Аннотация: "В последнем свете злого дня"-Ф.Сологуб,20.01.1903
"Успех - как икра, вкусно, но если ее много съесть, может стошнить".- М.Монро
(из записок невольного очевидца)
АКТ ПЕРВЫЙ
Я читаю и верю своим глазам. Времятворные события проходящи, а местомиг в многовременье занимает слишком мало пространства, но может в своем времяизвержении длиться и длиться, если в свете человеческого любопытства времяпись становится вечнописью.
"Невероятно ласковая, завораживающая женщина... Чувства я к ней испытывал, несомненно, но не мог дать им волю. Меня очень редко отпускало ощущение, что мы под колпаком, что я обманываю ее, использую ее - особенно позже, уже в Москве... Я успокаивал себя мыслью, что она меня тоже использует - правда, более естественным,"женским"способом".
Её рукопись "красных дневников" исчезла, но молчепись того давнего времени, как наиболее таинственный миг человека в осознании каждого из нас и наших отно-шений, случайная искра которых уже превратилась в вечнопись, есть исходная точка вечнописи жребия, вытянутого каждым из нас, любивших её и любимых ею и боготвоивших её в своих логоспазмах и ненавидевших её в родописи умышленных поступков, где сплетаются графотерапия слов и поступков.
Лучащаяся и бесконечно желанная в семяписи мужского поколена, она не порождает ощущения куклы, переходившей из рук в руки даже и тогда, когда в результате вскрытия выяснилось, что убийцы и после её смерти име-ли сексоспазмы с её телом. И теперь, спустя десятилетия, к этим характеристикам нужно добавить еще одну - глубоко трагичную судьбу её страстных желаний играть шекспироваских героинь и даже Грушеньку из романа Достоев-ского.
Это теперь, когда я шаг за шагом могу вспоминать звездопись наших отношений, когда в моей крови и духе всё ещё не перегорел неумолимый закон Любви, а Долг застав-лял меня служить Родине отцов Революции, это теперь, когда вовсе непобедоносные поступки с моей стороны, слишком рано, по мнению моих служилых начальников, заставили меня молить их, не нарушая долг Отечеству, вернуться сюда, обратно в СССР, который хитрил, хитрил, а, превратившись в Матерь Новых русских - теперешнию Россию, выдал свои разработки и досье США на Ли Харви Освальда, предполагаемого убийцу Дж.Ф.Кеннеди. Хитри-ли, хитрили, а подали заранее ведомую куклу, обеляя ма-фию США, как в своё время обеляли мафию Италии, чтобы выгородить "красные бригады" в их ногописи политиче-ских убийств, пострясших в своё время весь европейский мир, чуть не брошенный в объятия Нового фашизма не без помощи аккредитованных в Италии советских корреспон-дентов. Магнетические плоды "Красной Капеллы", как подвижников и страстотерпцев, были поняты и перелопачены с точностью наоборот. И в этой мясорубке братолюбия, детолюбивого дружелюбия от свободолюбия Американской статуи Свободы, где желтый дьявол стал над Ми-ром еще в эпоху М. Горького, Вл. Маяковского и теплого описания одноэтажной Свободы от Ильфа и Петрова до финна Марти Ларни в его "Четвертом позвонке", наши вертеры - услышкины подают мою миссию там как обоя-ние "секс -богини Америки и первой героини PlayBoy " ор-ганами КГБ СССР, предлагая США своё христолюбие в странноюбие сребролюбия.
А иначе, просто указывая на меня пальцем как исполнителя разработок КГБ и даже сочувственно указывая, что я сам попросил уволить меня, в конце концов, от странно любострастного задания, в котором я играл роль томливого и надёжливого любовника Мэрилин, словно я какой - то танцовщик Александр Годунов, пусть и знаменитый в его цехе плясунов и подсунутый Жаклин Кеннеди в награду за её любовные опыты с великим Фрэнком Синатрой, который жил , как пел, а пел, как чувствовал...
Времяписк наших бывших органов Комитета был все-гда отчаянно продуман до мелочей, а вот сами - то мелочи и мешали исполнить всё по задуманному плану. И только крупные мазки тайных течений разведки, приводившие к притяжению и отталкиванию индивидуумов, где мешалось смелое "да" и дерзкое "нет" удавалось в полной мере своего вещественного замысла, если энергия химии, электричества и биология, допускающие взвешивание и измерение, не становились уделом психологии, в которой начинала работать не уловленная в сети разведки совесть, что случилось со мной, когда в отношениях с Мэрилин я почувствовал, что мою плоть захватывает не только страсть, а совесть топит суетность и расчет, а что все договоры, присяги и годы учения мастерству разведчика не преодолевают тайные течения возникающей Любви между секс - символом Америки и мной, в котором душевные силы рабочей лошади, выполняющей трудовой цикл задач, превращаются Любовью в Милосердие и Добро, которые я могу творить ради этой белокурой Богини, над чем наши революционные отцы улыбались как над дурачеством.
И эта излучаемая жизненная сила, отвергаемая с негодованием службой учения и обучения разведке, на которую были затрачены немалые силы и средства моими отцами - учителями, и которые теперь разбивались о лодку личных переживаний и Любви, были для меня, конечно, невыносимы. А потому и сама ситуация требовала от меня встать или на путь того невероятного для меня факта, который равносилен предательству, и который был также невозможен, как и предать Любовь. И эта двойственность, в Крови и Духе, делала меня слабым и вела, как и во все времена, к ситуации, в которой первенцы приносились в жертву. Вот почему, когда я всё поведал начальству, то был отозван в Москву, навсегда прощаясь с Мэрилин...