Аннотация: "Homo proponit, sed Deus disponit "-
"Человек предполагает,Бог располагает ".
НИЩЕТА ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ,
ИЛИ ТЕЛО ВЛАСТИ III
(Опыт рефлексии комплекса бытия)
ОСОЗНАНИЕ СМЫСЛА РЕФЛЕКСИИ -
СОДЕРЖАНИЕ
МАГИЯ РЕФЛЕКСИИ.
ИЗДАНИЯ МАН ЦНЗ в 1996-2014гг
МАГИЯ РЕФЛЕКСИИ
Всякое искусство есть сознательная или бессознательная мыследеятельность, т.е. рефлексия, которая в триединстве психологии, гносеологии и логики является в форме меры интеллекта как носителя искусства и лежит только в области Ноосферы, т.е. есть "живая сущность Мира". И геосфера, и биосфера лишены осознания искусства, хотя и геосфера, и биосфера являются "окаменелой конструкцией парадигмы золотого сечения".
Магия Рефлексии есть форма извлечения Духа Бытия в предметы Мира Труда, где физическая деятельность магии рефлексии овеществляется и посредством фантазии, и путём воображения превращается в предметы искусства, в которых реализована парадигма золотого сечения Мира в инвариантном исполнении, где Мир инвариантен самому себе, но не тождественен и именно этим искусство отличается от обыкновенных текущих предметов бытия Ноосферы, которые являют собой антураж удобства существования Ноосферы, оказываясь мерой сравнительной философии эпох и цивилизаций, трансформируясь во временных циклах истории, где в принципе являют собой - антиквариат. В результате Магии Рефлексии произведения искусства единичны, а произведения антиквариата тиражируемы (как предметы мастера Буля или Гамбса).
Произведения искусства опознаются из дыхания в дыхание как Дух Бытия Мира и потому непосредственны в своём восприятии, как, например, "Один день Ивана Денисовича", - первый плевок в Мир, имевшего места Бытия, в то время как последующие "плевки" этого автора уже опосредственны и не представляют никакого интереса для литературы, как искусства, поскольку этот вид искусства, наиболее соревнователен и здесь уже есть "Погружение во тьму" О.Волкова. Мир искусства Гоголя единичен, как и Мир Толстого, хотя у второго есть предшественник, например, в "Войне и Мире", - это Денис Давыдов, и куски книги Давыдова стоят почти целиком в этой книге Толстого, а у Гоголя есть "последователь в искусстве", который миром магии рефлексии перевел образы Гоголя в образы "Мастера и Маргариты", - это пример нового искусства - магии рефлексии.
"Рефлексивная литература" достигает свыше 1.000 000 заходов:
Тов. Зиновьеву: "Не помните ли фамилию Кобы? Привет,
Ульянов ". (3 августа 1915).
Что делать бедному студенту, когда недавно, совсем недавно откушал в тэмиитовской столовой, а у тебя бури и газы в животе так и ходят, словно ветры глухой осенью, что делать бедному студенту, когда у всей страны глаза не осушаются, да и у тебя они, если и не на мокром месте, то нет, нет, да и слюной помажешь, поскольку вся страна в трауре, всюду портреты этого человека, а близкие твои друзья запускают глаза в твои очи, желая по несомненной братской любви удостовериться, искренне ли влагой свои глаза орошаешь.
Клим Ефремов был студент спокойный и согласный во всех отношениях с политикой Партии и Правительства и дорогого товарища Сталина, во всяком случает нигде и никогда даже в беседах с друзьями, всеобщим пожиранием съестных припасов, присылаемых кому - либо из студентов их комнаты, как - то требовал твердый завет неписаных законов студенческого общежития, а так же скромными полу азартными играми в очко, когда на кону стояли жалкие рубли от студенческой стипендии, даже тогда, когда по общежитию пронесся слух, что какой - то олух царя небесного из влюбленных студентов повесился (такое тоже бывало в те далёкие времена), а они в силу закона игротеки продолжали играть, даже тогда не было у Клима и в мыслях заниматься обсуждением каких либо политических вопросов, окромя тех, что разбирались на семинарах и лекциях этого почтенного учреждения именуемого Политехнический Институт им. Сергея Мироновича Кирова, этого великого борца за дело пролетариата, который ещё совсем юным совместно с булочниками в 1905г устраивал забастовку в цитадели беспокойного Российского студенчества г. Томска..
Клим всегда имел веру спокойного духа дружеских сил человечества в те политические и иные гарантии, о которых говорили как местные, так и центральные газеты даже и тогда, когда по улицам г. Томска вели многочисленные толпы арестованных предателей Родины, которые уже во всём сознались и которым только и предстояло ещё получить какую - то малость - 8 - 9 гр. свинца в затылок, но которых по своей гуманности под конвоем по улицам их родного города вели к последнему месту упокоения. А родственники, если им удавалось высмотреть хоть кого - то из своих близких, не кричали, не умывались проголосно слезами, а сплёвывали белыми, полусухими слюнями в серую придорожную пыль.
Так что глас вопиющих в пустыне был тих и не слышен окружающим. Все гнули спину, гнули в дугу друг друга и что не говори, всюду слышалось только усталое отречение от живых да тщетное стремление крошечной жизни найти громадное обещание быть полезным дорогому и любимому товарищу Сталину. И здесь уже голова кругом шла, поскольку пока была ещё на плечах, а потому, хоть головой о стенку бейся, а предмет "История ВКП (б)" сдай на отлично. И в этой бесценной звёздописи мирового масштаба пролетариата, выбивающего дурь из головы, ужимистые преподаватели, спадая с голоса, толмачили о долгах, прокатанной катками умыслов интеллигенции, о долгах интеллигенции перед простым народом, у которого всё взято и которому ничего не отдано. Большие идеи товарища Сталина распространялись уже на одну треть суши планеты Земля, а всё еще вокруг бушевало пламя искрописи врагов народа, недовольных гигантской поступью людей труда. А потому наблюдатели свой зрак вывертывали: куда ветер буржуазии дует, посылая многих из тех, кого к этой категории относили, куда ворон костей не заносил, или куда Макар телят не гонял, или куда хватает глаз, где идеалы охраняет тифозная вошь. И всё это делалось на одном партийном дыхании, на народном волеизъявлении под тонкий проголосный крик выступающего, а он, словно приставив нож к горлу голосил, голосил, городя околесицу, стирая грани между городом и деревней, межу колхозником и рабочим, грань, которая почему - то совсем не стиралась, а только создавала тоску в черепе всякого, убивая первородную силу ума.
Эта первородная сила ума, еще согревающая тело Клима, поскольку молчаливость и самоустранённость от дел текущей агитации в стране у него не была изначально вышиблена в силу его молчаливости, принимаемой окружающими за послушность и исполнительность хотя к такому раскладу его ничего и не подвигало и не вызывало преднамеренной скрытности, играла ему на руку, - он не брал греха на душу, не становился комсомольцем - добровольцем, не забегал вперед начальников, сгибая шапку и, славословя им, а своём поведении и покладистости со сверстниками бы признан даже не уклоняющимся от общественной работы, а, просто, малым пассивным, увлекающимся в свободное время охотой, рыбалкой да фотографией. Перебивался он с гроша на копейку, поскольку из дома ему присылали мало, да и присылать - то было совсем не из чего. А поскольку волю языку он не давал, а голову заполнял чтением художественной общедоступной литературой и стихами, то местные начальники от комсомола и профсоюзов факультета его оставили, давая жить по своему усмотрению.
