Машкина капуста
Сервер "Заграница":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
М А Ш К И Н А К А П У С Т А
Наша соседка, молодая разбитная разведенка Машка, не удосуживала себя поисками постоянной работы. Есть работа хорошо, а нет, тоже не плохо. Ее мать жила недалеко по соседству, и Машка, привыкшая к вольностям с детства, забегала по вечерам в отчий дом, выпрашивала денег или тарелку супа.
Излюбленным ее делом было лежать на диване и слушать радио. Диктор сообщал: "О кознях расистов в Родезии, про темпы на стройках социализма, заканчивал репортаж вестями с полей". Машка лежала с сигаретой в руке и мечтала: "Первое, нужно удачно выйти замуж. Потом постараться вытянуть счастливый билет. Если повезет, то найти в печке горшок с монетами". Далее все в том же духе. Порою в газетах выходили объявления, что в США у кого-то умер богатый дядюшка, просмотрев небольшую заметку, Машка вздыхала:
- А почему у нас нет никаких родственников за границей. А вдруг есть? Вот тогда заживем.
Перед тем как выйти на улицу, Машка наводила себе марафет. Утром, поднявшись с постели и перекусив, она садилась на край кровати, открывала небольшой маникюрный набор, отыскивала маленькую пилочку и, положив, нога на ногу, ловко обрабатывала ногти. Сидела перед зеркалом небольшого трюмо, любовалась на свое отражение, и думала, соображала, почему мужики не задерживаются рядом с ней более чем на пол - года.
-Мам, а может быть есть на свете удача? - Мать в выходные была у нее в гостях, матери было ее жалко.
-Мам, а может, есть на свете женское счастье?
- Машка иди в седьмую столовую,- отвечала ей мать, - Там буфетчица требуется. Иди пока место не занято. Будешь работать, найдешь свое счастье, а то сидишь на заднице, удача сбежит...
- Нет, в седьмую я не пойду, там Галина Петровна, говорят злая как ведьма.
- Да, что тебе Галина Петровна! Ты ведь работать с людьми будешь. Вечером придешь, сдашь деньги и свободна. Лучше места все равно не найти.
Все лето Машка проводила в хлопотах. Ходила на танцы в парк, бегала по подружкам и размышляла о большем женском счастье. Она была уверена в том, что кому-то везет в жизни, а кто-то рождается несчастливой, И тащит за собою весь этот хвост неприятностей, от которого не избавишься как от репья. Несчастных, почему-то было большинство. Так в мечтах проходил день за днем.
За летом, наступала осень, потом глубокая осень. На дорожках выпадал первый снег. Горожане ногами месили серую грязь. И в это неприглядное время - Машка оживала. Глаза блестели, щеки украшал румянец, вся фигура излучала энергию. Пришел ее час.
Люди в городе, как в старые времена, начинали делать на зиму заготовки. По дороге из деревни в город сновали машины. Одни везли картофель, другие зерно, но большая часть грузовиков, натружено коптя небо, везла в город с полей капусту. Не проходило и десяти минут, как за первой машиной шла вторая, за ней еще и этой веренице не было конца. Вся страна делала заготовки. В каждом доме точили ножи, мыли банки, закупали морковь. Вот этого часа Машка ждала почти целый год. Подпоясавшись белым фартуком, взяв с собою соседку Ритку, она выходила на тротуар и, завидев голубую кабину с зеленой горкой, начинала призывно махать руками.
Первая машина, не замечая сигналящих женщин, проскакивала мимо. Водитель четко знал пункт назначения. Капусту ждали в Москве. Вторая машина где водителем был дед в возрасте, делала на этой неделе в Москву третью ходку. И на призывы белых фартуков машина притормозила.
- Вы откуда, чего тут машете? - спрашивал пожилой мужчина, наглую бабу.
- Милок, как тебя зовут, - и после ответа, что его зовут Павел Петрович, Ритка уже не давала шоферу, время на размышленье.
- Паша, ты куда, в Москву? И зачем тебе надо. В такую даль ехать и ехать? Давай с нами, капусту твою продадим, и ты вечером будешь у себя дома.
- Бабы, да вы что ..., -начинал сомневаться водитель, - у меня накладная, база номер пять
-Ну, и у нас накладная, простоишь там, на базе до утра, ты же ведь сам все это прекрасно знаешь...
Водитель на минуту задумывался, подозрительно всматриваясь женщинам в глаза, и затем решительно спрашивал:
-А вы откуда из торга, с какого будете магазина?
- Да, мы из треста, восьмая столовая, тебе то какая разница, с кем торговать?
- Нет, нам говорили, что капусту, если нас остановят, отдавать только в торг.
- Мало ли что они вам говорили, у тебя накладная и у нас накладная, а торг или трест, что там у вас знают?
-Да, они, пожалуй, даже не знают, что трест вообще существует,- поддакивала Машке ее подруга, - не хочешь, проезжай дальше, сейчас мы с другим сговоримся.
Ритка понимала, куда гнет подруга и поддакивала:
-Маш, вон еще идет машина!
Водитель, недоверчиво туго соображал, и потом махал рукой. Пилить в Москву ему совсем не хотелось.
- Ладно, бабы только вы меня не подведите. А накладная у вас с собой?
- Маш, покажи ему накладную, - тараторила Ритка,- ты, что думаешь мы жулики?
- А бог вас знает, кто вы есть..., - все еще недоверчиво отвечал шофер.
Машка вынимала из сумки большую тетрадь, в сорок восемь листов, раскрывала заглавный лист. И вынимала чистую накладную с одной только печатью.
- А где ваши данные, ведь она у вас чистая?
- Ты, Павел, что в первый раз, видишь, печать есть, а остальное все сейчас впишем. Ты что не соображаешь, совхозов колхозов тьма, что же мы будем писать?
- А ...- заходился в протяжном вздохе шофер.- А-а-а, сейчас только скумекал, - он улыбался, до него доходило, что кроме совхоза Победа существует, еще сорок хозяйств.
-Ну, теперь все понятно, тебя как звать красавица? - Павел Петрович обращался к Марье.
- Давайте знакомиться, Мария, а я Маргарита.
Подруги строили милыерожицы, но сами уже торопились, дело пошло.
-Ну что поехали, дядя Паша, - подкалывалась Машка, теперь ты поверил, - а то все откуда, куда? Ты хоть раз слышал, что бы капусту воровали. Дядя Паша, стоит она копейки, а сядешь лет на пять...
Водитель осознал, что и в самом деле дал маха, и крякнув удивленно мотал головой. До чего же прожженные бабы.
Продавали капусту они вдвоем. Шофер, правда, помогал накладывать в мешки. Начинали торговлю прямо в центре города. Подгоняли машину на площадку у Дворца культуры, ставили рядом весы и в течение получаса, у машины выстраивался небольшой хвост. Жители соседних домов были рады, что не надо бежать в магазин, выстаивать часовую очередь, а рядом в ста метрах от жилья, прямо перед ними - капуста. Захватив несколько мешков и деньги люди, кто на руках, кто на тележке уходили счастливые и воодушевленные ценным грузом. Тогда в каждой семье заготовка капусты была праздничным ритуалом. На столе почти каждый день были блюда из картошки. Картошка жареная, печеная, отварная и тушеная, и неотъемлемым атрибутом к картошке были грибы, огурцы, капуста. Про квашеную капусту когда заходили гости, шутили: "И подать не стыдно, и сожрут - не жалко".
Капуста также была разная. "Амагер" шел только на борщ. В засолку годилась "Белокочанная" или поздняя "Слава". Машка торговала только "Славой", другую не брали.
Торговля шла бойко. Капуста была дешевой. Продавалась по бросовым ценам. Килограмм шел по шесть- восемь копеек. Так что на все заготовки, надо было рублей пять. Вот тут и шел навар. Бросая на весы мешки с капустой, продавец всегда прибавляла к весу несколько килограмм. Когда приходили назад обманутые покупатели, она вставала в позу, подходила к ободранным листьям и спрашивала драматическим голосом:
- А кто за это будет платить. Вы тут ее обстрогаете, все листы оборвете, а мне потом из кармана доплачивай.
