Аннотация: Детектив. Развлечение. И немножко надежды
Сергей Тихомиров
ОБОЕРУКИЕ..
1.
Удар звуком напоминал щелчок, был удивительно четкий и, судя по результату, весьма сильный. Невзрачный мужичонка влетел в вагон метро, из которого только что вышел. Он спиной стукнулся о противоположную дверь и упруго шлепнулся на пол. Я подошел к нему, чтобы помочь подняться. Мужичонка вскинул на меня зло, блеснувшие глаза и просипел:
- Не надо, я тут посижу, потом встану.
Меня трясло от стыда и отвращения и к самому себе и к окружающей действительности. Не в первый раз...
Войдя в вагон метро, я сел на свободное место и сразу обратил внимание на этих парней. Они вдвоем заняли весь диван по диагонали от меня. Тот, что повыше и помоложе, сидел, широко расставив ноги в дорогих брюках. Он положил обе руки на свой детородный орган и ласково его поглаживал. Типичная поза нынешнего хозяина жизни.
Оба скучающе, но одобрительно рассматривали девиц, сидевших напротив. Девицы усилено елозили ягодицами, явно стараясь, чтобы юбки, и так короткие, заползли еще выше и обнажили кружевное шитье колготок. Посмотреть было на что. Но зрелище создавалось не для меня.
Было довольно рано и малолюдно. Поток утренних пассажиров уже схлынул, а дневные посетители магазинов еще не вышли из дома. Мужичонка вошел на "Маяковской". Похоже, прямо с поезда, с Московского вокзала. Вещей у него практически не было - одна не очень большая сумка через плечо, но вид был какой-то дорожный и провинциальный.
Перед "Гостиным" мужичонка встал и двинулся через весь вагон к выходу. Проходя мимо двух парней, он заметил демонстративную позу молодого и, притормозив, спросил участливо и доброжелательно, но довольно громко:
- Чего, яйца распухли?
Молодой поднял глаза, сразу ставшие пустыми и посмотрел на говорившего. Потом повернулся к приятелю и спросил:
- Влад? - Влад рассеяно кивнул. Мужичонка пожал узкими плечами и прошел к дверям.
Когда поезд стал останавливаться, парни быстро поднялись и тоже пошли к выходу. Тот, что постарше и пониже - Влад, задержался в дверях, не давая им закрыться, а молодой вышел сразу же за мужичонкой и стал ему что-то говорить. Потом двери стали закрываться. Раздался щелчок удара, мужичонка влетел обратно в вагон. Двери захлопнулись, и поезд тронулся.
Довольно обычная сценка в Петербургском метро, банальная и омерзительная.
Мужичонка поднялся с пола и, подойдя ближе, не стал садиться, а ухватившись неожиданно длинной рукой за верхний поручень, навис надо мной. Он был одет в дешевую синтетическую куртку скучного коричневого цвета. Худое темно-бордовое лицо и большой унылый нос, как у Льва Толстого. Мужичонка вообще сильно напоминал знаменитого графа большим мясистым носом и пронзительными маленькими глазками.
Граф, судя по цвету лица, спился, сбрил бороду и приехал в Санкт- Петербург бороться за правду и нравственность. Я с тоской ожидал полупьяных излияний праведного гнева, аромата водочного перегара, дешевого табака и давно не мытого тела.
Однако напрасно. Излияний не последовало. И пахло от моего графа как-то неожиданно. Точнее совсем почти не пахло. Еле уловимый запах сухой травы, смешанный со слабым запахом бумаги. Такой запах бывает в проветренных читальных залах библиотек.
Я стал принюхиваться. Тест на запах редко подводил меня при оценки собеседников (особенно собеседниц). От коричневой куртки графа чуть пахло вокзальным дымом. Унюхать запах плацкартного вагона мне не удалось. Потом выделился слабый запах свеклы. Наверно винегретом завтракал. Нет. Запах шел не сверху, от дыхания, и не от куртки (мог опрокинуть на себя этот винегрет). Запах шел от висевшей рядом с моим носом темной руки графа. Готовил он, что ли этот винегрет?!
Интересно и непонятно. Может он действительно граф, который вернулся в Россию и для конспирации вырядился сельским алкоголиком.
Руки довольно чистые, но конечно грубые. Ну, может он в своей Бразилии, как Толстой, пахать любит по утрам.
Натурально. После завтрака входит лакей и объявляет:
- Пахать подано, Ваше Сиятельство!