И было марта самое начало, сугробов просинь и общий траур, креп лент повсюду в жёлтом пенье птиц. И где - то на собраньях страсть голого ума величия потери Вождя, потери, подсушенной утюгом колоссального труда, отделившего его от безвестного Кобы до дорогого учителя товарища Сталина, генералиссимуса, отца народов.
А в Лагерном Саду на берегу Томи всё было просто, чисто и открыто. Скамейки, занесённые снегом сияющим, свежим, почти теплым и душистым от стоящей уже, где - то по близости Весны, которая бормотала свои мысли, не умея соображать молча. Казалось, что ночь текущего времени ушла навсегда, а воздух тихо скрёбся в ветвях сосен Лагерного сада и на берегу ещё застывшей Томи, давая волю сердцу, давая жар воображению, давая, казалось, сто очков вперёд тем замыслам студенческой души, которая еще не стала ликом личности тела, но просыпалась, давая ход мысли о том, что власть все равно жить задаром не даст
Фотоаппарат "Agfa" не бездействовал, вбирал в себя впечатления молодого сердца. Ибо фотография это настрой духа, души самой природы и человека, а не пустая бессмыслица текущего времени. Ему даже казалось, что в воздухе этого мартовского утра явились не только изображения скамеек, теней, чудесной грусти бесконечного утра, которое начинается и уже никогда не кончится в этих золотистых лучах солнца, прозрачной ткани воздуха, в котором сосны давали волю языку сердца. Из воздуха возник Человек. Он не удалялся и не приближался. Он всматривался в Клима, будто у него была своя тягость на душе. Странная внешность его напоминала внешность средневекового алхимика.
-Вы, откуда, отец взялись?
А я никогда и не исчезал, - ответил с несколько исчезающим акцентом по-русски. - Это ты в безвыходном небе существуешь, а вот испарится тучная теплота и выяснится, что о тебе уже люди огромной тьмы захотят позаботиться.. А я что - то не пойму, что значат ваши слова. И почему вы как в воздухе, словно висите?? А мне всяко можно быть. - отвечал старик. Да ты не смотри на меня, я ведь и тобой могу стать.
И в тоже мгновенье увидел Клим, что вместо старика он как бы сам с собой разговаривает. И одежда на нём такая же, как и на нём, Климе. Но, вдруг всё исчезло. Растворилось в облаке мгновения. И перед ним возникли вполне обыкновенные даже как - то, казалось, пылью дернутые люди. А один из них согнутым крючковатым пальцем манил его к себе, предлагая пройти в ни весть, откуда стоявший в стороне автомобиль, даже не автомобиль, а просто небезызвестный "чёрный воронок", в котором перевозят арестованных..
-Иди, иди сюда, - говорил один из них. Давай-ка твой аппарат. А! Иностранной марки. А вот посмотрим, какие ты тут фотоснимки делал в день объявленного траура по Иосифу Виссарионовичу Сталину!
И оказался Клим в одиночной камере, где только лампочка горела. А больше никого не было. Окно было так высоко, что лампочка освещала за окном только огромную тьму. И там, за стеной оставался дорогой сердцу каждого иной Мир. Мир Пролетарской силы, Мир Социализма и Равенства всех трудящихся. Клим помаялся, помаялся и, надышавшись испарениями плохо закрытой параши, уснул, терзаясь неизвестностью и глупостью, в которой он очутился. А на улице день закончился снегосрамом.
СЕКТОР КРУГА II .Урок ИСТМАТА
Тов. Уншлихту:
"Гласность ревтрибуналов (уже) не обязательна. Состав их
усилить Вашими людьми, усилить их всяческую связь с ВЧК,
усилить быстроту и силу их репрессий. Поговорите со Сталиным,
покажите ему это письмо" (Ульянов ,31 января 1922).
Движенье спящих яблок глаз, движенье век, подёргивание кончиков пальцев, печаль и черное место безысходности и, с одной стороны, отсутствие прохода в вязкую темноту души и не дающая спуску остановка сердца, а с другой, диву не поддающийся блеск цветного калейдоскопа событий времени, точек пространства, то расширяющегося, то сжимающегося в плоскость, то развертывающегося в лист Мёбиуса. И дай Бог память понять, что это такое, когда дальше как будто бы уже и ехать некуда и дорого бы да узнать, где ты, и дар слова ещё не обрёл и не видишь как будто бы ничего дальше собственного носа и заднего хода жизни нет, а охватить всё, что высветляется вокруг сил не хватает, - то ли ты на два аршина под землей, то ли в каком - то свиристящем пространстве ломишься в открытую дверь, да черта с два, поскольку видишь жизнь как две капли воды, похожую на то, что есть, уже было или только предстоит быть.
Клим осознает, что он находится в достаточно узком помещении, где полумрак и виселица впереди. Официальные лица и врач, и начальник тюрьмы. И молодой человек, которому петлю на шею накидывают и он отказывается от мешка на голове. И тут же, как бы и суд, и мать этого молодого человека в судебном заседании, не сумевшая отговорить своего сына требовать помилования, помилования за участие в заговоре с целью убийства царя Миротворца, Александра III 1 марта 1887 г.
"Да это же родной брат Ленина", - возникает мысль у Клима, который как бы приходит в себя и слышит, отчетливо слышит слова этого молодого человека, произносимые им на заседании Особого присутствия Сената по делу:
"При отношении правительства к умственной жизни, которое у нас существует, невозможна не только социалистическая пропаганда, но даже общекультурная; даже научная разработка вопросов в высшей степени затруднительна. Правительство настолько могущественно, а интеллигенция настолько слаба и сгруппирована только в некоторых центрах, что правительство может отнять у нее единственную возможность, - последний остаток свободного слова... Убедившись в необходимости свободы мысли и слова с субъективной точки зрения, нужно было обсудить объективную возможность, т. е. рассмотреть, существуют ли в русском обществе такие элементы, на которые могла бы опереться борьба. Русское общество отличается от Западной Европы двумя существенными чертами. Оно уступает в интеллектуальном отношении, и у нас нет сильно сплоченных классов, которые могли бы сдерживать правительство... Для интеллигентного человека право свободно мыслить и делиться мыслями с теми, которые ниже его по развитию, есть не только неотъемлемое право, но даже потребность и обязанность...".. -Стоило ли покушаться, чтобы так горячо выступать за интеллигенцию и сплочение её с народом, стоило ли отдавать свои позвонки шеи, чтобы их с хрустом ломали, - говорит Климу, рядом голос. Клим оглядывается, всё тот же старик, что привиделся ему в Лагерном Саду Томска. Только он уже не старик, а, почти, совсем упитанный взрослый человек, чем - то похожий на него самого, Клима.
