Лебедева Жанна: другие произведения.

Ибица навсегда

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 10, последний от 06/03/2015.
  • © Copyright Лебедева Жанна (zzz3335@yandex.ru)
  • Обновлено: 22/06/2014. 82k. Статистика.
  • Дневник: Испания
  • Иллюстрации: 12 штук.
    • Оценка: 5.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вся эта история - абсолютная правда, облаченная в жанр повести для большей занимательности изложения. Единственное, что не соответствует действительности - измененные имена тех, кто отправился в то незабываемое путешествие в далеком 2008 году... Итак, три молодые девушки отправляются в отпуск на Ибицу. Там их ждут забавные происшествия, новые знакомства и, конечно, невероятные клубы веселого острова. Цель сего повествования - не только поделиться с читателем своими впечатлениями, но и рассказать всю правду о местных нравах, жителях и самых известных клубных центрах Европы.

    •   

    Записки путешественницы.

    Ибица навсегда.

    А мы бросаем скуке вызов

    Потому что - потому,

    Жить на свете без сюрпризов

    Не возможно никому.

    И удачи - неудачи,

    И полеты вверх и вниз -

    Только так, а не иначе!

    Только так, а не иначе!

    Да здравствует сюрприз!

    Из к.ф. "Незнайка с нашего двора"

