Тихомиров Сергей Георгиевич: другие произведения.

Обоерукие

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 165, последний от 22/10/2006.
  • © Copyright Тихомиров Сергей Георгиевич (tory133@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 112k. Статистика.
  • Повесть: Россия
    • Оценка: 6.06*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Детектив. Развлечение. И немножко надежды

    •    Сергей Тихомиров
       ОБОЕРУКИЕ..
       1.
       Удар звуком напоминал щелчок, был удивительно четкий и, судя по результату, весьма сильный. Невзрачный мужичонка влетел в вагон ме­тро, из которого только что вышел. Он спиной стукнулся о противоположную дверь и упруго шлепнулся на пол. Я подошел к нему, чтобы помочь подняться. Мужичонка вскинул на меня зло, блеснувшие глаза и просипел:
       - Не надо, я тут посижу, потом встану.
       Меня трясло от стыда и отвращения и к самому себе и к окружающей действительности. Не в первый раз...
       Войдя в вагон метро, я сел на свободное место и сразу обратил внимание на этих парней. Они вдвоем заняли весь диван по диагонали от меня. Тот, что повыше и помоложе, сидел, широко расставив ноги в дорогих брюках. Он положил обе руки на свой детородный орган и ласково его поглаживал. Типичная поза нынешнего хозяина жизни.
       Оба скучающе, но одобрительно рассматривали девиц, сидевших напротив. Девицы усилено елозили ягодицами, явно стараясь, чтобы юбки, и так короткие, заползли еще выше и обнажили кружевное шитье колготок. Посмотреть было на что. Но зрелище создавалось не для меня.
       Было довольно рано и малолюдно. Поток утренних пассажиров уже схлынул, а дневные посетители магазинов еще не вышли из дома. Мужичонка вошел на "Маяковской". Похоже, прямо с поезда, с Москов­ского вокзала. Вещей у него практически не было - одна не очень большая сумка через плечо, но вид был какой-то дорожный и провинци­альный.
       Перед "Гостиным" мужичонка встал и двинулся через весь вагон к выходу. Проходя мимо двух парней, он заметил демонстративную позу молодого и, притормозив, спросил участливо и доброжелательно, но довольно громко:
       - Чего, яйца распухли?
       Молодой поднял глаза, сразу ставшие пустыми и посмотрел на гово­рившего. Потом повернулся к приятелю и спросил:
       - Влад? - Влад рассеяно кивнул. Мужичонка пожал узкими плечами и прошел к дверям.
       Когда поезд стал останавливаться, парни быстро поднялись и тоже пошли к выходу. Тот, что постарше и пониже - Влад, задержался в дверях, не давая им закрыться, а молодой вышел сразу же за мужичонкой и стал ему что-то говорить. Потом двери стали закрываться. Раздался щелчок удара, мужичонка влетел обратно в вагон. Двери за­хлопнулись, и поезд тронулся.
       Довольно обычная сценка в Петербургском метро, банальная и омер­зительная.
       Мужичонка поднялся с пола и, подойдя ближе, не стал садиться, а ухватившись неожиданно длинной рукой за верхний поручень, навис надо мной. Он был одет в дешевую синтетическую куртку скучного кори­чневого цвета. Худое темно-бордовое лицо и большой унылый нос, как у Льва Толстого. Мужичонка вообще сильно напоминал знаменитого графа большим мясистым носом и пронзительными маленькими глазками.
       Граф, судя по цвету лица, спился, сбрил бороду и приехал в Санкт- Петербург бороться за правду и нравственность. Я с тоской ожидал полупьяных излияний праведного гнева, аромата водочного перегара, дешевого табака и давно не мытого тела.
       Однако напрасно. Излияний не последовало. И пахло от моего графа как-то неожиданно. Точнее совсем почти не пахло. Еле уловимый запах сухой травы, смешанный со слабым запахом бумаги. Такой запах бывает в проветренных читальных залах библиотек.
       Я стал принюхиваться. Тест на запах редко подводил меня при оценки собеседников (особенно собеседниц). От коричневой куртки графа чуть пахло вокзальным дымом. Унюхать запах плацкартного вагона мне не удалось. Потом выделился слабый запах свеклы. Наверно винегретом завтракал. Нет. Запах шел не сверху, от дыхания, и не от куртки (мог опрокинуть на себя этот винегрет). Запах шел от висевшей рядом с моим носом темной руки графа. Готовил он, что ли этот винегрет?!
       Интересно и непонятно. Может он действительно граф, который вернулся в Россию и для конспирации вырядился сельским алкоголиком.
       Руки довольно чистые, но конечно грубые. Ну, может он в своей Бразилии, как Толстой, пахать любит по утрам.
       Натурально. После завтрака входит лакей и объявляет:
       - Пахать подано, Ваше Сиятельство!
       Не проходит. От иностранцев не меньше чем месяц после приезда пахнет ихним мылом, даже если они в пароксизме дружелюбия начинают пользоваться нашим парфюмом (чего они на самом деле терпеть не могут). От моего графа пахнет нашим хозяйственным мылом и еще "Детским". Кроме того, если месяц работать в России под алко­голика, то любой граф сопьется.
       Мой высокопрофессиональный органолептический анализ (надо бы попытаться наняться служебно-розыскной собакой в какое-нибудь дете­ктивное агентство) неожиданно прервался новым интересным событием.
       К шуму идущего поезда добавилось слабое повизгивание разрываемого металла. К ногам упала хромированная головка винта. Я поднял голову. Верхний поручень, за который цеплялся мой граф, был слегка погнут и выскочил из держателя. Мужичонка с раздражением разглядывал облезший хром в том месте поручня, за которое он только что держался. Получалось, что это он согнул поручень и выдрал его из держателя, срезав за одно и винт крепления!
       Сразу возникло два вопроса. Во-первых, как - ведь нужна же дикая сила? Во-вторых, зачем? Поскольку человек я достаточно начитанный, то вопрос "как" разрешился в моем мозгу изящно и вполне современно. В Санкт-Петербург под видом законспирированного под алкоголика графа приехал простой российский ниндзя из Верхних Петушков. Как известно, для любого ниндзя, даже из Петушков, согнуть какую-то там железяку - раз плюнуть.
       Вопрос "зачем" занял меня больше и заставил задуматься, ибо распадался на два разных вопроса. Зачем приехал, и зачем выдрал по­ручень. Гражданское негодование пересилило во мне любопытство (что вообще-то редкость), и я обратился к мужичонке со сдержанной укориз­ной:
       - Ежели ты такой бугай, то дал бы им как следует. А метро-то зачем ломать?! - Я ожидал четырехэтажного мата и, возможно, прили­чного тычка. Но мужичонка, виновато взглянув на меня, ответил:
       - Да нельзя же людей-то!
       - Тоже мне, нашел людей! Ты для них человек? Вправить обратно можешь, или так и будет висеть? - кивнул я на поручень.
       - Могу - вздохнул мужичонка и взялся за поручень двумя руками. Метал опять тихонечко взвизгнул, и поручень встал на место. Небольшая помятость и облезший хром не очень надежно напоминали о случившемся. И срезанная головка винта на полу вагона. Я зачем-то подобрал эту головку и положил в карман.
       За разговорами мы не заметили, как поезд подошел к "Приморской". Конечная станция - надо выходить. Я-то приехал, куда надо и собрал­ся идти наверх, предвкушая удовольствие от предстоящего рассказа до­машним про таинственного графа.
       Просто так расставаться было не вежливо, да и не хотелось.
       - Тебе куда? - оригинально поинтересовался я.
       - В библиотеку - рассеяно ответил граф, явно о чем-то задумав­шись.
       Ну вот, с ним не соскучишься, подумал я почему-то с раздражением.
       - В какую тебе библиотеку, да еще с поезда? Чего ты мне тут мозги пудришь - начал я кипятиться неизвестно почему. - Ты ведь только что в город приехал из своих Петушков.
       Граф посмотрел на меня отсутствующими глазами, словно не понимая, откуда я взялся. Затем взгляд опять стал остреньким и, в первый раз,
       веселым.
       - Ну конечно только что приехал. Только не из Петушков, а из Мормужина. - Что-то звякнуло в моей памяти, звякнуло и пропало.
       - У нас там библиотеки-то приличной нет. Да и в райцентре по меж­библиотечному фонду ничего толком не получишь. Вот я и приехал в Публичную библиотеку.
       - А чего тебе надо? - спросил я несколько покровительственно. В Публичной Библиотеке имени самого ехидного из всех российских лите­раторов я провел половину своей активной жизни, а теперь вот расплачиваюсь. - Давай присядем тут.
       Мы сели под кошмарным лепным изображением какого-то ледокола, сильно смахивавшего на плавучий унитаз.
       - Тебя как зовут-то? - Спросил я, чувствуя, что жена опять будет переглядываться с сыном, когда я приду домой не один.
       - Михаил.
       Он достал из сумки довольно большую записную книжку в затертом кожаном переплете. Открыв ее на заложенном месте, показал мне страницы светло-зеленой бумаги, исписанные каллиграфически ровными строчками странноватым латинским шрифтом.
       М-да. Я читаю по-английски относительно свободно. Разбираю немного немецкий. Могу отличить по виду французский от итальянского. Что за язык был в книге у графа, я не понял.
       - Это на каком языке - спросил я, с грустью понимая, что меня уже никто не разыгрывает, да и не собирался.
       - Это старо французский, - оживился Михаил - Прованский диалект.
       - То есть тебе надо в отдел редкой книги?
       - Точно, - обрадовался Михаил - ты знаешь, где это.
       - Где это я знаю. Но, во-первых, сегодня суббота и этот отдел закрыт до понедельника. Во-вторых, по причине воровства рукописей из этого отдела большими начальниками, простых смертных туда уже не пускают, или пускают очень не охотно. Нужно отношение.
       - Какое отношение, к кому отношение? Лапа, что ли? - Михаил по­грустнел.
       - Лапа, конечно, не повредит, но нужен запрос от какой-нибудь соли­дной организации.
       - А у меня есть. - Оживился опять Михаил. Он достал из сумки плотный широкий конверт и вытащил бумагу с четко и красиво напеча­танным текстом и совершенно неотразимой печатью.
       " ... Московская епархия в лице... Настоятель Молгского Право­славного Монастыря... Убедительно просят ознакомить подателя сего, сотрудника РОНО Любимского района Ярославской области Лебедева Михаила Афанасьевича с хранящимися в ГПБ...(список из полудюжины названий на том самом "старо французском"), а также с
       другими материалами...
       Расходы отнести на ...
       Благословит вас..."
       Подпись, число и эта роскошная печать изумительного изумрудного цвета.
       Интересно, кто им шрифты для принтера формировал? Мне бы такие.
       - Хватит этого? - Спросил Михаил, явно довольный произведенным впечатлением. - Хватит, конечно - пробурчал я. Шутки действительно кончились. Человек приехал по делу и ему надо помочь.

    2.

       Михаил сидел за кухонным столом на первом этаже нашей квартиры и вместе с моим сыном-пятиклассником вправлял конечности пластмассовым монстрам.
       Квартира у нас знаменитая. Три небольших тесноватых и довольно низких комнаты и кухня. Зато на двух уровнях! И на каждом уровне по туалету!
       Мы с женой организовали себе эту квартиру лет десять назад путем сложного обмена ее большой комнаты где-то на Московском проспекте и моей маленькой двухкомнатной квартиры здесь, на Василевском ост­рове.
       Некий шестидесятилетний живчик женился на тридцатилетней даме и планировал при этом заиметь много детей. Квартиру в новом доме дама сочла слишком маленькой для себя именно по этой причине. Живчик удивительно оперативно и точно вышел на моих врагов и оппонентов в институте и с их помощью быстренько выяснил все служебные сплетни. Он вполне дружелюбно пересказал мне самые ароматные из них. Я так и не понял, зачем ему это понадобилось. Квартира, в конце концов, досталась нам без доплата, денег на которую у нас все равно не было. Жена считает до сих пор, что это была просто дополнительная любезность с его стороны. Очень приятный человек.
       В процессе обмена проявилась длинная цепочка участников, среди которых встречались интересные люди, почти как в романах Достоев­ского. Запомнился один господин пожилого возраста с кулаками, твердо обещавший по какой-то основательной причине чего-то сломать и кого-то побить. Я все боялся, что он недоволен именно мной. Но обошлось.
       При наличии доброй воли я всегда могу собрать свои книжки и бу­мажки и переехать из своего кабинета (самая маленькая комната на верху) в гостиную, вниз, в общество телевизора и сборного компьютера. Таким образом, временно освобождалась одна комната, куда можно было поселить гостей, принимать которых мы с женой очень любили, хотя и скрывали старательно эту слабость друг от друга.
       Когда я привел Михаила к нам домой, я проявил дьявольскую проницательность - сразу же сказал жене, что он ярославский. И ни каких проблем не возникло. Выяснилось, что они оба чуть ли не в одно время учились в Ярославле на соседних улицах и ходили в одни и те же киношки.
       Я быстренько собрался переехать вниз со своими книжками-бумаж­ками, но Михаил этому воспротивился и сам обосновался внизу на диване в обществе телевизора и компьютера. До понедельника вечером, как он сказал.
       Михаил попросил разрешения принять душ сразу же, как только мы решили организационные проблемы. И тут же стал, по мнению жены, образцом чистоплотности. За обедом выяснилось, что Михаил непьющий (то, что он не курит, было ясно сразу) и это окончательно покорило мою супругу. Тот факт, что я тоже не пью, не курю и люблю принимать душ ее почему-то только раздражает.