"Наша интеллигенция настолько слаба физически и не организованна, продолжал подсудимый, - что в настоящее время не может защищать свое право на мысль и на интеллектуальное участие в общественной жизни. Террор есть та форма борьбы, которая создана XIX столетием, есть та единственная форма защиты, к которой может прибегнуть меньшинство, сильное только духовной силой и сознанием своей правоты против сознания физической силы большинства. Русское общество как раз в таких условиях, что только в таких поединках с правительством оно может защищать свои права... Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело. Таких людей нельзя запугать чем-нибудь..."
-Эх, туманы, мои рас туманы, бедные пространства времени, погибаете вы под острым зрением Солнца, - продолжал говорить этот человека, представившейся Килиму, много позднее тем присяжным поверенным, у которого служил, но слабо исполнял свою работу Владимир Ильич Ульянов
Сколько вынесла эта калмыцко - немецкая семья в своих поисках надеждах и страданиях, подумалось Климу, поскольку он всё же, несмотря на своё внешнее равнодушие, прижимался душой к Советской власти, в которой и был воспитан, но он даже и не знал и не предполагал, как бесконечна скорбь желчного, сухого и язвительного писателя, оратора и властелина Нового Социального Государства, когда в апреле 1917 г., в день своего возвращения в Россию, будущий вождь революции, несмотря на события и неотложные дела, пошел на Волково кладбище в Петрограде и распростерся на могиле матери, скончавшейся. 25 июля 1916 г. Всё же что - то было в его дуще мистическое, глубоко скрытое личным усердием в тихой радости пребывания вжизни, как это скрытое было и в калмыцком лице и его отца, надевшего вицмундир и при полном параде стоявшего в храме 1 марта 1881года и высоко почитавшего убиенного Александра II, освободившего крестьян от крепостного ига и прозывавшегося Освободителем.
"Дворянин Владимир Ульянов", - как он некогда подписывался, погрузился так глубоко в экономические и статистические исследования, что совсем запустил свою службу у петербургского присяжного поверенного М. Ф. Фолькенштейна, заведя дружбу на социалистическом небосводе с А. Н. Потресовым, на год старше Ленина, сыном артиллерийского офицера, ровесником его инженером В. В. Старковым, инженером Г. М. Кржижановским, двадцати одного года, но особо с Петром Струве, внуком знаменитого немецкого астронома Фридриха Струве и сыном астраханского губернатора. Он был западником, марксистом, противником террористов-народовольцев с их установкой на крестьянскую общину. Ленин с ним не поладил. И с этого момента, мысленно поминая слова своего старшего брата об интеллигенции, плюхаясь с бесконечными "глупостями", по его мнению, с русским отсевом смысла этой прослойки буржуазии, он уже не стеснялся в своих порывах и начинаниях, указывая место этих людей, рассчитывающих на тёплое народное добро при новой власти. Если они ждали Иисуса Христа, то для них он мимо прошёл. Пусть не надеются. На всё его святая воля! Не ко двору нового государства эта самая интеллигенция, пусть не считаются в своём уме. Он свято помнил, что брат его потерял шейные позвонки в первую очередь именно потому, что делал ставку на интеллигенцию. Напрасно. Это и есть первый урок исторического материализма в государстве трудящихся: "Дорогие товарищи! Вынужден, по совести сказать, что ваше постановление так политически безграмотно и так глупо, что вызывает тошноту. Так поступают только капризные барышни и глупенькие русские интеллигенты. Простите за откровенное выражение своего мнения и примите коммунистический привет от надеющегося, что вас проучат тюрьмой за бездействие" (12 октября 1918 .В Президиум Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов). Он не собирался с этими политическими слабаками делать весёлую мину при плохой игре и менять декорации, делая глазки заплечных дел мастерам буржуазии.
-Ладно, хватит здесь ошиваться, дорогой студент, делая вид, что ничего - то ты не понимаешь, на ухо заявил Климу тот самый голос, что сопутствовал ему во всех этих времяпровождениях, - я тебе сейчас на нервы подействую, чтобы ты тихо, тихо стал просвещаться. Давай-ка, брат несмышленыш переместимся с тобой туда, где по домашнему обедает вождь пустыми щами в сухом семейном кругу. Ты не думай, я не Дьявол и не Дух, я просто тот самый Гомункул, что, возникнув однажды по воле Парацельса, теперь и всегда жив и перемещаюсь в сложных пространствах бытия и времени. Недаром ещё Гёдель, вникая в уравнения Эйнштейна, того самого, которого верный ленинец Невский, продолжая вчитываться в строки книги вождя "Материализм и эмпириокритицизм" назвал махровым слугой капитализма, так вот Гёдель, не менее прокисший капиталом ученый, вывел свое особое "замкнутое время", почти поняв как это возможно. Но для меня невозможного здесь и не было и нет. А потому вперёд, - к Ильичу на квартиру! "Живём ради Бога, а не самих себя!". И пусть эта интеллигенция, эта мелкая буржуазия, по словам, Ильича, не надеется, после второго пришествия, она подлежит изъятию. Но с этим, на будущее, Коба разберётся.
В кремлевской столовой Ленин никогда не обедает, чтобы не тратить времени на разговоры с коллегами. Крупская приносит ему обед из столовой, осторожно ступая по обледеневшему кремлевскому тротуару с буханкой черного хлеба под мышкой и полным судком супа в руках. Но хотя ходит она в столовую так, чтобы вернуться вовремя к обеду или ужину, придя домой, она обычно не застает Ленина. Тогда М. И. Ульянова обычно звонит в кабинет Ленина и приглашает его обедать. Он обещает прийти немедленно. Через 10-15 минут ему звонит приемный сын А. И. Ульяновой-Елизаровой, Гора: "Владимир Ильич, когда же вы придете? Суп стынет, а мы у стола сидим, голодные и ждем". Бывали случаи, когда это не действовало, и спустя некоторое время 13-летний Гора бежит в кабинет и приводит Ленина домой. "Ну, где ваш остывший суп?" - говорит Ленин. "Теперь сиди и жди: отправили на плиту подогревать", - отвечает М. И. А тем временем Ленин звонит, например, Глебу Кржижановскому:
"Мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех кончивших физико-матем. факультеты и пр. Обязанность: в неделю не менее 2-х лекций. Обучить не менее 10-и (50-и) человек электричеству. Исполнить - премия. А не исполнить - тюрьма. "(декабрь 1920).
- Ленин, как видишь, говорит голос Климу,- человек служащий, но его дело не только мысли на бумаге. Пока суп на плите дозревает до нужной кондиции внутренней теплоты, Ильич звонок за звонком разъясняет нам полезные понятия исторического материализма в конкретной ситуации. Вот жене Горького М. Ф. Андреевой относительно арестов интеллигенции:
-Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров, всей этой около кадетской публики. Преступно не арестовывать ее. Лучше, чтобы десятки и сотни интеллигентов посидели деньки и недельки. Ей-ей, лучше. (18 сентября 1919).
Максиму Горькому о том же: "Короленко ведь почти меньшевик. Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками". Нет, таким "талантам" не грех посидеть
недельки в тюрьме". "Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно ".