При этом ногой пинала оборванный лист. Люди в очереди понимали, сочувственно жалели Машку, а она, добавив страдальцу кочан, тут же обсчитывала следующего покупателя.
Иногда подходили из органов.
- Гражданочка, попрошу документы. Вы, из какой организации? Кто вам дал право поставить здесь машину?
Вопросы сыпались твердо жестко. Машка была не из робкого десятка. Она не раз по жизни общалась с милицией.
-А нам в тресте сказали, что встаете там, где есть покупатель, - запускала она дурочку, и торговала дальше. Если это не помогала, она сама переходила в атаку:
- А вы что хотите, чтобы мы уехали? Хорошо, мы сейчас уедем. Товарищи торговля закончена, нас мужчина просит уехать. На товарища из очереди сыпались брань и проклятия:
- Не мешайте людям работать. Лучше бы за пьянью смотрели. Воров они ловить не умеют, им бы только мешать честной торговле.
Напирали обычно бабы. Русские бабы ничего не бояться. Не бояться мужей, не пятятся и перед властью.
- Ну, чего, ты тут лезешь, чего тебе надо? Шел бы ты парень туда куда шел!
Оказывалось, что товарищ из органов тоже хотел прикупить капустки. Закусывать хрусткой, ядреной капусткой в органах любят не меньше, чем в семье слесарей, но не хотелось начальнику стоять в затылок как все.
- На вопрос, может быть вам капустки? - дядя добрел и отвечал: " Да надо бы два мешочка".
Успокоенная очередь замолкала, дядя пролезал без очереди, а Машка с точностью до десяти граммов отвешивала гражданину начальнику лучшие кочаны. Конфликт был исчерпан.
Капусту с машины распродавали быстро. За четыре пять часов. Затем водитель ехал назад в хозяйство, Машка с деньгами шла домой и считала их с матерью. Ритка также была не в накладе, получала небольшую часть выручки и затоварилась отборными кочанами.
На другой день история повторялась. Правда с утра надо было сбегать в контору (столовую), сдать выручку, получить накладную, выслушать комплименты от пьяного грузчика, но после обеда две женщины снова стояли на обочине. И голосовали протянутыми руками. Порой, если машину удавалось поймать в обед, то успевали продать капусту сразу с двух машин. Процесс так затягивал женщин, что Машка забывала красить ногти, накручивать на голове халу, а все ее мысли были поглощены продажей. Она была мастером своего дела. Бойкая, ловкая, наглая и веселая, торговала так, что покупатели отлетали от весов и не успевали жаловаться.
- Следующий, - кричала Машка.
- Да у нас вроде бы недовес, - удивлялась бабка.
- Перевес через покупателя, пять минут подождите, - просто отвечал продавец. Когда подходила очередь перевеса, то Машка затягивалась сигаретой, вставала с маленького стульчика, делала променаж, а очередь ворчала на старых жалобщиков.
-Шли бы себе, домой, что вы цепляетесь, люди приехали, торгуют вечером. Может и ошибутся, что вам копейки жалко.
- А вот жалко. Я эти копейки, спиной и костями отработала! Ноги не ходят, спина не гнется, - отвечала бабка.
- Ну и сквалыга, всю очередь держит.
После таких эпитетов, многие понимали, что перевес лучше не устраивать. Им было не жалко тех двадцати - тридцати копеек, которые они оставляли наглой девице. Также под Машкиным обаянием были и те шоферы, кто с ней влезал в аферу. Закончив торговлю, они получали законные двести граммов, хороший обед и немного денег за помощь. Порою, некоторые из водил боялись принять на грудь, но робких мужиков было немного.
В один из дней, Машке подфартило. Улыбнулось, наконец, ей женское счастье. Водитель был стройный высокий, молодой брюнет с внешностью киноактера. Легкий, как и она быстрый, он сразу понял, что хотят от него эти дамы. Капусту продали одним махом, правда почти час, разъезжали по городу, искали место, и везде на вопросы, продавали ли тут капусту, жители кивали в ответ головой:
-Все у нас затоварились. Вы ехайте дальше, на Крупскую или Козиху, - отвечали жители и указывали рукой.
Но и на Козиху уже приезжала машина. Проехали по Комсомолке, в дальний рабочий поселок, и оказалось, что в эту дыру из продавцов овощами никто не приезжал. После торговли, а цену за доставку подняли на три копейки, счастливые водитель и продавец, возвращались обратно.
Навар был больше, чем обычно, Сашка, так звали водителя, вместо трешки, получил, законные пять рублей. Он, удивленный напором, красотой и заботой девахи, был сражен наповал своею напарницей. Во время торговли он всю ее рассмотрел. Бабенка была хоть куда. Женственные формы самых лучших кондиций. Вздернутый носик, маленький подбородок, красивые с поволокой глаза и непременная улыбка зазывали в неведомую даль...
И вот сейчас, когда они в одной кабине. Желание было остановить машину, обнять ее за шею и крепко прижать к груди. Но у Машки были другие планы.
- Саш, а ты куда сейчас? - Машка спрашивала просто, как будто знакомы они с ним были уже много лет.
- Да, наверное, в гараж. Только тебя заброшу и домой. Не переживай, пешком не пойдешь.
На его шутку, она совсем не реагировала, думала о своем, лицо было сосредоточено, и иронию водителя Машка не заметила. Затем вздохнула полной грудью и решительно заявила:
- Поехали, дома я тебя покормлю. Наверное, есть хочешь...
Сашка довольный, как кот, расплылся в улыбке, ему совсем не хотелось расстаться с такой разбитной и энергичной девахой.
- Конечно, пожрать бы не помешало.
Александр, смотрел на дорогу, затем на Машкин нос, как будто на этом носу хотел прочитать ее мысли.
- Ну, как Маринка, устала?- поинтересовался шофёр. Машка называла себя по жизни Маринка. Имя Маша вызывало у нее стойкое раздражение. Оно к ней и в самом деле не очень то подходило. Но мать упорно называла ее Маша, а для других она была Маринка, Мариша.
Александр подъехал к дому, где в обед он притормозил и откуда поехал на дело. Машину поставили во дворе, вместе вошли в квартиру. На диване сидела мать.
- Мам, познакомься, это Александр, а можно просто Саша, - не без гордости представила Машка нового знакомого.
Сашка, почему-то замялся, рядом с матерью сидела девочка лет трех, Машкина дочка. Но потом прошел на кухню, вытащил сигареты и, улыбаясь сам своим мыслям, решил, что сегодня приключения не закончены.
- Не дрейфь, Санек, будь мужчиной. Бабы любят, смелых и наглых, - вспомнил он присказку слесаря совхозного гаража, Андрея. Андрей, был дока по части женщин, - сам не женат, но ходок еще тот.
-Главное, Сашка, действую резче, бери быка за рога, то есть телку, - путался Андрюха в слова, но затем продолжал, - Не рассусоливай сразу в бой.
И в самом деле, у простачка Андрюхи, истории по женской части возникали то в одной деревне, то в другой. В тихую, без огласки он платил одной зазнобе, помогая ей поднимать парня десяти лет, но таких зазноб была у него не одна, и порою встречая в гараже не знакомую женщину, можно было с успехом сказать, что это одна из пассий Андрею.
Все сели за стол. Мать, ее звали Нинка, пригубила почти пол рюмки. Поинтересовалась, где живет, кто родня. Больше молчала. Но все-таки, присмотрелась, разглядела нового мужичка. Парень действительно был как с картинки. Именно о таком зяте она и мечтала. Но Машка, уже в жизни напортачила столько, что лучше не вспоминать. Выскочила без росписи в семнадцать лет, за солдата. Прожила, намучилась с ним почти год. Теперь солдат отдыхает на Кавказе у мамы. А подарок-дочка от него остался и в детдом не сдашь.
- Мам, ты Валюшку возьми с собою, а мы тут с Сашкой посидим, не ехать же ему домой пьяным.
Женщины понимали друг друга без слов, с полу - взгляда. Мать взглянула напоследок на дочь, с внучкой ушла домой. А "молодые" допраздновали успех в борьбе за урожай. Сашка остался у Маши в первый же день с ночевкой. Проснулся утром практически мужем. За окнами было темно, когда она его разбудила. Накормила рисовой кашей, прильнула губами к холодной щеке и пожелала:
- Счастливого пути милый, пора ехать,- она не надеялась, что Сашка вернется. Думала, что он очередное приключение на ее пути. Днем занималась делами, бегала по городу, утрясала очередную левую операцию. Хлопотала. Зашла в магазин, а сердце тревожно ныло, трепетало.
"Зачем же, дура, так отпустила парня?" - спрашивала сама себя Машка и не находила ответа.
Она даже не спросила, где он живет, не узнала, было ли ему с ней хорошо, хотя и знала, что было... Но теперь корила себя, за нерешительность и не свойственную ей скромность. Такой парень... Она влюбилась. И только сейчас это поняла. Даже с первым мужем ей не было так хорошо. Ахмед, отец ее ребенка, был горячий, веселый аджарец джигит. Но тут было, что-то другое, не так как раньше. Что было, она не могла передать, но в груди кошки скребли и пекло. Сердце сжималось, и она вспоминала в который раз, его мягкую речь, насмешливые глаза и сильные крепкие руки. Когда вечером во дворе кто-то крикнул:
- Маринка, - ее сердце всполохнулось радостной птицей. Она узнала его звонкий голос.
Посмотрела в окно, это был Он. Вернулся, он все же вернулся. На глазах стояли слезы. Так она стала женщиной знающей, что же такое счастье.
Потом, когда прошли мимо годы, она не раз вспоминала тот миг, и понимала, что больше таких минут у нее уже не было.
Квартира у Машки была небольшая, но все же второй этаж, отдельный вход, своя кухня. Только была она с приданым. Но и у Сашки, планы другие, жениться он явно не собирался. А погулять, отдохнуть, пожить вместе, почему бы и нет? Родом он был из деревни, а по виду городской парень. То ли деревня была с городом рядом, то ли что-то было в нем городское. По повадкам похож он был на кота. Даже за столом он сидел развалившись, мягко улыбаясь в усы, смотрел на зазнобу масляными глазами и, затягиваясь "Явой", смеялся на ее анекдоты. Где-то на третий день, Машка показала характер.
Сашка приехал с работы уставший, выпил сто грамм, но без ужина ( в этот раз Машка не стала готовить, порезала хлеба, колбасу - была не в духе). Голодным лег на кровать. Через полчаса он понял, что хочет, есть и спросил что-то не впопад:
- Маришка, а что сегодня без ужина?
- А ты мне что-нибудь привез, чтобы я ужин тебе готовила? Или нашел себе бесплатную кухарку?
- Марин, да ты ведь мне ничего не сказала. Что я должен все помнить? - возмущению Александра не было предела, он не понял, с чего бы эта перемена.
В ответ понеслась трехэтажная брань...
- Маша! Ты, что себе позволяешь? - возмутился Сашка, набычился.
Это была вторая ошибка.
Он не успел увернуться, почувствовал на своей щеке женскую пятерню. Возрастная кошечка показала свой ндрав (выпустила когти). Страшный след из нескольких полос прошел через всю щеку. Сашка оторопел:
-Машка, ты что взбесилась, .бнулась что ли совсем?- Парнише, дали понять, кто в доме хозяин. Он встал с кровати, оделся. Машка, нервно затягивалась сигаретой. Она понимала, что не права, но поделать с собой ничего не могла. Через неделю, голубки помирились. Но с таким темпераментом женщине ужиться с мужчиной сложно. Александр, прожив с ней, где-то с полгода, устал. Устал от бесконечных встрясок, вспышек, скандалов и тихо в один из дней, просто не вернулся в город.
- Мать, что же мне делать, подскажи, -ныла Машка.
- Подожди, посидит с матерью и придет, - успокаивала ее мать. Но понимала, что чашку не склеить.
- А если найдет себе девку, тогда что? Мам, а мам?
- Ну, если найдет, то значит не судьба.
Получилось так, что женские страхи стали реальностью. Сашка действительно нашел себе пару. Девица была молодая, без "хвоста", жила в соседней деревне, скромная, симпатичная. Александр нашел то, что так не хватало у опытной и разбитной горожанки: покоя, душевности, искренности заботы. При этом девушка ничего не требовала. Сама не курила, водку с милым не пила и не говорила : "Пошел ты на ...". Что еще надо. Чем не жена?
Мать с Машкой, ездили к Сашке в деревню. Им было обидно. Столовался, пил вино. Отдыхал и потом, как трусливый кот, сбежал темной ночью, нет так нельзя. Разговор с матерью Сашки у сватов не сложился. "Свекровь" что-то сказала резкое в сторону бывшей невестки, то ли обозвала хабалкой, то ли шлюхой. Схватив полешко подлиньше, Машка прошлась по двум оконцам. Приговаривая:
- Вот вам папа. Вот вам мама, будете меня помнить долго. А Сашеньке милому передайте, что я его как увижу, яйца обязательно отгрызу. Попомнит он мою доброту.
Несколько месяцев Машка ходила в трауре. Спала с лица, почти ничего не ела. Ходила на работу, там напивалась, и ее отвозили пьяную домой. Через десять дней она вынуждена была уволиться. Горе топила в стакане. Орала на дочь, как мачеха:
- Ты куда, лезешь срань? Что я тебе говорила. Сиди спокойно не визжи.
Мать была вынуждена сама отводить внучку в сад. Машка потеряла к ребенку весь интерес.
Так длилось почти год. Даже очередная осенняя эпопея не вдохновляла ее на
подвиги. Продажа шла как-то вяло, наглели покупатели. Она чаще ошибалась в подсчетах. Граждане с мешками, не видя заводной бабы, качали права. Машке приходилось порой крыть их матюгами, и тогда они успокаивались, видели, что тут все схвачено, и умиротворенные уходили домой. Думали:
" Если не перевесит и не вернет деньги, так покроет их матом, и то развлечение".
Уже где-то к концу сезона, когда на улице по утрам изо рта шел густой пар, а
на дорожках выпал первый крупный снег, к Машке опять пришло женское счастье. Счастье в виде простого, странного мужичка. Звали его Иван. Лет ему было за тридцать, выше среднего роста, невзрачный, он стоял в квартире смотрел на мать, сидящую опять с внучкой и невнятно что-то там пробубнил. Посмотрев на него, сразу без лишних расспросов, можно было сказать, что парень, смахивал на простачка. Он был покладист, мягок и глуповат. Говорил в нос, выбрит плохо, небрежно был и одет. На лице его, как приклеенная сидела ухмылка.
Когда его машину остановили, он долго не мог понять, на какую базу надо ехать.
-У меня же написано база, а вы торговать. Может нельзя торговать, может эта капуста пойдет в другой город.
- Иван, - Машка знакомилась с хода и сразу шла в атаку, - Какой же ты бестолковый. Эта капуста для людей,
-Для людей, - отвечал Иван и глупо ухмылялся.
- Мы сейчас ее продадим людям
- Людям, - соглашался Иван.
- Людям, что тебе не понятно?
- Да все вроде понятно, - отвечал Иван, - Мне только не понятно, на какую базу поедем.
- Ты что, дурак Иван, совсем ни на какую базу мы не поедем. Встанем сейчас вот здесь и всю ее продадим.
- А это можно,- восхищался на эту дерзость Иван, он ехал с капустой во второй раз и боялся. Боялся гаишников, оживленные улицы города, долгую дорогу и наглых баб. Наконец его уговорили, и Машка, каким-то внутренним чувством поняла, что вот, наконец, встретила своего Иванушку- дурачка. Он, длинный, нескладный, с толстыми губами, с широкими морщинами около носа, был наивен и прост, как ребенок. Он смотрел на мир сквозь прорези небольших серых глаз. А узкий лоб и густая шевелюра из русых волос венчала это произведение или ошибку природы.
После продажи все было по-прежнему: бутылка, разделили ее на троих. Сбегали, повторили, сходили к соседке, притащили краснуху, вот тут Иван и сломался. Проснулся уже в постели. Рядом лежала Машка и сквозь серый прищур смотрела внимательно на него. Она реально мечтала:
" Нет, такой телок не бросит, такого самой не прогнать. Ну и пусть, будет телок, пусть не- красивый. Пусть наивный, но зато будет мой".
Иван, увидев, какое сокровище послала ему судьба в руки, а в своей деревне на него не льстились и вековухи, понял, Машка - это судьба. Так и стали они жить вместе. Бывало, Машка его спросит:
-Вань, а ты за меня в воду прыгнешь. Прямо вот сейчас?
- Я что, дурак, что ли, Маришка, - удивлялся Ванька. - Да зачем мне это надо. На улице холод, а я в воду. Ты же сама надо мной потом будешь смеяться.
- Значит, Иван, ты меня не ценишь, не уважаешь. И вообще вареный ты, как тюфяк.
-Маринка, давай я лучше сбегаю за бутылкой...
- За бутылкой бежать не надо, я сейчас за ней схожу... Ты мне вот что скажи, ты меня любишь?
При этом она брала своей пятерней, его узкую рожицу, так что между пальцев мелькали толстые губы, и он, пытаясь вырваться из ее цепких пальцев, шепеляво выговаривал:
- Оччень лублу, оччень... Ей, ей, так как тебя никого не любил, Маринка.
- Ах, ты мой милый Ванечка, миленький мой козлище, ну что сбегать еще за бутылочкой?
- Да. Сбегать. Будет неплохо.
И Машка бежала за очередной бутылкой. Радостная она забегала к Ритке, брала ее с собой, и потом они возвращались вдвоем. Машка всем знакомым и незнакомым предъявляла свое сокровище. Подруги с интересом рассматривали Ивана. Многозначительно перемигивались, покачивали головами, замечали:
- Маринка, какой у тебя парень. Где нашла, скажи, может нам повезет?
Машка, видела, что они дурачились, но обнимала Ивана за шею и обрезала:
- Не с лица воду пить, бабоньки. Вот так. Он не красавчик, зато к тебе Веерка на ночь не побежит.
- Да уж так и не побежит. Вань, а если я тебя попрошу, -тормошила Ивана подруга и закидывала юбку почти до трусов.
- Да хватит вам глупости говорить, чего-то вы не о том, - смущался Иван женскому любопытству и густо краснел.
К ребенку Машки Иван относился как родной отец. Сразу попросил, чтобы она звала его папой. С девочкой был строгим и мягким одновременно. Комплексов по поводу других Машкиных хахалей у него не было. Он, как Иванушка, был совсем неревнивый. Если даже Машка не приходила домой, Иван махал на это рукой. Ему было не важно, где она и с кем в эту ночь. Главное, что она завтра будет дома и с ним. А с этими загулами смирился Иван почти сразу. Как-то он ее, правда, спросил:
- Мать, а где же ты вчера пропадала?
- Иванушка, ты меня что ревнуешь?
Машка смотрела на него злыми глазами, и нагло улыбалась:
- Ты что же, получается, меня любишь. Где была? С кем была... Где надо там и была, где была там нету...
Иван сникал, ходил по дому опущенный, сникший, виноватый не зная, что ему в данном случае делать. Жили они в квартире у Машки и, если кто-то и должен был уходить, то этим кто-то был Иван.
-Да выпили мы с Галькой,- успокаивала его супружница, и там меня развезло, ну ноги меня не держали.
После этих слов Ивана будто подменяли. Он шел на кухню, чистил картошку, гремел кастрюлями, шуршал спичками. Разве можно было не любить такого мужа.
Иван понимал, что и в самом деле Машка пьет как бездонная бочка. Ему было ясно, что она обманывает. Но это было не то, мелочи. Главное, что она жена. Ценит, любит и кормит. Наконец уважает. И он размениваться на такие семечки, как подозрение был не способен.
Потом пошли детки. Сначала девчонки, за девками, народились парни. Машка стала меньше гулять, больше пить и костить Ивана.
Соседи проходили мимо их окон, смотрели на гудящий муравейник и ухмылялись:
"Ну и семейка. Дерутся, ругаются, полосуются идиоты. А может любят друг друга?"
Такое вот было у Машки капустное счастье.
Связаться с программистом сайта