       Днем Михаил смотался в город, сказал - посмотреть на библиотеку. Он отсутствовал часа два и вернулся к обеду с пакетом разной зелени, все больше мелковатой. С собой у него тоже были какие-то корешки подозрительного бурого цвета.
       Накрошив всю зелень в большую миску, Михаил сочинил странную овощную абракадабру (там, кажется, даже сырая картошка была) и предло­жил ее к обеду в качестве салата.
       Абракадабру съели подчистую, что вообще-то не удивительно. В нашем доме почти все съедают подчистую. Через час после обеда мой сын с таинственным видом сообщил мне на ухо, что у него кончился понос. Явно намекал на магическое действие овощной абракадабры. И ты, Брут...
       Было уже около семи вечера. Орал телевизор. Я возился с ком­пьютером, пытаясь через модем связаться со своим соседом напротив, когда раздался звонок в дверь. Сын бросился открывать.
       Они прошли сразу же в гостиную - Влад и его высокий молодой напарник. Влад, как всегда, остался в дверях, а высокий прошел на середину комнаты и остановился около включенного телевизора.
       Я автоматически поднялся и сказал - Добрый вечер. - Испугаться я еще не успел. Только подумал, где же они разделись - оба были в свитерах.
       Высокий осмотрел комнату. Взяв стоящую на телевизоре медную индийскую вазу, он, не глядя, ударил по экрану телевизора. Экран треснул и погас. Звук орал по-прежнему.
       У меня застучало в ушах. Я рванулся в переднюю - между дверями у меня стоял кусок водопроводной трубы. Но наткнулся на Влада и отлетел к дивану. У Влада из кулака торчал кончик лезвия ножа. На моей рубашке в районе пупа расплывалось красное пятно.
       В комнату вошел Михаил и кинулся ко мне. Я пытался подняться.
       - Сиди - бросил Михаил.
       - Зачем это? - повернулся он к пришедшим.
       Высокий сгреб ворот рубашки Михаила в кулак и притянул к себе. Вдруг ноги Михаила оторвались от пола и его ступни в носках (ну не хочет он тапки носить в квартире) и прилипли к шее Влада. Ступни стали проводить какие-то манипуляции с его головой. Что-то сложное и неторопливое. Голова Влада медленно поворачивалась и запрокидыва­лась.
       Одновременно руки высокого, запутавшиеся сперва в вороте рубашки Михаила, стали расходиться в стороны. Михаил держал высокого за запястья и кажется даже массировал их, опять же совершая какие-то сложные и неторопливые манипуляции большими кистями рук.
       Три фигуры на секунду застыли передо мной в странной позе, напоминавшей греческую букву "пи". Ступни ног Михаила прилипли к шее Влада, голова почти покоилась на плече высокого, а тело образовало слегка наклонную перекладину.
       Затем опора, которой было тело Влада, мягко сложилась пополам и Влад затих на полу.
       Михаил отпустил его шею и встал на ноги. Быстро повернувшись лицом к высокому, Михаил опять взял его за запястья. Макушка Михаила еле доставала до подбородка высокого. Вдруг эта макушка боднула высокого в подбородок, а сплетенные руки странной пары дернулись книзу.
       И все кончились.
       Михаил отошел от высокого и присел рядом со мной на диван. Высокий стоял лицом к нам, редко моргая. Его плечи стали заметно уже и ниже. Обе кисти вяло висевших рук были странно повернуты наружу, словно он показывал нам, что руки чистые.
       Михаил поднял рубашку у меня на животе и посмотрел на рану. Кровь уже перестала идти. Рана была неглубокая, почти порез.
       На полу зашевелился Влад. Он открыл глаза и устроился поудобнее, привалившись спиной к стенке.
       - Повезло тебе - голос Михаила шелестел. Я зло вскинул на него глаза. Михаил, оказывается, обращался к Владу.
       - Вижу - ответил Влад. Он стал подбирать под себя ноги.
       - Не стоит - бросил Михаил и кивнул на высоко. Влад внимательно осмотрел напарника и тоже кивнул.
       - Не буду - тело Влада расслабилось, явно отдыхая.
       Михаил опять повернулся к высокому. Тот стоял в прежней позе. Глаза нечасто моргали, лицо заметно посерело. Михаил зашел к нему со спины, задрал свитер и стянул через голову высокого. Обнажилась на­плечная кобура, висевшая слишком низко, почти у пояса брюк.
       Михаил вынул из нее тупорылый револьвер с большой дыркой ствола. Осмотрел и пожал плечами. Посмотрел на меня. Я тоже пожал плечами - в оружии я не разбираюсь.
       Михаил вздохнул, оттянул боек револьвера и пошел к окну. Он за­сунул боек в щель между радиаторами отопительной батареи и нажал.
       Один из радиаторов явно подался.
       - Ты же батарею сорвешь, нас всех кипятком зальет, бугай ты ярославский - затараторил я, оживая.
       Михаил выбрал другую щель, попрочнее, и опять нажал. Боек сломался, и что-то там еще сломалось в револьвере. Михаил засунул револьвер обратно в кобуру высокого. Затем он взял его за плечо и повел к двери на балкон. Высокий послушно шел, куда ведут, ему явно было очень больно. Михаил открыл дверь на балкон, вытолкнул туда высокого и плотно закрыл дверь.
       - Ну, теперь ты. - Михаил вернулся к дивану и сел так, чтобы хорошо видеть Влада.
       - Я же сказал, что не буду. - Влад говорил равнодушно, но за­мершее в своей расслабленности тело было противоестественно. Было ясно, что он боится и пытается разговорить Михаила.
       - Зачем волыну-то сломал? Он же больше ничего не может. Да и где теперь такой калибр найдешь!
       - Волыну? - Михаил посмотрел в мою сторону. - Револьвер - пояснил я, - светскую хронику я читаю внимательно.
       - Он не может, зато ты хорошо можешь. - Большие руки Михаила были хорошо видны Владу и тот не отводил от них глаз.
       - Что у тебя? Давай быстро сам показывай. - скомандовал Михаил Владу и тот начал выкладывать из карманов на пол немногочисленные мужские побрякушки. Там были ключи, зажигалка, бумажник, какие-то карточки, носовой платок и небольшая записная книжка.
       - А - Михаил споткнулся на новом слове - волына где?
       - Мне не надо, работает он, - Влад кивнул на балкон. - а я на контроле.
       - А меня ты чем проконтролировал? Фигой? - встрял я в мужской разговор и задрал рубашку на порезе.
       Влад потянул к верху брючину. К ноге были прилеплены небольшие кокетливые ножны, в которые был вставлен короткий прочный клинок
       с большой ручкой.
       - Давай.- Михаил протянул руку.
       Влад вынул клинок и попытался сесть, не выпуская его из рук.
       - У тебя что, руки запасные есть? - Голос Михаила опять зашелестел.
       - Нету. - Вздохнул Влад и толкнул клинок к нам.
       Михаил покрутил клинок в руках, подергал ручку. Ничего не произошло. Михаил пошел к батарее.
       - Да не надо, - поморщился Влад, - хорошая ведь вещь.
       - А чего в нем хорошего? Им только консервные банки вскрывать. - Клинок действительно был слишком короткий, сантиметров пять - семь.
       Михаил еще немного повозился с клинком и вдруг большая рукоять развернулась вокруг оси, выпустив наружу еще сантиметров двадцать прочного тяжелого лезвия. С легким щелчком рукоять зафиксировалась и клинок приобрел вполне угрожающий вид, почти современный армейский штык.
       - Действительно. - Вздохнул Михаил и вставив клинок в щель,
       быстро сломал его. Влад поморщился, ему было явно жалко "хорошую вещь".
       - Ловкий ты парень, - опять встрял я. - И достать ножик из под штанов успел и обратно спрятать. И никто не заметил! Ловкий.
       - Действительно. - Повторил Михаил стал огорченно осматривать Влада.
       - Господи, ну я же просил, показывай сам! Неужели и тебя надо успокаивать, как длинного?
       Влад быстро засунул руку за ремень брюк и торопливо бросил к ногам Михаила еще одно лезвие, на этот раз небольшое и плоское, явная самоделка.
       - Умелец.- ломать его Михаил не стал, просто отложил.
       - Ну а теперь что будем делать с телевизором?
       - Да заплачу я за эту мелочь, - раздраженно ответил Влад. Его голос начал приобретать вальяжные нотки.
       - Ах, заплатишь за мелочь?! - Михаил взял в руки бумажник, раскрыл его и стал пересчитывать деньги.
       Там оказалось около семисот долларов и почти пять миллионов рублей. - Сумма,- вздохнул я про себя.
       Вставай. - приказал Михаил Владу. Тот поднялся. - Бери деньги и дуй за телевизором. Тут внизу магазин еще работает. Там "Самсунг" есть, я видел.
       Влад направился к дверям. - Эй, а мусор за собой кто уносить будет? - остановил его Михаил.
       - Какой мусор? - испугано спросил Влад.
       Михаил кивнул на разбитый телевизор. - Ах это.- облегченно вздохнул Влад. Он аккуратно отключил телевизор о сети и антенны
       и поставил на пол. Потом поднял медную вазу, все еще валявшуюся на
       полу, и также аккуратно поставил ее на место телевизора. Осторожно
       взял разбитый телевизор, стараясь не выронить осколки трубки на пол,
       и пошел к выходной двери. Аккуратно открыл ее и также аккуратно при­крыл за собой.
       Удивительно аккуратный человек.
       3.
       После ухода Влада я вдруг вспомнил о сыне. Господи, у него же родимчик случится. Но тут в дверях комнаты показалась маленькая мордашка, выражавшая предельную степень восхищения.
       - Ну здорово ты их, дядя Миша! - голос сына звучал слишком громко и слишком звонко.
       - Это твой отец в основном постарался. - Михаил был верен себя.
       - Йод принеси, не видишь он ранен. Правда чуть-чуть.
       Сын кинулся наверх за аптечкой.
       Жена очевидно была все еще в ванной и вряд ли чего слышала. Это хорошо. На балконе мерзнет какой-то гад. Это плохо. Телевизор разбили, Михаил другого гада выпустил и тот вряд ли вернется. Это тоже плохо. У меня пуп порезан. Это плохо. Или хорошо - как посмотреть. Общий баланс не очень.
       Но тут я опомнился. Какой к черту баланс. Что вообще происходит.
       - Михаил, - я старался говорить мужественно и спокойно, помня какими глазами на меня только что смотрел сын, - что вообще происходит!
       - Кто они такие? Зачем сюда пришли? И самое главное - ты-то кто такой! Тоже мне, граф выискался. Монте-Кристо из Мормужина.
       Меня начало трясти - реакция на все эти кошмары.
       - Кто я и зачем приехал - ты уже знаешь - Михаил говорил ровным голосом - работаю завхозом в сельской школе, за одно заведую библиотекой.
       - Эти два гаврика - тати, сейчас их киллерами называют. Пришли они за мной. Я думал с ними днем встретиться у библиотеки, для того туда и поехал. Но их не было. Они очевидно выследили меня.
       - А зачем они за тобой пришли? Чего им надо-то?
       Но тут до меня дошло и я испугался всерьез.
       - Слушай, телевизор - ерунда! Но ведь они теперь от нас не отлип­нут. Твои разборки - это твои дела. Что с моей семьей теперь будет! А ты старшего отпустил и он наверняка удрал. Надо в милицию звонить.
       - Ты прав, я вас действительно подвел под ... - Михаил запнулся - опасность. Но я все поправлю. И все тебе объясню. Только потерпи немного. Влад сейчас придет, мы уедем и длинного с собой заберем. А потом я вернусь и все объясню.
       - Я не думаю. что тебе стоит возвращаться. И дело тут не только в опасности. Я вообще не хочу иметь ничего общего с этими - я запнулся: - с этими "новыми русскими". Прости, но мне противно. А ты с ними как-то связан.
       - Да не связан я с ними никак, я их только в метро первый раз услышал. - Михаил был всерьез огорчен. - Но ты прав, мне наверное лучше не возвращаться.
       Сверху спустился сын с йодом и пластырем. Мы сообща заклеили мой пуп. Я прогнал его обратно наверх готовить уроки и велел ничего не говорить матери.
       Михаил вытащил сумку и стал укладывать в нее свое барахлишко. Тут появилась жена с волосами замотанными в полотенце.
       - Не пугай ее. - шепнул я Михаилу. Он кивнул.
       - Миш, ты куда собрался? - Как все ярославские, она тянула глас­ные: собра-а-ался.
       - Да знакомые объявились. Они за мной заехали, я у них обосну­юсь.
       - Дурно-ой совсем. Уже ведь обосновался у нас. - Жена решительно забрала у него сумку и направилась с ней наверх. - Не выйдет!
       - А телевизор где? - остановилась она. - На кухню перетащили?
       Я собрался что-то объяснить, но она махнула рукой. - Да ладно, пусть стоит там. Но никаких знакомых. Верка звонила. Я ей уже обещала завтра междусобойчик устроить. В честь Михаила и его салата. А тут знакомые. Удумал тоже. - Жена скрылась наверху.
       - Ну вот. - Михаил сконфужено посмотрел на меня. - Сходи, принеси сумку, мне она не отдаст.
       - Мне она ее тем более не отдаст. - я вздохнул. - Ладно, забудь. Уезжай и приезжай. Потом объяснишь. А я пока в милицию позвоню.
       - Ну подумай, - заволновался Михаил, - что ты им скажешь? Что у тебя телевизор разбили? Так Влад сейчас новый принесет. У милиции на них ничего нет и быть не может. И я ничего доказательного тоже не имею. Да и не успеет милиция ничего. Нас всех уберут раньше, чем дело дойдет до следователя.