Тов. Крестьянскому:
"Брошюра напечатана на слишком роскошной бумаге. По-моему надо отдать за эту трату роскошной бумаги и типографских средств под суд, прогнать со службы и арестовать
кого следует. Неумный человек или саботажник редактировал ее? "
Тов. Сталину в Харьков:
"Пригрозите расстрелом этому неряхе, который, заведуя связью, не умеет, и добиться полной исправности телефонной связи со мной "(16 февраля 1920).
Тов. Каменеву: "По - моему нужен секретный циркуляр против клеветников, бросающих клеветнические обвинения под видом "критики". Смольный, Зиновьеву:
"Знаменитый физиолог Павлов просится за границу. Отпустить за границу Павлова вряд ли рационально, так как и раньше он высказывался в том смысле, что, будучи правдивым человеком, не сможет, в случае возникновения соответственных разговоров, не высказаться против советской власти и коммунизма в России. Ввиду этого желательно было бы, в виде исключения, предоставить ему сверхнормативный паек ".
"Прошу Вас собрать совещание наркомов - об оздоровлении фабрик и заводов путем сокращения количества едоков ".
В Совет Труда и Обороны: "Перетряхнуть Московский гарнизон, уменьшив количество и повысив качество ".
Тов. Брюханову:
"Сейчас же начать кампанию беспощадных арестов за
нерадение. НКпрод должен установить по губерниям и
уездам ответственных лиц, чтобы знать, кого сажать "(25 мая
1921).
- Вот он, исторический материализм, в действии, Клим. Исполняй жизнь вперёд разума и пользы. И не скучай в ней. И помни. Теперь мы вместе. Приходи в себя и слушай, что начальники об упокоении товарища Сталина тебе скажут. Слушай, мотай на ус и помалкивай. Судьба и я поведут тебя далее.
СЕКТОР КРУГА III .РОДИМЫЕ ПЯТНА..
"Кого Господь хочет наказать, у того отнимает разум"
"Совет Социального Освобождения Человечества!" -где ты, - не в родимых ли пятнах капитализма или коммунизма... У честных коммунистов нос лаптем, а у хищников капитализма глаз тёмен, а на лице виден старый экономический ум делать упор не на десятое дело, а на текущее и деньги тут же возникающие. Это коммунизм делит шкуру неубитого медведя и всё доводит до того, что всякое дело табак.
Клим оторвался ото сна, из которого так выходить не хотелось, но статочное ли дело так долго сном упиваться. Заскрипели засовы кованые и раздалось: "Выходи-и-и. Что нагулялся в беспамятстве от страха. Ан. Нет ничего, не обос-ся. Ну и ладненько. Давай иди...". И Клим пошёл по гулким коридорам в кабинет, где и сидел тот, кто пальцем его к себе приглашал..
-Ну, проявили мы твои фотопленки. Густо серые сугробы только. Аппарат мы у тебя заберём, чтобы неповадно было по таким траурным дням вообще что - либо фотографировать. Справочку мы тебе давать не будем о том, где ты находился, но кому следует в институте позвоним, поговорим, чтобы приглядывали за тобой. Кстати, а кто был твой дедушка?
- А я об этом ничего не знаю. И, действительно, Клим помнил только его золотые зубы, когда он кормил его манной кашей.
А знать того ему не полагалось, что однажды пришли во время чаепития в дом к деду вот эти хитрые ребята, что для угнетения человека означены, да забрали их троих: деда, дядю, метра под два ростом и, между делом, невестку тут же оказавшуюся. А через пару недель, припаяв им монархический заговор, которого и в помине не было, голыми, не стесняясь ничего и никого, расстреляли в затылок деда и невестку, а дядю по причине его пригодности для всяких тяжелых работ и корпусности тела отправили на Дальний Восток в те места, где не было ничего вовсе, а потом появился поселок, названный Артёмом, по имени того, кто повсеместно Советскую Власть устанавливал там, где ему укажут, а детки этого самого Артёма в это время в одной колясочке с детками товарища Сталина прогуливались по воздуху.
И начались будни учебы Клима. Никто его не беспокоил. И никто ему ничем таким отвратительным в глаз не тыкал. Всё же, как никак, а "хрущёвская оттепель". Но вот началось распределение по местам работы. И поскольку он был совсем даже неплохой по оценкам за пятилетку студент, то его и нескольких таких же пригласили в ректорат, где было особое распределение на места, что для студентов в перспективе казались очень даже хлебными и перспективным в интересах поиска таких месторождений, которые являли собой, в конечном счете, щит Родины.
И вот всех, казалось бы, уже призвали и распределили, куда следует, а двоих оставшихся из этой группы всё никак не вызывали и хлебных мест не предлагали. А потом и совсем объявили им, что они могут быть свободными. И только через несколько десятилетий им случайно удалось выяснить, что не всё в порядке было с их родственниками. А точнее, совсем не в порядке. Да и какой уж там порядок, поскольку этих самых родственников истязали, убивали, мурыжили в лагерях и лишь отдельным из них было дозволено кровью смывать позор "предателя Родины", хотя и никакого предательства с их стороны, и не было. Просто нужны были трудовые ресурсы, бесплатная живая сила, которой пользовались как рабами для скорейшего и досрочного выполнения сталинских пятилеток. Так очень поздно, уже при седых волосах, узнал Клим, что дядя его был аж даже капитан - инженером по ходовой части фантастического лидера эскадренных миноносцев "Ташкент", который вывез из Севастополя последнюю партию защитников этого города, благополучно прибыл в Новороссийск и по наводке предателей был затоплен налетевшими "юнкерсами" в доках этого города с большей частью экипажа, хотя все начальство разбрелось по своим надобностям за пределы лидера, а пожелавший самолично вручать награды героям, в том числе и его дяде, маршал Буденный отрулил свой самолёт и в Новороссийск не прилетел. Вот и хоронили в братской могиле свыше сотни убиенных героев, которых награды так и не нашли даже после войны. А у сокурсника Клима по несчастью с распределением совсем неприятность вышла. Загиб его отец в войсках Андрея Андреевича Власова, генерал - лейтенанта, обласканного Сталиным, в том числе и за успешную взбучку немцам под Москвой. А потом этот генерал, помыкавшись в окружении со своими солдатами, материально и физически перешёл на сторону немцев. Отчего и был поставлен крест на этих "ужасных предателях", которых проклинали и свои, и чужие. С одной стороны, это были родимые пятна капитализма, с другой, родимые пятна большевизма с лицом дорогого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина. Но стоило ли об этом говорить, когда жизнь в народе после войны обретала своё человеческое лицо, когда исчезли хлебные подомовые многокилометровые очереди, когда народ стал получать трудовые пенсии и новые квартиры, когда битком были забиты отдыхающими берега Черноморского побережья, когда выпускали одних из лагерей сталинского режима, но потихоньку сажали или направляли на исправление других, особенно ту часть народа, которая мнила себя "колобковой интеллигенцией", перекати - полем и не слушала призывов Партии и Правительства о том, что уже в 1968г ("Партия торжественно заявляет"), что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме! А о подковерной борьбе между лидерами Партии и Правительства, если и сообщалось, то очень глухо, а потому народ по причине своего фантастического суесловия стал воображать, что "заграница нам поможет", даже не понимая, что для человека ленинско-сталинского времени, вооружённого марксизмом и большевистской преданностью членов партии Правительству и Народу, нет никакой Америки, и Англии тоже нет, а есть одна деревня хацепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана. Но общество хотело перестраиваться. "О какой перестройке все теперь толмачат?" -размышлял Клим. И тут опять он оказался во власти Гомункула, который и захотел ему разъяснить, куда ведут родимые пятна капитализма и большевизма и какой Третий Путь появляется в сознании тех, у кого нет никакой возможности, награбив награбленное, обманом общества таких работников, как он, Клим, зажить зажиточно, где - нибудь в ином потустороннем фантазийном мире Австралии, Англии, Америке, ЮАР или, на худой конец, в офшорных местах, куда без труда можно определить нажитое, разумеется, праведными путями добро, когда прибыль в деле составляет от 300% и более. И тогда можно было смело орать, что и фашизм, и коммунизм - это "бяка", это вырождение человечества и привлекать в свидетельство великих социальных реформаторов и Питирима Александровича Сорокина, и Н.Д.Кондратьева, и джеффрисов, пытающихся на примере истории цивилизации дать вам полное соединение духа, науки и религии в пределах стратификации населения, т.е. кастовости: "и не видишь ничего дальше собственного носа. ".. -Давай-ка, Клим, посмотрим назад - вперед, как там всё это было и как теперь образовалось, и как там наука потом развивается и чем там кончится, известно ли? Вот, например, приспешник ли Гитлера или, действительно, его противник, тот самый который встал во главе РОА (Русской Освободительной Армии) - стоеросовая дубина ростом, с лицом крокодила и повадками деревенщины Андрей Андреевич Власов. Вот он своей персоной. Ещё в Китае и что? Из советника Чан Кайши Власова в глазах немецких шпионов, которыми довоенный Шанхай буквально кишел, делали недовольного советской властью высокопоставленного советского офицера. В его пользу играли крестьянское происхождение, религиозное образование, склонность к прекрасному полу и выпивке.
Власов купил в одном доме, у одной китайской семьи, трех несовершеннолетних китаянок, сроком на три месяца. Мол, так дешевле - наложницы, стряпухи, прачки и уборщицы в трех лицах. Одним словом, как было указано, "деревенщина", который ничего умного не придумал, как купить сразу трех баб на три месяца целиком.
"В Китае большевистское мировоззрение Власова испытывает первое потрясение. Соприкоснувшись с некоммунистической страной, он увидел лживость советской политики, которая, с одной стороны, поддерживала националистов Чан Кайши против японцев, но, с другой стороны - пыталась ободрять коммунистов Китая. Таким образом, миссия Власова, помимо официальной задачи: помогать Чан Кайши в обучении и формировании его армии, - имела и тайное задание, а именно: создать предпосылки для победы коммунистов в Китае".
Андрей Власов тоже считался личным другом и ближайшим советником Чан Кайши, жена которого души не чаяла в "умном и очаровательном" Андрее. Впоследствии выяснилось, что одним из Советских агентов стратегического влияния являлась жена самого Чан Кайши, очарованная мужскими достоинствами Андрея Власова, ставшая его тайной любовницей и осведомительницей. За свои успехи в качестве "Ромео" Власов получил от супруги Чан Кайши золотые часы ручной работы. Это, Клим, одно фото, люди заращивают усталость от одной внутренней жизни и на время прекращают свои убеждения, но это только кажется. А вот второе фото, зри.. Лежат, приткнувшись лбами в лагере трое пленённых генералов и беседуют крайне шёпотом:: -Ты, Андрей Андреевич, переходи к немцам. Если выяснится, что всё благополучно и армия тебе обеспечена, - тогда мы с тобой. Если же это окажется обманом - мы не присоединяемся". Так Власов добился согласия от своих старших сослуживцев. А ими были генерал Михаил Федорович Лукин, командир 19-й армии, и генерал Павел Григорьевич Понеделин, командовавший 12-й армией на юго-западном фронте.
Лукин был ранен серьёзно. У него не было одной ноги и руки. Вот,слушай-ка, что он говорит на допросе 14.12.41 в Берлине:
-Новая Россия не обязательно должна быть такая, как старая. Она может даже быть без Украины, Белоруссии и Прибалтики, будучи в хороших отношениях с Германией....Теперь я прошу Вас, чтобы Вы знали, что все это сказал россиянин, который любит свой народ, и я не хочу, чтобы было еще хуже. Я прошу Вас сохранить все это в секрете, так как у меня есть семья.
Это тебе, Клим, не лапоть, какой - то вроде Власова. Отпустили его в свою деревню инвалидом доживать. А он, Михаил Федорович, отдохнул на белом свете очень даже неплохо, 78 годков прожил, умер в 1970году, а в 1993году стал Героем Российской Федерации.
Вот как бывает, и даже очень как бывает, дорогой Клим.
А теперь оборотимся к новому пути, на котором много ли, мало ли родимых пятен в новом обществе, где имеет место сплошное питание братской души, если во внимание принять прозрение генерал - лейтенанта Лукина.
А советы генерала Лукина пошёл исполнять с душой деревенщины этот самый Андрей Андреевич Власов, думая, что действиями своими приблизит новый путь, который получил название поэтическое в других устах: "Как нам обустроить Россию". До сих пор обустраиваем, и обустраивать будем еще ох как долго. Ты, вот Клим, уже и Перестройку М.С.Горбачёва пережил и хламидопопулизм Ельцина мимо тебя прошёл и программу 500 дней выполнял.
СЕКТОР КРУГА IV.Третья СИЛА.
"Наводить тень на ясный день".
И закуролесила Судьба генерала Андрея Андреевича Власова. Его привезли в Берлин. На Виктория штрассе 10, где находилось Отделение Военной Пропаганды в составе Главной Ставки Вооруженных Сил, (сокращенно WPr. IV), Власов встретился с другими русскими пленными или перебежчиками, которые выразили готовность сотрудничать с немцами. Начальником этого отделения, которому подчинялся Штрикфельдт и в котором работал капитан Николай фон Гроте, был полковник Ханс Лео Мартин. Штрикфельдт действовал очень умело, подчиняясь одновременно отделению с полковником Мартином и отделению "Иноземные войска на Востоке" с полковником Рейнхардом Геленом. Это давало ему возможность в критических ситуациях отклонять неприятные требования с третьей стороны, причем, заранее заручившись согласием, он мог ссылаться то на одно, то на другое учреждение. Таким образом, ему удавалось идти своим путем.
Вильфрид Карлович Штрик-Штрикфельдт родился в 1897 году в Риге. Учился в Реформатской гимназии в Петербурге и окончил ее в 1915 году. В том же году вступил добровольцем в русскую армию, получил офицерское звание, воевал до конца первой мировой войны. В 1918-20 гг. участвовал в освободительной борьбе против большевиков в Прибалтике и под Петербургом. Затем в течение четырех лет работал по мандату Международного Красного Креста и Нансеновской службы по оказанию помощи голодающим в России. После этого учился (экономика, право). В 1924-39 гг. представлял в Риге германские и английские предприятия. В 1941-45 гг. - переводчик и офицер германской армии. Ближайший сотрудник и друг А. А. Власова. Скончался 7 сентября 1977 года в Оберштауфене (южная Бавария).
