Последний Ангел

Последний Ангел

(пьеса для радио спектакля)

Зима. Переплетение новогодними дождиками, загадочная полировка разноцветных звездочек, карнавальные очертания еще не съеденного праздника, пустая забота о незнакомых людях, обитающих на белоснежных кронах деревьев. Сторона моего леса - кудрявость сумасшедшего гения, запутавшегося в позитивах и негативах нашего времечка. Сутулость берегов лужевидного прудика, омывающего некрасивые запястья берегов - все это внутри, а что то снаружи - понятие и растяжение этого понятия, сквозь слезы небесных тел, истекает замерзшей водичкой, покрывает декабрьские прически, прекращает свое существование на месте подземной теплоцентрали. Будем брести рассветами, закатами и теплыми водяными ваннами под зимним сутулым небом, которое отныне кажется намного ниже нежели вчера или послезавтра. Бессмертие! Явное и холодное бессмертие оголтелых душ, тел, глаз, фраз и раскрепощенных свобод и мыслей. Когда в морге кого-то посетил атеизм, а кого-то всепоглощающая вера в Бога, наступила эта пьяная и лихая зима, ибо так и должно было быть. Окрыленная залихватскими морозиками, елочными буднями и ощущениями чего-то веселого, она влетела в окно теплого дома, наполнила его своей ледяной красотой и через какое-то время стала теплой водой, льющейся из под крана.

Сердца окунулись в прозрачную колбу, зависли на секунду между свободой и дном, и принялись бойко отбивать такт - непонятным образом совпадая с ритмом китайского солнцесветия. Гений и полудурок в одном лице - свинья и ангел - плохо пахнувший нищий, и богач с засаленными глазами и кудрявой грудью. Времена распятий - силы нас покинули братья - звезды нас ждут...

Поднялась на трон, крепко затянулась травяным снадобьем, закашлялась, выпустила дым сначала через одну, а затем и через другую ноздрю - прошептала: - Зеркальные вы... Всеотражающие и игрушечные как буратинки на дотошном прилавке, мне страшно за вас, мне грустно за вас, мне тихо как и вам. - откинулась на широкую мягкую спинку и замечталась. Посторонние не выдержали и прослезились небольшими льдинками, которые позже растаяли у их ног. - Тревожно вам детки? - она усмехнулась и вытряхнула пепел на шикарный ковер с изображением распятия. - Тревожно мать! - настороженно зашептали они, роняя все новые кусочки льда - хрусталь. - Однако вы еще можете поверить? - она вытянулась всем телом и далеко выплюнула небольшое колечко, подаренное ей еще при рождении на долгую и самозабвенную жизнь. - Можем мать! Можем - можем - можем... - эхом пронеслись по коридору и затихли где-то у дверей ее спальни. Возможно они сегодня будут ее царскими снами, возможно станут новыми мыслями, которые и приведут ее на погост завтра вечером. Все предсказуемо и так просто, как жестокий афоризм на тему пяти концов, и десяти пасмурных минут ее жизни. - Довольно! Вы свободны - отныне и навеки - свободны как ангелы, предавшие своего Бога! Ступайте же, но позвольте мне еще секунду поглядеть на вас, чтобы запомнить сухие и безучастные лица ваших предков, которые навсегда запечатлелись под дотошными хитрыми масками.

Вошла Полина: - Сергей? Сережа? Ты здесь?

Сергей: - Мать, мама, я здесь.

Полина: - Сколько снов тебе приснилось этой ночью?

Сергей: - Двенадцать мА... Ровной двенадцать. На последнем я проснулся и увидел в окне радугу, которая одним концом проникала в твою спальную, а вторым висела над нашим безумным озером.

Полина: - Отчего ты называешь его безумным?

Сергей: - Прошлым летом в нем утонул твой сын, я пытался спасти его, стоял на берегу и кричал, чтобы он плыл к берегу, но он не слушал меня. Он не послушал меня мать...

Полина: - На все воля Божья.

Сергей: - На все мать.

Полина: - День сегодня обещает быть длинным...

Сергей: - Это хорошо... Я успею записать, то что мне приснилось.

Полина: - Это нечестно Сережа... Ты дал клятву, что будешь их запоминать, чтобы в трудный момент тебе не пришлось бежать за шпаргалкой.

Сергей: - Когда я их записываю то лучше запоминаю. Кстати... Алина собрала грибов нам на завтрак? Мне нужен хороший трип, чтобы осознать то что происходило этой ночью.

Полина: - Алина покинула нас этим утром. Уехала в город к своему возлюбленному и стало быть уже не вернется. Так что придется тебе самому ходить в лес - так даже будет лучше, поверь.

Сергей: - Да... стало быть так и будет. Только мне придется слишком долго их искать, а времени осталось совсем немного.

Полина: - Сережа! Твоего времени достаточно, чтобы проникнуть в храм безусловной свободы, не волнуйся об этом.

Сергей: - Хорошо мать. Пусть будет так как ты говоришь. Пусть твои мысли укажут мне дорогу, пусть стрелки часов будут идти в обратную сторону, когда я отправлюсь в Путешествие.

Полина: - Да будет так!

Гремит гром. Звезды осыпаются с неба.

Сергей (читает):

Березовая радость заката

безусловность снежного леса

мы одни были когда то

разрывая загадочность света

мы бежали сквозь годы и тени

расставались с огнями родными

уходили в открытые двери

а за ними рождались седыми

берегли свое честное имя

создавали себя на закате

только были немножко чужими

в этой белой - стерильной вате

Полина: - Это страшно Сергей... Слишком страшно.

Сергей: - Я знаю мать. Знаю.

Полина: - Не позволяй своему страху найти убежище в твоей нежной душе. Я родила тебя в трудное время, пережила и революцию, и войну и голод. Ты просто не имеешь права быть слабым - страх рано или поздно прижмет тебя к земле и больше никогда не отпустит. Ты обязан быть победителем!

Сергей: - Чтобы знать как бороться со страхом, нужно полностью прочувствовать его. Когда я его вижу - я не убегаю, не прячусь - я смело смотрю ему в глаза и читаю свои стихи, как молитву. А еще... еще мать, я люблю смерть.

Полина: - Что ты говоришь???!!!

Сергей: - Да мать. Я полностью в ответе за свои слова! Я люблю смерть. Я люблю наблюдать за умирающими животными. Я люблю ...

Полина: - Мелко плаваешь Сережа... Гадко мыслишь.

Сергей: - Иди на хуй, мать!

Раскат грома. Звезды осыпаются с небес.

Я любила твои белые кудрявые волосы, любила свет который излучают глаза твои, любила твой своеобразный запах, люблю слова, которые произрастают из твоего чрева, я просто люблю тебя, и моя любовь это не просто сила эмоций, которые обычно окутывают с ног до головы.

Она сошла с трона походкой Иисуса сошедшего с креста, подобрала полы своего платья, окрашенного небесными цветами - подаренного ей самим Богом на День восемнадцатого лета от ее рождения. - Прелесть. - прошептала она тогда, улыбнувшись золотистым лучам яркого солнца. Взгляд ее тогда был свеж и неприступен, наивен и в то же время глубокомысленнен, если конечно такое можно представить.

МОТОР

Когда умирал последний ангел - всем было смешно!

Разбудим свет лучей победы нашей?

Разбудим!

Покажем свет незрячим?

Покажем!

Убьем невежу ядом безупречным?

Убьем!

Раздавим гниду камнем неподъемным?

Раздавим!

Сергей: - Ты отравила меня мать! За что? Как не совестно и не больно было тебе убивать своего единственного сына?

Полина: - Ты ведь любил смерть? Не так ли? Разве не благо дать родному человеку любовь?

Сергей: - Благо мать! Но ты так и не дослушала меня тогда! Я любил ее в отдалении! Я никогда не мечтал соприкоснуться с ней! Никогда не желал обнять ее!

Полина: - Слишком поздно говорить об этом, сыночек. Слишком поздно. Тот яд, который я тебе 2 месяца подмешивала в апельсиновый сок не имеет противоядия... Ты уходишь... Твои губы покрылись белой пленкой, она мне чем -то напоминает корку льда на надгробии отца.

Сергей: - Будет тебе мать, оправдываться... Нет более смысла...

Полина: - Нет его... Нет... Удачного пути сыночек.

Сергей: - Спасибо, мать. Береги себя. Береги себя. Береги.

Дождь.

- Нас печалит...

Бегом по лужам, босиком - как в детстве.

Словно все это было вчера,

Всего лишь лица наши постарели - души прежними остались.

Наши дети - отражение наше.

Наше прошлое - их будущее.

Мы с трудом превращаемся в сонное небо,

Так же как вчера превращались в снег.

Холодно Боже... Как холодно...

Раскат грома. Тишина.

Final

Kuznecov 2005 (November)

Комментарии: 3, последний от 20/03/2010. © Copyright Кузнецов Евгений Александрович (mizantropp@nm.ru) Обновлено: 17/02/2009. 10k. Статистика. Повесть: Россия		Ваша оценка:

Кузнецов Евгений Александрович: другие произведения.

Последний Ангел