Закат торжественно и тихо
пролил на пальмы свой багрянец,
а жёлто-матовый румянец
спал на реке. Как после вихря
в туманной сепиевой дали
тьму джунглей светом истязали
огни. И только рядом тишина,
наивной нежностью полна,
несёт себя в мою реальность,
а я в восточную астральность
гляжусь из мира бытия,
стремясь из суеты понятий
понять тебя, о, жизнь моя,
и вникнуть в сущность благодати.