При содействии генерала Гелена и полковника графа фон Штауфенберга был создан "Отдел восточной пропаганды особого назначения", а начальником его был назначен Штрик-Штрик-фельдт. Так был создан центр политического ведения войны или, точнее, "русский центр для генерала Власова".
Разрешение на отпуск средств было достигнуто при совместной помощи Штифа, Штауфенберга, Альтенштадта и Кламмрота, причем Штауфенберг отбросил многие возражения Рённе. Как раз Штауфенберг увеличил число личного состава с 400 до 1200. Личный состав Дабендорфа должен был, по его словам, послужить ядром возможного дальнейшего развития. Бюджет включал, таким образом, содержание восьми генералов, шестидесяти старших офицеров и нескольких сотен нижестоящих офицеров - по русскому персоналу. Соглашение с Отделом ФХО предусматривало план размещения русского персонала при ста фронтовых дивизиях и специальных частях, а также назначение русского связного, персонала при комендатурах лагерей военнопленных, находившихся в ведении ОКВ, в прифронтовой полосе и в Германии. В целом, штатное расписание должно было в будущем охватить 3600 плановых офицерских должностей.
Посол Японии генерал Эшима протестовал в Министерстве иностранных дел против развертывания Власовского Движения. Такого рода дипломатическая вражда неизменно повторялась.
Япония тогда вела войну против Соединенных Штатов и Англии. С Советским Союзом после подписания договора о ненападении она поддерживала дипломатические отношения и, конечно, стремилась сохранить такой порядок возможно дальше. Правда, она была вынуждена держать одну армию в Маньчжурии, но зато у нее были развязанные руки для действий против атакующих так называемых "прыгунов с острова на остров", как иронически именовались войска генерала Мак-Артура.
По политическим соображениям японцы были готовы оказывать маленькие услуги советскому режиму, что превращало их в защитников интересов Советского Союза в Берлине. Это подтверждалось тем, что вмешательство японского посла всегда следовало, когда в борьбе за признание Власовского Движения чаша весов склонялась в его пользу: например, когда казалось, что Власов получит согласие на формирование первых десяти дивизий, или в его распоряжение придут разбросанные многочисленные подчиненные генералу Кёстрингу батальоны и роты.
Японцы проявляли большой интерес ко всем событиям, связанным с Власовским Движением. Им удавалось получать ценные сведения, используя при этом многочисленные каналы.
Одним из таких источников был Александр Степанович Казанцев. Он был редактором русской эмигрантской газеты в Белграде и членом русской эмигрантской организации НТС (НТС - Национально-Трудовой Союз, в настоящее время Народно-Трудовой Союз)), а в описываемое время принадлежал к числу свободных сотрудников русского происхождения во власовском штабе на Викториа штрассе. Будучи одним из подписавших Пражский Манифест о Русском Освободительном Движении и редактором главного органа этого движения "Воля Народа", он пользовался известным влиянием. Казанцев был служащим немецких Вооруженных Сил, то есть не был чином РОА, что он всегда подчеркивал.
Его жена служила в японском посольстве в Берлине. Супружеская пара Казанцевых часто принимала у себя японских гостей, которые приносили подарки.
Сквозь призму НТС, где душой был очень даже интересный человек Александр Степанович Казанцев, и выходило, что и фашизм, и большевизм во всех формах его родимых пятен людям России не нужен, но есть Третий Путь, а именно программа Народно- Трудового Союза. А потому, если в первой книге "Архипелаг ГУЛАГ" А. И. Солженицын, хотя и имевший в момент написания книги, очень ограниченные источники информации, почувствовав объективную правду Движения, попытался ее показать. Теперь "Третья сила" России просто необходима. А.С.Казанцев, несмотря на свои экивоки в сторону японцев любил полиберальничать, например, с интересом слушал лектора школы Александра Николаевича Зайцева: ".. Свобода слова и печати - это одна из основ правового государства. Она дает возможность общественного контроля над всем, что происходит в стране. Она является гарантией, что никакие темные деяния, будь ли то властей или частных лиц, не останутся без порицания или наказания. При действительной свободе слова и печати немыслимо существование тоталитарных режимов, при которых к власти пробираются всякие проходимцы с заднего крыльца, а во главе государства оказываются какой-нибудь недоучившийся семинарист или неудачник ефрейтор...". Правда за этим Зайцевым охотилась СС, но благодаря своевременному предупреждению через генерала Малышкина, он с помощью НТС исчез в Берлине. Для подобных целей у НТС был грузовичок с надписью: "Внимание! Опасность заразы: тиф". Такую машину как будто с тяжело больным, пропускали всюду. Потом его после войны встречали во Франкфурте на Майне... Конечно, никакого интереса власовское движение не играло в планах НТС, если бы не противостояние фашистской Германии и СССР. Да ведь никто из сторонников третьей силы и не был повешен после окончания второй мировой войны. Этих людей практически даже не интернировали в Союз из Западного сектора союзников. А формулировка Третьей силы Казанцева, это формулировка последовательного защитника и сторонника НТС: "Третьей силой является русский народ, который решил борьбу между Сталиным и Гитлером в пользу Сталина. Взаимоотношения, которые ныне определились между западными демократиями, с одной стороны, и Советским Союзом и его сателлитами, с другой, - в основном одинаковы с теми, которые в свое время существовали между Германией и Советским Союзом. Опять же русский народ - третья сила, и ему выпадает решающая роль. Союз и совместные усилия вместе с русским народом в борьбе с коммунизмом являются не только одной из нескольких возможностей, чтобы спасти мир от грозящей катастрофы, но и единственной".
Приговор власовцам был ясен с самого начала - высшая мера наказания. Он был объявлен 1 августа 1946 года и гласил: смерть через повешение. Повешение, потому что эта казнь является унижением. Казнены были: А. А. Власов, В. Ф. Малышкин, Г. Н. Жиленков, Ф. И. Трухин, Д. Е. Закутный, И. А. Благовещенский, М. А. Меандров, В. И. Мальцев, С. К. Буняченко, Г. А. Зверев, В. Д. Корбуков и Н. С. Шатов. Главная военная прокуратура России отклонила иск о реабилитации генерала Власова в 2001году.
И новое поколение россиян не могут сказать теперь, что у них сзади Ленин живёт, но запах новой жизни всё же по-прежнему похож на сон под ватным одеялом в чёрной магии мысли и письменности, исходящей от третьего пути, поскольку народ мрёт на переходных путях перестроек, подозревая обман масс среди церковных восковых свечей, где голос Иисуса так слаб, а баритон капитала так выразителен в третьей Силе умыкания народной собственности.
СЕКТОР КРУГА V.Голод, или кушай кашу, Маша.
"Вставай проклятьем заклеймённый весь мир голодных
и рабов".- Интернационал.
-Что ты остолбенел, Клим? Старых знакомых не узнаешь. Я - то всё прежний. А ты? Дай, - как на тебя посмотрю... Тебя время меняет. Почтенный старец. А седины мало. Признанный метр в своей области. Именно признанный потому, что слишком многие тебя по жизни готовы были в бутылку загнать. Но потому и ценю тебя ценой человеческой души, что пошёл по жизни путём труда, а не работы зарабатывания денег. Если у человека есть труд, что радость приносит, а потому мыслью творческое созидает, да ещё и деньги тебе платят за этот труд, то это и есть твоё счастье. Ты от многого зависишь, но от многих и не зависишь и больше всего от тех, в том числе и друзей, что хотели осквернить тебе ещё более путь, да не могут. А работой пусть занимаются другие. Ты трудись, ты ратник науки. А это уже более чем достаточно. Я вот тебе наглядный пример приведу...
И Клим увидел себя сидящим вместе с Гомункулом в достаточно большой амфитеатром аудитории, свет в которую шел из купола над амфитеатром. Он, Гомункул, как и многие, были одеты в длиннополые зеленые сюртуки с золотым шитьём. Зал был переполнен. Особенно много было, дам молодых и старых, одетых богато и очень странно. Что это за цирковое представление уже хотелось спросить Климу у своего спутника, но он поднёс палец к губам.. Сегодня великий день, - возгласил председательствующий. И Клим понял, что он среди французов.
-Сегодня великий день, - повторил председательствующий. Нам только что продемонстрировали изобретение господина Эдисона. И мы, академики Франции, своими глазами видели и ушами слышали в этом удивительном 1878году, сегодня 11 марта, что речь человеческую можно записать, а потом много раз повторять, используя вот такой небольшой валик с мягким покрытием. Академик Бульо, что с Вами!? Почтенный академик бросился на представителя Эдисона, чуть не задушил его, громко крича: - Негодяй! Мы не позволим, морочит нас какому -то чревовещателю!! И в Вашем Академическом институте, - я думаю, говорил Гомункул ошарашенному таким видением Климу, когда они, как ни странно, уже проходили по Старой площади, но уже в Москве, поворачивая во внутренний особняк, который, как помнил Клим, уже не существовал, как и гостиница "Россия", расположенная несколько далее по переулку, но на данный момент ещё существующая к величайшему удивлению Клима. Откуда он заключал, что находится в Москве, по крайней мере, 70-х годов прошлого столетия, поскольку автомобильный поток отличался чахлостью совковых машин. А гомункул развивал свою мысль: "Так вот, академик Франции Бульо, отличавшийся живостью нрава, переполошил всю Академию этого самого 11 марта 1878года. Ты не удивлялся, Клим, что мы теперь в Москве. Для меня это дело обычное. Голова не кружится? А то с не привычки такое случается. Пространство, время... Всё едино с позиции тех, кто знает, что такое Mumia.".
Они вошли в приземистое, незаметное здание, разделись на первом этаже. Клим обратил внимание, что около лестницы, которая вела во второй этаж, были открыты двери в две комнаты, в одну толпились в очередь люди одетые хорошо и со в кусом, одним словом, одетые по "за граничному", а во вторую комнату как бы и очереди не было, хотя можно было видеть прилавок с удивительными заграничными продуктами гастрономии и бакалеи. Скучающие лица продавцов, полупрезрительно взирающих на тех, кто кучковался в соседние двери.
-Mumia, - вещал между тем Гомункул, - это жизненная субстанция, содержащаяся в некоторых носителях. (Джива, жизненная энергия, сохраняемая в некоторых материальных субстанциях.) Части тела человека, животных и растений сохраняют на время свою жизненную силу и свое специфическое воздействие, как это доказано трансплантацией кожи, вакцинацией, заражением от трупов, открытых ран, язв и т. д. (Подобными носителями жизни являются бактерии.) Кровь, экскременты и т. д. некоторое время после выведения из организма могут содержать жизненную энергию. Может также существовать некоторое родство между такими веществами и жизненной энергией организма. Таким образом, через действие на первые можно подействовать на последнюю. Mumia - это форма, содержащая эссенцию жизни. Когда мы едим мясо животных, не это мясо возобновляет кровь и скелет нашего тела, но невидимый носитель жизни, извлеченный из плоти животных, который, будучи привнесен в наши тела, образует новые ткани и органы. Если животное умирает от болезни, мы не едим его мясо, ибо его Mumia отравлена болезнью; никогда не едим мы и мясо животных, умерших от старости, или разлагающиеся туши, ибо их здоровая Mumia покинула их в процессе распада, оставшаяся же часть отравлена гниением. В Mumia живого существа заключены свойства существа, из которого она извлечена. Поэтому мы не питаемся мясом хищных зверей, как то: тигров, львов, диких кошек и прочих. Они содержат огненную Mumia, возбуждающую звездные эссенции человека и порождающую в нем стремления, свойственные животному, которому она принадлежала. Мясо домашних животных годится в пищу, ибо по характеру они более смирны: глупые волы, тихие овцы и прочие, и Mumia их не столь возбуждающая: наиболее же здоровая животная пища есть мясо птиц, ибо они живут в воздухе, воздух же есть возвышеннейшая из четырех стихий. Mumia мертвого тела бесполезна; Mumia, приготовленная бальзамированием, годится только на корм червям. Наибольшей силою обладает Mumia людей физически здоровых и умерших внезапною смертью, к примеру, повешенных, обезглавленных или колесованных. Человек, медленно умирающий от болезни, теряет свои силы еще до того, как умрет, и гниение в подобных случаях зачастую начинается, когда больной еще жив. Его Mumia будет никчемной. Но если бы врачи наши знали бы сокрытую силу Mumia людей, умерших внезапно, они не позволяли бы телам казненных преступников по три дня висеть на виселицах, но забирали бы их и использовали для своих надобностей. Такая Mumia очень сильна, особенно после того, как подвергнется воздействию воздуха, солнца и луны". Я помню, как я удачно запасал эту жизненную силу, когда казнили повешением Власова и его соратников. И потому так подробно описывал этой действо. Не менее складно получилось и при казни повешеньем этих преступников Нюрнбергского процесса. Любопытно, что толику жизненной силы была моему рецепту выделена и для Гесса, который прилетел в Англию по заданию Гитлера, желавшего заключить скорейший мир с Англией, и ополчиться на Россию, это и раньше предлагалось перед разделом Польши самим фюрером. Именно "голод" как инструмент жизни и смерти озвучивал Гитлер свой основной тезис даже в политическом завещании, но при этом ставил во главу угла, опять же, "еврейство", одним словом, - "если в кране нет воды, виноваты все жиды...":
"За три дня до начала германо-польской войны я вновь предложил британскому послу в Берлине решение германо-польской проблемы - подобное тому, которое было в случае с Саарской областью - международный контроль. Этого предложения также нельзя отрицать. Оно было отвергнуто лишь потому, что в руководящих кругах английской политики хотели войны, отчасти исходя из деловых соображений, а отчасти под влиянием пропаганды, организованной международным еврейством. Для меня также было совершенно очевидным, что если народы Европы станут разменной монетой, то именно евреи, как истинные преступники в этой кровавой борьбе, будет нести за это ответственность. У меня не оставалось ни капли сомнения в том, что за это время не только миллионы детей европейских арийских народов умрут от голода, не только миллионы взрослых людей найдут смерть, не только сотни тысяч женщин и детей сгорят и погибнут под бомбежками в городах, и истинный преступник не искупит своей вины, даже с помощью самых гуманных средств".
