Это было позапрошлым августом, 2002 года, на международной конференции в Осло. Полторы тысячи человек, всемирный съезд микологов. Глаза разбегались от всего бешеного разнообразия красок, людей, обрывков разговоров, встреч (которые не повторяются), знакомств, докладов, улыбок, намеков,искрящихся бликов солнца в пенящемся фонтане т.е. полнокровной, беззаботной и свободной от работы реки жизни.
У меня был постер. Сколько их было! Пестрящий океан постеров, после добросовестного просмотра которых болела голова и хотелось выпить холодной воды с горячим шоколадом.
Я честно приехала туда ради научного интереса, но в основном народ там был намерен развлекаться по полной программе. Так как соблазн был велик, то и наши представители русской микологической интеллигенции сползли очень скоро во всеобщий праздник жизни. Эти яркие десять дней, кажется, многие запомнили надолго. Бесконечные пьянки, прогулки по городу, танцы, церемонии, званые обеды. Хотя честно говоря образ жизни там каждый мог выбирать сам. Никто ничего не навязывал. Но...сама атмосфера... Нет, наука, конечно была... для особо настырных, типа русских и японцев.
Много было случаев, забавных и не очень. Но один запомнился мне почему-то с первозданной и безжалостной ясностью. Почему-то даже сложно об этом говорить. Это настолько запрятано в глубине души. У меня был очередной запланированный мазохистский просморт постеров. Голова уже начала болеть, но постеров, близких моей теме, я так и не нашла. Как вдруг...наконец-то, мобильные элементы! Так...чей постер? Франция. Вот и хозяйка постера, скромно стоящая неподалеку. Я начала задавать ей дежурные вопросы на английском. Что, да почему, да как это у Вас получилось? Она отвечала, но показалась мне маленько закомплексованной и чем то испуганной.
Все было нормально, пока я случайно не посмотрела в ее глаза. Теперь я понимаю, почему древние христианские аскеты советовали не смотреть в глаза другому человеку. Я прервалась на половине вопроса, губы стали мгновенно сухими и потрескавшимся, глаза расширились. Никогда, никогда, за всю мою молодую жизнь со мной не было такого... Я смотрела на нее как кролик на удава, я не могла оторвать взора от ее сапфировых глаз в обрамлении черных длинных загнутых ресниц. Это был мой приговор. Я не могла иначе в тот момент. Она наверно думала, что у меня затруднения с английским, потому что я глупо молчала. В основном я действительно могу внезапно замолчать именно из-за проблем с языком, но тогда было совсем иначе.Это было настоящее наваждение. Я ничего не видела, кроме этих огромных глаз. Я готова была отдать за них жизнь, душу, благополучие, уважение окружающих, последний кусок хлеба. Когда я поняла это, меня стал обволакивать темный и липкий ужас. Я теряла себя, я растворялась в чем-то вечном и доисторическом. Мне было все равно, кому принадлежат эти глаза, мужчине или женщине, в тот момент я даже не думала об этом. Как глупо...влюбиться только в глаза. Они были спокойные, беззащитные, как у ребенка, в них были все блага и наслаждения мира, в них было всепрощение и безоглядный покой, что-то Божественное и материнское, я даже не могу объяснить, все объяснения будут неправильны. Они были страшным безжалостным магнитом, у которого бесполезно просить пощады. Надо лишь отвести глаза. Но как раз на это у меня не было сил. Когда тебя бьет током, невозможно оторвать руку от оголенного кабеля... Ты так и погибнешь от тока.
Вдруг меня грубо оттолкнул какой-то пожилой американец или британец и начал задавать ей вопросы. Я даже не успела возмутиться, потому что я была ему благодарна. Я пошла дальше как потеренная, как во сне, в тумане. Я долго не могла отойти от какого-то шока. Конечно со стороны в это мало верится. Но я так до сих пор и не поняла, что это было.
И зачем это было в моей судьбе. Наша жизнь загадочна и непредсказуема.