Не проходит. От иностранцев не меньше чем месяц после приезда пахнет ихним мылом, даже если они в пароксизме дружелюбия начинают пользоваться нашим парфюмом (чего они на самом деле терпеть не могут). От моего графа пахнет нашим хозяйственным мылом и еще "Детским". Кроме того, если месяц работать в России под алкоголика, то любой граф сопьется.
Мой высокопрофессиональный органолептический анализ (надо бы попытаться наняться служебно-розыскной собакой в какое-нибудь детективное агентство) неожиданно прервался новым интересным событием.
К шуму идущего поезда добавилось слабое повизгивание разрываемого металла. К ногам упала хромированная головка винта. Я поднял голову. Верхний поручень, за который цеплялся мой граф, был слегка погнут и выскочил из держателя. Мужичонка с раздражением разглядывал облезший хром в том месте поручня, за которое он только что держался. Получалось, что это он согнул поручень и выдрал его из держателя, срезав за одно и винт крепления!
Сразу возникло два вопроса. Во-первых, как - ведь нужна же дикая сила? Во-вторых, зачем? Поскольку человек я достаточно начитанный, то вопрос "как" разрешился в моем мозгу изящно и вполне современно. В Санкт-Петербург под видом законспирированного под алкоголика графа приехал простой российский ниндзя из Верхних Петушков. Как известно, для любого ниндзя, даже из Петушков, согнуть какую-то там железяку - раз плюнуть.
Вопрос "зачем" занял меня больше и заставил задуматься, ибо распадался на два разных вопроса. Зачем приехал, и зачем выдрал поручень. Гражданское негодование пересилило во мне любопытство (что вообще-то редкость), и я обратился к мужичонке со сдержанной укоризной:
- Ежели ты такой бугай, то дал бы им как следует. А метро-то зачем ломать?! - Я ожидал четырехэтажного мата и, возможно, приличного тычка. Но мужичонка, виновато взглянув на меня, ответил:
- Да нельзя же людей-то!
- Тоже мне, нашел людей! Ты для них человек? Вправить обратно можешь, или так и будет висеть? - кивнул я на поручень.
- Могу - вздохнул мужичонка и взялся за поручень двумя руками. Метал опять тихонечко взвизгнул, и поручень встал на место. Небольшая помятость и облезший хром не очень надежно напоминали о случившемся. И срезанная головка винта на полу вагона. Я зачем-то подобрал эту головку и положил в карман.
За разговорами мы не заметили, как поезд подошел к "Приморской". Конечная станция - надо выходить. Я-то приехал, куда надо и собрался идти наверх, предвкушая удовольствие от предстоящего рассказа домашним про таинственного графа.
Просто так расставаться было не вежливо, да и не хотелось.
- Тебе куда? - оригинально поинтересовался я.
- В библиотеку - рассеяно ответил граф, явно о чем-то задумавшись.
Ну вот, с ним не соскучишься, подумал я почему-то с раздражением.
- В какую тебе библиотеку, да еще с поезда? Чего ты мне тут мозги пудришь - начал я кипятиться неизвестно почему. - Ты ведь только что в город приехал из своих Петушков.
Граф посмотрел на меня отсутствующими глазами, словно не понимая, откуда я взялся. Затем взгляд опять стал остреньким и, в первый раз,
веселым.
- Ну конечно только что приехал. Только не из Петушков, а из Мормужина. - Что-то звякнуло в моей памяти, звякнуло и пропало.
- У нас там библиотеки-то приличной нет. Да и в райцентре по межбиблиотечному фонду ничего толком не получишь. Вот я и приехал в Публичную библиотеку.
- А чего тебе надо? - спросил я несколько покровительственно. В Публичной Библиотеке имени самого ехидного из всех российских литераторов я провел половину своей активной жизни, а теперь вот расплачиваюсь. - Давай присядем тут.
Мы сели под кошмарным лепным изображением какого-то ледокола, сильно смахивавшего на плавучий унитаз.
- Тебя как зовут-то? - Спросил я, чувствуя, что жена опять будет переглядываться с сыном, когда я приду домой не один.
- Михаил.
Он достал из сумки довольно большую записную книжку в затертом кожаном переплете. Открыв ее на заложенном месте, показал мне страницы светло-зеленой бумаги, исписанные каллиграфически ровными строчками странноватым латинским шрифтом.
М-да. Я читаю по-английски относительно свободно. Разбираю немного немецкий. Могу отличить по виду французский от итальянского. Что за язык был в книге у графа, я не понял.