А между тем, поднявшись на второй этаж вместе с Гомункулом, Клим увидел, что все помещение есть обыкновенная столовая, уставленная круглыми обеденными столами, покрытыми белыми скатертями и стульями времен 50-годов прошлого столетия. И всё вокруг и чистое, опрятное, но как бы это скромно сказать, убогое. Люди, обедавшие за столами тоже были несколько странные. На лацканах их пиджаков красовались ордена ещё Советской власти тех годов, когда было принято навинчивать ордена в красные розетки. Таких розеток у присутствующих было много, а ордена все Ленина да "Боевого Красного Знамени", у некоторых даже с номерами 1, 2, 3. Люди друг с другом не разговаривали. Они принимали пищу. Было опрятно, тихо и спокойно. Пища была простая: первое, второе и, конечно, компот из сухофруктов. Всё съедалось под чистую. Принимающие пищу пользовались даже белыми накрахмаленными салфетками. Обслуживающий персонал мужчины. Среди принимающих пищу были и женщины, но в основном такого же пожилого возраста, некоторые из них на кофточках тоже с боевыми наградами. Казалось, что эти награды были непременной частью их тела. Они придавали им смысл суровой торжественности, они были смыслом и духом их прошлой героической жизни, а торжественно скучноватый приём пищи напоминал им, что и глава их государства рабочих и крестьян сам на примусе подогревал постные щи. И об этом величественном факте скромности и бескорыстности вождя они никогда не забывали, проклиная внутренне тех, кто и во время гражданской войны и тех, кто и в Отечественную обогащались, отъедались жареным и пареным за счет народного добра или добра награбленного, именуемого как трофейное, и присваиваемое ими во время этой уже для них победной войны. Они помнили как мученик эпохи, их дорогой Вождь карал по мере возможности всех, кто перерождался, обретая рыло капиталистического зверя.
Между тем, Клим увидел, что они подходили к столу, где сидела средних лет женщина с огненными глазами и морщинистой кожей. Её можно было бы назвать в прошлом удивительной красавицей, если бы не эта морщинистая кожа лица, которая всё портила, являя собой вымя старой волчицы. С удивлением Клим заметил, что и лицо Гомункула разительно изменилось и стало напоминать ему кого -то, чье лицо он уже видел, но никак не мог вспомнить, кто это? Когда они уселись за стол, то непременные три блюда на каждого были им тут же поданы с расстановкой между поглощением пищи 15 - 20 минут. При этом всё делалось молча, ненавязчиво и без каких - либо комментариев. Как оказалось, и спутник Клима и женщина уже давно были знакомы между собой в том обличье, которое являл собой Гомункул. Она называла его почтительно: "Лев Николаевич", а он её - "Юлия Николаевна". Клим был принят Юлией Николавной как свой, давно известный и уважаемый человек. Это было тем более странно, что сама женщина, её манера разговора, удивительная категоричность и властность производили на Клима отвратительное впечатление, так что скулы его за обедом "ходили" с особой интенсивностью, но присутствующей это, конечно, было невдомёк. Как это вы в столовую этого ареопага попали, - интересовался уже теперь, Лев Николаевич. Сюда ведь вход очень непросто, Юлия Николаевна.
- А меня мать сейчас в психбольнице, а талоны на еду девать - то некуда. Вот и пришла сюда. Они ко мне с претензией подлетают, шеи вытягивают. "Разве это для вас!?". А я им и тут же в ответ: "А я что? Должна своими руками мать задушить, чтобы мне эти талоны перестали давать. А мать моя с маузером в руке ползла по льду Кронштадта, усмирять восставших моряков, позднее пулеметом косила голодрань, что на Москву голодными толпами рвалась съестное грабить, а потом в Отчественну. Была предъисполкома, заботилась о ваших семьях, чтобы им жралось лучше, чем всем "этим рабочим и служащим" с их карточными пайками, а после войны, чтобы ваши семьи не стаивали в подомовых очередях за куском хлеба, 10г масла и 40 г крупы.
И тут Клим вспомнил, как он сам маленьким мальчиком, чтобы в этой бесконечной очереди пройти в магазин и отовариться мукой, насыпал в наволочку снега, подошел к милиционеру, сняв варежки, и попросил войти, чтобы варежки забрать в магазине, которые там забыл. Сердобольный милиционер пусти его. Он высыпал снег в углу магазина и уже стал в маленькую очередь, не забывая, что дома его ждёт маленький братишка, а мать едва ли придет сегодня домой, потому что работает на трех работах, а одна из них госпиталь.
Обращаясь к нему, уже более чем зрелому человеку, Юлия Николаевна, возбуждаясь, говорила: "Помните главное. Советская власть знает, что такое пища, продукты, питания, голод. Это она знает хорошо и в первую очередь оценивает вас с точки зрения положенного вам питания или голода". Тот, кто являл собой в настоящий момент Льва Николаевича, в котором только теперь Клим узнал известного специалиста по Евразии, которого академик по истории Рыбаков в грош не ставил, но небезызвестный глава Пушкинского Дома, которому в конце жизни даже дали Орден Андрея Первозванного, ласково попеняв на его недостатки монографий, благословил на их публикацию в широкой печати, обратив его уже в Светило Науки.
Так вот Лев Николаевич, которому нравился разворот беседы, стал приводить страшные факты людоедства времен смутного времени, которое в будущем было воспринято как Вселенский праздник, когда трупы людей продавали на базаре на вес, что и не считалось зазорным.. Древние греки, - вещал он, - эти истинные мудрецы, считали, что против безумной любви есть два верных средства: голод и время. Если они не помогут, остается третье и последнее средство, самое верное: веревка! Веревка, привязанная в наше время к крюку для люстры. А вот еще:
"Во время осады Парижа в семьдесят первом году), только высокое кулинарное искусство ресторатора Поля Бpебена могло заставить Эpнеста Ренана и Теофиля Готье даже не заметить того, что они находятся в гоpоде, котоpый был залит кpовью, тpепетал в лихоpадке сpажений и выл от голода. Жители Буpничевской и Коpобинской волости Козельского уезда объявили однодневную голодовку, чтобы сбеpеженный хлеб отпpавить "кpасным pабочим Москвы и Петpогpада".
Вот отсюда и рождается мысль, что с помощью вшей, голода и чумных крыс там, где всё это есть, чего доброго, построят социализм.
- Мне рассказывали, что в каком-то селе Казанской губернии дети от голода бросались в колодцы, вторит Юлия Николаевна. -
В селе Линовки (в то время ещё Царицынского уезда) один крестьянин, не будучи в силах выдержать мук голода, решил зарубить топором своего семилетнего сына. Завел в сарай и ударил. А после убийства сам тут же повесился над трупом убитого ребенка. Когда пришли, видят: висит с высунутым языком, а рядом на чурбане, где обычно колют дрова, труп зарубленного мальчика. Через "рацион" к работе.