Одно из наиболее распространенных мнених об американцах--это то, что они любят и имеют работать. Мало кто знает, что трудоголизм американцев происходит от ограничений в спосовах самовыражения. Лично мне до эмиграции из Союза, а таковая состоялась в 1989 г., американцы виделись нацией открытых веселых ребят, не раздувающих щеки и хорошо знающих свое дело. Первые месяцы пребывания в новой стране вроде бы утвердили меня в этом мнении, хотя большинство друзей-иммигрантов возроптали на некомпетентность американцев еще в первую неделю переезда. Я же не спешил с выводами: да, во многих сферах были и в США проблемы, но лично я хорошо помнил свой визит к терапевту в зачуханной поликлиннике города Каргополя Архангельской области. В Америке, по крайней мере, можно было смело ложиться на операцию в любом, даже самом провинциальном госпитале, не боясь, что тебе отрежут почку вместо аппендицита, а потом зашьют по забывчивости пинцет внутри. Но к счастью, проверить на себе преимущества американской хирургии мне так и не довелось.
Как и другие иммигранты, я с первых дней рвался в бой, вперед к американской мечте. Я хотел влиться в это общество, стать таким же улыбающимся и уверенным в себе. Уже на вторую неделю пребывания в штате Джорджия я нашел неплохую работу: раз в день кормить собак и поливать цветы состоятельных соседей, уехавших в отпуск. Задача казалось несложной, оставалось только не перепутать--кого кормить, а кого поливать, и я с ней справился достойно. И дело было не только в нескольких десятках заработанных долларов, а в том, что я приобрел первый американский экспириенс, то есть деловой опыт. О, этот экспириенс! Если в Старом свете гордились родословными, то в свете Новом геральдика была давным давно заменена листком бумажки под названием резюме. Резюме--это квинтэссенция вашего экспириенса, деловое ДНК любого американца, оно есть у уборщиков и нейрохирургов, шоферов и директоров банка. И вот этот самый экспириенс и даже резюме появился и у меня. В американкую жизнь я попытался войти под видом садовника: странный выбор для человека, писавшего диссертацию по истории китайской философии. Потом у меня появились и другие специальности: подсобный рабочий в магазине сантехники, завклубом, преподаватель английского языка как иностранного, адвокат, и даже соцработник--психотерапевт.
Хорошую религию придумали в Америке
Через несколько лет жизни в Америке я понял, что Работа здесь--не просто способ добиться экономических благ, но образ жизни, и даже больше--это религия. Иммигранты быстро обращаются в эту религию, и их можно понять, у них просто нет выбора. В советскую эпоху граждане, отбывающие на п.м.ж., могли вывезти валюты в размере $140 на человека. На такую сумму развернуться в Америке было трудно даже самым экономным. Конечно, сейчас уровень благосостояния многих жителей СНГ повысился: по крайней мере, можно продать приватизированную недвижимость и без ограничений перевезти вырученную сумму. Правда, действительно преуспевающие люди в Америку не стремятся и предпочитают зарабатывать у себя на родине. Так что большинство, переселяющихся в Америку,--по-прежнему, люди небогатые. И это относится не только к нашим соотечественникам, но и выходцам из Латинской Америки, Индии, и стран Тихоокеанского региона. Из состоятельной западной Европы в США давно уже никто не едет.
В новой стране по сравнению с американцами иммигранты оказываются в менее выгодном положении как экономическом, так и социальном, но ими движет сильнейшее желание достичь уровня местных жителей. Иммигранты--вообще люди чрезвычайно активные и амбициозные по определению. Ведь уже для того, чтобы поменять страну и окунуться в совершенно чужую культуру, нужно огромное количество энергии. Поэтому в Америке они сразу же разворачивают кипучую деятельность: работают по 70 в неделю, изыскивают потрясающие способы сократить расходы до минимума, и, конечно же, "берут язык", то есть устраиваются на курсы английского. Эта старательность оправдывает себя, и через несколько лет такой жизни многие, а может и большинство иммигрантов, достигают более высокого уровня жизни, чем средние американцы: покупают дом в рассрочку на тридцать лет, новую японскую машину для каждого взрослого члена семьи и эксклюзивную мебель (все, естественно, тоже в рассрочку), ездят кататься на горных лыжах в Колорадо, совершают обязательное паломничество в Дисней уорлд, и записываются в гольф-клуб. Теперь, как и американцы, они могут важно говорить о том, как много и упорно работают. Но если мотивация иммигрантов в приверженности к культу занятости понятна--нужно наверстать упущенное, то у коренных жителей причины для этого совсем другие.
