нет, и воровства нет, и все живут как люди, и велосипеды на замки не закрывают, и ненужные компьютеры дарят любому. В общем никакой темы для разговора, просто противно.
Посмотрели мы, что показывают по Сеульскому телевизору за 2 часа до Нового года. Переключая каналы, видишь продолжение многосерийных исторических фильмов о славных императорских корейских династиях, уроки игры в шахматы и преферанс, лекции по высшей математике, консуль-тации для дизайнеров садов и парков, уроки рисования и живописи. Два или три канала усиленно объясняли грамматику английского языка, а по одному каналу рассказывали про пенсионера, который собирает поломанные зонтики, ремонтирует их, и во время дождя раздает тем, кто забыл свой зонтик дома.
Порнухи по Сеульскому телевидению не показывают в принципе, и если по сюжету нужно разъяснить, как появляются дети, то сначала показывается одухотворенный поцелуй, в а следующем кадре счастливую бабушку, подающую ребенка счастливой матери.
И вот на такой ноте взяли мы чуть початую большую литровую бутыл-ку водки "Московская Столичная", произведенной в Южной Африке, и пошли к моим знакомым художникам из Кванг-Мьенга. А получилось так, что после второго выезда на пленер, местные художники, с которым я ездил (это в основном жены вице-президентов разных кампаний, которым мужья разрешаются заниматься только искусством) завезли меня в мастерскую мистера Пака, действительно очень плодовитого художника, рисующего громадные полотна в стиле наших авангардистов с Малой Грузинской. Хотя первоначально стиль мистера Пака был академический, чувствовалась рука профессионала, несколько ослабленная водкой, и ранние его работы, лежавшие в самом дальнем углу, отдавали соцреализмом и изображали южнокорейских крестьянок, сажающих рис на полях пригорода Сеула.
Мастерская была просторная, пропахшая маслянными красками и табаком, поэтому я был уверен, что Кванг-Мьёнская богема будет собираться на Новый год именно там.
Но когда мы поднялись на 4 этаж дома, где в ряду вывесок из иероглифов виднелась и визитная карточка художника Пака, дверь в его мастерскую была закрыта и света не было. Только в коридоре, от самого лифта до окна, висели большие авангардные картины, на которых остались следы буйства и поиска цветосочетаний восточного мастера.
Тогда мы с Игорем вышли на перекресток дорог, собственно совсем недалеко от наших домов, и стали смотреть на мигающие огни и рекламы Кванг-Мьенга. До Нового года было еще полтора часа.
У двух молодых девиц, которые, ясное дело, очень стесняются при виде белого иностранца, Игорь спросил по-английски: а где у вас тут танцзал с ВИА. Девчонки, застеснялись и ничего не поняли. Но когда Игорь показал на языке жестов, сделав что-то вводе полутакта танца под названием "Шейк", они засмеялись и показали вверх, на приблизительно десятый этаж напротив стоящего здания. Ряд окон на этом этаже, действительно, мигал каким то неестественно белым цветом.
Мы зашли в лифт и нажали наугад кнопку этажа. Первый раз лифт затащил нас в интернет -кафе, в котором почти все места были заняты, и детишки дружно отрабатывали точность стрельбы по врагам. Этаж на 2 кнопки выше оказался какой то прачечной, и наконец мы нажали нужную кнопку. Когда лифт открылся, мы увидели этот мигающий белый свет, пустынную большую комнату, увешанную картинами, похоже мистера Пака, но написанные еще в большем буйстве, и несколько пижонов в черных костюмах, согнутых под прямым углом, как положено при встрече в Корее.
Обнимая одной рукой бутылку, а другой только что купленный цифровой фотоаппарат, я шагнул из лифта, и тут дверь за нами закрылась и превратилась в сплошную стену и лифт, как стало понятно по звуку, исчез. Радушные хозяева тут же стали показывать руками, как они счастливы и стали приглашать внутрь мигающей комнаты.
Что ж, неспешной походкой, показывая, что мы не лыком шиты, а новые русские, и интересуемся дружественной страной, мы вошли в просторный, но с низкими потолками зал и сели на шикарный кожаный диван. Подобными же диванами был заставлен весь зал. Я поставил бутылку на столик, а подбежавшему корейцу начал объяснять на пальцах, что мы зашли на минутку, показывая на часы, и есть не будем, а только принеси нам 2 пустых стакана.
Дело шло к 12, и мы решили, побыть здесь минут 20, выпить водки, так сказать угостить по русской традиции кто подсядет, и бежать скорее к борщам и телевизору.
Но подсели к нам группа девочек в возрасте от 20 до 50 лет, и стали на чистом корейском языке восхищаться нашей бутылкой водки. Тогда я крикнул корейца и объяснил ему, что нужно еще несколько пустых стаканчиков маленьких, что он незамедлительно привез, а в придачу роскошную корзину с разными фруктами. Прикинув, сколько это будет стоить, я попросил при-нести только пару яблок. Но, после того, как после выпивки мы закусили этими яблоками (девочки уже распределили нас и стали что то внушать, а именно, чтобы им заказали пива), врубилась танц-музыка и мы с Игорем поскакали танцевать с этими дамами. Причем фотоаппарат я мертвой хваткой держал в одной руке, а другой придерживал постоянно спадающие полосатые штаны, выданные мне компанией LG месяц назад по случаю всеобщего дня корейского физкультурника. Резинка на этих физкультурных штанах бы-ла слабая и они по мере танцев спадали, обнажая мои синие русские хлопчатобумажные трусы. Штаны спадали еще и потому, что в одном, несимметричном кармане лежал мой тяжелый кошелек, и его также необходимо было постоянно держать в поле зрения, или по крайней мере в поле прощупывания.
И вот прощупывая свой кошелек я закружился в белом мигающем танце в окружении дам, восхищенно посматривающих то на мой кошелек, то на трусы. Две поклонницы моего исполнения шейка явно уже прикидывали, куда переплывет содержимое кошелька этого забойного иностранца. Я сделал несколько мигающих снимков этого зала, хотя почувствовал, что девочкам это не понравилось, потанцевал еще в режиме Дружба-Freundschaft, и тут вдруг заметил, что с Игорем творится что-то неожиданное. Когда мы вернулись на свой диванчик, оторвавшись на мгновение от своих дам, он, прокрасневший, почесываясь, начал мне говорить невразумительно:
-Ты знаешь, вот это баба! Она мне нравится. Ты знаешь, я её чувствую, это не пустышка. Я пожалуй её угощу. Слушай, у тебя есть деньги? Я свой кошелек не взял.
-Угощай, - немного кисло сказал я, - но не забудь, до Нового года полчаса, не здесь же встречать новый век и тысячелетие. И потом, на каком языке ты понял, что она не пустышка?
Тут же подбегают дамы со своими бутылками, и та, которая была непустышка, по мнению Игоря, прямо начинает тереться своим непустым телом по Игорю, и одна маленькая коротышечка, даже по корейским стандартам, садится чуть ли не в позу Лотоса на меня и начинается восхищаться, по-моему, моими хлопчатобумажными трусами.
Мы решили отметить окончание танца и разлили по стаканам оставшуюся "Столичную". После этого дела Игорь опять побежал танцевать с Непустышкой, а я собрался было разведать, как вырваться из этого учреждения, ибо лифт, как я понял, работает только в одну сторону, и из него уже начали вываливаться какие то рыжеволосые мальчики, девочки в прозрачных платьях с большими бантами на грудях, и даже презентабельные толстые корейцы с детьми. Но когда я подбежал в лифту, как бы делая вид, что хочу сбегать воздухом подышать, мне преградил дорогу кореец, который только недавно перегибался, когда мы входили, и довольно внятно объяснил мне, что у них только за вход берут 100 баксов с человека, а еще нам положено заплатить за пиво и закуску, которую пили наши подруги.
Сделав вид, что не понял, о чем это он, независимо подпрыгивая, я вернулся на свой диванчик, где меня ждала любительница позы Лотоса. В этом время всем в зале начали раздавать какие то шарики, а музыка все гремела под несинхронные мигания лазерных и других ламп. Оказывается время катилось к двенадцати, и я стал прикидывать, хватит ли денег, чтобы расплатиться, или все-таки постараться ускользнуть отсюда.
Когда вернулся Игорь, и доложил ему итоги моей разведки, под дикий щебет его очень духовно насыщенной дамы естественно на корейском языке, ему также вручили шарик и он никак не мог понять, о чем я.
- Нас надрали на 350 баксов! - шипел я на Игоря, а он только млел от трения его одухотворенной богини.
В это время начался какой то гул, и все начали что-то кричать. Оказывается, время подошло к 12 и надо хлопать шариками. Начали недружно хлопать повсюду в зале шарики, и вдруг зажегся красный свет и грянул гимн Корейской республики.