Аннотация: "Дрожжат холмы под небом огневым,
как вспухшие горбы большого каравана..."
Перец Маркиш. "Иерусалим.".
Текст в формате mp3 из воспоминаний Орлова(Лейбы Лазаревича Фельбинга)о "дорогом Иване Васильевиче и Ко" можно скачать частью здесь:
http://dfiles.ru/files/v6ryvpgrz
http://dfiles.ru/files/lxqjrazus
http://dfiles.ru/files/k03770o3x
Утро было как утро,- сеяло свои лучи по белому свету, а люди... люди умирали, а, иногда, им даже казалось, что погибают они за правое дело - одни за демократию, другие за плутократию, одни за республику, другие за вождя Франко, которого любили, в том числе и потому, что его возлюбили и фюрер, и дуче. И все полагали, т.е. и белые, и красные, и синие, и зеленые, что это хорошо. А те, кто еще внутренне сомневался, когда те или другие вели их на расстрел, или просто вешали веревкой за шею, что каждому совсем даже неприятно, тем не менее, будучи окрыленные великой идеей, выкрикивали даже слова о том, что их дети или внуки отомстят за кровь дедов и отцов. И откуда им было знать, что за них кто - то будет мстить, да и вообще вспомнит о них, поскольку о войнах через полсотни лет вспоминают редко, а, если кому понадобится, то и вспоминают, но с такой изнанки, что де все там будем, а ныне главное жить в мире и согласии, т.е. примиряться. А если эти самые дети или внуки, кто умрет в молодости по счастливой случайности, а кто от пьяни под забором, никто ведь этого толком из идущих на расстрел или повешенье не знает, и знать не может. Да и сам Лейба, который вовсе умирать - то не собирался, хотя по краешку лезвия бритвы ходил, почитай, уж лет двадцать, но кровь его предков и внутренний интерес к делу, делу революции все еще не ослабевал, хотя появились внутренние сомнения и хотя он не завистник, а злословить, сохрани господь, тоже ему не к лицу, но он уже постиг глубокую истину, что земля прикрыла, то пропало, - стукнули лопатой и поминай, как звали...Никто ведь не скажет, что скончался святой праведник даже, если у него и был где - то изрядный капиталец... А он многое повидал, как мучили людей и как мучили люди, а, главное, он вполне осознанно понимал, что нужно прожить жизнь так, чтобы, по возможности, подойти к концу бытия, во - первых, естественным путём, а во - вторых, в присутствии доброго здравия своих родственников, поскольку ему вовсе не хотелось оказаться (хотя по рангу они и не могли быть равными) в положении до конца умного и хитрого, великого артиста своего времени, известного как Зиновьев в окружении Ленина и его ближайших соратников, который, цепляясь, когда его вели на расстрел, за сапожищи своих палачей всё ещё требовал встречи с "дорогим Иосифом Виссарионовичем". И только, когда ему стала ясно, что смерть неизбежна, со стоицизмом возгласил: "Услышь меня, Израиль, наш Бог есть Бог единый! " Вот пример честного ревнителя революционного учения, мужество которого превзошло даже его хитрость - "Благословен судия праведный".
Это вам, не какие - то последователи идеолога территориалистов Зангвиля - приверженцы еврейского националистического течения, стремившегося к образованию еврейского государства на любой территории, а не обязательно в Палестине. И хотя время такого государства еще не настало, но время революции выковывало из своих сынов отважных служителей и бойцов будущего дела.
Его папа Лазарь, мелкий служащий по лесному делу, привил ему отличное владение английским, французским и немецкими языками, а потому с 16-летнего возраста он подрабатывал частными уроками и даже, по еврейской бедности того времени, поступил на юрфак МГУ и тут же в Лазаревский институт восточных языков, но в студенческом батальоне Царицына уже в 1917г. числился неблагонадёжным элементом, особенно после того, когда вошёл в группу "независимых" Соломона Лозовского.Того самого Лозовского, который - то и Лозовским не был, а был на самом деле Соломоном Абрамовичем Дридзо, владевшим всеми европейскими языками и занялся профсоюзами после 17 года, да так плотно, что стал секретарем этого союза, а затем и генеральным секретарём Профинтерна, бросившего клич: "Профсоюзы - приводные ремни советской власти". Кем он только не был... И даже начальником "Совинформбюро" и даже руководителем кафедры ВПШ при ЦК ВКПБ, А потом опять же расстрелян в 1952г. за якобы сговор территориалистов, который именовался как Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) и полагал, что самое место для еврейской республики в Крыму, а никак не в Биробиджане. В этой свалке заговора пострадали многие и многие, как затем выяснилось, невинные и всеми бесчестными людьми оболганные жертвы, в том числе и жена Вечи Молотова, человека вообщем - то хорошего, но на которого вечно падала тень, влекущая к страданиям, но тень как - то рассасывалась, а вот жена его крепко сидела, поскольку с Голдой Меир, женщиной - мифом, в то время не мифически возглавлявшей посольство Израиля в СССР якобы как раз и имела разговоры о создании еврейской автономии аж на всём Крымском полуострове, что, конечно,враки, поскольку сама Голда Меир в своей книге "Моя жизнь" лишь только "познакомилась с госпожой Молотовой" да успела услышать от неё: " Их бин а идише тохтер (я дочь еврейского народа), - не больше, а затем её тут же поволокли на отсидку и все по причине злобности такой неуравновешенной и худой личности как Сталин.
Но если бы только Лозовский вспоминался в эти крутые виражи времени милому Лейбе Лазаревичу....Спецслужбы британской, германской или французской разведок почему - то имели к нему ряд жгуче интересующих их вопросов. Например, не тот ли он самый Фельдбин зам. зав. Экономического управления ОГПУ, который возглавлял отряд особого назначения по борьбе с контрреволюцией в Киеве, а затем особоуполномоченный по фильтрации белых офицеров на Севере? И не он ли был начальником погранотряда Сухумского гарнизона под началом своего двоюродного брата З.Б.Кацнельсона, когда через эту границу в отличие от убежденного большевика Гегечкори проследовал в Париж родной брат этого самого Гегечкори, - бывший министр иностранных дел меньшевистской Грузии, живший затем в изгнании в Париже и поддерживавший теплые дружеские отношения со своей родной сестрой Ниной, женой Лаврентия Берия. Никому ведь тогда было ещё невдомёк, почему это Берия, сразу после смерти Сталина, вдруг заспешил и стал проповедовать воссоединение обеих частей поверженной Германии. Если на основе соцлагеря то выходило, что он герой, а если на основе суетливой группы союзников, то неизвстно, как бы товарища Берия следовало и называть.Но, одним словом, человек был, видимо достойный, поскольку приказал будущему генералу Судоплатову прекратить поиски его, Лейбы, а к тому времени было правомерно задать, конечно, вопрос, как его называть : то ли Лейбой Фельделем как в Германии в 28-году, то ли Николаевым, как в Париже, то ли по приобретенному им действительному паспорту США (вот она экономика, что всё экономит) на имя Уильяма Голдина, то ли Орловым в Англии, как и Германии, где он трудился вместе с шуриным Сталина Павлом Аллилуевым, то ли Никольским, когда вначале тридцатых он вместе с начальником внешней разведки Слуцким сначала похищают из Швеции технический секрет иготовления шарикоподшипников, а затем, шантажируя шведского спичечного короля Ивара Крюгера якобы желанием наводнить всю Швецию советской спичкой, требуют отступных и получают их в размере гигантской по тем временам суммы - триста тысяч американских долларов. Да, счастливый выдался базар. Кому - то, может быть, хватило на десяток гоголь-моголей, но он, Лейба, человек беспокойный и закрепляет связи с известной теперь всему миру разведгруппой: Филби, Маклин, Берджес, Кэрнкросс, Блантидр.