- Это на каком языке - спросил я, с грустью понимая, что меня уже никто не разыгрывает, да и не собирался.
- Это старо французский, - оживился Михаил - Прованский диалект.
- То есть тебе надо в отдел редкой книги?
- Точно, - обрадовался Михаил - ты знаешь, где это.
- Где это я знаю. Но, во-первых, сегодня суббота и этот отдел закрыт до понедельника. Во-вторых, по причине воровства рукописей из этого отдела большими начальниками, простых смертных туда уже не пускают, или пускают очень не охотно. Нужно отношение.
- Какое отношение, к кому отношение? Лапа, что ли? - Михаил погрустнел.
- Лапа, конечно, не повредит, но нужен запрос от какой-нибудь солидной организации.
- А у меня есть. - Оживился опять Михаил. Он достал из сумки плотный широкий конверт и вытащил бумагу с четко и красиво напечатанным текстом и совершенно неотразимой печатью.
" ... Московская епархия в лице... Настоятель Молгского Православного Монастыря... Убедительно просят ознакомить подателя сего, сотрудника РОНО Любимского района Ярославской области Лебедева Михаила Афанасьевича с хранящимися в ГПБ...(список из полудюжины названий на том самом "старо французском"), а также с
другими материалами...
Расходы отнести на ...
Благословит вас..."
Подпись, число и эта роскошная печать изумительного изумрудного цвета.
Интересно, кто им шрифты для принтера формировал? Мне бы такие.
- Хватит этого? - Спросил Михаил, явно довольный произведенным впечатлением. - Хватит, конечно - пробурчал я. Шутки действительно кончились. Человек приехал по делу и ему надо помочь.
2.
Михаил сидел за кухонным столом на первом этаже нашей квартиры и вместе с моим сыном-пятиклассником вправлял конечности пластмассовым монстрам.
Квартира у нас знаменитая. Три небольших тесноватых и довольно низких комнаты и кухня. Зато на двух уровнях! И на каждом уровне по туалету!
Мы с женой организовали себе эту квартиру лет десять назад путем сложного обмена ее большой комнаты где-то на Московском проспекте и моей маленькой двухкомнатной квартиры здесь, на Василевском острове.
Некий шестидесятилетний живчик женился на тридцатилетней даме и планировал при этом заиметь много детей. Квартиру в новом доме дама сочла слишком маленькой для себя именно по этой причине. Живчик удивительно оперативно и точно вышел на моих врагов и оппонентов в институте и с их помощью быстренько выяснил все служебные сплетни. Он вполне дружелюбно пересказал мне самые ароматные из них. Я так и не понял, зачем ему это понадобилось. Квартира, в конце концов, досталась нам без доплата, денег на которую у нас все равно не было. Жена считает до сих пор, что это была просто дополнительная любезность с его стороны. Очень приятный человек.
В процессе обмена проявилась длинная цепочка участников, среди которых встречались интересные люди, почти как в романах Достоевского. Запомнился один господин пожилого возраста с кулаками, твердо обещавший по какой-то основательной причине чего-то сломать и кого-то побить. Я все боялся, что он недоволен именно мной. Но обошлось.
При наличии доброй воли я всегда могу собрать свои книжки и бумажки и переехать из своего кабинета (самая маленькая комната на верху) в гостиную, вниз, в общество телевизора и сборного компьютера. Таким образом, временно освобождалась одна комната, куда можно было поселить гостей, принимать которых мы с женой очень любили, хотя и скрывали старательно эту слабость друг от друга.
Когда я привел Михаила к нам домой, я проявил дьявольскую проницательность - сразу же сказал жене, что он ярославский. И ни каких проблем не возникло. Выяснилось, что они оба чуть ли не в одно время учились в Ярославле на соседних улицах и ходили в одни и те же киношки.
Я быстренько собрался переехать вниз со своими книжками-бумажками, но Михаил этому воспротивился и сам обосновался внизу на диване в обществе телевизора и компьютера. До понедельника вечером, как он сказал.
Михаил попросил разрешения принять душ сразу же, как только мы решили организационные проблемы. И тут же стал, по мнению жены, образцом чистоплотности. За обедом выяснилось, что Михаил непьющий (то, что он не курит, было ясно сразу) и это окончательно покорило мою супругу. Тот факт, что я тоже не пью, не курю и люблю принимать душ ее почему-то только раздражает.
Днем Михаил смотался в город, сказал - посмотреть на библиотеку. Он отсутствовал часа два и вернулся к обеду с пакетом разной зелени, все больше мелковатой. С собой у него тоже были какие-то корешки подозрительного бурого цвета.
Накрошив всю зелень в большую миску, Михаил сочинил странную овощную абракадабру (там, кажется, даже сырая картошка была) и предложил ее к обеду в качестве салата.
Абракадабру съели подчистую, что вообще-то не удивительно. В нашем доме почти все съедают подчистую. Через час после обеда мой сын с таинственным видом сообщил мне на ухо, что у него кончился понос. Явно намекал на магическое действие овощной абракадабры. И ты, Брут...
Было уже около семи вечера. Орал телевизор. Я возился с компьютером, пытаясь через модем связаться со своим соседом напротив, когда раздался звонок в дверь. Сын бросился открывать.
Они прошли сразу же в гостиную - Влад и его высокий молодой напарник. Влад, как всегда, остался в дверях, а высокий прошел на середину комнаты и остановился около включенного телевизора.
Я автоматически поднялся и сказал - Добрый вечер. - Испугаться я еще не успел. Только подумал, где же они разделись - оба были в свитерах.
Высокий осмотрел комнату. Взяв стоящую на телевизоре медную индийскую вазу, он, не глядя, ударил по экрану телевизора. Экран треснул и погас. Звук орал по-прежнему.
У меня застучало в ушах. Я рванулся в переднюю - между дверями у меня стоял кусок водопроводной трубы. Но наткнулся на Влада и отлетел к дивану. У Влада из кулака торчал кончик лезвия ножа. На моей рубашке в районе пупа расплывалось красное пятно.
В комнату вошел Михаил и кинулся ко мне. Я пытался подняться.
- Сиди - бросил Михаил.
- Зачем это? - повернулся он к пришедшим.
Высокий сгреб ворот рубашки Михаила в кулак и притянул к себе. Вдруг ноги Михаила оторвались от пола и его ступни в носках (ну не хочет он тапки носить в квартире) и прилипли к шее Влада. Ступни стали проводить какие-то манипуляции с его головой. Что-то сложное и неторопливое. Голова Влада медленно поворачивалась и запрокидывалась.
Одновременно руки высокого, запутавшиеся сперва в вороте рубашки Михаила, стали расходиться в стороны. Михаил держал высокого за запястья и кажется даже массировал их, опять же совершая какие-то сложные и неторопливые манипуляции большими кистями рук.
Три фигуры на секунду застыли передо мной в странной позе, напоминавшей греческую букву "пи". Ступни ног Михаила прилипли к шее Влада, голова почти покоилась на плече высокого, а тело образовало слегка наклонную перекладину.
Затем опора, которой было тело Влада, мягко сложилась пополам и Влад затих на полу.
Михаил отпустил его шею и встал на ноги. Быстро повернувшись лицом к высокому, Михаил опять взял его за запястья. Макушка Михаила еле доставала до подбородка высокого. Вдруг эта макушка боднула высокого в подбородок, а сплетенные руки странной пары дернулись книзу.
И все кончились.
Михаил отошел от высокого и присел рядом со мной на диван. Высокий стоял лицом к нам, редко моргая. Его плечи стали заметно уже и ниже. Обе кисти вяло висевших рук были странно повернуты наружу, словно он показывал нам, что руки чистые.
Михаил поднял рубашку у меня на животе и посмотрел на рану. Кровь уже перестала идти. Рана была неглубокая, почти порез.
На полу зашевелился Влад. Он открыл глаза и устроился поудобнее, привалившись спиной к стенке.
- Повезло тебе - голос Михаила шелестел. Я зло вскинул на него глаза. Михаил, оказывается, обращался к Владу.
- Вижу - ответил Влад. Он стал подбирать под себя ноги.
- Не стоит - бросил Михаил и кивнул на высоко. Влад внимательно осмотрел напарника и тоже кивнул.
- Не буду - тело Влада расслабилось, явно отдыхая.
Михаил опять повернулся к высокому. Тот стоял в прежней позе. Глаза нечасто моргали, лицо заметно посерело. Михаил зашел к нему со спины, задрал свитер и стянул через голову высокого. Обнажилась наплечная кобура, висевшая слишком низко, почти у пояса брюк.
Михаил вынул из нее тупорылый револьвер с большой дыркой ствола. Осмотрел и пожал плечами. Посмотрел на меня. Я тоже пожал плечами - в оружии я не разбираюсь.
Михаил вздохнул, оттянул боек револьвера и пошел к окну. Он засунул боек в щель между радиаторами отопительной батареи и нажал.
Один из радиаторов явно подался.
- Ты же батарею сорвешь, нас всех кипятком зальет, бугай ты ярославский - затараторил я, оживая.
Михаил выбрал другую щель, попрочнее, и опять нажал. Боек сломался, и что-то там еще сломалось в револьвере. Михаил засунул револьвер обратно в кобуру высокого. Затем он взял его за плечо и повел к двери на балкон. Высокий послушно шел, куда ведут, ему явно было очень больно. Михаил открыл дверь на балкон, вытолкнул туда высокого и плотно закрыл дверь.
- Ну, теперь ты. - Михаил вернулся к дивану и сел так, чтобы хорошо видеть Влада.
- Я же сказал, что не буду. - Влад говорил равнодушно, но замершее в своей расслабленности тело было противоестественно. Было ясно, что он боится и пытается разговорить Михаила.
- Зачем волыну-то сломал? Он же больше ничего не может. Да и где теперь такой калибр найдешь!
- Волыну? - Михаил посмотрел в мою сторону. - Револьвер - пояснил я, - светскую хронику я читаю внимательно.
- Он не может, зато ты хорошо можешь. - Большие руки Михаила были хорошо видны Владу и тот не отводил от них глаз.
- Что у тебя? Давай быстро сам показывай. - скомандовал Михаил Владу и тот начал выкладывать из карманов на пол немногочисленные мужские побрякушки. Там были ключи, зажигалка, бумажник, какие-то карточки, носовой платок и небольшая записная книжка.
- А - Михаил споткнулся на новом слове - волына где?
- Мне не надо, работает он, - Влад кивнул на балкон. - а я на контроле.
- А меня ты чем проконтролировал? Фигой? - встрял я в мужской разговор и задрал рубашку на порезе.
Влад потянул к верху брючину. К ноге были прилеплены небольшие кокетливые ножны, в которые был вставлен короткий прочный клинок
с большой ручкой.
- Давай.- Михаил протянул руку.
Влад вынул клинок и попытался сесть, не выпуская его из рук.
- У тебя что, руки запасные есть? - Голос Михаила опять зашелестел.
- Нету. - Вздохнул Влад и толкнул клинок к нам.
Михаил покрутил клинок в руках, подергал ручку. Ничего не произошло. Михаил пошел к батарее.
- Да не надо, - поморщился Влад, - хорошая ведь вещь.
- А чего в нем хорошего? Им только консервные банки вскрывать. - Клинок действительно был слишком короткий, сантиметров пять - семь.
Михаил еще немного повозился с клинком и вдруг большая рукоять развернулась вокруг оси, выпустив наружу еще сантиметров двадцать прочного тяжелого лезвия. С легким щелчком рукоять зафиксировалась и клинок приобрел вполне угрожающий вид, почти современный армейский штык.
- Действительно. - Вздохнул Михаил и вставив клинок в щель,
быстро сломал его. Влад поморщился, ему было явно жалко "хорошую вещь".
- Ловкий ты парень, - опять встрял я. - И достать ножик из под штанов успел и обратно спрятать. И никто не заметил! Ловкий.
- Действительно. - Повторил Михаил стал огорченно осматривать Влада.
- Господи, ну я же просил, показывай сам! Неужели и тебя надо успокаивать, как длинного?
Влад быстро засунул руку за ремень брюк и торопливо бросил к ногам Михаила еще одно лезвие, на этот раз небольшое и плоское, явная самоделка.
- Умелец.- ломать его Михаил не стал, просто отложил.
- Ну а теперь что будем делать с телевизором?
- Да заплачу я за эту мелочь, - раздраженно ответил Влад. Его голос начал приобретать вальяжные нотки.
- Ах, заплатишь за мелочь?! - Михаил взял в руки бумажник, раскрыл его и стал пересчитывать деньги.
Там оказалось около семисот долларов и почти пять миллионов рублей. - Сумма,- вздохнул я про себя.
Вставай. - приказал Михаил Владу. Тот поднялся. - Бери деньги и дуй за телевизором. Тут внизу магазин еще работает. Там "Самсунг" есть, я видел.
Влад направился к дверям. - Эй, а мусор за собой кто уносить будет? - остановил его Михаил.
- Какой мусор? - испугано спросил Влад.
Михаил кивнул на разбитый телевизор. - Ах это.- облегченно вздохнул Влад. Он аккуратно отключил телевизор о сети и антенны
и поставил на пол. Потом поднял медную вазу, все еще валявшуюся на
полу, и также аккуратно поставил ее на место телевизора. Осторожно
взял разбитый телевизор, стараясь не выронить осколки трубки на пол,
и пошел к выходной двери. Аккуратно открыл ее и также аккуратно прикрыл за собой.
Удивительно аккуратный человек.
3.
После ухода Влада я вдруг вспомнил о сыне. Господи, у него же родимчик случится. Но тут в дверях комнаты показалась маленькая мордашка, выражавшая предельную степень восхищения.
- Ну здорово ты их, дядя Миша! - голос сына звучал слишком громко и слишком звонко.
- Это твой отец в основном постарался. - Михаил был верен себя.
- Йод принеси, не видишь он ранен. Правда чуть-чуть.
Сын кинулся наверх за аптечкой.
Жена очевидно была все еще в ванной и вряд ли чего слышала. Это хорошо. На балконе мерзнет какой-то гад. Это плохо. Телевизор разбили, Михаил другого гада выпустил и тот вряд ли вернется. Это тоже плохо. У меня пуп порезан. Это плохо. Или хорошо - как посмотреть. Общий баланс не очень.
Но тут я опомнился. Какой к черту баланс. Что вообще происходит.
- Михаил, - я старался говорить мужественно и спокойно, помня какими глазами на меня только что смотрел сын, - что вообще происходит!
- Кто они такие? Зачем сюда пришли? И самое главное - ты-то кто такой! Тоже мне, граф выискался. Монте-Кристо из Мормужина.
Меня начало трясти - реакция на все эти кошмары.
- Кто я и зачем приехал - ты уже знаешь - Михаил говорил ровным голосом - работаю завхозом в сельской школе, за одно заведую библиотекой.
- Эти два гаврика - тати, сейчас их киллерами называют. Пришли они за мной. Я думал с ними днем встретиться у библиотеки, для того туда и поехал. Но их не было. Они очевидно выследили меня.
- А зачем они за тобой пришли? Чего им надо-то?
Но тут до меня дошло и я испугался всерьез.
- Слушай, телевизор - ерунда! Но ведь они теперь от нас не отлипнут. Твои разборки - это твои дела. Что с моей семьей теперь будет! А ты старшего отпустил и он наверняка удрал. Надо в милицию звонить.
- Ты прав, я вас действительно подвел под ... - Михаил запнулся - опасность. Но я все поправлю. И все тебе объясню. Только потерпи немного. Влад сейчас придет, мы уедем и длинного с собой заберем. А потом я вернусь и все объясню.
- Я не думаю. что тебе стоит возвращаться. И дело тут не только в опасности. Я вообще не хочу иметь ничего общего с этими - я запнулся: - с этими "новыми русскими". Прости, но мне противно. А ты с ними как-то связан.
- Да не связан я с ними никак, я их только в метро первый раз услышал. - Михаил был всерьез огорчен. - Но ты прав, мне наверное лучше не возвращаться.
Сверху спустился сын с йодом и пластырем. Мы сообща заклеили мой пуп. Я прогнал его обратно наверх готовить уроки и велел ничего не говорить матери.
Михаил вытащил сумку и стал укладывать в нее свое барахлишко. Тут появилась жена с волосами замотанными в полотенце.
- Не пугай ее. - шепнул я Михаилу. Он кивнул.
- Миш, ты куда собрался? - Как все ярославские, она тянула гласные: собра-а-ался.
- Да знакомые объявились. Они за мной заехали, я у них обоснуюсь.
- Дурно-ой совсем. Уже ведь обосновался у нас. - Жена решительно забрала у него сумку и направилась с ней наверх. - Не выйдет!
- А телевизор где? - остановилась она. - На кухню перетащили?
Я собрался что-то объяснить, но она махнула рукой. - Да ладно, пусть стоит там. Но никаких знакомых. Верка звонила. Я ей уже обещала завтра междусобойчик устроить. В честь Михаила и его салата. А тут знакомые. Удумал тоже. - Жена скрылась наверху.
- Ну вот. - Михаил сконфужено посмотрел на меня. - Сходи, принеси сумку, мне она не отдаст.
- Мне она ее тем более не отдаст. - я вздохнул. - Ладно, забудь. Уезжай и приезжай. Потом объяснишь. А я пока в милицию позвоню.
- Ну подумай, - заволновался Михаил, - что ты им скажешь? Что у тебя телевизор разбили? Так Влад сейчас новый принесет. У милиции на них ничего нет и быть не может. И я ничего доказательного тоже не имею. Да и не успеет милиция ничего. Нас всех уберут раньше, чем дело дойдет до следователя.
- А ты-то что можешь? Руки им всем что ли повыдергиваешь, как длинному.
- Я-то как раз кое-что могу. И сделаю. Но может понадобиться твоя помощь, хотя думаю обойдется.
- Ну вот, дал попить! - буркнул я.
- Не понял, кому дал попить?
- Тебе, кому же еще. Так раньше беспризорники в гости просились: Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, аж ночевать негде.
- Да ладно тебе. Сам же все понимаешь. - Михаил уже успокоился и в его голосе пропал страшноватый шелест.
- Ничего я не понимаю, в том-то и дело. - Я взглянул на балкон. - Длинный там не простудится? На улице ведь всего плюс два!
- Простудится конечно, - голос Михаила опять зашелестел, - затем и выставил его на балкон. Не убивать же его.
Я хотел было по возражать, но тут вошел Влад с новым телевизором в большой коробке.
4.
Был третий час ночи - самое хорошее время для дела, которым я был занят. А занят я был тем, что пытался продраться с помощью своего модема к электронным доскам объявлений - БэБээСы, так их называют. Этакие электронные заборы, сплошь увешанные чем угодно.
Если читать БэБээСы регулярно, то возникает довольно странное, почти мистическое ощущение соприкосновения с чем-то живым и цельным, не сводимым к простому списку абонентов, их вопросов, просьб и предложений.
Город в этих электронных пространствах живет и перешептывается сам с собой. Что-то делает и что-то продает, проявляет бесхитростное благородство и откровенно мошенничает, кокетничает и флиртует, сам
не зная с кем. И всегда держит хвост трубой:
- "Привет всем! Как дела!.."
И не важны здесь ни внешность, ни возраст, ни здоровье. Как в сказке, здесь можно всегда быть молодым, удачливым и прекрасным.
На этих невидимых и постоянно обновляемых электронных заборах, как и на их деревянных и бетонных собратьях, можно встретить что угодно. От предложений двух джентльменов скинуться и запустить
искусственный спутник для Непала до просьбы застенчивой
леди настроить модем - оплата натурой. Но ни разу я не встречал
попрошайничества, даже завуалированного, или жалоб - не в чести.
Да и бесполезно.
И еще в этих электронных лабиринтах и перекрестках, перенасыщенных жизнью, не бывает убийств, изнасилований и прочих кошмаров современной жизни.
Но часто кто-то примелькавшийся, еще вчера сообщавший всем - Привет! А уже весна! - вдруг исчезает. И остается только догадываться, куда же он делся.
Перед уходом Михаил о чем-то тихо говорил с Владом на кухне. Мне это не нравилось. Трудно было понять и поверить, что эта вчерашняя шпана так легко и быстро нашла общий язык с сельским библиотекарем - ведь именно так представился Михаил. Липкий страх начал заползать мне в душу. Разум, как компьютер, просчитывал дальнейшие действия.
Куда можно завтра отправить жену и сына. Лучше в Волгоград к знакомым, в Ярославле наверняка найдут. Хватит ли денег? Стоит ли избавляться от квартиры...
Уже в дверях квартиры, когда Влад вывел к лифту совсем почти обеспамятевшего длинного, Михаил попросил меня врубить модем и подождать сообщения - мало ли что. У этих в малине средства связи - что надо. Я обещал.
И вот уже третий час ночи. Я сижу, включив модем "on line", и просматриваю от скуки тексты, откачанные с ББСов. И жду.
Жена и сын рано легли спать, сразу же после ухода Михаила. Потом жена спустилась. Молча посидела рядом со мной минут десять. Может она разговора ждала? Но сказать мне было нечего.
Жена сказала всего одну фразу - Я знаю, ему можно доверять. - Поцеловала меня в щеку и ушла спать.
Женская логика.
Вдруг ожил модем - меня вызывали. Я врубился на прием и на экран компьютера вывалилось чуть ли не три страницы полу понятного
текста, сдобренного какими-то иноязычными вставками. Вроде
английский.
Впрочем неважно. Отдельные слова вкрапливались в текст явно ради выпендрежа.
Я распечатал сообщение и попытался разобраться, в том что и кто мне писал.
Послание явно коллективное. Коллектив явно пьяный.
Суть, как я ее понял, была в следующе. Мужская часть коллектива, разделилась на две команды по три человека и состязалась в чем-то
сексуально-алкогольном. Команда, в которую входили Михаил с Владом
уже почти победила, но третий выбыл из соревнований по причине
перепоя. И меня срочно вербовали для продолжения соревнований. За
мной заедут тренер с секундантом. Там были еще какие-то пьяные
фразы, описывавшие детали соревнований. И лезли в глаза эти
иностранные слова, все не к месту.
Вот так. Ему можно доверять.
Я пошел в прихожую и отключил интерком в подъезде. Потом проверил запоры на дверях и сел решать, что делать.
Было противно и стыдно. И лезли в глаза эти иностранные слова в письме.
Я еще раз просмотрел распечатку. А что если плюнуть на русский текст и оставить только английский. Я заволновался.
Английские слова вроде укладывались в связный текст. Этот мой граф похоже еще и английский знает! Эрудит, ничего не скажешь! И чего же он пишет?
- срочно... пожалуйста... приезжайте... серьезно... возьмите ...моя сумка... черные плоды (или ягоды?)... пять штук... шесть штук... еще... два...железо...уголка... без кольца... не показывайте... обязательно...
Вот так. Я посидел еще немного и пошел включить интерком - он сразу взвыл. Я без разговоров нажал кнопку открывающую замок внизу.
Теперь надо быстро. Где его сумка. Так. В полотняном мешке какието корешки, похожие на хрен. Не то. В длинном кармане на боку сумки плоская коробка и металлические уголки, четыре штуки. Длинной сантиметров по тридцать. К одному из концов во внутренних ложбинках уголков были приварены куски стальной арматуры. У одной пары эта арматура загибалась кольцом. У другой - просто торчали под прямым
углом обрезки металлических прутьев толщиной с палец. Я отложил эту
пару.
Господи, зачем эму все эти железяки! Но это потом. Где же эти "черные плоды", черт бы их побрал! В сумке вроде нет ничего кроме одежды. Я открыл плоскую коробку. В ней аккуратными рядами лежали завернутые в газетную бумагу небольшие шарики. Развернув один из них, я увидел что-то вроде плода шиповника, только темно синего, почти черного цвета. Наверное они. Всего в коробке их было десять штук.
Я отложил шесть.
Раздался звонок в дверь. Я дернулся в прихожую, но вовремя остановился. Торопиться мне некуда. Я же сплю и меня подняли с постели.
Я постарался пристроить уголки во внутренний карман своей кожаной куртки. Они устроились там вполне удобно - нигде особо не выпирало. Плоды я засунул в карман брюк.
Пошел открывать дверь. В глазок я увидел двух молодых довольно приятных на вид девиц - крупную круглолицую шатенку, одетую в куртку и брюки, и довольно миниатюрную брюнетку в короткой лисьей шубке. Обе были в боевой раскраске. Я открыл дверь.
Девицы разглядывали меня с явным интересом. - Вы кто? - спросил я.
- Я тренер - отрекомендовалась круглолицая, хихикнув.
- А я секундант, - добавила брюнетка.
- Или наоборот. - круглолицая опять хихикнула. - Карета подана. Поехали.
У круглолицей был явный прибалтийский акцент и типично русская физиономия. Обе девицы были заметно под газом. Значит внизу кто-то еще в машине.
Я быстро натянул куртку. Заметив белый налет на носках туфель, я взял щетку и, наклонившись стал счищать его.
Закончив, я поднял голову и прямо перед своим носом увидел голый животик брюнетки и маленькие черные трусики. Чуть сбоку размещалась небольшая красная татуировка в виде головы зайца, очень похожая на
фирменный знак "Плэйбоя", только обведенная кружком. От неожиданности я хрюкнул.
Но надо было сохранять лицо. - Ты же вроде секундант, а тренер вон она. - кивнул я на круглолицую.
Брюнетка фыркнула и запахнула юбку. - Пошли.
- Пошли,- сказал я с сожалением и стал закрывать дверь.
Машина была похожа на нашу "Волгу", только рулевая колонка справа и вместо шашечек - какие-то иероглифы.
В машине никого не было, за руль села брюнетка. Круглолицая собралась сесть рядом, но брюнетка зло тявкнула на нее.
- Тренируй, давай.
Мы с круглолицей уселись на задние сидения.
- Чего она взъелась? - спросил я соседку.
- Валь, ты чего?
- Да так, не допила наверное, - ответила брюнетка, успокаиваясь.
- Слушай, может лучше мне за руль, - спросил я, - а то вы обе вроде под газом.
- Ерунда! Да и не управишся ты с этой "Хондой" вонючей. Колонка справа, педаль газа слева. Сумасшедший дом, а не машина.