Сколько тайны семьи не хорони, а они все равно на свет божий выплывут. Пока живешь, а в возраст не вошел, то все кажется, что у взрослых такая сложная жизнь. Сначала они ее усложняют сами, а затем всю остальную жизнь распутывают.
Вот я всегда думала, что у моей матери был только один мужчина - мой отец. И она все на своих плечах вынесла, меня, воспитывая, и только этим занималась, положив жизнь свою на мое воспитание, обучение да малолетнего моего братишку поднимала.
А оказалось совсем не то и не так. А вот как пришлось выносить все ей на своих плечах. У каждого из нас отец был. Только это были разные люди. И отец моего, как оказалось, сводного брата, был даже не русский, а итальянец. Он первые Жигули строил, работал на заводе, а затем укатил в Италию, где работы тоже было незавозно, но стал он там, в Венеции гондольером, чем очень гордился, поскольку, когда железный занавес рухнул, то мать моему брату все рассказала, когда письмо от своего бывшего итальянца со слезными заверениями получила, А итальянец писал, что сына, которому он столь почетную специальность передать хотел бы, у него нет и Слава Деве Марии, что он в России объявился. Не знаю уж, какая это почетная специальность, только знаю точно, что повар средней руки у нас в России никогда не голодает и жить плохо и при новой власти не собирается, а уж передавать по наследству свою профессию может и передаст, но только в том смысле, что у сына уде на папенькины денежки можно будет и свой ресторан сварганить. Запросто.
Брат мой в Италию засобирался уже совсем, подгоняемый матерью, но бабушка, как говорится, еще надвое гадала. Брат уже даже за галстук закладывать перестал, как ни как к новой жизни стал готовиться и жену с ребеночком стал в дальний путь готовить. Только жена стала ему концерты устраивать, рассказывая, где же зимуют раки, поскольку в Венеции тепло, а она, видите ли, русская душой и "срамной иностранкой" так она объявила, становиться не собирается.
Совсем между ними гигантскими шагами пошло, поехало гиблое дело, только брату моему, в конце концов, пришлось голову пеплом посыпать. Папенька его нарисовался, вдруг в России, и так много стал слов итальянских произносить, что нам даже показалось, что это он зубной болью страдает, так быстро он говорил, а переводчик его через пень колоду переводил. А папенька все ругался, оказывается. И ругался он не без повода. А дело в том, что как только мой сводный братик в Венеции оказался и стал примериваться к гондольерному делу, то гайка у него заслабила, а он подумал, что может усовершенствовать это самое дело лодочника - перевозчика и стал, как современный человек через Интернет предлагать интим - услуги, желающим на лодке покататься. А папа его, оказывается, тоже был не дурак, хотя в Интернете и ни гу-гу, но нашлись и у них в Италии добрые люди, которые отцу указали на недостойные проекты его русского наследника дела гондольерного.
Но тут мне самой стало уже не до дел моего брата, поскольку со мной приключилась история с географией. Оказывается моя мать была яблоком раздора. Мой отец застал мать мою с итальянцем и попытался узнать с помощью куска стекла, попавшего ему по руку в этот окаянный момент, что находится в груди за ребрами у итальянца. А что там могло находиться, кроме любвеобильного итальянского сердца?! И так настойчиво он этого добивался, наша вездесущая милиция, которая в советское время работала даже очень исправно, как это и по сей день, регистрирует наш телевизор, когда идут фильмы про боевые заслуги советской милиции и всякие там шурики и пал палычи своевременно ловят преступников закона и в места их не столь отдаленные засылают.
И вот моего отца за драку с иностранцем и нанесения ему телесных ран и отправили. А бате моему оказалось мало и, в конце концов, дослужился он до звания "вор в законе", то есть, как бы законный вор. Ну, а когда годы заключения ему вышли, то он, оказывается, к нам уже не возвращался. И маманя моя меня сама по себе воспитывала. А тут на полном газу приезжает к нам машина с юридическими начальниками и говорят нам, что мой отец, который, похоже, из тюрьмы глаза - то на волю редко показывал, оставил на мое имя уйму денег, наследство то - есть. И после вычета налогов, денег у меня должно еще остаться, что курам не склевать.
Только я захотела войти в роль богатой женщины и себе новое французское исподнее купить и свою дочь за хорошего человека, который на перепродаже автомобилей славные деньги зарабатывал, выдать, как все шишки на меня на этот раз обрушились.
А все, почему да потому, что за детей своих болею. Узнаю, что моя старшая дочь младую сексу взялась обучать. А если старшей 18, то младшей 14 лет. Отчего муж мой объявил, что в нашей семье идет какое - то совращение и ничего больше. А дети мне объявляют, что мать моя - дремучая старуха, а я просто старуха и в свои 40 лет ни одной книги не прочитала, а у них время не ждет и детское их время кончилось, а потому они намерены пуститься во все тяжкие.
Но пока они еще не пустились, решила я старшую замуж выдавать за делового парня машинами торгующего. Сговорились и все такое прочее. А тут ее знакомый, который на кларнете должен был на свадьбе играть, решил обязательно пригласить туда же своего друга - скрипача. Очень славный мальчик из хорошей семьи музыкантов. Он даже давно еще присматривался к моей дочери, но потом у них весь интерес друг к другу исчез.
Все бы хорошо да скрипач этот , ни в какую на свадьбу идти не собирается. И всё тут. И как его не уговаривают, только головой отрицательно мотает, кивает на своего дружка и говорит, что тот, мол, на похоронах и свадьбах подряжается играть и пусть играет себе, а он, вот такой немазаный сухой интеллигентный, понимает только серьезную музыку, а скрипка его от мастера, какого - то Гварнери, не позволяет ему играть на свадьбе и баста.
Только все это совсем не так оказалось. И мой будущий зять это все обнаружил и на чистую воду дружка его кларнетиста вывел. Скрипач скрипачом, а друг его кларнетист хотел во время свадьбы с моей дочерью, когда скрипка заиграет, деру в соседнюю деревню дать и там обвенчаться у попа. Дескать, такой брак надежнее будет.
Ну, скажите мне на милость, какая от кларнета надежность? Беспокойство одно только. Со временем может быть, когда все бы мы материально устроились, можно было бы завести у себя при доме небольшой оркестр с рестораном, куда и пригласить на заработки этих самых кларнетистов и скрипачей и может быть и остальных музыкантов. Не следует забывать, что и Ростропович на своей виолончели не брезговал играть прямо с открытого борта трехтонки.. Да неизвестно, где бы этот Ростропович был, если бы ему такой шанс не дал другой виолончелист - Даниил Шафран, как о том говорил друг - скрипач моей дочери.
Может быть оно, конечно, и так. Злодейка - судьба во все глаза и уши за нами подглядывает и подслушивает и во все лопатки за нами бегает, чтобы нарушить спокойное течение времени нашей жизни, чтобы все наружу, в конце концов, из тайников своих выдавить и поставить все на свое место в том смысле, чтобы каждый из нас мог окончательно врасти своими корнями в жизнь и сделать в ней положенное. Но для этого следует совершать поступки. И каждый с этими своими поступками может получить неприятности от первого встречного. И хотя зять мой не был первым встречным для кларнетиста, но он, схватив скрипку Гварнери, шарахнул ей по голове кларнетиста, обнаружив его записку к моей старшей дочери, где он предлагал ей не свадьбу, а венчание, и побег со свадьбы. Когда я это самое увидела, то подумала, что вдребезги разлетится голова кларнетиста, а оказалась наоборот,- скрипка Гварнери раскололась. Ну, зять купит и не одну скрипку скрипачу. Другое, меня тревожит. С этих пор моя младшая на что посмотрит,- все ломается. Ведьмой стала.