       Начальник склада Юрий Джанович был человеком не по статусу озорным. И порой его "безобидные" шутки доходили до эпатажа. Именно поэтому меня совершенно не напугал звук взрыва, раздавшегося на лестнице и оранжевый дым, наползающий густо из-под хлипкой офисной двери. Коллега Оля удивленно вскинула брови, она работала с нами недавно и еще не привыкла к местным забавам.
       Через пять минут к нам заглянул Юрий Джанович и заговорщецки подмигнул.
       - Кукла-Л[1]? - поинтересовалась я.
       - Сегодня же день зарплаты у казначейства, - довольно потер руки начальник, - подумали, небось, хапуги, что бухгалтер им деньги вез и по дороге пачку посеял.
       Мы дружно посмеялись над незадачливыми казначеями, нашими несчастными соседями с верхних этажей девятиэтажной "башни Мордора" - офисного здания еще советских допотопных времен. Когда общее веселье закончилось, настало время для Той Самой реплики, которую я готовилась сказать уже неделю:
       - Юрий Джанович, можно мне в отпуск? - спросила я робко, но, в то же время, уверенно, ибо ничто уже не могло меня остановить в моем намерении.
       По-видимому, Юрий Джанович и сам понимал неотвратимость моего решения и поэтому возражать не стал...
       Все мои деньги и силы тогда уходили на клубы. Клубы были моей жизнью. Однако, в родном городе я их не посещала. Я вообще старалась не посещать их до того, как получила инъекцию клубной лихорадки, впервые оказавшись за границей. До этого момента я испытывала к клубам лютую ненависть, и, пожалуй, не зря.
       Задыхающиеся от провинциального пафоса заведения родной Твери, с их сумбурным дресс-кодом и хаотичным фейс-контролем, как антихрист, умело выдающий себя за Христа, и ужасно на него похожий, а потому с легкостью дурящий голову обывателям, являлись противоположностью клубам заграничным в том самом, библейском смысле слова. Мне там не было место никогда. Меня тошнило от золотой молодежи, автозагарно-розового гламурья, хищных выхоленных искательниц чужих денег и унылых наркоманов, искренне считающих, что без колес веселья нет.... Добавить к этому мое школьное ботанство и постоянные финансовые трудности, так по всему выходило, что для местной клубной жизни я не подхожу.
       Моя жизнь изменилась с посещением "Карлов Лазне", что в Праге. Тогда, ночью, уставшая от экскурсий, я нехотя поддалась на уговоры Натки и отправилась в самое тусовочное место чешской столицы. Чудеса начались у входа, когда шкафообразный охранник улыбнулся мне, как старой подруге, и даже не стал контролировать мой фейс, как я того ожидала...
       А потом, потом я увидела то, что изменило мое сознание навсегда. Я увидела Единство Танцующих. Я стала его частью, влилась в него и познала изнутри. Это состояние трудно передать словами, это экстаз, эйфория, когда тысячи людей вдруг становятся единым целым, и дышат, и танцуют, и живут в едином ритме. Первобытное равенство и братство, когда "я" превращается в "мы" на одну долгую ночь.... Та ночь стала для меня таинством посвящения в это клубное братство. После я уже четко могла отличить клубы истинные от антиклубов...
       Самым главным в клубной жизни для меня стал Танец. Танец был единственной причиной посещения клуба, все остальное отходило на второй план и становилось табу. Танец должен был быть искренним и честным, танцем ради танца, и иным путем познать Единство Танцующих было невозможно. Этот уникальный феномен абсолютного равенства между теми, кто приехал на Порше и, как я, пришел пешком, между теми, кто покупал себе в баре Кристалл и теми кто, как я, пил воду из-под крана в туалете, теми, кто одевался в Гучи и теми, кто, как я, рядился в обноски из секонд-хенда. Танец сметал все социальные преграды. Танец был превыше всего. Танец являлся единственной ценностью и единственной правдой, и право на него имел каждый, кто начинал танцевать.
       Познав Танец, я уже не могла существовать спокойно. Каждый год я копила деньги на то, чтобы отправиться за границу и совершить там свой клубный ритуал. Моя зарплата со скрипом дотягивала до десятки, что для провинции было нормой, а москвичу показалось бы смешным. При этом я, методом строжайшей экономии, умудрялась за полгода накопить себе на поездку. Мой метод был прост - на работу пешком, в буфете - чай без всего, одежда не дороже трехсот рублей. Вот так.
       Ибица оказалась самым дорогим вложением и самым долгожданным. И последним, вернее финальным, заключительным. После Праги я побывала во множестве веселых мест, но именно там, в Праге я дала себе слово, что не остановлюсь до тех пор, пока не побываю на Ибице.
       Я долго ждала этого, долго к этому шла. И вот, наконец, моя мечта должна была исполниться. Со штукой евро в нагрудном кармане джинсовки я проспала три часа на переднем сиденье рейсового автобуса Тверь-Москва.... Я прибыла в столицу, где меня уже встречала взволнованная Натка. Подруга. Оказалось, что наш сработанный дуэт будет разбавлен кем-то третьим. И этим третьим будет Майка.
       Тот факт, что с нами едет Майка меня не очень обрадовал. Во-первых, потому что присутствие третьего нарушало наш привычный интим. Каждое семидневное путешествие становилось для нас таинством, в котором мы с Наткой, словно пара бывалых супругов, проверяли свои отношения в спартанских условиях. Надеюсь, мысль, что я пыталась донести этим сравнением, будет понята правильно. На каждые несколько дней путешествия мы с Наткой становились семьей, и умудрялись не поссориться на крошечной территории однокомнатного номера. Это было сложно и требовало от нас огромных усилий и мудрости. Именно мудрости, потому что ничто другое не могло пересилить по своей убойной мощности нашего назревшего за бессонную неделю нервоза. И порой, когда мы, уставшие от постоянного нахождения рядом, начинали рычать друг на друга, наш пыл неожиданно угасал, и мы мирились, замолкая на полуслове, мгновенно забывая причину раздора.
       Во-вторых, (вернемся к Майке). Майка не из нашего числа. Москвичка до костей и мозга, Майка была старше нас всего на пару лет, и наши щенячьи интересы и "походные" правила вызывали у нее брезгливую полуулыбку. На Майке толстым слоем лежал налет жирной столичной респектабельности, совершенно не свойственный нам, провинциалкам. Самым страшным для меня было то, что моя Натка, за три года своей московской жизни уже получившая в свой организм изрядную порцию "столичности", наверняка пойдет на поводу у Майки, предавая все наши устоявшиеся идеалы. Так что, прощайте бомжпакеты в чемодане и суточное питание на пару евро в день в Макдональдсе. А Макдональдс - это святое.
       По дороге к офису "Ибица-тур" Натка уверяла меня, что Майка полностью разделяет наши интересы и относится к клубам так же как и мы. Наивная Натка! Наивная и доверчивая. Я раскусила Майку сразу - главной ее целью было устройство собственной личной жизни, а конкретнее, поиск богатого МЧ за которого можно удачно выйти замуж в перспективе. Ясно, что осуждать Майку за подобные желания в обычной ситуации у меня не было никаких оснований, но клубные правила (см.выше), такое положение вещей исключали.
       Избавившись от тревожного груза евро, я отправилась домой, паковать чемоданы. Вернее один, видавший виды, бывалый черный чемодан, избитый и искалеченный нерадивыми грузчиками в аэропортах России и Европы. Накануне отъезда мой багаж включал в себя запас бомжпакетов и растворимого кофе "три в одном", купальник, шлепки, босоножки на огромных каблуках, пару топиков, шорты, юбку, мамино платье из шифона и средства личной гигиены.
       Я выехала в полдень на автобусе из Твери. Мой путь снова лежал в столицу, там мы должны были пересечься с Наткой и вместе отправиться в аэропорт, где нас ожидала Майка.
       Утренний вылет не оставлял нам времени на отдых и мы, передохнув пару часов в Наткиной съемной квартире, вызвали такси до Домодедово, где нас уже встречала недовольная Майка...
       Наш Боинг приземлился на заветном острове и мы, словно кошки из переноски, вылезли наружу, щурясь и потягиваясь. После паспортного контроля, ожидая багаж, мы оглядывали окружающий народ. К моему удивлению, в аэропорту не было бешеных толп модной молодежи - публика вокруг ничем не отличалась от публики в любом другом аэропорту Европы: пенсионеры, супруги, дети.
       Провожатый отыскал нас сам и сам оказался трансфером. Это был русский мужчина неопределенного возраста, приятной внешности, с печальным взглядом, наполненным бесконечной тоской по Родине.
       - Так, вас я нашел, - он сверился со списком, - а вот этот молодой человек где? - спросил он у Майки, показывая на одну из фамилий.
       - Он не с нами, - открестились мы от пропавшего попутчика.
       Слава богу, пропажа отыскалась очень скоро, на скамейке у конвейера с багажом. Наш молодой человек заслушался музыкой на телефоне последней модели и, видимо, задремал.
       Собрав, наконец, всех (меня, Натку, Майку и товарища-потеряшку) провожатый, назвавшийся Владимиром, погрузил нас в старенький джип и повез в отель. Чтобы скоротать время, Майка с серьезным видом расспросила Владимира о местном курсе валют и других необходимых мелочах. Мы же с Наткой в тот момент внимательно изучали будущего соседа, который гордо восседал на переднем сиденье и высокомерно косился на нас через зеркало заднего вида. Пока что из всех, встреченных нами на Ибице людей, он больше всех тянул на тусовщика. На нем была белоснежная футболка с кислотным принтом, белые высокие "Найк Эир". Образ завершали панама и очки в стиле Рауля Дюка[2]. После того, как удовлетворенная ответами Майка отстала от провожатого и перевела свое внимание на виды за окном, молодой человек подал голос:
       - Скажите, а где можно арендовать машину? - начал он издалека.
       - Да в любом прокате, - искренне удивляясь, ответил Владимир, кивая на проплывающую за окном вывеску "Рент э кар".
       - Скажите, а открытый БМВ или Мерседес тут найти можно? - продолжил молодой человек, а мы с Наткой тут же переглянулись, изобразив наморщенными носами дружное "фууу". Такое отъявленное позерство было смешным. Молодой человек явно хотел повыделываться, и это было заметно. Да уж, знаем мы таких - любителей шика и блеска. Был у меня подобный знакомый - ради понтов сложить голову готов, а у самого в кармане три рубля и комната в коммуналке. За душой имеется кредит на несколько сотен, белый Мерседес и альбом в контакте под названием "Сладкая жизнь"... Я еще раз внимательно оглядела нашего спутника. Нет, дружок, меня не обманешь, если бы ты и вправду был таким "золотым", каким хочешь казаться, ты бы не поехал сюда по самому дешевому туру, ведь мы прибыли именно по такому. И часы у тебя (я прищурилась, рассматривая руку парня) - Касио, цена три тысячи рублей, я такие отцу дарила на день рождения...
       Услышав вопрос, Владимир удивленно посмотрел на парня и приподнял бровь. Я ожидала услышать от него все, что угодно, но только не то, что он ответил:
       - БМВ? Вряд ли, - задумался мужчина, - тут подобные машины мало кто держит. Нисан возьмите, или Сеат. Тут, понимаете, такие машины не популярны, он понизил голос до шепота и наклонился к собеседнику из водительского кресла, - ведь люди могут подумать, что вы... выпендриваетесь!
       Не выдержав, мы хором прыснули от смеха, издав нечленораздельное фырканье и хрюканье в тщетной попытке скрыть свое веселье. Парень, похоже, поняв, что сморозил глупость, тут же принялся оправдываться:
       - Вы не так меня поняли, просто мой друг, что приедет позже, очень большого роста. Он в Нисане просто не поместится, я поэтому про БМВ и спросил.
       Парень замолчал на некоторое время, но потом снова продолжил начатый разговор:
       - А, скажите, магазины тут есть, ну, там, Дольче Габана или Гучи?
       - В городе есть, - отмахнулся Владимир, - только, поймите, тут так не ходят. Это не принято, ходить и сверкать лейблом, это просто неприлично! Вы поймите! - в его голосе послышались нотки обиды и недоумения. ...
       Это было первым приятным впечатлением о Ибице - скромность и демократичность местных жителей. Та самая скромность и демократичность, которой порой так не хватало моей родной провинции, где верхом шика считалось напялить какую-нибудь китайскую шмотку с огромным логотипом "Армани", купленную за баснословные деньги в сомнительного вида бутике, и отправиться в местный клуб - царство высокомерия и безграничного пафоса... К счастью, здесь, на Ибице, все было по-другому.
       ...Второе приятное впечатление о Ибице - двадцать пять центов, которые не взял таксист, перевозивший нас из одного отеля в другой (ибо в том отеле, куда привез Владимир, места не нашлось), и, которые нам по чеку вернули на ресепшене гостиницы, где нас все же приняли... ну, это, в общем-то, к делу не относится. Не относится к делу и то, что переходя дорогу на красный свет (очень хотелось поскорее попасть в отель после бессонной ночи (у меня автобус из Твери до Москвы, такси до аэропорта и пяти часовой перелет)), мы попали под колеса полицейского, который ехал на скутере. В общем, он сбил Наткин чемодан и отделался легким испугом....
       Помывшись с дороги и переодевшись, мы отправились на пляж. Тратить драгоценное время на отдых в отеле было слишком расточительно, поэтому мы решили отправиться в клубный квест незамедлительно. К большому разочарованию, пляж оказался пустым. Мы пошатались по нему из стороны в сторону, изучили безлюдный бар и деревянную вывеску "Бора Бора", сиротливо покачивающуюся на ветру:
       - Это то, что я думаю? Бора-Бора? - Натка уныло посмотрела на Майку, которая прожужжала нам все уши рассказами о знаменитой пляжной дискотеке.
       - Бора-Бора, - тут же огрызнулась Майка, - может у них выходной, - предположила она, - вглядываясь в окружающую пустоту.
       - А может это все-таки не Бора-Бора? - усомнилась Натка, оглядывая пляж, - давайте дойдем дотуда, сходим туда и поищем там...
       - Лично мне пофигу, что это, - вставила свои пять копеек я, - давайте остановимся здесь и отдохнем, сил уже нет бродить по этому пляжу.
       Майка кивнула, Натка тоже согласилась, расстроено отметив, что Ибица эта совсем не та, которую она представляла:
       - И где туса? Где пати? Это вообще что? Пенсионеры какие-то и дети с крокодилом.
       Единственными живыми существами по-соседству были трое ребятишек с большой надувной игрушкой и караулящие их тетушки неопределенного возраста.
       Стоило только нашим сумкам коснуться песка, как, откуда ни возьмись, появился работник пляжа с заманчивым предложением арендовать лежаки и зонты, причем, за баснословную сумму. Избалованная Майка отдала вымогателю несколько евро и взгромоздилась на свой комфортабельный топчан, тогда как мы с Наткой, подобно верным псам, легли у подножья майкиного топчана, растянувшись на полотенцах. Усталость дала о себе знать, и мы, не медля, отправились в царство Морфея.... Часы показывали полвторого дня.
       ...Проспав три часа, я сквозь сон услышала музыку, вопли и радостное топотание толпы. Восстановив в ничего не соображающей голове события последнего дня, я осторожно открыла один глаз. Перед моим взором бодро топтались чьи-то волосатые ноги, а за ними виднелся целый лес выплясывающих конечностей. Пожалуй, это было самое необычное пробуждение в моей жизни - на пляже, посреди опен-эйра, прямо в танцующей толпе.
       По идее, самым логичным было бы поскорее подняться и присоединиться к танцующим, но моя усталость совсем не прошла, и даже усилилась от спонтанного пляжного сна. Поэтому я, не задумываясь, совместила два своих излюбленных - поспать и потусоваться. Сунула под щеку сумку, укрыла голову серым, видавшем виды топиком и безмятежно уснула.
       - Надо ж так умудриться! Проспать опен-эйр, тусу проспать! - поражалась Натка по пути с пляжа. Мы брели в гостиницу. Перед ночной вылазкой следовало подкрепиться и переодеться в вечерние наряды.
       Когда стемнело, мы отправились в Спейс - ближайший клуб. Повезло - вход оказался бесплатным. И, что самое приятное, бесплатными оказались и беленькие сладкие пастилки, разложенные на столах, воздвигнутых прямо в центре танцпола. Они и стали моим ужином, поскольку я, впав в режим строжайшей экономии, мужественно отказалась от еды, решив не посещать ресторан, в который отправились поесть мои спутницы.
       Итак, набив пузо, я окунулась в цветастую толпу веселого народа. Вокруг происходило что-то невообразимое: совершенно дикого вида граждане, отплясывающие прямо на столах с пастилками, фрики, один из которых был похож на Петра Первого в костюме феи, какие-то "дачники" в шортах и соломенных шляпах. Все это буйство красок и образов однообразно гудело и колыхалось, словно цветное живое море. Таким было Единство Танцующих, в котором уже растворились Майка и Натка, которое стремительно поглощало меня, заставляя, как по команде, вскидывать руки вверх, слыша задорный голос диджея, и петь наизусть слова песен, ни слова, ни мелодию которых вспомнить наутро я не смогла бы и под пыткой. Казалось, что в Единстве Танцующих существовал таинственный коллективный разум.
       Музыка звучала громко, но вдруг зал наполнился низким гулом, постепенно переходящим в глухой басовитый рев. Рев заглушил музыку, все танцующие, как по команде, вскинули руки вверх и радостно закричали. Я подняла голову - потолка надо мной не было, его заменяла прозрачная камуфляжная сетка, через которую просвечивало огромное брюхо распластавшегося над нами самолета. Самолет был так близко, что я, подчиняясь велению толпы протянула к нему руки и ликующе завизжала.... Точно, про эту фишку Спейса мне рассказывала теоретически подкованная Майка. Недалеко от нас аэропорт, и самолеты заходят здесь на посадку. Это потрясающее действо повторялось каждые десять-пятнадцать минут - при виде самолетов заглушающих музыку ревом своих двигателей, пляшущий народ (и мы со всеми вместе) приходил в неописуемый восторг, орал и махал руками, в надежде, что пассажиры это увидят....
       Мы протанцевали до утра и, наконец, собрались в отель. Выходя из клуба, обнаружили еще один танцпол, полный народа. Этот был больше зала с самолетами, в его центре находился огромный стул, в два с половиной моих роста. Там к Майке прицепился какой-то странный товарищ в нелепой шляпе. Мне он почему-то напомнил пасечника. Натка фыркнула, сдерживаясь чтобы не засмеяться. Зрелище и вправду было забавным: "пасечник" сгреб Майку в охапку и принялся выплясывать с ней какой-то безумный балет. Мы еще немного задержались там, наблюдая, как Майка, вырвавшись на свободу, убегает от незадачливого ухажера по всему танцполу, но, вскоре, усталость дала себя знать, и мы отправились восвояси.
       Мы шли вдоль моря, наслаждаясь рассветом. Мимо то и дело пробегали ранние ЗОЖевцы. Примерно раз в пять минут нас обгоняла какая-нибудь атлетичная дама, стремящаяся довести свою стать до античного совершенства. Вообще, озабоченность здоровым образом жизни весьма характерна для евроейских курортов. Я и сама с удовольствием пробежалась бы по пляжу, будь у меня кроссовки и более сытный дневной рацион.
       Мы болтали о чем-то. От этого разговора нас отвлек отдаленный женский визг. Через пять минут визг повторился, прозвучав ближе.
       - Что там такое? - Майка испуганно остановилась, тревожно уставившись на дорожку, поворачивающую за кучу сложенных друг на друга лежаков. Мы с Наткой тоже замерли.
       Спустя минуту нам навстречу вышел какой-то неопределенного возраста товарищ в кроссовках на голые ноги и длинной белой футболке. Он становился, дико вращая выпученными, как у рыбы, глазами, и вытаращился на нас:
       - Слышь, друг, ты чего хотел то? - выступила вперед Натка, а мы с Майкой предусмотрительно притихли за ее неширокой спиной.
       Вместо ответа, странный незнакомец резким движением задрал к подбородку свое одеяние, под которым, как оказалось, не было больше никакой одежды, и, плотоядно глядя на нас, принялся угрожающе трясти причиндалами. Мы с Майкой взвизгнули от неожиданности, а потом закатились дружным хохотом. Натка же, ссуровив лицо и сложив на груди руки для пущей значительности, приподняла брови:
       - Да ты камикадзе, как я погляжу! - обратилась она к незадачливому соблазнителю, который, решив поддержать диалог, принялся трясти хозяйством еще сильнее, - ну сам напросился!
       Я не знаю, что хотела предпринять Натка, так как неожиданно из-за ее спины пулей вылетела Майка и с безумным визгом отвесила нарушителю спокойствия оглушительную затрещину.
       - Вот тебе, маньяк! - пискнула Майка, раскручивая сумочку и целясь в голову врага.
       Нанести второй сокрушительный удар она не успела, так как бедный извращенец, завыл, вдруг, от ужаса и пустился наутек, сверкая торчащими из-под футболки прелестями в лучах восходящего солнца.
       - Надо было ему денег дать! - с искренней заботой произнесла Натка.
       - Зачем? - запыхавшаяся Майка одернула платье и лихо закинула на плечо свое страшное оружие.
       - Я думаю, это был стриптизер, - задумчиво предположила Натка.
       - Одичавший, - согласилась Майка...
       В тот момент я вспомнила свою подругу Лану, которая, отличаясь не слишком хорошим зрением, очки носила только в сумочке и одевала лишь в крайних случаях. Так вот, когда, однажды, на пустой улице к ней подошел незнакомый мужчина и стал что-то показывать из-под полы длинного плаща, Лана, не разобрав, что там показывает ей незнакомец, очень вежливо сказала ему: "Подождите, я сейчас очки надену и посмотрю..."
       Настроенные по-боевому, мы пришли в свой отель. Несколько часов утреннего сна восполнили силы. А несколько чашек крепкого кофе (благо шведский стол позволял) на завтрак позволили почувствовать себя бодро. Новый день обещал быть насыщенным. Мы разработали для себя недельный план посещений клубов и других достопримечательностей Ибицы, и места для сна в этом плотном графике почти не оказалось. Приходилось выкручиваться. Я умела преспокойно спать на тридцатипятиградусной жаре на пляже, поэтому особо не запаривалась на тему отдыха. Путешествия научили меня не тратить драгоценное время и совмещать необходимый сон с дорогой или солнечными ваннами.
       С утра мы отправились к морю. На ногах были шлепки, а в сумках пляжные полотенца. Мы могли бы оказаться на пляже минут через пять, но так как попутно исследовали каждую уличную лавку и магазин, оказались там через полтора часа. Повалявшись на песке и освежившись в море, мы, с подачи Натки, решили отправиться в ближайший к нашей турзоне город. Город носил одноименное с островом название. В рекламном проспекте, полученном еще в аэропорту и у туроператора, любознательная Натка вычитала про то, что, согласно истории, Ибица - это старинный форт, несколько веков защищавший остров от нападений со стороны моря.