И везде - то он успевает. "Кому-у-у от огня-я-я, а кому от воды-ы-ы погибнуть...". Не забывает и шалить. А то хорошо или плохо? А, скорее всего, настолько хорошо, насколько случаю, - Богу - изобретателю, выгодно. В жизни не бывает такого случая, чтобы человек встретил в другом именно то, чего ждал, и нашел в нем то, что искал. Одним словом, перед ним была не та молодая сотрудница НКВД Галина Войтова, которую рисовала ему фантазия, и которую он любил и с которой он имел пламенные беседы. Он увидал совсем-совсем другую девушку. Она оказалась и старше на вид, и значительно выше ростом, чем он представлял себе через некоторое время после их взаимных встреч. Словом, совершенно не та, не та, не та! Слишком серьезной, слишком строгой и холодной показалась она ему в последнее время их любовного романа.... Только глаза были те же - сверкающие, черные, цыганские глаза. И глаза, и поведение требовали от него бросить его родную законную жену, которая для него как охранная грамота, и малолетнюю горячо любимую дочь. Но девочки, как и ребята в НКВД очень даже решительные, Галина Войтова застрелилась перед зданием Лубянки...Но ребята из этого здания и не такое видели. Слуцкий, начальник Экономического отдела ГПУ, как его близкий друг, немедленно выдвинул его на должность резидента в Испании в сентябре 1936г. И поделом! И тут наступает его звездный час и дела, и прозрения и не только как революционера дела Ленина - Сталина, но и еврея.
Испания была его давней мечтой. Еще Соломон Лозовский как первоклассный разведчик и организатор восстаний по всему миру, воплощавший идеи Ленина, Троцкого, Зиновьева активно работал в Испании.
В Испании с 1922 года постоянно действовали одни и те же фигуры - Кляйне, Лозовский, Мануильский. Испанцы, например, приезжали в Москву для беседы с Дзержинским, а переводчиком у них оказывался лично Мануильский .
Простой крестьянин, секретарь Коммунистической партии Сан-Сальвадора, Мигель Мармоль указывает на Лозовского как на организатора подготовки революции в Сан-Сальвадоре в 30-х годах.
А что он может сказать про себя, поди, кричи: я - Соломон - мудрый! - это означает: "никто тебе не поверит". Данное выражение происходит от позднейшей еврейской легенды о библейском царе Соломоне (Мудром), где рассказывается, что царь Соломон был заброшен в чужую страну и его утверждению: "Я царь Соломон", - никто не верил. Но мудрость, осторожность и бесконечная энергия сквозила уже во всем Лейбе. И пусть не было "...четыре древка - и под балдахин". - Венчание по еврейскому религиозному обряду совершается под балдахином о четырех древках.Но было главное, - и его жена,Мария Владиславовна, и его любимая дочь, Вероника, были вместе с ним в этом новом трудном путешествии. Он обладал всеми родами памяти:памятью мест, вещей, форм, памятью на чувства, звуки, запахи, он мог почти буквально воспроизвести раз прочитанное...И обладал обостренным чувством опасности. И чем дальше он работал по указаниям Центра, тем отчетливее он ощущал всем своим существом, что опасность, исходящая от самого Центра становится все существеннее и все ближе охватывает его энергичную деятельность. Он прекрасно осознавал, что, будучи хорошо осведомлен об агентурной сети Центра в Англии, Франции, Германии, и, конечно, Испании, принимая участие в обстоятельном курировании, не только кембриджской группы, зная подробности в свое время похищения генерала Миллера, как заместителя Кутепова в объединении белогвардейских организаций, в его личном участии, устроенным им провокаций против испанских троцкистов, когда удалось сначала засадить в республиканскую тюрьму главу троцкистов Андрея Нина,написать за него памфлет - провокацию, а затем устроить ему побег своими же немецкими друзьями, якобы пособниками секретных немецких спецслужб, а только потом убить его неподалеку от Барселоны. А каких усилий стоила ему разработка нового бойца Интербригады из США Морриса Коэна, будущего "атомного разведчика",связного Р.И.Абеля и К.Т.Молодых., число имен которых можно, как и его собственных, существенно увеличить...И, вот с новым, свалившемся на него заданием он почувствовал, что дружеские объятия Центра сжимаются около него все сильнее и прочнее. Исчезнуть в небытие так рано не входило в его планы, когда он получил послание, подписанное самим "Иваном Васильевичем", т.е. вождем и учителем всех народов! Но теперь он,Лейба, знал код, по которому он может связаться с вождем всех народов. Выйдешь на белый свет с одним-единственным целковым, да еще сдачу домой принеси!. Другой на его месте давно бы уже ноги протянул. Могильный холм возвышался бы над его прахом. Травой бы давно поросла его могила. Но этих его мук никто не знает, и знать не желает. И Лейба трудился не за страх, хотя и страхом - то были уже полным полны его штаны, но как человек стойкий к переживаниям, он понимал, что бесстрашными могут быть только павлики морозовы, он трудился за выживание своей семьи...И он трудился, - подготовил в своей школе свыше тысячи диверсантов для работы в тылу франкистов, разрабатывал методику и руководил партизанскими операциями. И ничего удивительного в том, что в Америке в 1953г выходит его книга - "Пособие по контрарзведке и ведению партизанской войны". Впоследствии эта книга названа генералом Судоплатовым "толковым учебником для высшей спецшколы НКВД по привлечению к агентурному сотрудничеству инострацев". Но что ему было до того, что его хвалили или хорошо отзывлись о нём его бывшие сослуживцы. И Раиса Соболь, ставшая писательницей Ириной Гуро, и Шпигельглаз, заманивавший его для последней встречи на борт советского судна в бельгийских терреториалных водах "для получения регулярного отчета". Все они могли о нём говорить хорошо, а могли и очень плохо, коли с ними поработало НКВД. Он придавал значение другому. Он всегда успешно играл на рынке ценных бумах Германии, Франции и Англии.И конечно частично, а не всё отдавал в общую копилку Экономического управления, оставляя на "прокорм души и семьи какие - то крохи".Вот почему, когда в 1938г. стало ясно, что его личное дело плохо, он еще позаимствовал немного оперативных денег из сейфа- всего 60.000 долларов на прокорм семьи. И пусть только скажут, что он взял слишком много для себя! Тогда и встанет вопрос, что же он отдал на благо своего советского Отечества. Когда Иван Васильевич, т.е. дорогой Иосиф Виссарионович, поручил ему эту операцию абсолютной секретности с припиской: "Если испанцы потребуют расписку в получении груза, откажитесь это делать. Назначаю вас лично ответственным за эту операцию". И подпись: " Иван Васильевич". В сейфах банков Мадрида хранились золотые слитки на сумму 783 миллиона долларов - четвертый по величине золотой запас в мире. В августе 36-го года 155 миллионов долларов этого запаса были переправлены во Францию для кредитования поставок танков и самолетов в республиканскую Испанию, а остальные сокровища перевезены в огромную пещеру в горе близ Картахены. Три ночи потребовалось советским танкистам, переодетым в испанскую форму, грузить 7900 ящиков по 145 фунтов каждый с этими сокровищами на четыре судна в порту Картахены для отправки морем груза в Одессу. Секретность операции объяснялась и тем, что "прогрессивное человечество" всегда ценило бескорыстную помощь СССР испанским республиканцам. Лейба (Орлов) был награжден орденом Ленина. Увы, но сам Лейба было уже далеко. Он исчез. Думали и гадали, какая, такая служба его взяла за жабры... Колобок Лейба покатился по неведомым дорожкам внешней разведки Советов. Велика и богата страна Америка, т.е. США. И до Ариэля Шарона и после Ариэля Шарона, слова им сказанные, неоделимы от смысла могущества Америки. "Велика и могуча Америка, а правят ей евреи. И в Америке это знают ". Эта фраза не так расхожа как фраза У.Черчилля:" У нас нет еврейского вопроса потому, что мы не считаем евреев умнее себя". А Лейба знал по революционному опыту общения с евреями, что не будь Бунда, то и большевиков бы не было. Некого было бы называть "большевиками". Исход евреев из России был предметом многих разговоров, в том числе у графа Витте с императором Николаем Вторым, который даже не понимал смысла происходящих национальных потрясений в России, но и с Т.Герцлем, который своей провидческой деятельностью дал понять графу Витте, о чем идет речь...Лейба, как великий музыкант внешней разведки, который медленно и молчаливо изучал людей, давал полезные советы, как экономист, шантажист высокого класса так, что ни новые, ни прежние товарищи не подозревали в нём меткого в предсказаниях и исключительного в проницательности мастера своего дела. В работе своего сознания он угадывал тайны строгого Ивана Васильевича,для которго не было ни своих, ни чужих, а "национальный вопрос" - докой, в котором он себя считал, сводился к взаимным интригам и обвинениям. Лейба видел, и сам принимал участие в формировании такой интриги.Биология внешней разведки приводила к возникновению новой духовной расы современности, где в неверной и часто коварной политической игре побеждают не выдающиееся умы, не чисто идейные люди, а стоящие на заднем плане люди сомнительного достоинства и невысокого ума. Лейба вправе был считать себя покойником после операции с испанским золотом, как он считал уже покойниками и всех остальных своих по крови соотечественников внешней разведки, которые ещё были на плаву развертывающихся событий истории.Вот почему он, не смущаясь малодушием, и , полагая, что имеющихся у него средств хватит на скромное существование его и его семьи в форме нелегальной эмиграции появился со своими легальными паспортами в США. И по прошествии некоторого времени, боясь не столько иностранных разведок, сколько гнева Ивана Васильевича, обратился к нему по имеющемуся у него каналу с письмом, в котором просил не преследовать в Москве его пожилую мать и не искать его местопребывания, а в случае его насильственной смерти грозился через своего адвоката в Швейцарии опубликовать всю историю с вывозом испанского золота и драгоценностей, а если его условия будут приняты, он не раскроет зарубежную агентуру и секреты НКВД, которые ему известны. Так в штате Огайо появляется, как частное лицо, Игорь Константинович Берг, который никогда не переставал быть самим собой, т.е. Лейбой Лазаревичем Фельбингом. Жизнь бежала свои чередом, накопления стали таять, а на профессорское жалование даже со знанием нескольких языков и в благословенной Америке жить стало трудновато. Уже давным давно сгорели в политическом огне и его учитель Соломон Лозовский, и возжелавшие вместе с ним, по негласному приказу Ивана Васильевича, Михоэлс, великий поэт Перец Маркиш и другие мученики режима соединить себя с американскими еврейскими кругами США, что поддались на уговоры Виктора Альтера и Генриха Эйлера,- Бундовцев по делу и призванию. Тех самых, с которыми даже персонал Куйбышевской тюрьмы НКВД не имел право знать их подлинные имена. "Специалист по национальному вопросу", Иван Васильевич, еще раз разыграл карту еврейского "Бунда". Коса времени расчистила путь Лейбе. И почтенный профессор Игорь Константинович Берг обращается к журналу "Лайф" с рукописью "История сталинских преступлений", журналу, которому дух сенсации застилает глаза. Серия статей публикуется в печати и только затем появление книги в 1953г. приводит в шок директора ФБР Гувера, узнавшего, что в США на протяжении пятнадцати лет жил генерал не генерал, но столь важный чин НКВД. "И на старуху бывает проруха".Но теперь Лейба не чувствует страха. Он ведет беседы с сотрудниками разведок разных стран мира, он слишком далеко забрёл, не зная местности, но это больше его не беспокоит, он осмеливается высказывать свое мнение, всегда осмотрительное, никогда не унижащее людей, с которыми он работал, но никогда и, не раскрывая тех связей, которые могли быть названы предательством. В 1964г. "КГБ сняло с беглого Лейбы все обвинения в предательстве и в специальном докладе было отмечено, что агенты, имена которых он очень хорошо знал, продолжали работать после 1953г, когда он объявился в США, вплоть до 1963г."- "до их вывода из СССР ".Его дочь Вероника умирает совсем молодой в возрасте 27 лет, а верный друг, супруга и хранитель его безопасности в 1971г. в возрасте 68лет. Осуществление своего представления о революции, нравственности и о едином Боге он считает своей миссией, осознавая, что никаким другим путем он не смог бы сохранить свою семью от поругания, и это отсутствие заражающей теплоты, увлекающей человечности вообще, а не собственной семьи в частности, лишает его поступки истины созидающей силы, - скажут одни, а другие будут долго убеждать, что только чувство личного самосохранения в упорстве и силы непреклонности его поступков, и инакомыслие это не разногласие, а предательство. "Евреи ведь и сами не станут отрицать, что они - народ поставщиков, принявших на себя добровольную миссию обогащать весь мир своими знаменитостями, отдавать миру все, что есть у евреев лучшего и прекраснейшего...".