Культ этот был утвержден пилиграмами, людьми скучными и догматичными. Приехав из Англии в поисках духовной свободы, они создали общество с удивительно ограниченными возможностями духовного развития, общество, ориентированное на накопление материальных ценностей в ущерб ценностям культурным. С тех пор в Америку прибыли иммигранты из Ирландии, Италии, Германии, Восточной Европы, и Латинской Америки. На сегодняшний же день только одних католиков в США--больше 20%, не считая мусульман, евреев и представителей других религий. Лицо Америки фундаментально изменилось, но общественно-поведенческая модель пилигримов осталась.
Работа как форма бытия
В любой другой стране, будь то Россия или Мексика, люди находят, чем занять себя помимо Работы. Вечером можно, например, пойти в театр, зайти к друзьям на огонек, или просто походить по городским улицам, а в выходной поехать загород. Америка предлагает очень ограниченные возможности в этом плане. За небольшим исключением искусство, да и вообще культура, представлена здесь очень скромно. Типичный американский город являет собой конгломерат одноэтажных жилых районов с торговыми точками и бензоколонками, посреди всего этого находится центр, или как его называют, даунтаун. В одноэтажных районах ходить некуда и незачем, да и в макдональдс удобнее ехать на машине. Даунтаун--как правило, самый грязный район любого города, и вечером он практически вымирает, отдавая свои пространства бездомным и другим маргинальным элементам. Прийти в гости без предварительного приглашения нельзя, а приглашать особо не принято. Правда, раз в несколько месяцев американцы устраивают вечеринки для большого количества народа. Так удобнее: дешевле и проще угостить и отобщаться с 20 людьми сразу, чем десять раз звать их по двое. Так что заниматься в Америке особо и нечем. Человеку же необходимо самовыражение, и единственная остающаяся здесь возможность выразить себя--это Работа.
Работа заполяет все имеющееся время, вытесняя из жизни все остальные формы деятельности и существования. День начинается с подготовки к Работе: там нужно выглядеть собранно и достойно. Из-за особенностей территориального планирования и автомобильных пробок на дорогу на Работу и может уйти часа по 2-3. Домой ты возвращаешься уже поздним вечером и проводить его приходится в какой-нибудь очередной суете, как оплата счетов или, опятъ-таки подготовке к завтрашнему трудовому дню. В Америке люди не любят слушать про чужие проблемы, необходимость уделить кому-либо свое драгоценное время, даже членам собственной семьи, вызывает у них стресс. В этом плане культ Работы дает прекрасную возможность отгородить себя от внешнего мира, мешающему восхищаться своим неповторимым Я. Сказать, что тебе все равно, что происходит с другом или родственником--все-таки неприлично. Сказать же, что ты должен работать--вполне приемлимо. Ты занят, у тебя обязанности по отношению к великому делу, и значит ты никому ничего не должен. Но и тебе ничего не должны. Такое положение дел всех устраивает.
И уже неважно, американец ты или иммигрант. Ты присоединился к колонне бегущих--и пути обратно нет. И ты проживешь, как робот, положенные тебе годы. А проживя, даже не вспомнишь слов Экклезиаста: "Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?" Мои друзья-поэты давно перестали писать стихи, художники выбросили кисти. Теперь они все работают и все заняты. Потому что так надо, потому так делают все, потому что они больше не знают, чем заняться. И радоваться жизни они тоже разучились: ведь Работа-- дама серъезная и лишней радости не потерпит.