       И мы направились в город Ибица смотреть на крепость Ибица. Шли долго. К бурному возмущению Майки, пешком. И дело было вовсе не в моей экономности или Наткиной одержимости здоровым образом жизни. Дело было в местном транспорте. Вообще об общественном транспорте Ибицы следует сказать отдельно. Более непунктуальных и безответственных водителей автобуса вы вряд ли отыщите даже в российской глуши. Наивно поверив многообещающему расписанию, висевшему внутри крытой остановки, мы прождали злосчастный автобус с полчаса, но он так и не приехал. Уже потом, наблюдая за местным населением, подтягивавшимся к остановке на полчаса позже, мы поняли свою ошибку. Но это было вечером, а днем... Днем мы двинулись быстрым шагом, надеясь поскорее оказаться в городе.
       Город Ибица мало чем отличался от других курортных городов европейского побережья. Однако, подобно всем другим курортным городам имел свою особенность - основную достопримечательность, привлекающую туристов. В Ибице таковой являлась крепость, подобно огромному осиному улью возвышающаяся в центре. За мощными крепостными стенами прятался старинный город. Могучие ворота разделяли Ибицу старую и Ибицу современную, но увидеть эти ворота нам удалось не сразу, так как метров за сто да них мы свернули не в тот поворот и совершили многочасовой обход вокруг крепостной стены. Проникнув, наконец, в старый город, мы рухнули на плетеные стулья одного из уличных ресторанчиков. Натка заказала кувшин ледяной опьяняющей сангрии[3], и я, с голодухи, захмелела так, что боялась заходить в слишком маленькие сувенирные лавки, дабы не уподобиться там всеразрушающему слону.
       В одной из таких лавок мы приобрели входные билеты в Пачу. Мы были несказанно обрадованы ценой - долгожданная покупка обошлась всего-то по двадцать евро за штуку. В отеле за них просили пятьдесят евро, но мы уже были предупреждены Владимиром о том, что если хорошенько поискать, то в некоторых лавочках можно найти их и за полцены...
       Поужинав, чем бог послал, в самом дешевом кафе, на которое только смогли уломать Майку, мы потратили около часа на наведение марафета и, наконец, выдвинулись в свой еженочный тур по клубам. Нарядиться трем девушкам в одном маленьком гостиничном номере было весьма сложно. Каждая из нас стремилась занять место перед единственным большим зеркалом. По дороге с пляжа Натка купила себе платьице с рюшами и зелененький клатч. Майка порылась в чемодане и извлекла оттуда элегантное черное платье, замшевые лодочки и сумочку Фурла. Я, глотая слюни на наряды подруг, напялила свою вековечную джинсовую юбку, которая являлась эдакой универсальной вещью на все случаи жизни. Юбка эта была моим постоянным спутникам во всех поездках и служила одновременно вечерним нарядом, спортивной формой и пляжным полотенцем. Майка осмотрела меня скептически и глубокомысленно промолчала.
       - Алис, ну ты б еще себе лапти сплела из экономии, - возмутилась Натка, не скупясь в выражениях.
       - У меня больше ничего нет, - огрызнулась я, втискиваясь в топик, купленный за сто пятьдесят рублей в Терранове, - сойдет и так...
       Итак, Пача! Клуб находился где-то в центре Ибицы, поэтому отыскали мы его с трудом, долго бегали вокруг, все время промахиваясь с нужной улицей. Минус наших дешевых билетов был в том, что действовали они только до часа ночи, а время уже поджимало. Осознав безуспешность поисков, мы в истерике поймали такси и, проехав на нем до следующего угла за пять евро, поняли, что истина как обычно была где-то рядом!
       Пача поразил нас своим шиком и небывалой роскошью, а также полным отсутствием фейсконтроля. Под завораживающий хаус в изрезанном лучами прожекторов зале бесновались толпы веселых местных гопников. На сцене шикарные танцоры и танцорки в костюмах тайландских принцев и принцесс элегантно двигали своими безупречными телами. В отличие от демократичного Спейса здесь во всем чувствовались лоск и респектабельность. Но закон Танцующих был неумолим и чувствовался даже здесь, в Паче.
       Каждая из нас занималась своим делом: Натка изучала меню с коктейлями; Майка с призывной тоской всматривалась в лица загорелых молодых людей, кушающих виноград в вип-ложе; мое же сознание было затуманено болью. Туфли на огромных каблуках стерли пятки до кровавых пузырей. Собственно поэтому мои движения походили на заученный в детстве "Танец маленьких утят", если все эти прихрамывания, припадания и полуприсяды можно было вообще назвать танцем. Я в надежде посмотрела на тайских небожителей, столь прекрасных в своей безупречности, и это придало мне сил. Я забыла о боли и отдалась Единству Танцующих....
       Я полностью отдалась Танцу и, наслаждаясь жизнью, потеряла из вида Майку и Натку. Этот факт меня нисколько не огорчил, ведь, в конце концов, все дороги ведут в отель. Решив, что подруги доберутся до номера и без меня, я продолжила танцевать.
       Что такое Танец? Почему он дарит ощущение такого непомерного счастья, такой дикой эйфории? Откуда берутся силы, чтобы танцевать часами без сна, без отдыха, без еды.... Кстати, когда я последний раз ела? Хотя, какая разница, меньше поем - худее буду. Во всем есть свои плюсы.
       От скудных мыслей меня отвлекло мелькание Наткиных рук, пробивающееся сквозь толпу. Подруга махала мне что есть мочи.
       - Все, валим домой! - сурово заявила она, показывая вращением глаз на Майку, угрюмо сидящую за барной стойкой.
       Так я и знала... Майка просто должна была обломать мне все веселье своим занудством. Так и получилось. Ей надоело, она устала, да еще и вчерашний "пасечник" явился и обломал ей всю охоту на вип-посетителей. Делать нечего, проводив взглядом прекрасных принцев и принцесс, мы выдвинулись в обратный путь.
       Каким-то чудом мне удалось уговорить девчонок пойти пешком. Майка, несмотря на дурное настроение, спорить не стала и хмуро побрела вниз по улице. Мы с Наткой двинулись следом.
       - Чем плоха прогулка по ночной Ибице? - мой вопрос хоть и был риторическим, но все же был задан весьма красноречиво, прямо в спину шагающей впереди Майке.
       - Ну, ты ж ее знаешь! - шепнула мне на ухо Натка, - не буди зверя! Нам еще неделю вместе жить.
       Меня всегда поражало наткино чувство такта. Она никогда и ни за что не стала бы разжигать назревший конфликт, всеми силами пытаясь утихомирить его участников. С Наткой сложно было поссориться, даже при желании, ведь в ключевой момент любой ссоры она, оценив опасность ситуации, мгновенно сдавала свои позиции, жертвуя собственной точкой зрения в пользу мира и спокойствия. В том крылась великая наткина мудрость, позволяющая ей никогда не доводить конфликты до критического состояния.
       - Ладно, молчу, - я развела руками и вздохнула. Натертые ноги снова дали о себе знать.
       - Да сними ты уже эти туфли! - глядя на мои мучения, посоветовала сердобольная Натка.
       Я послушно расстегнула сдавливающие щиколотки ремешки и, облегченно выдохнув, разулась. Несколько шагов по теплому асфальту показались мне верхом блаженства, но потом резкая боль пронзила подошву. Я ойкнула и выругалась:
       - Приличное место, блин, а бутылки бьют, как гопники на чертановских задворках.
       Густо закапала кровь, впитываясь в асфальт темными бурыми пятнами.
       - Платок есть? - спросила я у Натки.
       - Неа, - она красноречиво распахнула свой крошечный клатч, - вот флаер есть. Идти можешь?
       - Попробую, - я прилепила флаер к ране и снова надела туфли, - а где Майка?
       - Вереди была. Да вон она, на углу стоит.
       Когда я дохромала до Майки, она прижала палец к губам и указала за угол. Там сверкала мигалками полицейская машина. У стены, расставив ноги и подняв руки, стояли два парня. Рядом с ними высокий полицейский в белой рубашке, опоясанный ремнем кобуры, записывал что-то в блокнот.
       Сначала мы хотели пройти мимо, но мне в голову пришла одна глупая мысль и я незамедлительно ее исполнила.
       - Извините, то есть, экскьюзми, - окликнула я полицейского, - ай нид а хэлп...
       Во всех моих путешествиях я, несмотря на наличие "корочки" референта-переводчика, обходилась парой-тройкой примитивных фраз на убогом английском.
       Полицейский оторвал взгляд от блокнота и приветливо мне улыбнулся. К моему приятному удивлению он оказался симпатичным светловолосым молодым человеком. Стоп! Светловолосым? Не совсем обычно для испанца...
       - Не нужно английского, - сказал он на вполне понятном русском, - у вас что-то произошло?
       - Да вот, ногу распорола, - я указала на окровавленную туфлю, - полагаю, у вас найдется аптечка?
       Полицейский окликнул своего напарника, сидящего в машине, и тот принес аптечку, после чего мою несчастную ступню щедро опрыскали ледокаином, обработали перекисью и заклеили пластырем.
       - До отеля доберетесь? - заботливо спросил мой спаситель.
       - Вполне, - ляпнула я, только потом сообразив, что, возможно, отказываюсь от трансфера на полицейском авто. Но, передумала я поздно, и напрашиваться заново на доставку было уже неудобно.
       - Вы владеете русским в совершенстве, - сделала я комплимент новому знакомому.
       - Мой дед - русский, а бабка - шведка, - объяснил он знание языка и особенности своей нордической внешности.
       - Тогда понятно, - улыбнулась я, - спасибо за помощь.
       - Мигель.
       - Спасибо за помощь, Мигель.
       - Веселой вам ночи, - улыбнулся он в ответ и весело подмигнул, - только не желайте мне того же самого, - заговорщецки шепнул напоследок, тайком кивая на своих арестантов, распластавшихся по стене...
       Мы вернулись в отель с рассветом и, поспав полчаса, отправились на завтрак. Перекусив сыром и запив его ведром кофе, выдвинулись в сторону моря.
       - Слушайте, может, возьмем машину? - предложила, зевая, сонная Натка, которой кофе совершенно не помог.
       - Кто поведет? - ехидно поинтересовалась Май ка, - я права не взяла.
       - А я взяла, - довольно улыбнулась Натка, - так что вперед.
       С этими словами она свернула в ближайший "Рент э кар". Каково же было ее разочарование, когда в прокате не оказалось ни одной машины с коробкой-автоматом.
       - Да у нас их не держит особо никто. Все больше механика. Был один автомат, но его ваши же, русские, и забрали, - пожал плечами продавец, вполне русскоязычный, как и вчерашний ночной полицейский, - приходите через три дня, должны вернуть.
       - Спасибо, - недовольно надула губы Майка, - ты же сдавала экзамен на механике, когда права получала - так что давай, вспоминай!
       Пока Майка отчитывала Натку за потерю бесценного навыка, я изучала "меню" с элитными машинами, висящее на стеклянной двери.
       - Девченки, взгляните, тут Феррари за три сотни в сутки...
       - Ох, ты! Красота, - восхищенно отозвалась Натка, и Майка тут же заинтересованно подошла ко мне, изучая предоставленный перечень, - итак, если я оставлю сотню на еду и клубы, то еще сотню я смогу сэкономить и тогда... и каждая скинется по сотне... - размышляла Натка увлеченно.
       - А поведет-то кто? - скептически отметила Майка.
       - Я возьму машину и как-нибудь доеду до ближайшего угла, а там за руль сядет Алиса, она на механике ездит.
       - У меня прав с собой нет, - запротестовала я, но Натка многозначительно подняла вверх указательный палец:
       - Права нам не нужны! Здесь полиция без причины не останавливает никого. А мы нарушать не будем - поедем себе потихонечку и все! Так что права вовсе не обязательны...