       - А ты-то что можешь? Руки им всем что ли повыдергиваешь, как длинному.
       - Я-то как раз кое-что могу. И сделаю. Но может понадобиться твоя помощь, хотя думаю обойдется.
       - Ну вот, дал попить! - буркнул я.
       - Не понял, кому дал попить?
       - Тебе, кому же еще. Так раньше беспризорники в гости просились: Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, аж ночевать негде.
       - Да ладно тебе. Сам же все понимаешь. - Михаил уже успокоился и в его голосе пропал страшноватый шелест.
       - Ничего я не понимаю, в том-то и дело. - Я взглянул на балкон. - Длинный там не простудится? На улице ведь всего плюс два!
       - Простудится конечно, - голос Михаила опять зашелестел, - затем и выставил его на балкон. Не убивать же его.
       Я хотел было по возражать, но тут вошел Влад с новым телевизором в большой коробке.

    4.

       Был третий час ночи - самое хорошее время для дела, которым я был занят. А занят я был тем, что пытался продраться с помощью своего модема к электронным доскам объявлений - БэБээСы, так их называют. Этакие электронные заборы, сплошь увешанные чем угодно.
       Если читать БэБээСы регулярно, то возникает довольно странное, почти мистическое ощущение соприкосновения с чем-то живым и цельным, не сводимым к простому списку абонентов, их вопросов, просьб и предложений.
       Город в этих электронных пространствах живет и перешептывается сам с собой. Что-то делает и что-то продает, проявляет бесхитростное благородство и откровенно мошенничает, кокетничает и флиртует, сам
       не зная с кем. И всегда держит хвост трубой:
       - "Привет всем! Как дела!.."
       И не важны здесь ни внешность, ни возраст, ни здоровье. Как в сказке, здесь можно всегда быть молодым, удачливым и прекрасным.
       На этих невидимых и постоянно обновляемых электронных заборах, как и на их деревянных и бетонных собратьях, можно встретить что угодно. От предложений двух джентльменов скинуться и запустить
       искусственный спутник для Непала до просьбы застенчивой
       леди настроить модем - оплата натурой. Но ни разу я не встречал
       попрошайничества, даже завуалированного, или жалоб - не в чести.
       Да и бесполезно.
       И еще в этих электронных лабиринтах и перекрестках, перенасы­щенных жизнью, не бывает убийств, изнасилований и прочих кошмаров современной жизни.
       Но часто кто-то примелькавшийся, еще вчера сообщавший всем - Привет! А уже весна! - вдруг исчезает. И остается только догадываться, куда же он делся.
       Перед уходом Михаил о чем-то тихо говорил с Владом на кухне. Мне это не нравилось. Трудно было понять и поверить, что эта вчерашняя шпана так легко и быстро нашла общий язык с сельским библиотекарем - ведь именно так представился Михаил. Липкий страх начал заползать мне в душу. Разум, как компьютер, просчитывал дальнейшие действия.
       Куда можно завтра отправить жену и сына. Лучше в Волгоград к знакомым, в Ярославле наверняка найдут. Хватит ли денег? Стоит ли избавляться от квартиры...
       Уже в дверях квартиры, когда Влад вывел к лифту совсем почти обеспамятевшего длинного, Михаил попросил меня врубить модем и подождать сообщения - мало ли что. У этих в малине средства связи - что надо. Я обещал.
       И вот уже третий час ночи. Я сижу, включив модем "on line", и просматриваю от скуки тексты, откачанные с ББСов. И жду.
       Жена и сын рано легли спать, сразу же после ухода Михаила. Потом жена спустилась. Молча посидела рядом со мной минут десять. Может она разговора ждала? Но сказать мне было нечего.
       Жена сказала всего одну фразу - Я знаю, ему можно доверять. - Поцеловала меня в щеку и ушла спать.
       Женская логика.
       Вдруг ожил модем - меня вызывали. Я врубился на прием и на экран компьютера вывалилось чуть ли не три страницы полу понятного
       текста, сдобренного какими-то иноязычными вставками. Вроде
       английский.
       Впрочем неважно. Отдельные слова вкрапливались в текст явно ради выпендрежа.
       Я распечатал сообщение и попытался разобраться, в том что и кто мне писал.
       Послание явно коллективное. Коллектив явно пьяный.
       Суть, как я ее понял, была в следующе. Мужская часть коллектива, разделилась на две команды по три человека и состязалась в чем-то
       сексуально-алкогольном. Команда, в которую входили Михаил с Владом
       уже почти победила, но третий выбыл из соревнований по причине
       перепоя. И меня срочно вербовали для продолжения соревнований. За
       мной заедут тренер с секундантом. Там были еще какие-то пьяные
       фразы, описывавшие детали соревнований. И лезли в глаза эти
       иностранные слова, все не к месту.
       Вот так. Ему можно доверять.
       Я пошел в прихожую и отключил интерком в подъезде. Потом проверил запоры на дверях и сел решать, что делать.
       Было противно и стыдно. И лезли в глаза эти иностранные слова в письме.
       Я еще раз просмотрел распечатку. А что если плюнуть на русский текст и оставить только английский. Я заволновался.
       Английские слова вроде укладывались в связный текст. Этот мой граф похоже еще и английский знает! Эрудит, ничего не скажешь! И чего же он пишет?
       - срочно... пожалуйста... приезжайте... серьезно... возьмите ...моя сумка... черные плоды (или ягоды?)... пять штук... шесть штук... еще... два...железо...уголка... без кольца... не показывайте... обязательно...
       Вот так. Я посидел еще немного и пошел включить интерком - он сразу взвыл. Я без разговоров нажал кнопку открывающую замок внизу.
       Теперь надо быстро. Где его сумка. Так. В полотняном мешке какие­то корешки, похожие на хрен. Не то. В длинном кармане на боку сумки плоская коробка и металлические уголки, четыре штуки. Длинной сантиметров по тридцать. К одному из концов во внутренних ложбинках уголков были приварены куски стальной арматуры. У одной пары эта арматура загибалась кольцом. У другой - просто торчали под прямым
       углом обрезки металлических прутьев толщиной с палец. Я отложил эту
       пару.
       Господи, зачем эму все эти железяки! Но это потом. Где же эти "черные плоды", черт бы их побрал! В сумке вроде нет ничего кроме одежды. Я открыл плоскую коробку. В ней аккуратными рядами лежали завернутые в газетную бумагу небольшие шарики. Развернув один из них, я увидел что-то вроде плода шиповника, только темно синего, почти черного цвета. Наверное они. Всего в коробке их было десять штук.
       Я отложил шесть.
       Раздался звонок в дверь. Я дернулся в прихожую, но вовремя остановился. Торопиться мне некуда. Я же сплю и меня подняли с постели.
       Я постарался пристроить уголки во внутренний карман своей кожаной куртки. Они устроились там вполне удобно - нигде особо не выпирало. Плоды я засунул в карман брюк.
       Пошел открывать дверь. В глазок я увидел двух молодых довольно приятных на вид девиц - крупную круглолицую шатенку, одетую в куртку и брюки, и довольно миниатюрную брюнетку в короткой лисьей шубке. Обе были в боевой раскраске. Я открыл дверь.
       Девицы разглядывали меня с явным интересом. - Вы кто? - спросил я.
       - Я тренер - отрекомендовалась круглолицая, хихикнув.
       - А я секундант, - добавила брюнетка.
       - Или наоборот. - круглолицая опять хихикнула. - Карета подана. Поехали.
       У круглолицей был явный прибалтийский акцент и типично русская физиономия. Обе девицы были заметно под газом. Значит внизу кто-то еще в машине.
       Я быстро натянул куртку. Заметив белый налет на носках туфель, я взял щетку и, наклонившись стал счищать его.
       Закончив, я поднял голову и прямо перед своим носом увидел голый животик брюнетки и маленькие черные трусики. Чуть сбоку размещалась небольшая красная татуировка в виде головы зайца, очень похожая на
       фирменный знак "Плэйбоя", только обведенная кружком. От неожидан­ности я хрюкнул.
       Но надо было сохранять лицо. - Ты же вроде секундант, а тренер вон она. - кивнул я на круглолицую.
       Брюнетка фыркнула и запахнула юбку. - Пошли.
       - Пошли,- сказал я с сожалением и стал закрывать дверь.
       Машина была похожа на нашу "Волгу", только рулевая колонка справа и вместо шашечек - какие-то иероглифы.
       В машине никого не было, за руль села брюнетка. Круглолицая собралась сесть рядом, но брюнетка зло тявкнула на нее.
       - Тренируй, давай.
       Мы с круглолицей уселись на задние сидения.
       - Чего она взъелась? - спросил я соседку.
       - Валь, ты чего?
       - Да так, не допила наверное, - ответила брюнетка, успокаиваясь.
       - Слушай, может лучше мне за руль, - спросил я, - а то вы обе вроде под газом.
       - Ерунда! Да и не управишся ты с этой "Хондой" вонючей. Колонка справа, педаль газа слева. Сумасшедший дом, а не машина.
       - Зато в ней трахаться удобно. Вон сколько места! - проявила энтузиазм круглолицая.
       - Вот и займитесь делом. Давай, Клара, тренируй клиента. - добродушно посоветовала брюнетка, включая зажигание.
       Интересно, за кого они меня держат? Вообще-то девицы вроде не опасны. Но кто их знает, этих мафиози.
       Клара между тем занялась тренировкой.
       Подвинувшись ближе, она стала расстегивать клапаны и молнию кожанки. Я испугался, что она сейчас вынет из моего карманы металлические уголки. Ну что я скажу ей про эту арматуру! Ведь кре-
       тином сочтет.
       Но содержимое моих карманов ее вообще не интересовало.Судя по всему, по навешенное на мужиках железо было для этих дам делом привычным и лишних вопросов они не задавали.
       Клара растегнула ремень на брюках и занялась молнией. Дурацкая ситуация. Ну не отпихивать же мне ее! И имя дурацкое. Клара опустилась передо мной на корточки, благо машина действительно была
       просторная, и заставила меня привстать на сидении. После этого
       "тренировка" началась по полной программе.
       Брюнетка поглядывала мне в глаза в зеркало заднего вида, а когда останавливаясь на перекрестках, так вообще оборачивалась чтобы рассмотреть подробности. Процедура явно доставляла ей удовольствие. Мне естественно тоже.
       "Тренировка" закончилась и старательная Клара, вернувшись на сидение рядом со мной, занялась макияжем. Я немного отдышался и попытался осмотреться. Спрашивать, куда едем мне не хотелось.
       Мы ехали по проспекту Энгельса и были уже у Поклонной горы. Уж не в Ольгино ли они меня везут? Там вроде в пансионатах у мафии свои базы - в газетах писали. Нет, свернули у "Пионерской" и поехали куда-то в сторону Шуваловской дачи. Впрочем после "тренировки" мне было порядочно наплевать, куда мы едем.
       Где-то около метро "Проспект просвещения" брюнетка остановила машину.
       - Давай, Кло, за руль. А я оттянусь немного. - она вышла из машины и уселась на место Клары.
       - Джентльмен не возражает! - иронично поинтересовалась она. Джентльмен помалкивал, благоразумно решив, что молчание - золото. Машина опять тронулась.
       Техника второго этапа "тренировки" была несколько иной, но результаты сказались быстро и оказались совершенно ошеломляющими. Когда мы остановились около какой-то многоэтажки, я был уже почти в полной прострации и мало что соображал.
       Мы вышли из машины. Клара побежала набирать код на лестничной двери. Брюнетка критически осмотрела меня. Куртка была распахнута. Я энергичным жестом поправил пояс и уставился ей в глаза. Брюнетка хмыкнула, протянула руку и застегнула молнию у меня на брюках! О, Господи!..
       Я основательно обозлился на девиц (интересно, за что). Это позволило мне прийти в себя, пока мы поднимались на лифте куда-то на последние этажи.
       Куртку наверняка будут обыскивать, рассуждал я. Значит все причандалы надо взять с собой.
       Брюнетка стояла носом к двери лифта, равнодушная и усталая. Непосредственная Клара заглядывала мне в глаза с деловым обожанием. Профессионалы, ничего не скажешь.
       Выхода не было. Я достал свои железяки из кармана куртки и засунул их за пояс брюк, прикрыв сверху свитером. По одной с каждого боку. Клара на это никак не прореагировала, продолжала на меня таращиться. Потом наверняка расскажет кому надо.
       Лифт доехал до последнего этажа. Двери раскрылись. На площадке был дым коромыслом. Человек десять стояли и сидели на лестнице. Женщин было мало - я углядел только трех. Остальные - мужики серьезного возраста и приличной комплекции. Длинного и Влада среди них было не видно.
       На меня никто не обращал внимание. Дам сразу же попытались оприходовать два амбала, но дамы элегантно отбились - Отстань, урод!
       Две из четырех дверей, выходящих на площадку были распахнуты. Из полутьмы коридоров слышалась музыка - из каждой двери своя. Мы вошли в одну из квартир.
       В темном коридоре девицы стащили с меня куртку и разделись сами. После чего юркнули в ванну и надолго там застряли.
       Я открыл дверь в ближайшую комнату.Мне повезло - я сразу наткну­лся на Михаила, сидевшего в обществе женщины средних лет и молодого парня.
       - А, привет! - ненатурально заорал Михаил и начал подниматься. Молодой парень стал ему помогать, слишком заботливо на мой взгляд.
       Тут Михаила вырвало. И очень продуктивно. Оба его собеседника в миг оказались почти залитыми чем-то белесым, в чем я углядел остатки помидоров. Они сразу же кинулись к в ванную, без церемоний вытолкав оттуда моих девиц.
       Михаил стоял на четвереньках. Я нагнулся над ним.
       - В туалет быстро. - Его голос был трезвым и тихим.
       Я поволок его в коридор, на ходу соображая, где тут туалет. Туалет был занят и мы ринулись к умывальнику на маленькую кухню, благо там никого не было.
       - Уже пол часа терплю, тебя жду. Принес?
       Я стал доставать железяки.
       - Это ладно, хорошо. - Он как-то быстро приладил уголки в рукава рубашки. - Ягоды где?
       Я вытащил из кармана горсть плодов. Михаил сразу же стал разворачивать их и ополаскивать в воде из под крана.
       Две штуки он тут же засунул себе в рот и стал медленно жевать. Одну протянул мне.
       - Давай вуй, не бывство! - рот его был забит. - Сок гвотай свазу. Потом отватую мякось. Ничево не выпвевывай.
       - Три ягоды он убрал в карман. - Пво вапас.
       Я сделал, как он велел и моментально мой язык стал шершавым и неповоротливым. Плоды были горьковатыми и очень вяжущими. Именно поэтому Михаил вдруг заговорил со старо-француским прононсом.
       Я хотел хлебнуть воды из под крана, но он меня остановил. -Потевпи минут пять и мовчи.
       Со мной ничего особенного не происходило. Михаил же проглотив свою порцию, старательно сунул физиономию в тарелку с остатками какого-то салата и устроил еще одно мало аппетитное безобразие. Это
       ж надо так придуриваться, подумал я с раздражением.
       Тут на кухню торопливо влетел Влад. За его спиной были видны фигуры еще двух амбалов, а в глубине коридора сидел скорчившись бывший собеседник Михаила.
       Влад, сонно стрельнув глазами в мою сторону, наклонился над Михаилом. Амбалы вежливо проявляя заботу о пострадавшем, оттеснили меня в угол кухни.
       Михаил уткнулся грязной физиономией в грудь Влада и старательно вымазал его кокетливую рубашку в только что обретенном салате.
       Заодно и лицо вытер.
       Но это было уже слишком. Влад понял, что над ним издеваются и оттолкнул Михаила. - Кончай дурить!
       - Кончил! - Михаил выпрямился. Он стоял чуть разведя руки. Его кулаки сжимали арматурные штыри уголков.
       - Про эти железки я уже знаю. Глупость - Влад говорил все медленнее и медленнее и как-то заунывно. - Ты же ничего не успеешь. И людей тут у меня достаточно.
       - Я все успею, я всегда успеваю. Я же говорил, просил ведь, даже объяснял. Но ты сам все решил. - голос Михаила был грустен.
       Стоявший рядом с мной амбал одним медленным и плавным движением стал засовывать руку за борт пиджака и вынимать небольшой пистолет с темной матовой поверхностью. Он стал медленно-медленно направлять дуло пистолета на меня.
       - Отбери, - быстро бросил мне Михаил.
       Я, удивленный странной пантомимой, вцепился в дуло, пока оно еще не повернулось полностью в мою сторону и дернул его на себя. Амбал неожиданно легко выпустил оружие. При это на скобе пистолета остался лоскут кожи с пальца, лежавшего на курке.
       Я решил, что дело этим не кончится и надо стукнут амбала писто­летом по руке. Но сразу же сообразил, что этого будет мало и лучше как следует жахнуть его по плечу. Или может по голове. Здоровый он больно, хоть и медлительный. Но бить по голове было страшно.
       Все еще держа пистолет за дуло, я треснул рукояткой по правому плечу амбала, заранее понимая, что тот мне сейчас врежет от души.
       Но рукоятка пистолета вошла в плечо амбала легко, словно в курин­ную грудку, вмяв в раздробленные кости ткань пиджака. Амбал протяжно икнул и стал грациозно заваливаться на бок, как умирающий лебедь.
       Я вдруг сообразил, что перестал боятся и довольно прилично контролирую ситуацию. Экий я теперь супермен!
       События на втором фронте развивались в том же странном балетном ключе. Амбал номер два тоже вытащил орудие производства и уже граци­озно завершил поворот его дула на Михаила. Меня это совершенно не испугало, я только удивился, зачем мой граф ему это позволил.
       Граф без задержки разъяснил свои действия. Он выдвинул вперед правое предплечье, поглядывая то на пистолет, то на Влада. Потом, что-то перерешив, стал поглядывать на моего икающего клиента и пристраивать руку под каким-то другим углом.
       Амбал номер два сделал торжественную мину и стал жать на спусковой крючок. Раздался выстрел. Пуля вспорола рукав Михаила и срикошетила от стальной щечки уголка на его предплечьи. Она ушла видимо в том направлении, на которое рассчитывал Михаил, и шлепнулась
       в какую-то часть моего клиента.
       - Ну вот, конкуренция! - я уже начал ерничать.
       - Кооперация. - отозвался Михаил и, быстренько сжав рукой кисть, еще державшую пистолет, дернул ее на себя.
       Раздался противный чмокающий звук, и на этот раз икнул амбал номер два. Икнул и затих, завалившись в неуютной позе рядом с первым коллегой.
       - Я же объяснил тебе, что успею. - Михаил повернулся к Владу.
       Тот сделал шаг вперед и наклонился над своими помощниками. Одного из них била крупная дрожь. Другой уже затих.
       Влад двигался заметно быстрее своих коллег, но все же слишком медленно и плавно. Что это с ними со всеми?
       Не разгибаясь, он выбросил ногу назад-вверх в сторону Михаила и в повороте попытался достать его висок носком сапога. Влад почти попал, но за несколько сантиметров до цели его голень столкнулась с тяжелым стальным уголком, укрепленным на левом предплечье Михаила. Слабый хруст кости и посеревшее лицо Влада доказали, что Михаил опять успел...
       Прошло минут двадцать. Я подпирал кухонную дверь своими пятью пудами. В нее периодически скреблись, но не слишком настойчиво. Не слышать выстрелов в квартире не могли. Значит или стрельба здесь была в порядке вещей или же была запланирована заранее.
       Михаил посадил Влада на стул около сложенных в кучу амбалов. Сам устроился напротив у окна, так чтобы видеть всю компанию. Меня, приткнул к двери.
       - Не впускай пока никого!
       Активных действий больше не было, пошли разговоры. Я вдруг понял, что не в состоянии следить за происходящим. Голос Михаила превратился в мало разборчивое щебетание, а бормотание Влада вообще воспринималось, как посторонний шум.
       Михаил посмотрел на мене и, заметив мое состояние, встал и подпихнул ко мне стул.
       - Отдохни, только дверь придерживай.
       С этим не было никаких проблем. Приткнув стул вплотную к двери, я основательно на нем устроился и отключился...

    5.

       Я проснулся в воскресенье днем в своем доме на диване в обществе любимого компьютера. От противоположной стена на меня смотрел экран незнакомого телевизора. Нахальная и тоже незнакомая рожа на этом экране что-то убедительно сообщала мне про какой-то банк. Раньше этого канала вроде не было.
       Я начала вспоминать. Так телевизор новый - он и должен быть новый, Влад купил. Канал новый ловит, это конечно хорошо. Но Влад и длинный, они значит были. И стреляли в нас. И я у амбала пистолет отобрал! Ай да я!
       Но что же все-таки происходит? И где мой граф Мормужинский?
       Граф был тут как тут. Он спускался по лестнице в гостиную в своих тонких черных трикотажных штанах и такой же футболке. Домашний
       наряд российского интеллигента. Мосластые плечи и выпирали словно
       шарниры. Физиономия у него по-пржнему была темно бордовая и
       доминировал на ней унылый нос. Не нравился мне нынче граф, ох, не
       нравился!
       - Привет, Михаил!
       - А, проснулся! Ну и тяжел же ты. Мы с Сигутэ еле тебя дотащили до машины.
       - Ну вот, Сигутэ какой-то образовался! Это еще кто такой,
       - Не такой, а такая. Это Клара, твой тренер! - Михаил ехидно хмыкнул. - Она такая же Клара, как я Леопольд. Зовут ее Сигутэ, она из Прибалтики. Сигутэ по-русски означает что-то вроде сироты или Золушки.
       - Ну и где сейчас твоя Сиротинушка, кого тренирует? - Я попытался сесть и тут же свалился обратно на диван. Руки дрожали и глаза вдруг стали смотреть совсем не туда, куда мне надо было.
       - Лежи, лежи супермен. - Михаил подобрал упавший плед и накрыл им меня.
       - Сейчас принесу кое-что. Попьешь, в уборную побегаешь, и все к вечеру пройдет!
       Он ушел на кухню и вернулся с пакетом виноградного сока, стаканом и двумя маленькими таблетками. - Пей. Только не быстро.
       Я сделал, как он велел и сумел удержать стакан и даже выпить его. Потом еще один.
       - Слушай, а что это со мной? И вообще, что происходит! - я стал заводится. - По-моему, тебе пора объяснится!
       - Конечно пора! Давай, вставай понемногу, только быстро не двигайся,
       - повторил Михаил. - Чаю попьем и поговорим.
       И вот мы на кухне. Жена с сыном ушли в гости - воскресный междусобойчик в честь Михаила был перенесен на потом.
       - С чего начать? С меня или с Влада, - спросил Михаил, разливая чай. Чашку я уже держал вполне сносно, но чайник мне был еще не по силам.
       - Начинай с чего хочешь, но лучше с себя и с начала.
       - Та пожалуй прав, так будет понятнее, хотя и длиннее.
       Мы просидели на кухне до самого вечера и часть ночи. То, что рассказал мне Михаил казалось совершенно не реальным и в то же время было вполне логичным и понятным. И уж во всяком случае захватывающе интересным.
       В самом начале разговора я врубил на запись магнитофон. Михаил на минуту задумался, но не стал возражать. Три кассеты, одна за другой, наматывали на свои бобины странную смесь сказочных преданий, средневековых хроник и сухого анализа фактов. Вот запись его рассказа.
       6.
       РАССКАЗ МИХАИЛА .
       В начале первого тысячелетия в Античном Средиземноморье узнали о скифах - фантастических всадниках, способных на полном скаку, управляя лошадью, делать одновременно несколько совершенно недоступных для европейца вещей. Они могли, например, точить нож или натягивать тетиву на лук, не замедляя бега лошади. Их умение прицельно стрелять на всем скаку зафиксировано в исторических хрониках. Каждое отдельное действие скифов - управление лошадью, заточка ножа, или точная стрельба из лука были вполне по силам обычному человеку. Но их одновременное выполнение требовало совершенно не человеческой координации движений, внимания и способ­ности анализировать окружающую обстановку. Тогда же появились первые упоминания о воинах, сражавшихся обеими руками - обоеруких.
       Обоерукие не просто одинаково свободно владели обеими руками. Но каждая из их рук выполняла сложнейшие приемы фехтования и борьбы самостоятельно, независимо от другой руки. Боевая эффективность такого воина оказывалась значительно выше чем двух обычных, обученных и вооруженных по последнему слову тогдашней техники. По известным описаниям эти люди не отличались силой и ростом - были скорее более тщедушны, чем их обычные соплеменники. Не зафиксировано и какой-то исключительной изощренности приемов и навыков борьбы. В обыденной жизни обоеруких отличала только необычная стремительная плавность и завершенность каждого движения.
       Из хроник следует, что обоерукие не были специально отобранными людьми с уникальными способностями. Это были небольшие родственные группы, сопровождавшие огромные армии варваров. Они приходили из степей и болот восточной Европы, изумляли своими возможностями, сеяли смерть и быстро исчезали, оставляя после себя только легенды.
       Более поздние достоверные упоминания обоеруких относятся уже к раннему средневековью, к концу первого тысячелетия. Известно, что обоерукие входили в состав русских княжеских дружин. Тогда же появились первые указания на то, что обоерукие, по крайней мере некоторые из них, обладают не только уникальными боевыми возмож­ностями, но и исключительными интеллектуальными способностями, умением глубоко анализировать ситуацию и с высокой степенью достоверности предсказывать ее развитие. Этих людей называли волхвами, ибо часто приходили они с берегов реки Волхов, соединявшей озеро Ильмень и Ладогу.
       Русским князьям было известно о существовании где-то на северной излучине верховья Волги, в паутине огромного количества рек и речушек поселений, из которых приходили в их дружины обоерукие. Вполне естественно, что князья постоянно осуществляли небольшие разведывательные походы, по необходимости вполне мирные, в эти маленькие поселения, затерянные среди унылых болот и лесов. А Ярослав Мудрый в конце концов основал здесь города Ярославль и Юрьев и завершил присоединение этих малодоступных и бедных земель к Киевской Руси.
       Вслед за князьями в эти селения пришла Православная Церковь. Ее служители не могли обойти вниманием обоеруких и стали неторопливо и основательно изучать их тайну. Прежде всего выяснилось, что никакой тайны собственно не было. Просто очень редко на глухих болотах находили выводки небольших бурых луковиц. Местные жители называли это растение "болотная векла" и праздновали каждую такую находку всем
       селением. Семья, нашедшая выводок болотной веклы сразу же
       становилась самой уважаемой в селении. Причины и для праздника и для
       уважения были вполне основательны.
       Употребление в пищу болотной веклы буквально перерождало человека, Оставаясь внешне таким же, каким был всегда, человек начинал иначе двигаться, иначе видеть, слышать и даже думать. Человек становился быстрее и точнее в своих движениях, мудрее и
       дальновиднее в своих мыслях. Человек становился практически
       неуязвимым даже во сне.
       Самый простой и очевидный результат даже кратковременного
       употребления веклы выражался в том, что человек на какое-то время
       получал способность быстро и свободно управлять своим телом. Каждая
       рука и нога могла действовать самостоятельно, выполняя обдуманные и
       сложные маневры. В век меча и кинжала воин брал в обе руки по клинку
       и становился непобедимым. Его называли обоеруким.
       Более сложный и глубокий эффект давал длительный пост на родниковой воде и растительной пище с постоянной добавкой веклы. При этом у человека не только улучшались физические возможности управления своим телом. Человек начинал лучше видеть и слышать - и намного больше замечать вокруг себя. Все увиденное, услышанное и замечаное запоминалось намертво, глубоко осмысливалось и обязательно осваивалось, встраивалось в общую картину мира. Человек становился мудрым. Его оценки оказывались практически безошибочными, а предсказания отличались дальновидностью и глубиной, В век сказок, легенд и суеверий человек становился врачевателем и предсказателем. Его наделяли волшебной силой и называли волхвом.
       С позиции современных знаний во всем этом не было ничего таинственного, Векла сильно улучшала и ускоряла работу нервной системы человека. Команды мозга распространялись по нервной системе со значительно большей скоростью. В результате физическая реакция человека становилась на много быстрее, а координация движений совер­шеннее.
       Нервные процессы, происходящие в самом мозгу и ответственные за память и мышление, проходили намного свободнее и практически не затухали. В результате увеличивался объем памяти человека и улучшалось мышление,. Сознание расщеплялось, становилось многоуровневым. Мозгу по силам становилось одновременное осуществление сразу нескольких самостоятельных и взаимно скоордини­рованных мыслительных процессов. Человек получал возможность думать одновременно о многом и одновременно делать многое.
       Когда с селением случалась какая-нибудь беда - стихийное бедствие, эпидемия или нападение врагов - его жители молили своих богов не о помощи и защите, а о том, чтобы Земля послала им веклу. И если Земля была добра к селению, его жители находили в своих лесах таинственные луковицы. И селение было спасено пробужденным разумом и способностями людей.
       По мнению древних славян боги именно веклой отмечали своих избранников. Найденные луковицы болотной веклы считались даром Богов. Их нельзя было продать или подарить. Святотатством считалось украсть или отобрать веклу у семьи, которая ее нашла. Люди, совершившие это преступление становились объектом всеобщего ужаса и ненависти. Они подлежали смерти и их уничтожение считалось, да и было по существу подвигом.
       Долгое время болотную веклу не удавалось разводить или культивировать. Ее можно было только найти. В болотистых лесах Приладожья и в верховьях Волги появились монашеские скиты - церковь неторопливо и основательно изучала и систематизировала все, что было известно о векле. Монахи выискивали веклу, изучали и укрывали ее от чужих глаз.
       Выяснилось, что для безопасного долговременного употребления веклы необходима специальная растительная диета, промывавшая организм, освобождавшая его от шлаков и облегчавшая работу почек, Основной составляющей этой диеты была обыкновенная свекла, Постоянное употребление больших количеств свеклы оказывалось полезным само по себе, но сказывалось на внешности. Кожа человека становилась темно-бурой и плотной, ногти светлели. Сам факт употребления веклы и правила ее использования сохранялись в строжайшей тайне, но свекольная диета тайной не была, Наоборот она стала притчей во языцах и темно-бурые физиономии монахов-отшельников довольно быстро превратились в объект насмешек. Монахи, годами постившиеся на свекле внешне сильно отличались от остальных людей темно-красным цветом кожи - их стали называть Красные Монахи.
       Красные Монахи входили в интеллектуальную и боевую элиту княжеских дворов и через них в значительной степени Церковь контролировала и организовывала княжескую вольницу. Сами князья тоже часто постились на свекле. На известных прижизненных изображениях русских князей их лица часто отличаются от лиц окружаю­щей свиты темно-бурым цветом.
       Можно полагать, что уже в начале второго тысячелетия Красные Монахи научились если не выращивать веклу, то по крайней мере поддерживать ее рост в природных условиях и пересаживать при необходимости. Но переселить веклу в места с более благоприятным климатом, например, в южные приднепровские территории Руси, не удавалось. Лишь единожды удалось надолго и далеко увезти несколько выводков болотной веклы и это оставило заметный след в истории.
       Княжна Анна, дочь Ярослава Мудрого, выданная замуж за Французского Короля Генриха Первого, везла в своем обозе огромное
       количество бочек "с болотной травой и грязью", чем несказано удивила
       французов. Удивление перешло в возмущение, когда выяснилось, что в
       дорожных неурядицах была потеряна значительная часть приданого, но
       бочки "с болотной грязью" были сохранены все до одной! Четверо
       рыцарей ее свиты, известных своей набожностью, мудростью и военным
       искусством (а также своим внешним безобразием) через год после ее
       смерти основали знаменитый Орден Тамплиеров. Тамплиеры были западным
       вариантом Красных Монахов.
       Под мудрым и дальновидным руководством Красных Монахов Орден быстро приобрел колоссальное интеллектуальное и военное могущество и накопил огромные богатства. Рыцари высших ступеней посвящения Ордена Тамплиеров пожизненно держали свекольный пост. Но о добавках веклы в это меню знали только единицы самых избранных. Тайна была настолько велика, что члены Ордена, ощутившие в себе необычные способности, относили их исключительно за счет мистического посвящения.
       Став массовой организацией, Орден неизбежно принимал в свои ряды не только праведников. На совести многих членов Ордена были смертные грехи. Рассчитывать на Божью Благодать эти люди просто не могли и сами это знали. Но фактом были их собственные исключительные способности. Удобное и приемлемое для всех объяснение в духе времени нашлось быстро - покровительство Сатаны. И внутри Ордена стали появляться секты и тайные общества отнюдь не христианского толка.
       Орден, богатея и расширяясь, переставал служить высоким этическим и нравственным целям и превращался в могущественное распределительное сообщество. В то, что на современном языке называется международной мафией. Красные монахи, руководившие Орденом Тамплиеров осознали неизбежность и закономерную непрео­долимость такого превращения в современном им обществе. Болотная векла совершенствовала интеллект человека, но не делала его добрее и человечнее. И ради сохранения христианской цивилизации они пошли на беспримерный подвиг самоуничтожения. Архивы Ордена, предварительно скопированные и зашифрованные уничтожались, организационные структуры и вооруженные отряды распускались.
       Могущество Ордена таяло на глазах. Король Франции Филипп Чет­вертый Красивый и Папа Римский, зарившиеся на богатства Ордена, без особого труда расправились с ослабевшей и практически не управляемой организацией. Получив все богатства Ордена, Король тем не менее годами продолжал пытки высших чинов Ордена. Яков Моле, Магистр Ордена Тамплиеров пять с половиной лет провел в тюрьме, подвергаясь непрерывным истязаниям - Король хотел знать тайну могущества Ордена. В том, что такая тайна реально существует Король абсолютно не сомневался. Но рыцари молчали. И в 1313 году Яков Моле Магистр Ордена и Ги Великий Наставник Ордена были сожжены на медленном огне на маленьком островке Сены между королевским садом и Обителью Братьев Отшельников.
       Последний след Орден Тамплиеров и болотная векла оставили в истории Европы благодаря знаменитому Мишелю Нострадамусу. Каим-то образом в молодости он наткнулся на засекреченные архивы Ордена.Он расшифровал и изучил их и нашел остатки запасов веклы. Нострадамус был благороднейшим человеком. Он использовал уникальные возможности своего мозга, пробужденные веклой не для достижения личного
       богатства и власти, а для того, чтобы дать человечеству шанс не
       погибнуть от собственного безумия. И разработал знаменитые
       пророчества.
       На Руси Красные Монахи никогда не создавали массовых организаций. Иерархи Церкви понимали опасность и неуправляемость таких объединений. Использование болотной веклы держалось в строжайшей тайне и не допускалось даже возможности контактов между монахами, собиравшими и изучавшими веклу. Не случайно все они были отшельниками, жили и умирали в одиночестве в лесных скитах.
       Знания и опыт использования веклы концентрировались в нескольких монастырях верхнего Поволжья. Один из них - Молгский Православный монастырь, расположенный недалеко от Ярославля на маленькой, похожей на ручей речке Молгоболке. В этом монастыре в 1567 году лечился Иоан IV Грозный. Сразу после чудесного исцеления Государя Молгский монастырь стал быстро богатеть и строится. Но процветание продолжалось недолго. Иван Грозный попытался наложить руку на хроники Красных монахов и болотную веклу. Получив резкий и четкий отказ от церковных властей, Царь казнил Митрополита Филарета, посмевшего ему перечить. Тогда же, произошли массовые казни Красных монахов.
       До этого в хрониках практически отсутствовало описание влияния веклы на принудительное умерщвление. Вероятно потому, что Красные монахи умирали исключительно своей смертью. В царствование Ивана Грозного летописи обогатились описанием казней и пыток обоеруких. Выяснилась уникальная, почти отвратительная живучесть Красных Монахов. Отрубленные руки двигались, сжимались и разжимались кулаки. Отрубленные головы долго сохраняли осмысленный взгляд, реагировали на окружающую обстановку и даже пытались говорить. Повешенные и распятые, уже начинавшие гнить и разлагаться тела Красных монахов, снятые с крестов и виселиц оживали, начинали двигаться и отвратительными голосами обличать палачей и неправедных судей. Все это казалось настолько страшным и омерзительным, что Православная Церковь объявила Красных монахов Сатанинским отродьем и прокляла их. И многие лесные скиты были разрушены и сожжены вместе со своими обитателями.
       После учреждения опричнины и казни Митрополита Филарета регулярные хроники Красных монахов обрываются. Дальнейшие сведения о них и об использовании болотной веклы случайны и редко достоверны. Это всегда косвенные свидетельства. Уникальные интеллектуальные и физические возможности человека в сочетании с исключительной живучестью при попытках физического уничтожения почти всегда свидетельствуют о том, что он принадлежит к Красным монахам или как минимум об использовании им препаратов болотной веклы. Весьма вероятно, что к Красным монахам имел отношение Григорий Распутин.
       Репрессии, обрушившиеся на Красных монахов не могли их полностью уничтожить. Но привели к тому что монахи превратились в некую тайную секту, изолированную и независимую от властей и Церкви. Красные монахи изредка стали помогать людям, отверженным Государством и обществом - бунтарям и преступникам. Каторга узнала о Красных монахах и стала хранителем и собирателем легенд и таинственных рецептов.
       Можно полагать, что именно в ссылке Владимир Ульянов впервые услышал о Красных монахах и болотной векле. В отличии от своих товарищей, он серьезно и внимательно отнесся к побрехушкам стариков­каторжан. Постарался заслужить их доверие и узнать все, что можно. Фактически ничего не известно о контактах Ульянова и с Красными монахами. Но вскоре после возвращения из ссылки наблюдается колос­сальный всплеск работоспособности и интеллектуальной активности Владимира Ульянова, превращавшегося постепенно в Ленина.
       Практически безошибочное поведение в сложнейших, часто тупиковых ситуациях и способность предвидеть развитие событий, помноженные на известный идеализм и непреклонную жажду власти за короткий срок сделали из Владимира Ульянова "вождя мирового пролетариата" В.И.Ленина. Красные монахи помогали Ленину, так как были убеждены в его праведности и искреннем стремлении к благу
       России и народа. Но они очевидно отслеживали практическую работу большевиков и старались вносить коррективы в их действия. По крайней
       мере сразу же после появления у Ленина знаменитых "ходоков" с Верхнего Поволжья была отменена грабительская продразверстка и начался НЭП, быстро оздоровивший положение в России.
       Красные монахи очень неохотно допускали к своим секретам посторонних. Болотная векла осталась личной тайной Владимира Ульянова. Объективной гарантией его личного первенства.
       Сталин, ставший после революции главным делопроизводителем в партии большевиков, четко отслеживал личные контакты всех заметных руководителей партии и в первую очередь Ленина. Где-то в 1921 году он вышел на связи Ленина с Красными монахами. И судя по всему, перехватил и перевел на себя все поставки болотной веклы. С этого
       момента Ленин был фактически обречен, и именно Сталин стал
       превращаться в центральную фигуру партии и государства.
       Исключительное коварство и дальновидность. помноженные на беспрецедентную работоспособность проявились у Сталина одновременно
       с началом болезни и гибели Ленина. До этого Сталин отличался только
       равнодушной жестокостью и в высших эшелонах власти серьезно никем не
       воспринимался.
       Красные монахи какое-то время были обмануты или находились в неведении относительно действий и намерений Сталина. За этот небольшой срок ему удалось собрать значительный запас веклы и выяснить рецепты и процедуры ее употребления. Довольно быстро разобравшись в людоедской сущности Сталина и его бюрократии, Красные монахи сначала попытались найти контакты с кем-любо из высших эшелонов власти. Но те немногие люди, которым Красные монахи считали возможным доверять (одним из них предположительно был Михаил Фрунзе), сразу же уничтожались Сталиным. В конце концов Красные монахи вообще отказались от какого-любо сотрудничества со Сталиным и от попыток найти контакты с большевистскими руководителями.
       Но Сталин хорошо понимал, насколько опасна лично для него сама возможность появления конкурента, имевшего доступ к болотной векле. И в Верхнем Поволжье и Пошехонье были спровоцированы крестьянские бунты и начались жесточайшие репрессии. В глухих лесах выискивались и сжигались одинокие хутора, как базы белобандитов. В одночасье в Сибирь высылались целые села. Но этого оказалось мало - обшарить все леса и болта не могли никакие отряды НКВД.
       Сталин нашел простой и вполне надежный выход, устранивший опасность, которую представляли лично для него Красные монахи. Спешно было спроектировано и построено знаменитое Рыбинское водохранилище, затопившее весь ареал распространения болотной веклы и уничтожившее не найденные чекистами скиты и хутора вместе с их обитателями.
       На юге России свирепствовал неурожай и голод. Обычными стали случаи людоедства на Украине. А на северо-западе России, не затронутом голодом, по приказу Сталина были затоплены огромные площади самых плодородных земель. Голод пожирал Россию. Но все это мало волновало Вождя. Главное и единственно важное для него - ЛИЧНАЯ ВЛАСТЬ, укреплялась с каждой новой бедой, с каждой новой смертью.
       Болотная векла исчезла. Исчезли и обоерукие.
       По России покатились волны Большого террора. Но вопреки амбициям Отца всех народов люди оставались людьми и не торопились поголовно превращаться в стукачей или в винтики. Злобная и нелепая власть становилась все более и более бессмысленной и ненужной для народа умевшего и любившего работать. И отстраивавшего свою страну. И как продолжение Большого террора Сталиным была спровоцирована война с фашистской Германией, позволившая без особых юридических хлопот уничтожить треть взрослого мужского населения и вновь разрушить хозяйство. Страну необходимо было восстанавливать и в глазах миллионов людей это создало иллюзию оправданности существования тирании еще на какой-то срок.
       "Отец всех народов" нашел простой и надежный способ добиться полной гармонии между своими своими средневековыми представлениями о государственной власти и совершенно нелепыми претензиями сотен
       миллионов людей на свободу и справедливость. Люди должны были
       бороться за свободное и справедливое будущее для своих детей под его
       руководством и по его указаниям. А те, кто хотел свободы и спра­ведливости сейчас, те имели полную возможность трудиться н благо Родине на строительстве Беломорско-Балтийского канала, грудью защищать Родину от танковых колон Гудериана и делать множество других полезных и героических вещей во славу Родину и Сталина.
       Верхнее Поволжье и другие известные места распространения болотной веклы не залитые Рыбинксим водохранилищем были буквально выутюжены репрессиями. Знаменитый Молгский монастырь был превращен в пересыльную тюрьму. Деревни и поселки обнищали и обезлюдели. В этих местах любой человек был на учете.
       Но полностью уничтожить Красных монахов Сталину, как и Ивану Грозному, не удалось. Люди с бордовыми физиономиями - не редкость на Руси. Профильтровать всех алкоголиков органы не могли, даже если бы им это поручили. Ведь добрая треть чекистов были людьми крепко пьющими, с явными признаками своего пристрастия на лицах. А других внешних признаков, выделявших обоеруких Сталин не знал.
       Неопознанные и потому оставшиеся в живых Красные монахи оказались выдавленными из своих нищих скитов и келий в жестокую и кровавую обыденность советской жизни. Они пережили лихолетье террора,
       войны и восстановления вместе со всем народом. И после смерти
       Сталина как и десятки тысяч других репрессированных, возвращались домой с войны и великих строек, из тюрем и концлагерей. Осторожно и неторопливо налаживали связи между собой. Восстанавливали и
       систематизировали сохранившиеся знания, касающиеся болотной веклы, но не торопились разыскивать саму веклу. И думали.
       Думать было о чем. За последние четыре века, начиная со времен Ивана Грозного, мудрость, пробуждаемая болотной веклой приносила лю­дям только беды и горе.
       Когда Красные монахи открывали доступ к болотной векле власть имущим, исключительные возможности интеллекта использовалась
       правителями не для добрых дел, а для победы в смертельной и циничной
       схватке за власть над народом. Для сохранения этой власти и
       уничтожения всех противников и инакомыслящих.
       Когда Красные монахи начали помогать отверженным бороться со злобной и эгоистичной властью, то все заканчивалось или кровавой пугачевщиной, или власть захватывали люди еще более подлые, циничные и жестокие.
       Получалось, что единственным решением, как и 400 лет назад во времена Якова Моле, оставалось самоуничтожение Красных монахов. Или полная консервация их знаний и возможностей до того момента, когда нравственный потенциал человека станет соответствовать интеллектуальному могуществу, пробуждаемому болотной веклой. То есть болотной векле не было места в современной человеческой цивилизации.
       Но размышления Красных монахов позволили выбрать иной путь.
       Ими были осознаны и приняты к руководству простые, но совсем не очевидные истины.
       Что большое зло несокрушимо, когда оно разделено на сотни и тысячи маленьких почти безобидных ежедневных злодейств.
       Что зло, которым как проказой заражено человеческое общество, можно победить только постоянным борьбой с этими тысячами маленьких злодейств. Только ежедневно и неотступно добиваясь торжества простой человеческой справедливости в обычной жизни обычных людей.
       Что когда люди объединяются и с самыми благими намерениями и целями создают любую организацию, будь то государство, партия или союз, то ее руководители - цари, вожди или президенты и ее функционеры и чиновники должны обладать только той властью и теми возможностями, которые дает сама организация, сами объединившиеся люди. Иначе организация неизбежно начинает работать исключительно сама на себя или, что еще хуже, на своего лидера.
       То есть, социальные проблемы должны решаться не железной волей и гениальностью вождей, а социальными инструментами, волеизъявлением народа.
       Поэтому место Красных монахов не у власти, не у трона и, упаси Боже, не на троне. Обоерукие нужны и полезны роду человеческому в самой гуще жизни людей, при решении их житейских проблем густо замешанных на мучительных противоречиях обыденности.
       И было решено воссоздать сообщество Красных монахов. Готовить и воспитывать обоеруких для обычной жизни среди обычных людей. Они наделялись всеми исключительными возможностями, пробуждаемыми болотной веклой. И могли заниматься любой деятельностью, совместимой с общечеловеческими понятиями добра.
       И запрещалось им только одно - власть.
       Они сами были в праве выбирать любой образ действия в конкретной ситуации, включая насилие. Но при этом несли не только полную юридическую ответственность за свои действия, но и исчерпывающую моральную ответственность перед сообществом Красных монахов.
       Единственное напутствие, которое получал человек, ставший обоеруким, от своих наставников звучала как древняя христианская формула: "Иди и не греши."

    7.

       Михаил закончил свой рассказ и спокойно смотрел на меня. - Впросы есть?
       Я немного обалдел от обилия информации и ее новизны. Но вопросы конечно были, иначе какой же я русский инженер.
       - Ну, пусть все что ты рассказал правда. Это как-то объясняет твои возможности и твое поведение. Но все равно многое не совсем ясно или не вполне логично.
       - Что именно? - Михаил приготовился терпеливо объяснять.
       - Ну, начнем с конца. В основе суждения и поведения Красных монахов и воспитанных ими обоеруких лежат, как я понял, две вещи. Во-первых, рациональность, то есть объяснимость и полезность всех поступков. Во-вторых, то что ты называешь общечеловеческой нравственностью. Правильно?
       - В общем, да.
       - Тогда зачем это странное напутствие - "Иди и не греши"? Это же формальная дань христианской традиции. Или она несет какую­нибудь рациональную нагрузку?
       - Конечно. Это же формула. Практически все канонические тексты основных мировых религий доведены до краткости и содержательности формул. Иначе они бы не пережили тысячелетия.
       - Не понял, при чем тут формулы. Ты по-проще можешь.
       - Ну как тебе объяснить... Вот если второклассник видит интеграл, то для него это просто загогулина. А для тебя это четкий алгоритм, которому тебя научили в институте. Так и тут. Каждое слово несет традиционную смысловую нагрузку, превосходящую его обычное толкование. Например, "Иди" - это означает активную жизненную позицию. Ты должен именно идти по жизни, не останавливаясь ради своего благополучия. И пройти как можно больше, что бы в максимальной степени помочь людям и оправдать труды своих наставников. Ясно?
       - Ага. Тебе бы передовицы писать в прежние времена. Здорово излагаешь.
       - А я и писал, - вздохнул Михаил - в "прежние времена". Работал в районной газете.
       - Ну хорошо. А "Не греши" - это что значит? Не совать руки под юбки барышень и в их сумочки?
       - Да нет, тут сложнее и глубже.
       - Чего глубже-то. Руки глубже не совать?
       - Да не дури ты! - Михаил начал злиться. - Ну в чем по твоему сущность Евангелия?
       - Ты чего полегче спроси. Я простой советский инженер, ставший простым российским безработным. Откуда мне знать, в чем сущность Евангелия.
       - Евангелие - это жизнеописание Христа. Его трудов и страданий. И одна из самых важных идей Евангелий состоит в том, что страдания Христа были безвинны, но они не были бессмысленны.
       Судьба часто посылает нам страдания, которые вряд ли стоит считать наказанием за что-либо. Но страдания эти изначально никогда не бывают бессмысленными - бессмысленными страдания делаем мы сами.
       Мы обессмысливаем страдания трусостью или жаждой собственной исключительности, алчностью или ленью, нежеланием понимать уроки судьбы и нежеланием нести ответственность за свою судьбу. Именно в обессмысливании перенесенных страданий, своих или чужих, суть любого греха, любого предательства. Предательства самого себя, своих близких, своего народа и своего Христа.
       Так что формула "Иди и не греши" имеет вполне четкий практический смысл. Усек?
       - Усек конечно. Да не волнуйся ты так.
       Я замолчал. Думать было о чем, но мозги явно пробуксовывали, Все было немного слишком для меня. Немного слишком умно. Немного слишком честно. Последнее тревожило особенно - я вдруг осознал, что давно отвык от обыкновенной честности. Разум, подталкиваемый опытом, привычно искал в логике Михаила личной выгоды или хотя бы попытки по комфортнее устроить свою душеньку среди неизбежной грязи и злобы. И не находил. Но и принять все это не за позу, а за жизненную позицию было трудновато. Ладно, потом обязательно додумаю.
       - Ну хорошо, а ты-то как попал в ... - я запнулся - в обоерукие? Как вообще все сложилось?
       - Сложилось обычно. Окончил школу с серебряной медалью. Пошел работать в районную газету и поступил на вечерний в библиотечный техникум в Ярославле. Потом армия, Афган.
       Вернулся из крови и грязи в грязь и подлость. Пошел в лес с веревкой и повесился. Сняли меня монахи. Взяли к себе - у них что-то вроде общежития было на заброшенных выселках. Я с ними месяца два не разговаривал. Я вообще ни с кем не разговаривал, кроме собаки. Кормили чем-то, я и не смотрел чем - ел, что дают. Работал с их книгами, каталоги составлял, какие-то копии снимал рукописные - ксе­роксов у них не было.
       Постепенно стал замечать, что могу много такого, о чем и не мечтал раньше. Легко запоминал тексты на незнакомом языке. Легко уходил от любых драк - меня завести или стукнуть стало просто невозможно. А без пьяных драк в деревне жизни не бывало.
       Но самое главное, становилась понятной и объяснимой жизнь вокруг. Я перестал ее бояться или ненавидеть. Захотелось улучшать ее или хоть поправлять в чем-то. Благо было ясно, что делать в каждой конкретной ситуации. Ведь действительных тупиков не так много. Значительно чаще мы чего-то не знаем или недодумываем или просто боимся.
       Я собрался уходить от монахов. Они меня не держали. Но перед уходом примерно неделю мы разговаривали. Они предложили на выбор два варианта. Или я ухожу и моя жизнь продолжается, как жизнь обычного человека. Или я остаюсь с ними еще какое-то время - они меня чему-то учат, в чем-то помогают, а я взамен принимаю на себя конкретные обязательства. О векле и обоеруких речи тогда не было. Свое возрос­шее понимание, да и здоровье я отнес за счет взросления и нормальной что ли жизни. Я выбрал второе. И пять лет прожил с ними. Так и стал обоеруким.
       - Слушай, а что вообще такое - обоерукие? Орден, братство, секта или еще что? Что вас объединяет и вообще вы как-то объединены?
       - Ну конечно нас объединяет многое. Прежде всего пробужденные возможности тела и психики. И воспитание, то есть способы и цели существования. И ответственность конечно.
       - У вас есть какая-то иерархия подчиненности, организационная структура?
       - Насколько мне известно, ничего такого нет. Иначе мы были бы слишком уязвимы, как и тамплиеры, кстати.
       - А ритуалы? Собрания там, службы - ну о чем обычно пишут в романах или ужастиках?
       - Ритуалов собственно для обоеруких я не знаю - меня им не учили и сам я в хрониках ничего не встречал. Хотя нет, один очень древний ритуал все же есть, если конечно считать его ритуалом. Это специфический жест приветствия двумя руками.
       - Ой покажи.
       Михаил встал и выпрямившись, положил большие ладони обеих рук себе на грудь. Каждая ладонь легла вертикально на свою сторону груди. Пальцы были слегка разведены. После этого он склонил голову, не сгибая спины.
       - Вот такой жест приветствия.
       Выглядело это немного смешно и как-то по благородному старомодно. Плавно, сдержано и лаконично. Мне понравилось. Я попробовал повторить жест. Получилось плохо. Было очень неудобно держать обе ладони у груди.
       - У тебя и не должно получаться. - Утешил Михаил. - В жесте обе руки одинаково участвуют, мы же обоерукие. По этому жесту мы друг друга сразу узнаем.
       - Ага, как масоны, у тех тоже какие-то жесты.
       - Да нет не совсем так. Просто моторика движения обоеруких иная. И в этом жесте она видна сразу. Или не видна. Этому нельзя научиться, не будучи обоеруким. А масонскому приветствию научиться просто - достаточно его знать.
       - Ладно. С обоерукими немного разобрались. Давай я кофе заварю и продолжим.
       - Лучше чай, я его больше люблю.
       - Я честно говоря тоже. Но нашего хорошего вроде нигде нет. "Голубой слон" похоже издох. А импортный бывает приличным только в первых партиях. Дольше гонят явный веник.
       - А ты его погрей на сковородке.
       - Это как? - Я заинтересовался - чай занимает важное место в моих отношениях с внешним миром. И какой чай греть?
       - Да любой, какой есть. Главное недолго и не перегреть. Давай я покажу.
       Чай у Михаила получился вполне приличный, хотя исходный материал в прежних чаепитиях не вызывал никаких симпатий к своим изготовителям. Жареные ломтики сыра сулунгуни были предметом моей кулинарной гордости и себя полностью оправдали. Привереда-Михаил увел часть моей порции.
       После этого мы продолжили разговор. Мозги у меня немного отдохнули. Вернулись и прежний скепсис и агрессивность.
       - А что у тебя с Владом и Длиным? - очевидно агрессивности или еще чего-то в моем вопросе было с избытком и Михаила это задело.
       - Господи, я же говорил уже, ничего у меня с ними. Ты меня словно девушку пытаешь, право слово!
       Я приехал в Питер в командировку. Надо мне тут со старо­французскими текстами поработать. Прямо с поезда поехал в Публичку. Работы всего на день. В вагоне метро увидел эту пару - Длиного и Влада. Длинный готовился к убийству - это было заметно по его поведению. И полностью подтвердилось, когда я услышал их разговор.
       Ну, услышал - это не совсем точно. Но текст и содержание разговора людей я восстанавливаю легко и по слуху и по движению губ и по их мимике и моторике - все это делается, что ли само. Разговор шел об уничтожении какой-то женщины.
       "Да грохну я ее, не беспокойся!" - так длинный высказался. Влад говорил ему, что в операционном зале будет много людей. Многих можно задеть, да и засветиться легко. Надо, мол, аккуратнее, лучше на лестнице.
       "Ну, ты даешь - засветиться! - хмыкнул Длиный. - Она же у меня будет шестая. Я уже давно засвечен. Ты, главное, сам не бойся и не суйся! Ты-ж у нас ангел-хранитель, ни крови на тебе нет, ни греха."
       - Нужно было их остановить, - продолжал Михаил. - Длиный явно был не вполне нормален. То ли под наркотиком, то ли закодирован, как сейчас говорят. Мнил себя Шивой-Разрушителем. Объясняться по­человечески было бесполезно. Я спровоцировал Длиного. Собственно нужен мне был только разговор, только зацепить их. А дальше уже ясно было бы по ходу дела, как действовать.
       Когда мы вышли из вагона, я сразу сказал Длиному, что не надо им ходить в банк. Что я там обязательно буду. Не знаю, в этот момент или раньше, когда я его зацепил, но Длиный решил меня убить. Скорее всего он так решил сразу - никаких других действий в его состоянии ожидать было нельзя.
       - Ну уж и убить! - Возразил я. - Ты по-моему явно перебираешь. Шива-Разрушитель! Да Длиный таких слов скорее всего не знает.
       - Длиный может и не знает, а Влад знает.
       - Михаил, Длиный же тебе просто по морде съездил. А ты - убить.
       - Да не "просто по морде". Он, когда бил, выдвинул костяшку среднего пальца вперед из кулака. И целился в горло. Я ведь подпрыгнул - он и попал в грудь.
       Михаил поднял рубашку и майку. На левой стороне груди, сантиметра на три ниже ключицы красовался небольшой, но страшноватый синяк, темно-лиловый посредине, переходящий в голубизну по краям.
       - Ты видел, как я влетел в вагон? Удар был вполне профессиональный. Попади он в куда целил - в горло, я бы просто там же сел и умер с тихим хрипом, захлебнувшись кровью. А они бы отправились по своим делам. По крайней мере с любым другим в том числе и с тобой было бы именно так.
       - Ну хорошо. Ты их расшифровал. А дальше что?
       - А дальше они, во-первых, вынуждены были отменить операцию. Во-вторых, разбираться со мной. А мне именно это и нужно было. Но получилось немного иначе. Я влетел в вагон и поезд ушел.
       Дело оказалось серьезным, я должен был довести его до конца. Для этого надо было остаться в городе хотя бы до понедельника. Я решил, что ты сможешь и захочешь мне помочь.
       - То есть ты выбрал меня для этих игр. И вел, как барана на веревочке?
       - Ну, выбрал конечно и в какой-то мере вел - ведь всего сразу не объяснишь. Но почему, как барана? Ты же сам ко мне подошел. Ты единственный во всем вагоне. Кого я еще мог попросить помочь мне? Тех двух давалок с кружевными колготками, на которых ты пялился в вагоне?
       - Я действительно сам к тебе подошел. И хотел помочь. Но я хотел помочь тебе с твоей работой в Публичке. - Я чувствовал, что злюсь на Михаила просто за то, что он сделал меня марионеткой в своих рыцарских играх. Меня, как обычно, понесло. Я не мог остановиться, хотя не уверен был, что потом не пожалею о сказанном.
       - Почему именно меня надо было вести под нож? Тех двух девиц ты вполне мог уговорить помочь - вон как меня лихо обработал. Их бы по крайней мере не стали резать. Подвергать опасности меня и мою семью, даже не спросив согласия - это свинство. А воевать с профессиональными убийцами неизвестно ради чего я не собирался и сейчас не собираюсь. Это не мой мир.
       - Опасность для всех одинакова. Но ты мужчина, а эти девчонки женщины. И мир это твой, также как и мой, и их. Ты за него отвечаешь в меру своих возможностей и в меру своей информированности.
       - Да уж, меньше знаешь - крепче спишь. И вообще, прав был Афанасич - Никогда не заговаривайте с незнакомцами!
       - Ты это о Булгакове, "Мастер и Маргарита"?
       - О нем.
       Мы помолчали. Михаил, видя что я немного успокоился, 0продолжил.
       - Ладно, возможно я ошибался. Но сейчас ты сам вполне можешь оценить и ситуацию и свои поступки. Ну скажи, имел я время и воз­можность тебя убедить? И потом, знай ты все, ты бы поступал иначе?
       - Ну на первый вопрос ответ ясен - конечно ты не поспевал. Да и вообще, что значит убедить - истина ведь не то, что понято, а то что пережито. А по поводу второго вопроса очевидно, что я поступал бы иначе, хотя бы потому, что я - это не ты. Лучше или хуже - другой вопрос, но иначе.
       - Но с целями-то действий ты согласен? Ты бы пытался их остановить?
       - Ну в той мере, в какой я в них разобрался - согласен. А вообще ты - хитрюга. Заставляешь меня обсуждать проблему и тем самым исключаешь эмоциональную реакцию. Теперь даже послать тебя трудно.
       - А хочется?
       - Ох, как хочется!
       - Ну, пошли, пошли куда подальше, если тебе это поможет.
       - Ну ладно. Рассказывай дальше, что там происходило. Кстати, кто такой Влад? Он у них босс?
       - Да нет, тут сложнее. Расскажу сначала о Владе.
       С его слов - Владлен Иванович Бакаев, сотрудник ФСК. Сейчас он самый молодой майор в кадрах. Краса и гордость. Внедрился по заданию центра в группу, которая занимается заказными убийствами. В качестве бывшего сотрудника ФСК, специалиста по подготовке и организации операций. Прекратить беспредел с заказными убийствами им никак не удавалось, ну и решили хоть как-то контролировать этот "рынок", вводя в банды своих людей.
       Эта группа была по существу деловым предприятием, они себя так и называли - фирма. Фирма работала только в России и была самой
       эффективной. База у них в Прибалтике. Вполне легальный бизнес -
       пансионат с рестораном и борделем. Солидное предприятие. Среди
       акционеров - большие люди. Кстати, девицы у них оттуда.
       На счету фирмы больше двух десятков убийств. Две трети организовал Влад. Он утверждает, что с его приходом группа стала принимать заказы только на ликвидацию тех деятелей, кто сам раньше убивал или заказывал убийства. Это, по его словам, не результат его хитростей, а экономическая политика фирмы. Мол эти операции были самыми денежными и самыми безопасными. Ни заказчик ни близкие жертвы никогда не возникали. Дама, которую я помешал ликвидировать, по словам Влада оплатила убийство своего сына и невестки.
       - А где Влад кадры брал? Длиный откуда - он ведь, похоже, профессионал?
       - А с кадрами отдельный разговор. У них действительно работали только профессионалы. Влад говорил, что мужиков он отбирал только из Чечни, а девиц из Прибалтики. Мужики все как один "отмороженые". Кстати, что это значит?
       - Ты же в Афгане был, неужто не знаешь. Сдвинуты на почве убийств и всякого насилия. Ни чем другим заниматься не хотят и не могут.
       - Спасибо, я так и понял. А в Афгане тогда была другая терминология.
       Так вот, Влад утверждает, что благодаря его фирме самые свирепые из этих "отмороженных" были в какой-то мере под контролем и при деле. Что будь все иначе, они бы все равно убивали и столько людей загубили бы зря.
       - Однако логика! Прямо хоть сейчас орденом этого Влада награждай. Ангел-хранитель, доктор Спок и Мать Тереза в одном лице, а не организатор убийств.
       - Не беспокойся, наградят обязательно. Он ведь выполнял приказ. И с точки зрения своего ведомства делал это образцово.
       - Погоди, погоди. Ты же говорил, что Длинный в метро тебя убить хотел. Фактически ни за что. Да и ко мне сюда они приехали не чай пить. - Я посмотрел на новый телевизор. - Ему что, и это приказывали?
       - Нет конечно. Но и на это у Влада было, что сказать. По его словам, Длинный - это уже и не человек вовсе, а патрон в стволе, который только и может, что выстрелить. А я, так сказать, появился "на линии огня". Случайность. Такая же, как гибель прохожего при перестрелке бандитов с милицией.
       - А сюда они зачем пришли?
       - Они не могли понять, кто я. Влад решил, что это коллеги­конкуренты их коммерцию рушат. Я ведь Длиному сказал в метро, что буду в Банке. И чтоб он там не шалил. А тебя они, кстати, очень всерьез восприняли. Технология у этих фирм стандартная - организация, контроль, исполнения. Так вот я по мнению Влада был чем-то вроде Длиного, исполнитель. А тебя Влад считал организатором и контролером, себе ровней. А когда выяснилось, что все это не так, у него уже не было выхода - надо было или убирать нас обоих, или сворачивать операцию и ликвидировать фирму.
       - И что он решил?
       - Сам знаешь, что. Ликвидировать нас. Ну а что он мог еще решить?
       - И не получилось?
       - И не получилось!
       - Ты ему оказался не по зубам?
       - Я ему оказался не по зубам.
       - Силен! А чем дело-то кончилось?
       - Чем оно должно было кончиться, тем и кончилось - фирма ликвидирована.
       - Неужто ты их всех поубивал? То-то ты о Владе в прошедшем времени все говоришь. - Мне вдруг стало холодно на моей маленькой кухне.
       - О, Господи! Да не убивал я никого, только защищался - ты же сам видел. А фирму ликвидировало "руководство". - Михаил криво усмехнулся.
       - Какое "руководство"? Влад, что ли?
       - А вот и не Влад! "Руководством" были две дамы. Одна - пожилая эстонка. Ты ее видел. Она со мной сидела, когда ты туда пришел. А вторая - твой "секундант", Валентина.
       - Валентина, ты не ошибся? Такое нежное создание. Ее, по-моему, ничего кроме секса всерьез не интересует.
       - Это нежное создание - кандидат в мастера спорта по биатлону. У нее три ходки в Чечню. А кроме секса ее действительно мало что интересуют, разве что убийства. И не меньше секса.
       Когда ты там отключился, мне пришлось быстро с Владом решать. Кухня, где мы с тобой "воевали", прослушивалась. Влад это знал. И когда он решил со мной разговаривать, он уже знал, что фирме конец и всех, в том числе и его, будут убирать. Эти две дамы. Собственно, тот факт, что Валентина пыталась ликвидировать Влада, меня и убедил окончательно, что Влад не врет.
       Как эти дамы порешили всех своих мужиков, я не знаю. Выстрелов по крайней мере я не слышал. Но Сигуте вошла к нам и сказала Владу, что всем пора уходить. Вид у нее при этом был совершенно нелепый. Криво намазана помада. Говорит с прибалтийским акцентом и при этом еще и окает по-волжски. И все поглядывала на окошко туалета, что рядом с кухней.
       Ну, раз Влад ходить не мог, то пошел я. Когда вышел в коридор, успел вытащить Валентину из-за двери туалета и отобрать у нее пистолет.
       - Ей ты тоже руку выдернул из плеча, как и другим?
       - Нет, зачем? - Михаил удивился. - Она же не стреляла. Пусть не успела, но не стреляла.
       - И что ты с ней сделал?
       - Ничего я с ней не делал. - Михаил начал злиться - оставил ее с Владом. А уж что он с ней сделал, я не знаю и знать не хочу. Я
       тебя потащил с помощью Сигуте в машину, вот это была проблема. Надо
       же было героя домой доставить.
       - Кстати о Сигуте. Она тоже мастер спорта по биатлону?
       - Да нет. Тут она чиста. Она в Питере факультет журналистики заканчивает, в этом году диплом. Отец у нее русский - здесь живет, профессор чего-то там. А мать латышка. Ну а девочке захотелось светской жизни. В общем обслуга. По паспорту она Аделаида Колечко. Идиотское имя. Мать и друзья в Прибалтике зовут ее Сигуте. Это имя она и считает своим.
       - Неужто эта Клара-Сигуте-Аделаида не догадывалась, чем их контора занимается?
       - Она считала, что их фирма что-то перепродает из России. Сейчас вся Прибалтика на этом поднялась, на продаже краденого из России - сырья, металла, нефти, антиквариата. Для них это хороший бизнес. Но чтоб убийства - вряд ли она знала. Ее в эту фирму папа пристроил через свои знакомства с главными акционерами.
       С Владом мы договорились, что я забираю тебя и Сигуте и исчезаю. Он сам выпутывается из всего этого, как сочтет нужным. Кстати, он мне свое удостоверение сотрудника ФСК показал. О нашей роли в этой истории никто знать не будет и нас оставят в покое - это было мое условие. Он согласился. Единственное, чего он хотел, чтобы мы с тобой негласно получили вознаграждение за содействие в ликвидации особо опасной преступной группы.
       - Вознаграждение - это хорошо. А чего это он такой добрый?
       - Влад не добрый, а осторожный. Одно дело не отражать в отчете, кто и почему участвовал в его операциях. Это обычная практика защиты свидетелей и помощников. А другое дело прямо соврать, приписав все себе. Он считает, что это дает нам или еще кому-то возможность если не шантажа, то дискредитации его, как офицера. Ему спокойнее, если он формально с нами расчитается.
       - А по-моему Владу еще спокойней нас с тобой ликвидировать. Из деловых, так сказать соображений. Я ему для дальнейшей работы бесполезен, а завербовать тебя он не смог и не сможет. Так ведь? Зачем ему "третья сила" в его игре. Что и как делать с мафией он знает и умеет. А что ему делать с тобой? При следующей встрече ты ему опять карты спутаешь. И следующее столкновение он опять проиграет.
       Раз у Влада есть технические возможности с нами разобраться, то он ими воспользуется, не может не воспользоваться. Он же винтик в
       своей системе в конце концов.
       - Ну ты пессимист, я погляжу. Все тебе мерещатся расправы и глобальные интриги.
       - Да не пессимист я. Мои клопы по-прежнему пахнут коньяком. Но я не делаю вид, что это виноград, а не клопы. А ты вроде делаешь. Я ведь просто боюсь. И не только за себя.
       - Понятно, конечно. Но Влад не будет с нами расправляться. И вообще вовлекать нас в свои игры. По многим причинам. Во-первых, ему это не выгодно из тактических деловых соображений. Ведь банду прикрыл по существу я, а не он. Он мог ее лишь использовать. Кстати в банде знали, что Влад из ФСК. Но им было наплевать. Работа есть, крыша есть, деньги идут.
       Стратегически ему тоже выгодно меня оставить. Я для него уже известная величина. Через меня он надеется как-то проявлять обоеруких, как-то выяснять, кто они и чего хотят. Словам в его ведомстве никто не верит.
       Да и мне удобно, чтобы ФСК проявлялась через конкретного человека, которого я уже знаю. Ну и наконец, если с тобой или со мной что-то случится его близкие все узнают.
       - Что узнают?
       - Правду узнают. Что он руководил бандой убийц. Что были уничтожены непричастные к делу свидетели его действий.
       - Ты полагаешь, что его близких это как-то колышет? Скорее всего им просто наплевать.
       - А тут ты ошибаешься. Влад - офицер в четвертом колене. Его прадед служил у Скобелева адъютантом и Влад этим очень гордится. И жена его из офицерской семьи. Для них для всех честь офицера много значит.
       - Это все теория. Для Влада честь много значит чисто теоретически. А на практике - банда убийц.
       - Ну вот ты и докопался до сути.
       - Ни до чего я не докапывался. Это на поверхности. И так всем известно. Эполеты, лампасы, кортики, офицерские дочки в белых бантиках - и дедовщина, когда новобранцев лупцуют и насилуют в туалете просто, чтобы убить в человеке достоинство. И нищие офицеры, по пол-года сидящие без зарплаты, которая к тому же меньше чем у секретарши. И генеральские особняки, построенные на ворованные деньги.
       - А причина?
       - Чего причина?
       - Причина того, что потомственный офицер, для которого честь так много значит, считает допустимым и даже необходимым заниматься грязными делами. Она есть эта причина, как по-твоему?
       - Ну вот, опять глобальные вопросы. Есть, наверное. Но ты, по­моему, уходишь от вопроса. Причем от простого вопроса к сложному. Ведь все просто. Ты столкнулся с уголовниками. И влез в дело, которым должна заниматься милиция, а не ты. Так ведь?
       - Ну конечно, уголовниками, вроде Длинного должна заниматься милиция. Но что такое милиция? Это чиновники с пистолетами. И никем другим они быть не должны. Их задача в том, чтобы мы все соблюдали правила игры и жили по общим для всех законам. Их обязанности и действия должны быть строго определены и ограничены. Потому, что если допустить иное, то на место одного рыцаря справедливости вроде Жеглова найдется десяток подлецов и проходимцев, готовых на все, ради себя любимого.
       Но банда убийц действовала под управлением российского офицера. По существу эта банда стала чуть ли не частью государственной системы. В результате участия в этом деле Влада милиция уже в принципе не могла и не должна была ничего делать. А мы вынуждены жить в мире, где мафия и Государство играют друг с другом в свои странные игры. Игры, которые нас по существу не касаются, но в которых любой из нас может попасть "на линию огня".
       Получается, что мы с одной стороны ружья, там где дуло. А мафия и государство с другой, там где курок. Но ведь это же абсурд. Государство создано для нас. Если оно не для нас, то оно вообще не нужно, ни целиком, ни в своих частях.
       - Ну вот, а я после этого пессимист. Твои клопы, Михаил, пахнут явно не коньяком.
       - Мои клопы пахнут, как им и положено - клопами.
       - Да Бог с ними, с клопами. Предположим, ты прав. Делать-то что? В чем причина, которую можно и нужно устранять?
       - А причина в том, что Владу, как и многим тысячам других людей
       - и офицеров и чиновников, приказ заменяет совесть в их служебных действиях.
       Жить по приказу с одной стороны очень трудно. Раз приказали, то надо делать все, чтобы выполнить приказ, забыв о себе. А с другой стороны очень просто. Раз приказали, то можно делать все, что можно считать выполнением приказа, все что способствует выполнению приказа и, наконец, все, что не мешает выполнению приказа.
       Возможности оказываются колоссальными. И вопрос об ответственности полностью снимается - отвечает начальник, отдавший приказ. А тому тоже приказали. А на самом верху ответственность коллегиальная, да и вообще, чем больше начальник, тем меньше с него реальный спрос. В результате никто не отвечает за любые мерзости, если они сделаны по приказу. То есть сделаны системой или в интересах системы.
       - Трам-тарарам! Ну ты и зануда, хуже меня. Ну пусть все, что ты говоришь, правильно, но при чем тут эти бандиты?
       - Эти бандиты очень даже при чем. Они существуют и множатся прежде всего потому, что они вполне приемлемы для системы. Приемлемы, как объект приложения ее усилий и, вероятно, как объект сотрудничества. Ты ведь со своими патентами и диссертацией - безработный. Система тебя в упор не видит. А вся эта шпана при деле.
       - Ну, наверное, время такое.
       - Да не время такое, а люди такие.
       - Сложно все это, Миша, ох сложно!
       - Да не сложно, а трудно. Трудно жить по совести. По приказу и легче и выгодней. Так складывается система.
       - И ты, значит, решил ее наказать, эту систему?
       - Нет, конечно. Систему наказать нельзя, наказать можно людей. А систему можно только изменить. Вот этим я и занимаюсь.
       - Ага, вместо милиции.
       - Да не "вместо" и даже не вместе с милицией. Ты же сам сказал, что милиция должна заниматься уголовниками, вроде Длинного. Это ее дело. Она его делает. Но плохо. Потому что в игре участвует контора Влада. То есть система сражается против системы. Явная бессмыслица.
       И разорвать этот нелепый круг могут только люди не из системы. То есть мы с тобой. Разбираться с Владом и теми, кто за ним можем только мы. Больше просто некому.
       - Неужто ты ФСБ наказывать собираешься?
       - Да не наказывать, а изменять, говорил же уже. Наказать просто, по крайне мере технически это просто - побить, посадить или убить. Так и делалось веками. Но это ничего не решает. Чтобы система не могла играть в эти игры с уголовниками, необходима моральная оценка - простая и ясная - все это зверство и подлость, а не "выполнение приказа". И необходимо конкретное действие, точнее противодействие.
       - По части "моральной оценки" - это пожалуйста. А вот противодействовать системе я просто боюсь. И физически не могу и боюсь.
       - А я могу, как видишь, потому и противодействую. Да и ты ведь тоже участвуешь в меру своих возможностей.
       - Значит это и есть "Иди и не греши" на практике?
       - Именно.
       - Слушай, я все хотел спросить. На счет грехов. С чего это вдруг эти девицы в машине принялись меня обслуживать. Они же вроде профессионалки и им голый энтузиазм не свойствен?
       - Ну Сигутэ вроде бы свойствен и голый энтузиазм, да и Валентина в этом кайф ловит очевидно. Ты же на смерть ехал по ее мнению. Я тебе говорил, что Влад тебя всерьез воспринял, в качестве организатора. Ну и дал команду девицам заняться тобой. Чтобы по приезде на место ты лыка не вязал.
       - Ой мамочки! Хорошо, что все кончилось.

    8.

       Прошел месяц. После всех этих кошмаров я не слишком-то суетился, когда Михаил, как и обещал, вечером в понедельник уезжал домой. Я благоразумно решил, что мне и вообще этой быстротекущей жизни нужен какой-то срок, чтобы все описанные страсти-мордасти уложились в сознании в житейски приемлемом виде. Поэтому я продолжал жить своей несложной жизнью интеллигента-маргинала, с сожалением и облегчением забывая эти странные события.
       Но позавчера в почтовом ящике я нашел письмо со знакомым обратным адресом - Ярославская область, Пошехоно-Володарский район, п/о Мормужено, ул. Центральная д.1, Лебедеву Михаилу Афанасьевичу.
       Мой граф передавал всем привет и спасибо, сообщал, что у него все в порядке, приглашал нас на лето в деревню, а сына на каникулы прямо сейчас. Он на вокзале встретит, а потом и домой отправит.
       Письмо было написано от руки странноватым почерком, напоминающим школьные прописи. но без канонического наклона.. Интересно, какой рукой оно писалось.
       И вот сейчас я сижу в гостях у совей мамы в старом доме на Лесном проспекте. Она, как и моя жена, ярославская и может что­нибудь слышала.
       - Муля, ты что-нибудь знаешь про обоеруких?
       - Знаю, конечно. И ты знаешь - я тебе в детстве сказки рассказывала про них.
       - Сказки я забыл. А что ты знаешь?
       - Тебя что, опять в детство потянуло? Сказку рассказать?
       - Муля, я серьезно. Ну что ты про них знаешь?
       - О Господи. Ну слышала в детстве в деревне всякие россказни. Вроде легенд. Что они и умные и добрые и могучие до нельзя. И вообще любую беду рукой отведут. С ними главное, чтобы ты человек был хороший.
       - То есть по сказкам они вроде добрых волшебников?
       - Да нет. люди вроде, но необычные. Бабки говорили, что знали их. А потом их не стало.
       - А куда делись?
       - Куда, куда. Извели, вот куда! - Мать помолчала. - Самое странное, что на них многие надеялись. Совсем не глупые люди. А ты чего об этом спрашиваешь?
       - А тебе что-нибудь название Мормужино говорит?
       - Интересно! А тебе не говорит, значит? Я из Мормужина родом. В паспорте написано. Тебе бы это помнить не грех. Мать все-таки.
       Вот что у меня звякало в голове, когда я читал Михайлову грамоту с фантастической изумрудной печатью! Но тут я дажеиспугался.
       Чертовщина какая-то получается.
       - Мам, но ведь твое Мормужино было затоплено еще до войны, ушло под Рыбинское водохранилище. Так ведь.
       - Так конечно, а чего ты глаза таращишь?
       Я протянул ей письмо - Посмотри обратный адрес.
       Мама надела очки и стала изучать три строчки обратного адреса словно многотомное собрание сочинений. А потом неожиданно легко заплакала.
       - Муля, ты чего? - я немного испугался, мать не плакала уже лет двадцать.
       - Чего, чего. Это же моя родина, я там родилась. Надо туда будет съездить обязательно. Надо успеть.
       - Так ведь Мормужино затоплено, ты же сама говорила!
       - Ну и дурак ты у меня, хоть и ученый! Я ж там после войны и не была! Сошла вода с Мормужина. Сошла. И люди там живут.
       - Так может ты и Лебедевых знаешь?
       - Да там все Лебедевы да Ледневы. Других и не было! А от кого письмо-то?
       Я коротко рассказал маме про Михаила, опустив все страшилки. Но мать в конце концов вытянула из меня всю историю целиком. Или почти всю.
       Когда я закончил, мать какое-то время молчала, разглядывая свои руки. Похоже, она была потрясена.
       Когда она подняла глаза, то пришла моя очередь испытать потрясение. На худом лице семидесятилетней женщины ожили глаза двенадцатилетней девочки! В них было жадное внимание к жизни и ожидание чуда. В них была надежда.
       Мать произнесла тонким, почти писклявым голосом.
       - Они вернулись! Они вернулись, сынок!
       --
       S.G.T.
  • Комментарии: 165, последний от 22/10/2006.
  • © Copyright Тихомиров Сергей Георгиевич (tory133@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 112k. Статистика.
  • Повесть: Россия
    • Оценка: 6.06*5  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка