По профессии я психотерапевт, а по призванию завзятый голубятник и как раз такой, какими голубятники когда - то были, то - есть, ушибленный этим делом и голубятня у меня, конечно, есть. Иногда мне даже мысль в голову приходит, почему кровья моя не голубая, так люблю я голубей.
И надо же такому было приключиться, что в доме нашем квартиру выкупил из многих комнат один хват, новый русский. А сам такой, что всегда готов за горло взять. А все, кто на него работает, гнут на него горб с утра до зари, в офисах его кучкуются и что делают неизвестно, но на работе сутками, кто во что горазд наперегонки бегают. Сам же горами ворочает, земля горит под колесами его богатой машины, так он носится. Готов любому горло перегрызть, а свое все норовит промочить. Я же по это самое горло в долгах как в шелках, можно сказать, голь перекатная, хотя лодыря не гоняю, имея свою специальность. То женщин на путь истиный наставляю, то другим помощь посильную оказываю. При работе я.
Но случилась промеж нами, тем самым хватом и мной, - брань. Он грозится меня отправить, куда Макар телят не гонял, а я, смех и горе, не своим голосом на повышенных тонах ему отвечаю, что я тут не причем.
А он мне:
ђ Твои голуби мне каждый день на машину гадят! Я их постреляю!
Гонит на меня собак и ваших нет! Но я не робкого десятка, - не на его горбу сижу:
ђ Огород не городи, итак кровь во мне горит от всего твоего вида, успокойся, а голуби, если и оставляют на твоей машине следы, то к счастью твоему, как говорится. А если стрелять голубей соберешься, то сначала меня стреляй. Горами ворочаешь, а того не понимаешь, что голубь для голубятника самый первый друг есть. Я с этими голубями на всех международных выставках выступал и премии мне всегда давали и давать будут. Я с голубями не расстанусь.
Так и мы и городили с ним околесицу кто во что горазд. Только судьба во всем и везде имеет свое распоряжение. И надо же такому было случиться, не приведи господи.
Я как шофер правила движения никогда не нарушаю. Следую с положенной скростью по шоссе. Вдруг мимо меня что-то просвистело. Оказывается это хват мимо меня на своей иномарке прогудел, за поворотом скрылся, а там, раз, два и готово - уже в кювете пару, другую раз перевернулся. И замерла его иномарка, только в воздухе колесами покручивает. Ну, думаю, все. Со святыми упокой. Ан, нет. Оказался еще и живой, но при послденем издыхании.
Я его в больницу доставил и тем спас уже точно от не минуемой смерти. С этой поры отношения между нами как бы совсем переменились. Забыл он про моих голубей, словно бы их и совсем, никогда не существовало. И хар-актером совсем поменялся. Все время старается мне что - нибудь хорошее сделать, угодить, купить. Не знает, куда себя девать, чтобы только мне хорошо было. И везде меня с собой таскает, Дело дошло до того, что и в Грецию, и на Кипр без меня ни шагу. Это мне даже начало действовать на нервы. Но деваться некуда. И квартиру он нам купил, и новую машину приобрел. А я все делаю веселую мину при хорошей игре да таращу колесами глаза от его доброты и теплоты чувств ко мне от нечего делать.
И в самом деле, если, вдруг, человек от несчастья такого, на него свалившегося тебе от своих щедрот помогает, так за что же его хулить и поносить. Это было бы уже совсем отвратительно. И я себе такого позволить никак не мог.
Да и у хвата моего дела, видимо, тоже в гору пошли. Вселый такой стал. И гиблое дело меж нами как бы и в тартарары провалилось. Но тут от моей земной радости на меня, видно, нашло затмение. То - есть, как бывает, иногда с мужиками, когда им слишком хорошо живется, а возраст уже подпирает. Повстречал я девицу - красавицу со всеми правильными статьями на теле и в лице. Отчего во мне все зачесалось. И я на ней женился. А старой жене развод дал. Но я к старой жене очень даже хорошо относился, а потому ей и материально стал помогать . А так как чувствовал себя перед ней виноватым, то стал ей жениха подыскивать. Чтобы женщина без мужчины не оставалась. И тут , хотя, казалось,что и делить нам с ней больше нечего, - началось. Сначала, как водится для женщины, плакала, выла и удавиться хотела, а затем стала предъявлять к жениху то одному, то другому, то третьему всякие разные непомерные требования, аж мороз по коже дерет. И это ей не то, и это не так. Наводит тень на ясный день. А я ей все мужиков - женихов поставляю и сам хожу не свой от того, вроде бы, что виноват перед ней. А тут и новая жена кукситься стала. Милое дело! Со старой женой все никак не разберусь.
А хват - то мой, как извечтно, человек денежный, все подарки нам делает с новой моей супругой. И держать себя в рамках приличия перестает. А моя молодая дура, возьми и начни нос по ветру тоже держать. А я ее учу:
ђ Когда я тебе, глупая, советы даю, то держи руки по швам. Все же я тебя старше и плохого тебе не желаю вовсе. Так слушай хотя бы старших.
А она ни в какую за здорово живешь меня и не слушает. У меня же еще есть порох в пороховницах. Пришлось ее поучить. Она тут же свои манатки собирает и к хвату отправляется на жительство. Ну я без претензий. Мне от хвата ничего и не нужно более. Главное, что отстал со своими подарками. А задарил так, что на некоторое время и без работы хватило.
Затем опять трудности материального плана возникли. Тогда я как психотерапевт вот какую идею в себе выносил.Стал нарисовываться в клубе инвалидов. Зарплата небольшая, но мне одному за здорово живешь на жизнь хватает. Одно плохо. Не призают они меня своим. И потому работа моя специальная движется ни шатко, ни валко. Резульатов по реабилитации как будто бы и незаметно. Начальство от этого самого мне фимиам жечь перестает. Отчего я начинаю себя чувствовать как бы и не в своей тарелке. Теперь я вроде бы в холостяках, а старая жена экономической добавки требует и про жениховство тоже вспоминает и мне всяческими нехорошими словами начинает пенять.
Таким образом, моя жизнь опять как бы на живую нитку не скручена оказывается. Но тут заметил я, что один из моих пациентов, колясочник, ей клиянья бить начинает. Потому мне все это не нравится. Колясоник все же инвалид. А я свой жене хороших мужиков все предлагал. И все без успеха. Решил я тогда скрытой камерой их любовь на пленку заснять и пленку эту ей и показать. Может, одумается.
Сделал в нашем клубе заказ на такую работу. Оплатил ее. А когда решил посмотреть, за мной увязался один иностранец, тоже колясочник, но из - за границы приехавший. Увидел он этот фильм. И ну, его у меня выкупать. Продай, да продай за зеленые. Такой фильм де как фильм реабилитации очень даже пойдет на ура у них за границей.Уступил я ему этот фильм. А сам и задумался.. Не пора ли и мне в коляску сесть, чтобы все инвалиды меня как бы своим считали и ко мне с большим доверием относились. Взвесил я все за и против и стал как бы инвалидом среди инвалидов. И, действительно, дело пошло на лад.
Мы до жути веселились, а в это время мне фильмы про это веселье нашенское снимали. А затем я эти фильмы стал продавать за хорошие деньги за границу, чтобы заграничные инвалиды живым русским духом наполнялись и в жизни не маячили, а вступали в нее полноценными гражданами. И понял я с этого момента, что кончилось у меня житие чужим умом. Психотерапевт из меня получается клёвый, а это что -то!
А вы как думаете! Я себя почувствовал специалистом, который все может. Вот и недавно, говорит, мне один новый русский: "У меня дочь с малолетсва курит. Так чадит, что хоть топоры по комнатам развешивай! Можешь ли ты ее от вредной привычки вылечить? " Я согласился, но говорю ему: " У меня своя методика! Она в том заключается, что я в себя ее влюбляю. А как она меня полюбит, то все для любимого человека сделает". Согласился. Влюбить то я ее в себя влюбил. Но курить не бросает...