       Из "рента" мы вышли с наполеоновскими планами, которые так и не суждено было воплотиться в жизнь. Мы отказались от идеи с Феррари, да и с автомобилем вообще, поняв, что при всем желании Натка не сможет даже тронуться с места на механике, несмотря на упорные тренировки в гостинице, где роль педалей автомобиля выполняли наши пляжные шлепанцы. В общем, Ибице мы так и запомнились пешеходами.
       В тот день на пляже было особенно жарко, во всех смыслах слова. Я планировала снова совместить долгожданный сон и тусовку на пляже Бора-Бора, но поспать мне так и не удалось. Натка с Майкой захотели пить и послали меня за бутылкой минералки в ближайший супермаркет. Мой поход обещал быть недолгим, поэтому я безропотно согласилась.
       Миновав беснующуюся толпу, я вышла к проезжей части и не спеша побрела вдоль нее. Солнце палило нещадно. Едва завидев мою измученно-унылую физиономию, зазывалы из уличных ресторанчиков активно манили меня угоститься в их заведениях. Я глотала слюну и шла дальше, несмотря на усталость и голод, наслаждаясь жизнью.
       Глядя на то, как притормозил посреди дороги один из аборигенов, желая пообщаться с замеченным на тротуаре приятелем, и как покорно остановились следующие за ним автомобилисты, которым он преградил дорогу, я восхитилась их миролюбию и титаническому спокойствию. Наверное, таким он и был на самом деле, дух Ибицы. Вопреки сложившемуся мнению, сонный, мирный, безобидный, скромный... Дух Ибицы. И никакие клубы, никакие буйные тусовки и шумные толпы не могли разрушить этой степенной и добродушной неторопливости. Здесь никто никуда не спешил, и каждый располагал таким избытком времени, что совершенно не боялся его растерять. Именно поэтому дожидались незадачливого болтуна выстроившиеся гуськом машины, и ведь никто не пикнул гудком, не выругался в спину остановившему движение товарищу - все преспокойно ждали, словно бы наслаждаясь этим ожиданием... Я втайне позавидовала им, этим добрым жителям Ибицы...
       Меня кто-то окликнул, это отвлекло меня от размеренного мыслительного процесса. Пламенея на солнце гладкими широкими боками, к обочине припарковался красный Феррари.
       - Хай! - помахал мне рукой парень, сидящий за рулем, - кам хиэ, донт эфрэйд!
       - Сэнькью, ноу, - буркнула я, отворачиваясь от великолепной машины, и двинулась ко входу в подземный супермаркет. Парень что-то крикнул мне в ответ, дал по газам, и, оглушительно рявкнув мотором своего авто умчался прочь.
       Я что, отказалась от знакомства с парнем на Феррари? Ну, да. И причин на то у меня было предостаточно. Во-первых, на пляже меня ждали девчонки. Во-вторых, мне очень хотелось поскорее вернуться на пляж и предаться сну. В-третьих, на кой ляд мне сдался какой-то непонятный парень, хоть и на Феррари. Мне вовсе не хотелось общаться с каким-то малознакомым типом и тем более садиться к нему в машину. О какой машине вообще может идти речь в такую жару? Да уж, если крыши нет, то и кондиционер не спасет...
       Подземная прохлада супермаркета показалась просто райским наслаждением. Я взяла с полки бутылку воды за евро и еще немного погуляла между полками, охлаждаясь после пляжного пекла...
       - Слушайте, - вернувшись на свое расстеленное полотенце, я поделилась случившимся с подругами, - а вы бы сели в Феррари, если бы вам предложили?
       - Неа, - зевнула Натка и потянулась к бутылке с водой, - ну подъехал бы ко мне такой чувак, ну села бы я к нему, ну покатались бы мы на машине, ну завез бы он меня в какой-нибудь романтический уголок, ну пристал бы, ну получил бы по морде и что? Что в этом хорошего-то, не понимаю? Я уж лучше тут, на солнышке погреюсь и музло послушаю.
       - А ты, Май? - я повторила вопрос для Майки.
       - Ну, Алис, не будь наивной! Парень к ней подъехал, на Феррари. Пф. Да это та же самая машина, которую мы утром арендовать хотели, наверняка!
       - Пожалуй, - согласилась я, удивляясь, что сама не додумалась до такого варианта.
       Неужели Феррари - это так важно, чтобы кому-то понравиться? Неужели человек не может нравиться сам по себе? Без каких-либо статусных дополнений? Без денег, без связей? Неужели человек не может нравиться просто так? За веселый нрав? За добрую улыбку? За дружеский настрой?
       - Пс, - тихонько толкнула меня в бок Натка, - смотри! - указала она глазами на соседа справа, который также как и мы лежал на полотенце едва видимый за лесом отплясывающих ног.
       - Чего? - не поняли мы с Майкой.
       - Да я все никак не пойму, чего это все подходят и денежку ему дают?
       - А ты принюхайся, - зловеще ухмыльнулась Майка.
       - Травища, - разочарованно протянула Натка, - ясно. Твой Тима был бы счастлив такой находке.
       - Не поминай черта в суе, - отмахнулась я, тут же помрачнев.
       Уже три года Тимур был моей большой проблемой. Наверное, даже большей, чем нехватка финансов и отсутствие личного жилья. Тимур был моим осточертевшим бойфрендом, от которого я, в силу своей отсутствующей воли и слабого характера, не могла избавиться все эти три года. И все эти три года я расплачивалась за свою минутную слабость тем, что этот самый Тимур, подобно энергетическому Эдварду Каллену, выпивал из меня все жизненные силы и положительные эмоции. Вдобавок к этому Тимур был патологически жаден, ревнив и совершенно непривлекателен внешне. Спросите, что же меня держало в тех бесперспективных отношениях? Дурацкий принцип, что никого нельзя бросать первой... Принцип неискоренимый и по сути своей маниакальный. Я уже три года терпела мерзкий характер Тимура, но бросить его не могла, и вес тут...
       Не дав унынию завладеть своими мыслями, я встала и, протискиваясь мимо танцующих людей, отправилась к морю. Там, у самой кромки воды я неожиданно столкнулась с нашим попутчиком из аэропорта. Заткнув уши наушниками плеера, он уныло брел по щиколотку в воде. Угловатый, понурый силуэт выбивался из общей веселой массы. Казалось, его уныние было таким мощным, что вокруг парня образовалась тоскливая липкая аура, от которой спешили посторониться веселые пляжные танцоры...
       Похоже, девчонки тоже заметили знакомца. Когда, искупавшись, я вернулась на свою подстилку, Натка тут же отрапортовала:
       - Видала нашего пафосного друга? Ему, по ходу, надоело кататься на открытом БМВ, и теперь он отжигает на Бора-Бора.
       - С плеером в ушах, видимо, местная музыка для него недостаточно крута, - поддакнула ей Майка.
       - Да ладно вам, он такой печальный, - я отыскала глазами ссутуленную фигуру, все дальше уходящую по берегу прочь от развеселой дискотеки.
       - Ой, наверное, в бутике Дольче Габаны был переучет, - не унималась Натка, - вот он и огорчился.
       - Да ладно вам, чего над человеком издеваетесь - возразила я, протягивая руку к отброшенной в сторону Майкиной книжке, которую та читала с начала поездки.
       - В очередь! - наткин указательный палец уперся мне в лоб, изображая дуло пистолета, - хитрая Алиса.
       - Тогда читай вслух, - я подвинула книгу Натке.
       - Я лучше перескажу, - решила она, - там про бабу, у которой был салон красоты и богатый любовник. Однажды в гололед она поднялась на крыльцо своего салона и поскользнулась на дохлом голубе. И ее тут же бросил любовник - ушел к молоденькой парикмахерше из ее же салона.
       - Суть то в чем? - возмутилась я излишней лаконичностью наткиного рассказа.
       - Суть в том, что голубь - это не к добру! - заявила подруга на полном серьезе.
       - Нат, ты чем читала то? Там суть вообще не в этом, - начала, было, Майка, но я ее перебила, поймав себя на нехорошей мысли:
       - А ведь и вправду не к добру. Я, перед тем как с Тимуром познакомилась, тоже голубя нашла.
       - Дохлого? - обрадовалась Натка.
       - Да нет, живого. Я его еще в руки взяла, домой принесла, а он окно увидел и улетел.
       - Ерунда все это, - не выдержала Майка, - девочки, ну, бред же! Какие голуби?
       - Не скажи! - возразила Натка, - Алиса голубя потрогала, а потом Тиму своего подцепила.
       - От голубя можно подцепить максимум блох или лишай какой-нибудь, но никак не Тиму! - протестующе заявила Майка.
       - Вот посмотришь, - сурово предостерегла ее Натка, - встретишь голубя...
       Пока они спорили, я добралась до книги и углубилась в чтение, как ни странно, мне тоже показалось, что вся соль рассказа была в этом злосчастном дохлом голубе. Как хорошо и легко все свои проблемы свалить на бессловесную птицу. Однако, в тот момент мне совершенно не хотелось думать о проблемах. Ведь мы оказались на Ибице совершенно с другими целями.
       Словно по причине какого-то злого рока, мой телефон, из-за дорогого роуминга уже несколько дней забытый на дне сумки, разразился оглушительной трелью. Тимур - высветилось на экране. Я отложила книгу и взяла трубку.
       - Привет, чего не звонишь? Совсем не соскучилась? - раздалось на другом конце линии.
       - Соскучилась, - сказала я честно.
       - Так чего не звонила?
       - Роуминг дорогой, - тут уже соврала.
       Причину, по которой я не звонила бойфренду, я не смогла бы сейчас назвать понятно. Ощущение было такое, что моя, протягивающаяся к сотовому, рука останавливалась по мановению какой-то странной силы, чужой, невидимой и неведомой. Внутренний голос же в это время начинал твердить о том, что торопиться не стоит, когда я еще смогу отдохнуть от Тимура. И действительно, время, проведенное с подругами, наполненное какой-то иллюзорной свободой моментально погасило мое гнетущее ощущение постоянного душевного одиночества. Словно все было по-другому, словно не было постоянной ревности, вечных скандалов, разборок, криков, слез, а затем, как следствие фальшивых примирений и новой тягомотной и грузной ноши тех бессмысленных отношений.
       - Чем занимаешься? - голос Тимура зазвучал с привычной злой веселостью, а у меня тут же появилось ощущение того, что я перед ним виновата, прежде всего в том, что здесь, на Ибице, мне весело и хорошо. Словно мое беззаботное веселье каким-то образом оскорбляло его чувства ко мне.
       - Хожу по клубам, что еще можно делать на Ибице?
       - С мужиками там, небось, развлекаешься? - голос Тимура, став совершенно стальным, начал сочиться неприкрытой холодной злобой, от которой мне стало не по себе. От которой сияющее на безоблачном небе средиземноморское солнце вдруг начало тускнеть на глазах, а от пляжных зонтов и людей потянулись по горячему песку черные змеистые тени.
       - Ты же знаешь, что это не так. Зачем опять начинаешь? - мне хотелось бросить трубку, или вообще, кинуть телефон в ближайшую урну, чтобы он не звонил вообще никогда.
       - Откуда же мне знать? Я за много километров от тебя, проверить не могу.
       - А поверить? - мой голос дрогнул.
       - Знаешь пословицу такую: "Доверяй, но проверяй" - не унимался Тимур.
       - Хватит! - резкий тычок в бок заставил меня уронить телефон, - хватит, - повторила Натка и сверкнула глазами, - чего ты оправдываешься? Как ты все это терпишь? И зачем?
       - Не знаю, - я протянула руку и, пошарив в песке, достала сотовый и приложила к уху. Связь оборвалась. Гудки.
       - Так, - Натка резким движением перехватила мою руку и выковыряла из пальцев телефон, - до конца поездки я буду твоим личным секретарем, и я буду решать, с кем ты будешь разговаривать, а с кем нет, понятно?
       - Ладно, - я кивнула с облегчением, понимая, что моей силы воли не хватит для того, чтобы проигнорировать звонок бойфренда, и решением проблемы в данном случае сможет стать лишь наткина непоколебимость...
       Ночью нас ждал Привиледж. Он находился на трассе, ведущей из Ибицы в городок Сан-Антонию. Кое-как дождавшись пати-баса (автобуса, кочующего между клубами), мы доехали до нужной остановки и вышли в совершенно непримечательном месте. Это была
       какая-то нежилая обочина, за которой тянулись кусты и деревья, а за ними виднелась дорога. Если судить по внешнему виду, то дорога такая скорее могла вести на дачи, чем к самому экзотическому клубу Ибицы.
       Некоторое время мы шли по странной дороге в одиночестве и уже начали сомневаться в нахождении здесь заветного клуба. Но вот деревья расступились, и мы замерли, обомлев. Перед нами, окруженное зеленью, возвышалось огромное здание, с круглым сияющим огнями куполом-полусферой. К нему по широкой дороге, находящейся чуть левее, чем наша проселка, тянулись вереницы машин и людей. Исполинские буквы "Privilege", грозно сияли в южной вечерней тьме.
       - Мощно, - присвистнула Натка, закидывая голову, - под этим куполом находится самый крутой танцпол Привиледжа.
       - Какой же он огромный, - восхищенно оценила клуб Майка.
       Мощно. Пожалуй, это было самым подходящим словом в данной ситуации, чтобы передать могущественное величие, нависшее над нами из жаркого сумрака средиземноморской ночи. Мы вошли внутрь и углубились в лабиринт темных залов и витиеватых переходов. Тут и там, прямо внутри здания росли деревья, под которыми прятались уютные скамейки и каменные фигурки языческих божков. Посидев возле раскидистого фикуса, мы открыли стеклянную дверь и оказались в огромном зале с бассейном посередине. И снова Танец. Дикий, затуманенный, первобытный. Пространство вокруг было каким-то смешанным, нецелостным, разваливающимся на куски. Виной тому, густая зелень, не позволяющая понять, где заканчиваются стены и начинается улица, а также неровный, затянутый буграми провисшей белой ткани потолок, на котором скрытые проекторы рисовали диковинные движущиеся картинки и узоры, меняющиеся, словно в калейдоскопе.
       Ошарашенные, мы танцевали, выпав из времени. А шаткость и неустойчивость пространства снова была нарушена движением пола, наросшего вдруг над водой и превратившего бассейн в очередную площадь для Танца.
       Танец. Танец. Танец. Дельфины на потолке, дельфины на стенах. Гоночная машина летит от стены к стене. Где-то под железным настилом пола едва слышно плещется вода....
       До Ибицы нас довез удачно встреченный пати-бас. Однако, сорокаминутный марш до отеля никто не отменял. Упрямая Майка, не желая топать ногами, уселась на остановке, изъявив желание дождаться утреннего рейсового автобуса. Натка взглянула на меня виновато и осталась с ней, а я пошла домой пешком. Благо злосчастные туфли были упакованы на дно чемодана, а на моих ногах красовались легенькие пляжные вьетнамки.
       Я шла спортивным шагом, глядя на то, как проснувшееся солнце озаряет светом чудесный остров. Утро здесь было странным временем, когда ночная жизнь потихоньку заканчивалась - разбредались по домам разгульные тусовщики, а другая жизнь начиналась - местные жители открывали белые ставни многочисленных лавчонок и магазинчиков.
       Утреннюю тишину нарушили скорые шаги, все отчетливее звучащие за моей спиной. Я не придала им значение. У города своя жизнь. Мало ли, кто там топает? Скорее всего, кто-то из ранних бегунов.
       - Подожди! - позвал меня мужской голос, - да постой ты!
       Я обернулась. Через несколько секунд со мной поравнялся наш сосед - тот самый унылый одиночка с плеером.
       - Прости, но я не знал, как тебя окликнуть еще, - он развел руками, по-видимому, мое лицо выглядело не слишком приветливо, - мы с тобой все равно в одном отеле, так что, может, я составлю тебе компанию?
       - Составь, - заставила я себя произнести, тут же воровато оглядевшись по сторонам. Тимуровская дрессировка давала о себе знать. Он ревновал меня к каждому столбу, поэтому, разговор с незнакомым парнем приравнивался к тяжкому преступлению.
       - Меня зовут Филя, - представился парень.
       - Филимон? Филипп? - попробовала угадать я.
       - Филиас.
       - Как Филиас Фог?
       - Именно, - улыбнулся мой нежданный спутник, - а ты представиться не хочешь?
       - Алиса.
       - Это как Алиса Селезнева?
       - Нет, это как Миллер Алиса Германовна, - улыбнулась я, называясь зачем-то своим полным именем.
       - И почему же Алиса Германовна идет в отель одна? - тут же поинтересовался Филя.
       - Гуляю, - пожала я плечами.
       - Тогда предлагаю пройтись вдоль моря. Не против?
       - Идем...
       Я впала в какую-то странную апатию. С одной стороны идти с незнакомым парнем на пустой пляж было как-то неправильно. Я почувствовала выработанную годами вину перед Тимуром, чувствуя себя злостной изменщицей и коварной предательницей. С другой стороны я на сто процентов была уверена, что Филя под прогулкой вдоль моря имел в виду только лишь прогулку вдоль моря, и поэтому меня злило ощущение несправедливой и ненужной вины.
       Мы спустились к пляжу. В нежных лучах молодого утреннего солнца песок казался белым. Золотистая дымка скрывала от глаз уходящую вдаль береговую полосу, испещренную столбиками собранных в стопки лежаков.
       - Как тебе Ибица? - поинтересовался Филя, снимая кеды и заходя по щиколотку в воду.
       - Здесь так спокойно, - я тоже зашла в море прямо в шлепках, ощущая свежую прохладу.
       - И то правда, - согласился мой собеседник.
       Мы пошли по пляжу, разговаривая, словно старые друзья. Филя рассказал мне о себе: он жил в Питере, работал учителем средней школы и жил с родителями в загородном доме на берегу Финского залива. Все это совершенно не вязалось с образом избалованного мачо, в котором он предстал при нашей первой встрече. Мы говорили обо всем: о клубах, о собаках, о сноуборде, о машинах, о новых фильмах, о философии и социологии, о друзьях, о смешных случаях из жизни, о рецептах и даже о теории марксизма.
       Я рассказывала Филе о том, как на даче у Ланы я напоила подруг чаем с окурками. Оказалось, что чайник, который я, не помыв, схватила с полки, давным-давно использовался в качестве пепельницы. И каким же было всеобщее удивление, когда в чашки вместе с наливаемым кипятком из носика чайника повалились "бычки". Все это безобразие произошло при отсутствии Ланы. Когда она пришла, мы с Наткой и Олей поспешили рассказать ей о неприятном происшествии. Лана пришла в ужас и схватилась за телефон, собираясь вызвать скорую. Оказалось, что в этом злополучном чайнике ее отец разводил отраву для колорадского жука. Все обошлось, мы съели по две пачки активированного угля и на том успокоились.
       Со дна сумки раздался гул. Вибрировал телефон. Я все же вернула его себе, выклянчив у Натки. Наткиного терпения хватило тогда не на долго, и она вернула мне злополучный аппарат сразу после происшествия на пляже. Мое сердце тут же сжалось в тревоге. Решив, что Филя ничего не услышал, я не стала брать трубку, дожидаясь, пока тому, кто был на другом конце, надоест слушать гудки. Однако, тот, на другом конце, был человеком крайне настойчивым и упрямым.
       - Да ответь ты ему, наконец, - сказал вдруг Филя.
       Я вздрогнула и уставилась на него в недоумении, чувствуя, как сотрясает сумку неуемный сотовый, а в душе стремительно нарастает едкое чувство вины.
       - Давай, ответь. Тебе твой парень звонит, - настойчиво повторил мой неожиданный попутчик.
       - С чего ты взял, что это мой парень?
       - А кто еще может звонить тебе в такое время? Мама позвонит днем, когда сама не спит. Подруги? Они наверняка уже дрыхнут в отеле, да и трубку ты наверняка взяла бы. Начальник? Он же не сумасшедший! А с парнем ты, наверное, поругалось, он там у себя, в России, пил всю ночь, осознал, что был не прав и теперь звонит, чтобы извиниться... Я угадал?
       - Если бы, - ответила я с тоской, а сама подумала, что если бы все было действительно так, и Тимур бы, действительно, хоть раз извинился за все те гадости, которые он наговорил мне, я поверила бы, что наши с ним отношения не так уж безысходны.
       - Ответь, - в очередной раз настоятельно посоветовал Филя, - ты что, боишься?
       - Нет, конечно, - соврала я совершенно фальшиво.
       - И правильно. Страх еще никому не помог ничего избежать. Знаешь, я это в школе постоянно наблюдаю. Вот сидит у меня, бывает, какой-нибудь ученик на задней парте, все знает, а отвечать не идет - боится. А что бояться? Ведь к доске все равно придется идти, не сейчас, так в другой раз. Так не лучше ли преодолеть страх и ответить сейчас, когда все знаешь?
       - Трудно это - преодолеть страх, - я запустила руку в сумку. Сотовый содрогнулся в последний раз и затих, - видимо, не в этот раз, - я дернула змейку, закрыв сумку и облегченно выдохнув.
       - Зря ты так, - покачал головой Филя, - он просто позвонит в другой раз, и будет звонить еще и еще, и тебе придется взять трубку. И каждый раз ты будешь бояться. Просто пойми, страх не спасает от неизбежного.
       - Спасибо за поддержку, - поблагодарила я парня.
       - Обращайся, - улыбнулся он в ответ, - вот мы и дома...
       По пути в свой номер я раздумывала, насколько первое впечатление может быть обманчиво. Вот, к примеру, Филя. После первой встречи мы окрестили его пижоном и позером. Предстал, так сказать, не в лучшем свете. А что теперь о нем думать? Он поразил меня своей простотой и проницательностью. Я с ужасом осознала, насколько сильно меня притягивает этот человек, причем в самом простом, человеческом смысле слова. В том смысле, о котором, с подачи Тимура, я забыла уже давно и, как думалось, окончательно. Благодаря Тимуру у меня вообще не осталось друзей-парней.... Я вздохнула и зашла в номер. Девчонок не было, похоже, они все еще ждали свой автобус.
       Я добравшись до отеля раньше Майки и Натки, я воспользовалась сэкономленным временем и завалилась спать. Спустя почти час в дверь поскреблись подруги. Им в то ночь поспать не пришлось. Жертвовать завтраком не хотел никто. После завтрака, согласно плану, намечалось посещение пляжа (до обеда). Вечером мы решили отправиться на другой конец острова в город Сан-Антонио.
       Проспав пару-тройку часов на палящем солнце, я почувствовала себя вполне бодрой и готовой к новым ночным приключениям. Решив пообедать в номере, мы отоварились булочками и газировкой в ближайшем супермаркете и поспешили домой.
       Нас ждал сюрприз. Весь двор небольшого отеля был заставлен полицейскими машинами. Похоже, за время нашего отсутствия там что-то произошло. Как ни странно, никто не воспротивился тому, что мы прошли на ресепшн и, взяв ключи, отправились в свой номер по узкой лестнице.
       Пока мы поднимались, до нас долетали какие-то крики и шум. Как оказалось - все действие происходило как раз таки на нашем этаже: трое дюжих полицейских с пушками наголо ломали дверь наших соседей, которых мы, кстати, ни разу не видели за все наше пребывание на Ибице. Дверь тряслась, а из номера доносились слабые крики. Разобрать, что кричали, в суматохе было невозможно. Наконец дверь поддалась. Из номера на атакующих рухнула загораживающая вход кровать, которую прислонили к дверному косяку. Истошно завизжала девушка. "Ноу драгс, ноу драгс!" - единственное, что получилось разобрать в ее надрывном крике....
       Все это время мы с бестолковым куриным любопытством наблюдали за происходящим. По идее, такое поведение было не самым подходящим в данный момент, но интерес пересилил чувство опасности, да, собственно, никакой особенной опасности мы пока что не наблюдали.
       - Интересно? - голос прогремел за спиной неожиданно весело и громко.
       Мы с Наткой подскочили на месте. Позади нас стоял Мигель, заслоняя своей могучей фигурой выход на лестницу почти целиком.
       - Конечно, когда еще удастся поприсутствовать на задержании особо опасных соседей. А, кстати, что они сделали-то? - немедленно поспешила выяснить я.
       - Нарушили закон, - уклончиво ответил Мигель и снова обезоруживающе улыбнулся.
       Мы не стали расспрашивать его о подробностях, а скорее поспешили в свой номер - нужно было переодеться для поездки в Сан-Антонио. Перекусив готовыми сандвичами, мы немного повалялись на кроватях, по очереди приняли душ и через полтора часа уже были готовы к выходу.
       Солнце клонилось к закату, и мы торопились. Ведь главной целью нашей поездки на этот раз было посещение знаменитого Кафе Дель Мар, потому что побывать на Ибице и не встретить закат в этом знаменательном месте, было просто непозволительно.
       Итак, Сан-Антонио. Оказалось, что доехать до противоположного края острова - примерно двадцать минут на автобусе, идущем из Ибицы. Городок Сан-Антонио оказался местом, в котором дух Ибицы чувствовался наиболее явно. Мы приехали туда вечером, поэтому нашей первостепенной целью было найти Кафе Дель Мар и встретить в нем закат...
       Само кафе мы отыскали достаточно быстро, труднее оказалось найти свободное место чтобы посидеть. О столиках и говорить не пришлось, все они оказались занятыми и, по-видимому, уже давно. Поэтому мы присели на скамеечки, которые находились на склоне, идущем от кафе вниз, и выходили напрямую к морскому берегу.
       Сперва я не могла понять, чего такого феерического может быть в наблюдении за обычным закатом, но потом.... Потом я погрузилась в действо, мистическое и прекрасное настолько, что даже слезы на глаза навернулись. Зрелище оказалось удивительным - играет музыка, плещутся волны и толпа народа с замиранием сердца наблюдает, как огромное рубиновое солнце стремительно закатывается за белую дымку на горизонте....А потом все хлопают в ладоши....
       Мы покинули Кафе Дель Мар и, вдохновленные, отправились гулять вдоль бухты. Там мы отыскали уютный ресторанчик с открытым вторым этажом и остались в нем до позднего вечера. Мы заказали по нескольку блюд из свежих морепродуктов. И тут даже я позволила себе не экономить на еде. Сытые и умиротворенные мы доползли до автобусной остановки. Идти в клуб сил уже не было, и мы безмолвным единогласием решили поехать в отель.
       Автобус наполнился людьми в лучших традициях еще тех, советских загородных автобусов, редких, как амурские тигры, а потому набитых пассажирами так плотно, что если оторвешь от пола ногу, то поставить ее потом будет негде. Прижатые к сиденьям развеселыми местными гопниками, щедро освистывающими оставшуюся на остановке красотку в шортах-трусиках, мы с нетерпением ждали отправления. Наконец тронулись. Гопники дружно запели "Оле-оле-оле", а парочка ребят на сиденье, к которому вынужденно оказался прикован мой взгляд, принялись забивать косяк. Вся их деятельность была видна, как на ладони, но они, похоже, наивно полагали, что надежно укрылись от чужих взглядов спинкой переднего сиденья.
       В общем гомоне различимо щелкнула зажигалка, и по салону потянулся пряный запашок. Мужчина и дама, сидящие позади курильщиков стали принюхиваться и перешептываться. Затем мужчина вытянулся из своего кресла и тихонько постучал затягивающегося парня по плечу. Тот повернулся, поперхнулся и вздрогнул от неожиданности.
       - Кубана? - поинтересовался мужчина, кивая на зажатый в руке парня косяк.
       - Испана! - вступился парень за свое отечественное наркопроизводство, - Испаааана, - повторил он довольно и протянул косяк мужчине. Тот, несмотря на интеллигентный и строгий вид, не только с удовольствием затянулся сам, но и поделился со своей дамой....
       Вернувшись в отель усталыми и сытыми, мы мгновенно вырубились, даже утренний завтрак проспали. Майка и Натка отправились перекусить в ближайший ресторанчик, а я посильнее затянула пояс и переставила язычок на пряжке в следующую дырочку.
       В тот день по плану после дополуденного пляжа у нас было посещение магазинов в Ибице. Я считала остатки своих недотраченных финансов: полтинник нужно было оставить на посещение еще двух клубов. В моем свободном распоряжении оставалась сотка, которую я могла потратить.
       Долгожданный шопинг принес немало удовольствия, моими трофеями стали джинсовая куртка, кроссы "Лакост", пара маек и пляжных платьев. Уложившись в полсуммы, остальное я потратила на сувениры родным и друзьям, список которых включал имен пятнадцать.
       Список этот был моей болью и гордостью одновременно, потому что примерно четверть имеющихся у меня в поездке денег обычно уходила на эти самые сувениры. Каждый раз я клялась себе не покупать никому ничего, но в таких случаях совесть начинала мучить меня уже на третий день посещения сувенирных лавок. Я покупала всем подарки, радуясь количеству дорогих мне людей, и думала про то, что кто-то одинокий, наверное, очень завидовал бы моему списку.
       Как бы странно это не звучало, но меня саму этот список от одиночества почему-то не спасал. От одиночества душевного. Одиночество это пришло в мою жизнь с появлением Тимура. Его ревность и его жестокость отгородили меня от мира непробиваемой стеной, за которой терялась сама суть существования. Все мечты, надежды увлечения, канули в густой туман, плотно укрывший мое будущее и, в общем-то, заставивший это будущее практически исчезнуть. Самым неприятным всегда было осознание и понимание всей бедственности отношений, но Тимур так умело пил из меня жизненные силы, что я не могла уже изменить что-то в той жизни, уподобившись героине старой советской киносказки повторяющей: "Что воля, что неволя - все равно..."
       - Привет шопоголикам! - грянуло из-за спины.
       Мы обернулись и увидели улыбающегося Филю.
       - Привет, - обрадовано помахала я рукой.
       Пришлось тут же объяснить девчонкам, что с Филей мы уже успели познакомиться.
       - Ну как, уже отоварился в Дольче Габане? - съязвила Натка, проверяя парня на ехидноустойчивость.
       - Конечно, - Филя невозмутимо взмахнул невзрачным пакетиком, - кстати там, за углом, есть замечательная лавочка в которой есть все - и Габана, и Дольче, и Прада с Вьютоном.
       - Подделки? - сурово сдвинула брови Майка, - сделано в колхозе "Напрасный труд"?
       - А ты попробуй, отличи? - Филя невозмутимо порылся в пакетике и сунул Майке под нос приобретенные джинсы.
       Подруга взяла их двумя пальчиками и долго и внимательно изучала.
       - Веди нас туда, - вынесла она, наконец, свой вердикт.
       Лавчонка действительно ломилась от товаров, умело копирующих известные дорогие марки. Я уже потратила почти все деньги, и поэтому, покрутив в руках поддельную сумочку Луи Вьютон, положила ее на место. "Ну, куда я на свой склад - да с Луи Вьютоном, это же просто глупо" - уговорила я себя не делать опрометчивый шаг, и не тратить последнюю свободную двадцатку.
       Лавку ту я покинула в тоске. Однако, мое настроение было мгновенно поднято покупкой билетов в самый долгожданный клуб за все наше пребывание на Ибице. Амнезия. Непривычное ударение на второй слог - именно так называют его местные жители. Амнезия - мечта. Потанцевать там казалось мне пределом мечтаний, своеобразным Эверестом всей моей клубной жизни, наивысшей точкой до которой только можно дотянуться. Амнезия. Само название заставляло мое сердце биться чаще. Амнезия - забытье, безумие, сон....
       Мы вернулись в отель. Филя, как истинный джентльмен, всю дорогу тащил наши неохватные пакеты. Мы расстались с ним в отеле, договорившись пересечься ночью в клубе. Похоже, Майка с Наткой тоже переменили свое мнение о нем в лучшую сторону.
       Решающий вечер стремительно приближался. Я с ужасом поняла, что пойти в Амнезию в старой юбке будет кощунством, поэтому затаив дыхание вынула из недр своего чемодана мамино платье. Платье это являлось, мягко сказать, винтажем, в нем моя мама гуляла второй день своей свадьбы. Я показала наряд Натке, которая деликатно кивнула, как бы одобряя. Майка раздраженно дернула плечами и поморщила нос, но тут же, собрав в кулак всю свою волю и тактичность, ласково добавила:
       - Возьми мой поясок, Алис, с ним будет лучше.
       Не соврала. С пояском действительно вышло ничего. Хотя, мой внешний вид меня не очень-то интересовал. Только до той степени, которая могла бы послужить причиной конфликта с охраной при фейсконтроле, но так как здесь, на Ибице, таковой отсутствовал как класс, внешний вид терял всякое значение. Возможно, это и звучит, как лукавство, но сутью посещения клубов для меня всегда было лишь таинство Танца и ничего более. Может быть, поэтому я никогда не ходила в клубы родной Твери - там все было по иному. Там не было Единства Танцующих, там был суровый фейсконтроль, а еще там всегда происходило безмолвное сражение хищников женского рода, жестоких и самовлюбленных. Меня это пугало и угнетало. А зрелище поистине было жутким: развалившиеся за ломящимися от жратвы столами самцы, все как один "альфа", дорогие и лоснящиеся в своих "шмотках от" ночные пантеры, посылающие в спины соперниц злые и холодные взгляды, приглушенный ароматом духов и аниса едва различимый запах травы. Я приходила в такие места с Тимуром и жалась в углу, не в силах даже двинуться, не то чтобы танцевать.... Тимур же был полностью оттуда, он чувствовал себя как рыба в воде, неумело одевая маску мнимой важности и респектабельности. Необыкновенным усилием воли мне удалось выкинуть Тимура из головы. Пора было отправляться в путь.
       Когда переполненный людьми пати-бас остановился напротив длинного темного ангара, мы вывалились наружу вместе с толпой и в общем потоке поспешили к дверям, над которыми ярко сияли заветные буквы. Амнезия. Она напоминала нору кэрролловсого белого кролика. Неказистый с виду вход уводил вглубь целого мира, нереального, потрясающего своей необычностью и красотой.
       Под грохот музыки мы блуждали по залам, натыкаясь то на гигантскую в два моих роста фигуру черной кошки, то на огромные бутафорские скелеты, свисающие с потолка, то на помосты с танцующими на них людьми неопределенного пола и возраста. В самом большом зале, видом своим напоминающем ангар для самолета, находилась длинная сцена, открывающаяся исполинскими воротами. В ту ночь в Амнезии давали шоу знаменитые Монимишенс.
       Шоу. Шоу было кругом, мы словно сами стали его участниками: и танцевали и пели в голос, смешиваясь с океаном людских тел, содрогающихся в Танце. Единство Танцующих и вековечный снэповский "Ритм из э дэнсер" - неизменный гимн всех клубов от Праги до Ибицы, от Айя-Напы до Лорет-де-мара. "Подними свои руки вверх, отпусти сознание и присоединяйся к нам, отпусти все свои чувства!"[4]. И в то время на сцене происходило нечто фантастическое: мужчины в костюмах хирургов проводили операцию по удалению нижней части тела у какой-то змеехвостой русалки, превращая ее в прямоходящую двуногую женщину, под потолком на кольцах летали акробаты, на высоких балконах красовались девушки-барби, которых, при более внимательном рассмотрении, мы заподозрили в том, что когда-то они, безусловно, были мужчинами.
       Мы танцевали в толпе, а потом потеряли друг друга из вида. Натку оттерла в сторону толстая дама-фрик с огненно рыжими волосами, а Майка скрылась куда-то, едва завидев, как через толпу к ней пробирается тот самый "пасечник" из Спейса. На мое плечо легла рука. Это был Филя. Я поймала себя на том, что дико рада компании соседа по отелю.
       - Освежись! - он протянул мне молочный коктейль с густой шапкой взбитых сливок.
       - Спасибо! - кивнула я с благодарностью, - сколько я тебе должна?
       Такой вопрос был для меня обычным, ведь Тимур никогда не платил за меня, а если и покупал что-то, то потом требовал деньги. Рассчитываться вошло у меня в привычку, поэтому реакция Фили показалась мне удивительной.
       - Ты что, обидеть меня хочешь? - возмутился он, - ты что, хочешь сказать, что я не могу себе позволить угостить девушку каким-то коктейлем? Или, может быть решила, что за этим несчастным коктейлем кроется корыстная цель?
       - Прости! - развела руками я, поспешно хватая угощение, - у меня дурное воспитание.
       Освежившись и подкрепившись, я принялась танцевать с новыми силами, глядя на Филю и поймав себя на мысли, что думаю о том, какой он симпатичный и хороший....
       Грянул, как гром, умопомрачительный ремикс "Тигриного глаза"[5] и я перестала размышлять, проваливаясь всеми мыслями и чувствами в Танец... Танец. Танец.Танец. Все это безумие продолжалось до утра, а потом, на рассвете, дикая толпа клубного народа вывалилась на остановку и, не переставая танцевать и петь, загрузилась в подоспевшие пати-басы.... Итак, у нас осталась еще лишь одна клубная ночь.
       Днем мы собирали чемоданы и докупали сувениры. Мы с Наткой сходили в ближайший супермаркет, где я приобрела несколько бутылок местного абсента, а Натка взяла кому-то в подарок цветастые конфетки, которые сама же и съела за ужином.
       После обеда к нам заглянул Филя и убедил отправиться на пляж. С собой он принес волейбольный мяч, и спустя несколько минут мы втроем (Майка отказалась) носились по песку, играя в какую-то непонятную смесь картошки и волейбола. Набегавшись вдоволь, мы, уже вчетвером, отправились на Бора-Бора и протанцевали до темноты. Потом мы пришли в отель и, переодевшись, выдвинулись в свой финальный поход по клубам Ибицы. Денег у меня не осталось совсем, если не считать пары звонких евроманет, сиротливо позвякивающих на дне кошелька. Поэтому в Эль Дивино, а выбор наш пал именно на это заведение, Натка с Майкой поехали на автобусе, а я отправилась пешком. Компанию мне составил Филя, наивно поверивший в то, что пешком я хожу исключительно ради поддержания спортивной формы.
       Эль Дивино разительно отличался от огромных Амнезии и Привиледжа. Это был маленький аккуратный клуб с трех сторон окруженный водой. Небольшое округлое помещение находилось на пирсе, поэтому со стороны суши около него были припаркованы машины, а со стороны воды - яхты.
       Мы встретились с девчонками у входа. Увидев покачивающиеся на темных волнах роскошные суда, Майка хищно блеснула глазами и первая поспешила внутрь. Эль Дивино оказался удивительным местом, где неброская изысканность мешалась с уютной простотой. Посетители тоже выглядели на удивление скромно. Многие потенциальные миллионеры (которых, видимо, надеялась отловить тут Майка) вообще напоминали "дачников" - на них были белые панамки, клетчатые рубашки и неказистые сандалии.
       Почему-то мне стало грустно, и я вышла на окружающий клуб балкон. За перилами плескалась черная с золотыми искрами звезд вода, разноцветными блестящими глыбами покачивались на волнах роскошные яхты.
       - Загрустила? - спросил меня Филя, неожиданно оказавшийся рядом.
       - Не хочется уезжать, - призналась я, - отпуск как-то быстро пролетел.
       Я слукавила, потому что причин для печали на самом деле было гораздо больше. С одной стороны я соскучилась по Тимуру. И эта тоска скорее напоминала безысходность страдающего от ломки наркомана, чем печаль любящего сердца. С другой стороны я понимала, что здесь на Ибице я теряю шанс на что-то важное. Возможно, шанс раз и навсегда избавиться от зависимости и поменять свою жизнь.... Филя понял меня без слов. Через секунду я оказалась в его объятьях, рванулась и тут же обмякла, понимая, что эти объятья дружеские. Пригревшись в его руках, я почувствовала вдруг такие поддержку и сострадание, какие не чувствовала очень давно.
       - Иди, потанцуй, не растрачивай зря драгоценное время, ночь не бесконечна! - парень, наконец, выпустил меня из рук и легонько подтолкнул в сторону танцпола.
       На танцполе царило оживление - выступал какой-то очень известный диджей. Посетители кричали ему что-то, тянули руки, щелкали вспышками фотокамер. Супердиджей этот был вполне себе в духе Эль Дивино, очень скромно одетый, полненький, пожилой. И пусть внешне он скорее походил на соседа-пенсионера из квартиры напротив, из-под ловких пальцев его вырывалась удивительная музыка, которая, как в сказке, заставляла пускаться в пляс всех, кто ее слышит.
       Я оглянулась, пытаясь отыскать глазами Филю, но наткнулась на покатывающуюся со смеха Натку. Она указала мне на угрюмую Майку, вокруг которой нарезал круги наш старый знакомый - "пасечник". Похихикав над несчастной Майкой, мы принялись танцевать, словно Танец наш был последним...
       Мы вывалились из клуба шумной толпой: я, Майка, Натка, Филя и, увязавшийся следом "пасечник". Он долго шел за нами и, глуповато улыбаясь, что-то объяснял Майке на испанском. Та хмурилась и, как попугай, твердила: "Ноу". Наконец, "пасечник" сдался. Он грустно помахал нам рукой и остался на пирсе.
       - Такой печальный, - вздохнула я, - жалко, что мы так и не поняли, о чем он говорил.
       - О да, Майка, похоже, убить его была готова - он же ей всех потенциальных миллионеров распугал.
       - Как смешно, - огрызнулась Майка, - найдите себе другую тему для разговора...
       За нашими спинами плеснула вода. Отчалила огромная черная яхта и медленно поплыла вдоль берега, а на широкой площадке у ее кормы стоял "пасечник" в белой фуражке капитана и махал нам рукой....
       Утро отъезда выдалось нервное. Куда-то запропастился наш Владимир, и мы уже подумывали о том, чтобы вызвать такси до аэропорта. Провожатый намеревался забрать нас с ближайшей к отелю автобусной остановки, поэтому возвращаться на ресепшн, чтобы вызвать такси резона не было. Все, кроме Фили (его самолет до Питера улетал на два часа позже), уже начали нервничать. Наш вылет намечался через три часа.
       Майка сердито набрала телефон Владимира и пришла в ярость от того, что денег на ее счету, как оказалось, не оказалось. Натка стояла уже практически на проезжей части и разве что под колеса машинам не бросалась в тщетной попытке поймать такси. Все это было бесполезно. Спешащие по своим делам таксисты, похоже, как назло, все до одного были заняты.
       - Ола[6]! Куда в такую рань собрались? - окликнул нас кто-то со стоянки у магазина напротив.
       Я не сразу узнала Мигеля. Без полицейской формы он выглядел совершенно по иному.
       - Привет, Мигель, вернее, ола! Ты взял отпуск? - помахала знакомцу я.
       - Довези нас до аэропорта! - не растерялась Натка и умоляюще посмотрела на красавца-полицейского.
       - Это не проблема, садитесь, - белозубо улыбнулся тот, кивая на припаркованный рядом пикап.
       Не заставив себя ждать, мы похватали чемоданы и бегом бросились к спасительной машине. Казалось, что Мигеля нам послало само провидение. Он домчал нас до аэропорта так быстро, что мы даже не успели напоследок полюбоваться окрестностями.
       Поблагодарив Мигеля, мы попрощались с ним и поспешили на регистрацию. Я посмотрела на Филю, и мое сердце сжалось от боли и тоски. Почему так? Почему у меня есть Тимур и почему я должна, просто обязана к нему вернуться? Почему я не могу бросить его, предать, обмануть? Ведь он же противный и жадный. Такого ведь не жалко? Может быть потому, что обманывая кого-то, мы, в первую очередь, обманываем себя. Может быть потому, что предательство всегда останется предательством, даже если это предательство плохого человека.... Настойчивый голос Фили вытянул меня из забытья.
       - Алис! Телефон свой продиктуй! - попросил он, крутя в руке свой навороченный мобильник, - мало ли будешь в Питере когда, или я в твою Тверь приеду.
       - Сейчас, - мой голос дрожал предательски. Внутри все заледенело. Пальцы замерзли, губы окаменели. Филя. За эти несколько дней между нами укрепилась прочная связь. Словно невидимые нити натянулись между нашими сердцами. От этого меня коробило. Бросить Тимура? Предать? Предать ради собственного счастья? Невозможно. Даже понимая, от чего я отказываюсь, предать я не могла. Филя был слишком сильным искушением, поэтому я твердо решила для себя - всякую связь нужно разорвать....
       - Ну, диктуй же, - грустно повторил Филя и посмотрел мне в глаза. Он все понял. Понял, что я тяну время, чтобы не дать ему свой телефон. Понял, как тяжело дается мне это решение. Он не стал больше просить, улыбнулся и кивнул на табло:
       - Иди, регистрируйся, Миллер Алиса Германовна. Встретимся после таможни, там мой номер сама запишешь. А если не успеешь, найдемся в контакте - это еще проще!
       Я кивнула и поспешила к Майке и Натке, уже стоящим в очереди на регистрацию....
       Мы так и не встретились с Филей после таможни. Задержались на паспортном контроле, после чего пришлось бежать на посадку бегом. Когда я, вся в расстроенных чувствах, плюхнулась на сиденье самолета, в сумке сердито заворочался телефон:
       - Привет, Тимур, я по тебе очень соскучилась, - сказала я, сама не понимая, правдой были эти слова или ложью, - я с автобуса сразу к тебе, купишь чего-нибудь вкусного на ужин?
       - Привет, - голос бойфренда звучал особенно холодно и жестко, - знаешь, я тут подумал и понял одну вещь...
       - Я тебя люблю, - сказала я невпопад, совершенно не вникая, что мне вещает Тимур, видимо поэтому, он повторил то, что я не дослушала:
       - Я понял одну вещь - я не люблю тебя. И не приезжай ко мне, я буду не один, - он повесил трубку....
       Несколько минут я слушала гудки, оглушенная. Вот так. В тот момент я почувствовала легкость и боль одновременно, словно после операции, когда избавился от недуга, но болезненность и слабость еще остались. "А если не успеешь, найдемся в контакте - это еще проще!" - прозвучали в голове слова Фили. По моей щеке побежала предательская слеза, ведь в контакте у меня были совершенно другие имя и фамилия.
      
       Примечания автора:
        -- Охранный датчик, изготовленный в виде пачки денег, который, срабатывая, разбрызгивает краску, взрывает дымовую шашку и др.
        -- Главный герой романа Хантера Томпсона "Страх и отвращение в Лас-Вегасе".
        -- Вино, которое в Испании подают охлажденным, покрошив в него фрукты.
        -- Здесь приведен неточный перевод известного хита группы Snap "Rhythm is a dancer".
        -- Здесь имеется в виду хит Survivor "Eye of a tiger".
        -- Привет (исп.)
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
  • Комментарии: 10, последний от 06/03/2015.
  • © Copyright Лебедева Жанна (zzz3335@yandex.ru)
  • Обновлено: 22/06/2014. 82k. Статистика.
  • Дневник: Испания
    • Оценка: 5.00*3  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка