Поповский, Марк Александрович. К 90 -летию со дня рождения

Петр Лернер

ПОПОВСКИЙ МАРК АЛЕКСАНДРОВИЧ К 90 - летию со дня рождения

( 8 июля 1922г., Одесса - 7 апреля 2004 Г., США)

ВСТРЕЧИ, ПЕРЕПИСКА, КОММЕНТАРИИ

ИЗРАИЛЬ - 2010

Посвящается моей дорогой доченьке

Татьяне Петровне Лернер

Петр Лернер

ПОПОВСКИЙ МАРК АЛЕКСАНДРОВИЧ

( 8 июля 1922г., Одесса - 7 апреля 2004г., США)

ВСТРЕЧИ, ПЕРЕПИСКА, КОММЕНТАРИИ

ИЗРАИЛЬ - 2010

ОТ АВТОРА. Это не биография, не литературный портрет, не обзор творческого пути Марка Поповского и, конечно же, не жизнеописание современного классика.

Я никогда не решился бы взвалить на себя такую непосильную задачу.

Мы любили друг друга, верили друг другу, нуждались друг в друге, нас охватывали одни и те же страсти.

Мы всегда были бунтарями и единомышленниками.

Я был старше Марка на целых пять месяцев, что давало ему полное право называть меня старшим братом.

Но это не эпитафия. Для меня Марк жив. Он куда - то опять эмигрировал. Все мы когда-то эмигрируем.

Итак: встречи, переписка, комментарии..

" А он, мятежный, просит бури,

как будто в бурях есть покой!"

М Ю Лермонтов

Знакомство и начало дружбы

В 1966 году мой алма-атинский друг журналист Рафаэль

Соколовский прислал мне два свежих номера литературно-художественного ежемесячного журнала Казахстана на русском языке "ПРОСТОР".

В этих журналах впервые была опубликована документальная повесть известного писателя Марка Поповского о замученном НКВД и умершем в лагере ученом Николае Вавилове.

На прочтение мне было отведено двое суток. В эти годы журнал был широко известен за пределами Казахстана, и достать его было практически невозможно. В библиотеках на него записывались за несколько месяцев вперед.

В "Просторе" публиковались Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Пастернак и другие полузапрещенные писатели.

Повесть Марка Поповского о Вавилове меня потрясла.

С этого времени началось мое заочное знакомство с этим смелым и талантливым писателем. А уже через год мы с Марком просидели у меня дома в Самарканде почти до утра. Тогда же он впервые мне подарил две свои книги: "Пять дней одной жизни" и "По следам отступающих" с такими автографами: 1.На память, на дружбу, на союз интеллектуалов, где бы они ни жили! Петру Михайловичу Лернеру. Марк Поповский.

30.09.1967 г.

2.В память о счастливой для меня встрече с Вами, Петр

Михайлович. Автор Марк Поповский. 30.09.1967 г.

В дальнейшем Марк Поповский дарил мне все свои новые книги,

Эти очень дорогие для меня реликвии я бережно храню и не перестаю восхищаться талантом и одержимостью автора.

С большинством героев, описанных в книге "По следам отступающих", я был знаком лично, а с некоторыми состоял в деловых связях (Ходукин, Бабаджанов, Умидова, Шульман, Чумаков, Шихобалова, Руднев, и другие).

Должен отметить, что описанные в книге события очень точно отражают действительность, а характеристика героев абсолютно безупречна, а главное очень личная.

Может это прозвучит высокопарно, но скажу, что уже с первых дней нашего знакомства, переросшего затем в прочную дружбу двух единомышленников, я расценил её как один из наиболее щедрых подарков судьбы.

В дальнейшем каждая наша встреча превращалась в настоящий праздник.

Не могу себе простить того, что после наших встреч я не вел подробных записей и смог сохранить лишь очень небольшую часть писем Марка Поповского (всего 13 писем из полусотни). Помню, мы с ним сидели у меня на кафедре, и он попросил проводить его в редакцию нашей областной русскоязычной газеты "Ленинский путь". Редакция находилась в одном квартале от кафедры. Спустя несколько лет (11 апреля 1990 г.), журналист этой газеты Ф.Слухов так описал эту встречу:

"Хочу рассказать о своем единственном разговоре с автором книги ( "Жизнь и житие Войно-Ясенецкого архиепископа и хирурга"), случилось это в году, примерно, в семидесятом, когда Марк Поповский приехал в Самарканд и зашел в редакцию "Ленинского пути", чтобы отметить свою командировку. Печать для командировочного удостоверения находилась у редактора, сам он где-то обедал.

Так я оказался случайным собеседником заезжего гостя, не представлявшим для него никакого интереса. Но мне имя Марка Поповского было знакомо, я только прочитал его рукопись о профессоре-эпидемиологе Исаеве, чье имя носит Институт паразитологии в Самарканде, и готовил к публикации главы из нее для нашей газеты. Это сообщение его, по-моему, заинтересовало.

Чтобы как-то поддержать разговор, он назвал своих знакомых в Самарканде, где бывал, оказывается, и прежде, в том числе и ученого из мединститута Петра Михайловича Лернера, который консультировал его рукопись об Исаеве и оказался "славным человеком". Я сказал, что разделяю его точку зрения, поскольку знаком с Петром Михайловичем. Потом я высказал свое мнение о его повести " 1000 дней академика Вавилова" Поповского, опубликованной в казахстанском журнале "Простор". Вот тут почувствовал, что "лед" в наших отношениях тронулся".

КТО ВЫ, МАРК ПОПОВСКИЙ?

Я считаю, что всегда надо отделять личную жизнь писателя от его творчества. Очевидно, так считал и Марк Поповский. Он никогда и ничего не рассказывал о своей личной жизни. Я его, естественно, не спрашивал. Однако он сам, того не замечая, проговаривался. Иногда это выглядело довольно курьезно. Помню, в начале 1965 года я получил от Марка пространное письмо. Он без всякого предисловия писал мне о том, что люди женятся и выходят замуж в молодом возрасте, не имея за спиной никакого житейского опыта. При этом они руководствуются всем чем угодно, но только не здравым смыслом. В дальнейшем их взгляды и интересы неуклонно расходятся, и улетучивается всякая гармония. Я всегда отвечал на все его письма. Этим письмом я был озадачен и не знал, что мне следует ответить. Помнится, на всякий случай, я ответил, что встречался с моим коллегой из ГДР (бывший москвич) и он мне рассказал, что его единственная дочь живет, не расписавшись, со своим молодым человеком в их доме уже почти три года и всё ещё никак не может определиться. Сейчас это уже не невидаль, а довольно частое явление, именуемое гражданским браком. Следующее письмо начиналось словами "Раздеты камнем". Это остроумное определение означало, что все сбережения Марком потрачены на покупку квартиры в Москве.

Вскоре причина раздумья Марка Поповского о ранних браках прояснилась. Он приехал к нам домой с очень интересной дамой, одетой в элегантный рабочий комбинезон. "Будьте знакомы, это моя жена Лиля". В дальнейшем Лиля покорила нас своим остроумием и особым шармом. Тут я понял, что Марк вполне рационально исправил свою ошибку, совершенную в далекой молодости.

А вот еще одно письмо с подтекстом: " Написанная книга, как взрослый сын, - вырос, ушел из дому и в какой-то мере из сердца. А книга будущая это новорожденное дитя, которому мы отдаем всё своё тепло". А в чем здесь подтекст? За неделю до этого письма у Марка произошел окончательный разрыв со своим сыном.

Ничего я не знал и об отношении Марка Поповского с его отцом Александром Даниловичем Поповским (1897 -1982), автором научно-художественных произведений о советских ученых. Желая угодить Марку, я как-то сказал, что с интересом прочел две книги его отца - "Павлов" и "Законы жизни" и что, на мой взгляд, книги очень интересные и правдивые. Марк многозначительно промолчал, а я больше никогда с ним об отце уже не говорил. Из слов нашего общего знакомого я лишь узнал, что между ними уже давно произошел разрыв. Мотивы разрыва мне показались абсолютно неправдоподобными, и я их здесь решил не приводить.

Недавно, совершенно случайно, я наткнулся в интернете

на подленькую статью некого Мартиросяна Арсена

Бениковича под весьма красноречивым названием:

"Миф о том, что в силу своего антисемитизма, Сталин

инициировал в СССР борьбу с "безродными космополитами". Он пишет, что кампания по борьбе с низкопоклонством перед Западом началась с писем Петра Леонидовича Капицы, которые он направил Сталину в 1946 году. Сейчас эти письма опубликованы. Я их прочел. Там идет лишь речь о большом творческом потенциале и смекалке советских людей. Дальше этот "историк" совершает обычный подлог. Он пишет, что в этом же 1946 году секретарь ЦК ВКП (б) А.А.Жданов вызвал к себе Александра Поповского и якобы поручил ему составить план литературной кампании по борьбе с космополитизмом в Советском Союзе. Что же конкретно Александр Поповский сделал по реализации этого указания, Мартироросян, конечно же, ничего не пишет. Ведь ему это уже не нужно. Пытаясь обелить Сталина, он ловко использовал лишь САМ ФАКТ приглашения писателя еврейской национальности в ЦК. Этот "праведник" пишет: "Такова Подлинная Правда истории борьбы с космополитизмом. Но где тут антисемитизм Сталина, если в реализации этого проекта чрезвычайно активно участвовали и различные деятели, являвшиеся евреями по национальности"?! Но и этой низости "историку" показалось еще недостаточно, и он подробно перечисляет, каких "фантастических успехов" достигла страна в области науки, литературы, техники, образования в результате разгрома безродного космополитизма в СССР. Лично мне очень хорошо запомнился разгром космополитизма. К нам в мединститут приехала из Москвы заместитель министра здравоохранения СССР Булкина, и меня, вместе с другими "лицами еврейской национальности", без всяких объяснений вышвырнули с работы.

Еще попрекали Александра Поповского тем, что в 1920 году он работал следователем Одесского трибунала. Теперь мы уже точно знаем, как и кем проводилась расстановка и воспитание кадров в Советском Союзе, и что бы сделали с 20 - летним Александром Поповским, если бы он отказался от этого назначения

Та кто же Марк Поповский? По определению его друга

(Я. А. Гордина), он "Был человеком радикальных политических настроений", народовольческого темперамента.

Он задался целью написать историю преступлений Советской власти. Ему удалось очень эффективно реализовать свою мечту еще и потому, что все литературные герои Марка Александровича лица реальные, а факты строго документированы. Вот почему выход каждой его новой книги читатель всегда ждал с большим нетерпением, и все его публикации сразу превращались в настоящее событие.

Вот как протоиерей Александр Мень пишет про книги Марка Поповского, о Войно-Ясенецком и Николае Вавилове: " Он стремился быть предельно честным, отделить вымысел от реальности, не превращать героя в "икону". Изобразить его живым в контексте мучительной и тягостной эпохи 20-х годов и сталинщины". И далее: " В итоге две повести об удивительных судьбах определили и судьбу их создателя. Марк Поповский эмигрировал".

Однако характеристика Марка Поповского была бы далеко не полной без очень точной оценки его деятельности

Сергеем Довлатовым. Для меня эта оценка очень важна еще и потому, что она полностью совпадает с моим личным мнением о Марке Поповском.

Итак, статья Сергея Довлатова " В жанре детектива"

Считаю необходимым привести пространный абзац из этой статьи: "Но чем глубже я вчитывался в текст, тем настойчивее возникало ощущения чуда. Поповский не изображал и не описывал, чередуя факты с рассуждениями и гипотезами, Поповский цитировал, подчеркиваю - цитировал жуткие и строжайше засекреченные документы из архива НКВД, материалы следственного дела " государственного преступника" Вавилова за номером 1500, ссылался на подлинные тюремные и лагерные акты, вплоть до акта смерти Вавилова от 26 января 1943 года, приводил копии секретных экспертиз, воспроизводил дословно показания доносчиков, стукачей и лжесвидетелей, приобщенные к агентурному досье ученого, называя реальные фамилии мерзавцев коллег и функционеров НКВД, которые дружно загубили первого агронома страны, и многие из которых благополучно доживают свои дни".

Довлатов обращает внимание на то, что Поповский официально числился прогрессивным советским писателем. Он хорошо изучил структуру советской пропагандистской системы и очень умело научился пользоваться её слабостями. Он научился сохранять внешнюю лояльность. Он внешне покорно уступал давлению бдительных цензоров и редакторов, отдавая себе отчет, что иначе его книги не увидят свет. Вот почему в его официальных трудах не было всей правды.

Однако хочу все же указать, что далеко не всегда Марк Поповский соблюдал внешнюю лояльность. Он часто выступал в различных правозащитных организациях. Был одним из тех, кто подписал письмо в Президиум ХХШ съезда КПСС в защиту Ю. Даниэля и А. Синявского, подписал петицию в Президиум Верховного Совета СССР с предложением принять закон о свободе распространения, сбора и использования информации. В мае 1967 года он подписал известное письмо 80-ти 1V съезду советских писателей в поддержку А. Солженицына. Неоднократно выступал с требованием свободы печати в СССР. В марте 1977 года объявил о выходе из Союза писателей и создании агентства печати " Марк Поповский- Пресс" для снабжения западной прессы неподцензурной информацией и т. д.

У нас с Марком сложились очень близкие и весьма доверительные отношения. Это дает мне право утверждать, что все, что пишет Довлатов о Марке Поповском подмечено очень точно и соответствует действительности.

Иногда Марк позволял себе в письмах ко мне немного расслабиться: "Думаю, что мы не раз еще встретимся и потолкуем о странностях в любви и странностях в характере Софьи Власьевны". Напомню, что Софья Власьевна диссидентское выражение, означающее Советскую власть.

Действительно любовь Софьи Власьевны к Марку Поповскому, мягко говоря, была весьма странной.

Далее Сергей Довлатов пишет о том, о чем мне было хорошо известно и не раз нами обговаривалось с Марком во время продолжительных прогулок по городу Самарканду и по горным селениям Агалык и Аман Кутан. Довлатов продолжает; " Однако лишь много лет спустя выяснилось, что официальная деятельность Поповского, его репутация чуточку строптивого, но в целом лояльного советского писателя была лишь частью его жизни, его человеческого и творческого облика, укрывалась маской дерзкого, но в глубине души правоверного литератора. Поповский годами собирал материалы для своих главных книг, которые невозможно было издать в советских условиях, вел образ жизни конспиратора и заговорщика, правдами и неправдами получая доступ к самым секретным источникам, черпая из них якобы лишь косвенные штрихи и детали для своих официальных книг".

Должен сказать, что ему всегда не хватало единомышленников, перед которыми он мог бы высказаться и "сверить свои часы". Я счастлив и горжусь тем, что мне выпало счастье быть одним из таких собеседников. В подтверждение сказанного приведу лишь несколько выдержек из писем ко мне Марка Поповского:

"С глубокой благодарностью вспоминаю Вас, наши прогулки и беседы. И вообще рад, что есть на свете доктор Лернер " мой человек" по духу и складу ума" (28.10.67).

" В мире так мало единомышленников и даже просто людей, которые понимают, что грешно терять тех, что нашел" (24.01.71).

" Я помню, сколько радости доставили мне прогулки по Самарканду с Вами" (4.04. 71).

" Этим письмом я надеюсь подзадорить Вас к активности и тогда уже перейти к более энергичному обмену новостями" (28.04.75).

" Мне очень хотелось бы услышать Ваш отзыв о нашем небольшом фильме " Упрямец Исаев" (19.06.75).

" Зажали Вы письмо, которым обещали почтить меня после прочтения Морозова. Замотали письмецо - то. Ну, Бог с Вами. Человек Вы хороший, а это качество ныне достигло дефицита неслыханного и невидимого" (18.11.75).

" Спасибо Вам за Вашу всегдашнюю готовность отзываться, откликаться, помогать. Это качество столь редкое, что Вас следовало отметить наградой (всенародной) какой никого другого не награждают. Шучу, конечно, но в то же время и не шучу - очень рад тому, что после 58 лет изымания всего человеческого находится Человек. Это порождает надежду, что и через сто лет они еще не всех сделают сволочами. Я не очень верю в это, но кто знает,...Может быть" (12.01.1976).

Он бдительно охранял чистоту дружбы. На фоне полного взаимного доверия, вдруг, звонит Марк из Москвы....Петр Михайлович, Вы знаете такую Джалалову? Да, это моя очная аспирантка. Длительная пауза. Как же так, почему Вы от меня скрыли, что она под Вашим чутким руководством пишет диссертацию о Леониде Михайловиче Исаеве? Ничего я от Вас не скрывал, Марк, она действительно пишет диссертацию, но не об

Исаеве, а о дизентерии. Опять пауза. А Вы знаете, что она у меня из Московской квартиры украла целую пачку архивного материала об Исаеве?

Этого не может быть. Что, значит, не может быть, когда это

было. Постойте, Марк, как зовут Вашу Джалалову? Не мою, а Вашу. Ну, пусть мою. А хрен её знает. Впрочем, сейчас скажу, Кимехон Медхадовна. Ну вот. Что вот? Моя аспирантка Рахиля Фахриевна . Опять пауза. Петр, простите, если можете, конечно. В 1989 году мне передали книжку: " Л.М. Исаев и борьба с паразитарными болезнями в Узбекистане" К.М. Джалаловой, в ней упоминались мои работы по гименолепидозу и аскаридозу. Автора я так никогда не видел и не узнавал, где она работает.

В завершении этого раздела я решил все же попытаться ответить на один щепетильный вопрос. Марк Поповский родился в полной еврейской семье, никогда не скрывал своей национальности и, вдруг, (возможно только для меня) стал писать в анкетах "православный христианин".

Дело в том, что Марк ни разу в разговоре со мной не касался этой темы, и, по правде говоря, она и меня мало

занимала. Я и сейчас не хочу выяснять всех обстоятельств, побудивших Марка так поступить. Это его личный выбор.

Но есть одно обстоятельство, заставившее меня все же кое-что выяснить. О переходе Марка в православие я случайно узнал от моих американских друзей, которые мне сказали, что причиной этого поступка послужила ссора Марка с редактором американской газеты " Новое русское слово" Георгием Александровичем Вайнером. Этот повод, по моему мнению, унижал достоинство моего близкого друга. Я вспылил и наговорил много дерзостей моим знакомым". Сегодня я уже с достоверностью могу оспорить это нелепое обвинение. Из уважения к памяти моего великого Друга, я не стал выяснять, впал ли Поповский в набожность, кто ему привил религиозные взгляды, исполняет ли он религиозные запреты, верит ли он в Бога. Я полностью принимаю его выбор и никогда не стану обсуждать этот вопрос. Вместе с тем, значительный житейский и в какой -то мере творческий интерес представляет возвышенное и благородное отношение Поповского к таким выдающимся деятелям русского православия как архиепископ Войно -Ясенецкий, протоиерей Александр Мень. С наслаждением я прочел светлое, доброе произведение Марка Поповского " Двести лет на американской земле" о появлении в Америке русского православия и , в частности, об очень ярком Манхэттенском священнике Михаиле Аксенове-Меерсоне, который уже 16 лет самоотверженно служит в одном приходе. Он проводит проповеди на трех языках: русском, английском и на иврите. Марк пишет: " Но жизнь церковная имеет смысл лишь тогда, когда прихожане ясно понимают, во что они верят и кому молятся, когда они хорошо знают историю отношений Бога и человека. Вера - это прекрасно, но вера не должна оставаться лишь на уровне чувств. Она становится намного крепче и глубже, если под ней окажется фундамент знания".

Излюбленными героями Марка Поповского были люли энергичные, смелые, люди независимой мысли, умеющие достойно ответить на удары судьбы.

Марк мне писал: " Не люблю трусов. Страх - начало всех пороков. Предательство все - от корысти и от страха. Интеллигенту стыдно поддаваться этим низменным чувствам" (18.11.75). Вот один из наших общих, важнейших принципов, давшим нам право считать себя единомышленниками.

ЭМИГРАЦИЯ.

По данным Я. Гордина, " Марк уезжал после обыска и допросов, со скандалом, с шумом на весь Запад, с интервью зарубежным корреспондентам. Он декларировал свою ненависть к системе, в преступности которой он был с полным основанием убежден, и сознательно обрубал все формальные связи с СССР". Дело в том, что уже с 1975 года его практически перестали печатать. Об этом он с горечью поведал мне в одном из писем.

Последний раз Марк мне позвонил 17 августа 1977 года.

Он начал разговор с того, чтобы я ни волновался, он меня не подставит, так как задуманную обо мне повесть "Мудрый Петр", не станет публиковать, и план её написания он сегодня уже уничтожил. Далее он мне сообщил весьма любопытную новость. Для того, что бы вынудить ОВИР не задерживать документы на выезд, он исправно являлся в эту организацию с блокнотом и опрашивал всех сидящих в зале ожидания, сколько они заплатили за убыстрение процедуры выезда и обо всех коллизиях, сопровождающих оформление документов. Так как зал прослушивался и просматривался, нервы большого начальства сдали, и его вскоре пригласили для оформления документов.

Как мне стало известно, Марк с Лилей покинули СССР 6 ноября 1977 г. За день до "любимого" Марком праздника.

В 1990 году я со своей дочерью Татьяной приехал в Нью-Йорк и первым делом позвонил Марку. Мы договорились о встрече, но ей не суждено было состояться.

В результате травмы стопы я не мог ходить. Мои родственники отвезли меня в институт стопы (есть такой в районе Гарлема). Там я провел весь день, а вечером вылетел на встречу с родным братом моей матери Самуилом Вейцманом в Маями-бич.

Так и не увиделся я с Марком, а теперь уже не увидимся никогда. Светлая память тебе, дорогой друг Марк.

КАК БОЛЬНО ТЕРЯТЬ ДРУЗЕЙ

Эпиграф

" У счастливого недруги МРУТ,

У несчастного друг УМИРАЕТ"

Некрасов

Я о друзьях уже писал, я каждым годом их теряю,

Все больше не хватает их, и оттого я так СТРАДАЮ!

Я много б дал , чтоб с ними просто пообщаться

О чем-нибудь поговорить иль добродушно поругаться.

Сказать потом; " Я был неправ, жалею, что погорячился".

Или сказать " Вот видишь, друг, я прав, ты в этом убедился".

Но для меня всего важней, что мы друг друга понимали,

Что мы друг друга берегли и никогда не предавали.

Что зависть нам была чужда, успехов другу мы желали,

А горе друга, как своё, мы вместе с ним переживали.

Что были искренними мы, что все секреты доверяли.

И никогда, как перед Богом, мы друг другу не солгали.

. ....

ПИСЬМА МАРКА ПОПОВСКОГО П.М.ЛЕРНЕРУ

Дом творчества Комарово

28.10.1967 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Давно собирался написать Вам, но Москва - город безумцев -

замотала меня так, что 18 дней, которые я пробыл там после возвращения из Бухары, оказались без единой строчки вообще. За это время я успел только потолковать кое - с кем из сергиевского института (нашел там переписку Исаева с Марциновским), да нанервничался сверх меры из-за всякого рода дел редакционных. Вчера приехал в Дом творчества "Комарово" под Ленинградом. Занял тихую - тихую комнату с видом на сосны и залив, разложил и развесил исаевские среднеазиатские фотографии и погрузился в Бухару 1922 года. Пока читаю привезенные книги и документы, а за послезавтра

начну писать. Здесь шум моря слабо доносится из-за соснового леса - единственный шум, достигающий моего уха. Душа успокаивается, хочется работать, "пальцы тянутся к перу, перо к бумаге...".

С глубокой благодарностью вспоминаю Вас, наши прогулки и беседы. И вообще рад, что есть на свете доктор Лернер, "мой человек" по духу и складу ума. Думаю, что мы не

раз еще встретимся и потолкуем о странностях любви и странностях в характере Софьи Власьевны (диссидентское выражение, означающее Советскую власть).

В Бухаре мне тоже повезло, Сафаров отсутствовал, и меня поручили Ольге Дмитриевне Белозеровой. Это было благом. Душа этому существу отпущена прелестная, а главное она умница и умница добрая. Она возилась со мной все четыре дня пребывания моего в Бухаре как добрая хозяйка, как сестра, как мать. Показала мне красоты Бухары, пустыню (ездили на Варахшу), спасала меня, когда меня в очередной раз изгоняли из гостиницы, и вообще сделала пребывание в городе приятным

и милым. Я очень субъективен и целые города, целые периоды жизни связываю с людьми, которые сделали мне добро или зло. В этой связи Самарканд для меня теперь лернеровский, а Бухара белозеровская. Познакомьтесь с Ольгой Дмитриевной поближе, и Вы согласитесь с этой оценкой. Кстати, в Бухаре мы разыскали чудесного старика археолога Юренева (его рекомендовал мне Крюков, за что ему великое спасибо). Этот Юренев абсолютный Дон Кихот по манерам и внешности, нищий богач, обитающий в келье медресе 16-го столетия, где стены увешаны чудесами восточного искусства, но нет воды, кровати, печки и канализации. Он показал нам множество великолепных уголков старой Бухары. Я особенно интересовался бухарской экзотикой, так как в письмах Л.М. им уделено много места, и они его явно волновали, занимали.

Об Исаеве я знаю теперь немало. Список моих собеседников по этой теме приближается к четырем десяткам. В Ленинграде буду беседовать еще с двумя его соучениками по ВМА и родственницей. Жаль, что Громашевский так и не откликнулся и не вошел в число моих источников. Боюсь, не болен ли он. Ведь Вы говорили, что в подобном случае он не может отказать человеку в помощи. Я просматривал отчеты Заболотного об экспедиции в Манчжурию в 1911 году, Громашевский там не указан. Не ошиблись ли Вы? *

В Ленинграде пробуду месяц, а может и два, Буду здесь толковать с сыном Войно -Ясенецкого (мысль о книге, посвященной этому благородному человеку меня не покидает), но, главное, конечно, писать об Исаеве . План очерка уже есть, материала, пожалуй, достаточно, интереса - тоже. Литературный люд здесь малочисленный и не очень интересный. Да я и не стремлюсь к излишне шумной компании. Это рассеивает, отвлекает.

Как Ваши дела? Поработали за время отпуска? Какие успехи с докторской? Какие радости доставила Вам за последнее время Ваша маленькая умница? Посылаю ей две открытки. Можете прокомментировать для неё, что это за дом Репина "Пенаты". Кстати, этот дом стоит всего в пяти километрах от того, где я сейчас живу. Объясните ей на досуге, что умная и миловидная женщина - одно из величайших украшений этого мира. Пусть гордится и готовит себя для великой цели.

Приветствую и Вашу супругу, с которой надеюсь познакомиться в следующий приезд. Анна Марковна мне говорила о ней много хорошего.

Крепко жму руку. Не забывайте комаровского анахорета.

Ваш Марк Поповский

Мой адрес: пос.Комарово,Ленинградская обл, Кавалерийская ул.4

Дом творчества писателей

* КОММЕНТАРИЙ. Дорогой Марк! Нет, это не ошибка. Вы не нашли в отчетах Д.К. Заболотного сведений об участии Л.В. Громашевского в Маньчжурской экспедиции потому, что Громашевский не был сотрудником, а был студентом. А дело обстояло так: за участие в революционной деятельности Громашевский был арестован и выслан на три года в Архангельскую губернию. В 1911 году он обратился с просьбой заменить ему ссылку поездкой в Маньчжурию, где вспыхнула большая эпидемия чумы. Просьба была удовлетворена. Эпидемия чумы началась летом 1910 года, а осенью, по официальным данным, уже заболело 392 человека, из них умер 391 . А максимума эпидемия достигла в январе 1911 года. И Громашевский приехал в самый разгар эпидемии в январе 1911 года.. В борьбе с чумой в Маньчжурии погибли 942 медицинских работника. Действительно, 12 июня 1911 года, около станции Шарахун в Маньчжурии Леонид Михайлович Исаев поймал в степи больного тарбагана, и из его органов Д.К. Заболотный и А.А. Чурилина выделили микробы чумы . За участие в борьбе с эпидемией чумы, по ходатайству правления Восточной Китайской железной дороги, Л.В. Громашевскому была разрешена сдача государственного экзамена по курсу медицинского факультета .

24.01.1971

Дорогой Петр Михайлович!

Очевидно, Ваша поздравительная открытка с изображением заснеженных елей и была причиной того, что под Москвой вот

уже две недели льет дождь. Явно самаркандская погода!

Но, тем не менее, я рад был узнать, что Вы живы, жизнерадостны и вдобавок остепенены.

Всегда с добрым и благодарным чувством вспоминаю Ваше гостеприимство и даже недавно сказал жене, что если в Самарканде еще пребывает маг и волшебник по имени Лернер, то, попав туда, мы сможем насладиться городом наилучшим образом. Это было сказано в связи с поездкой, которую я замыслил в Ташкент в апреле-мае (когда лучше?). Буду собирать материал для книги о новом своем герое - хирурге В.Ф. Войно-Ясенецком. Знаете такого?

Вас, конечно, интересует судьба нашего общего детища - книги об Исаеве. Меня это тоже интересует, тем более, что издательство одобрило книгу в июле 1968 года(!). Недавно я видел вёрстку своего сочинения, и, если не случится землетрясения, извержения вулкана или иного стихийного бедствия злополучная книга выйдет в свет месяца через 2 - 3. Естественно Вы как главный самаркандский чичероне получите один из первых экземпляров (Первую вполне заслужила Анна Марковна). Как она живет? И где живет? Я знаю, что она переехала, но куда? Передайте ей мой привет.

А Ваши какие новости? Чем занимаетесь? Чем душа живет? Неужели за все эти годы не были в Москве? Или были да забыли мой адрес, телефон. На тот случай, что Вы окажетесь в столице раньше, чем я в Самарканде, сообщаю мой телефон 140.24.23. Моя жизнь подобна жизни щепки на поверхности океана. С тех пор, как мы виделись, было столько потрясений, что не берусь вспоминать. Однако жив и не потерял оптимизма. Син победивши!

Пишите, дорогой друг, рад восстановить ослабевшие было связи. В мире так мало единомышленников и даже просто людей, которые понимают, что грешно терять тех, что нашел.

Жму Вашу руку. Желаю здоровья и счастья Вам

и Вашему дому. Марк Поповский.

Пишу из подмосковного Дома творчества, где сейчас работаю.

Но через несколько дней буду уже в Москве. Пишите туда.

4.04.1971 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Я все еще не теряю надежды попасть в Ташкент и Самарканд в мае. Сейчас ищу, кто бы меня послал и оплатил дорожные расходы. Соглашается меня послать в командировку журнальчик "Советская женщина", но им надо написать какое-нибудь сочинение о выдающейся узбечке. Нет ли у Вас на примете такого гения? Конечно, я предпочел бы писать о медиках. Книга об Исаеве и других все еще в цензуре. Не берусь предсказать её судьбу равно, как и свою, если она не выйдет в свет. Однако мысли мои сейчас только с Войно-Ясенецким и ни с кем другим. Написанная книга как взрослый сын - вырос, ушел из дома и в какой-то степени из сердца. А книга будущая это новорожденное дитя, которому мы отдаем все свое тепло. Если поможете встретиться с людьми, знакомыми В.-Я., - буду очень благодарен. Где сыскать Н.И. Медведева? Пришлите мне бога ради также адрес Анны

Марковны. После её переезда я потерял возможность с ней общаться. Моя жена жаждет увидеть Самарканд и Бухару и просит меня взять её с собой.

Я помню сколько радости доставили мне прогулки по Самарканду с Вами и думаю, что если ничего не помешает приезду в Узбекистан с женой, рад буду ближе познакомиться с Вашей семьей. Неужели Ваша дочь меня еще помнит? Передайте всем Вашим мой привет.

Итак, надеюсь до скорой встречи. Жму руку. Марк Поповский.

Мой сердечный привет Анне Марковне

17.04.1971 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Выручайте! Чтобы в начале мая приехать в Самарканд и Ташкент,

нужна мне узбечка, т.е. не то что нужна, а просто необходима. Дело в том, что московские журналы могут меня послать к Вам (на свои ехать - денег нет) только за каким-нибудь очерком.

Т. к. речь идет, очевидно, о журнале "Советская женщина", то надо разрисовать свободную, счастливую, одаренную и вполне политическую узбечку. Дайте мне, не откладывая, на выбор пару-тройку в виде аннотации. Желательно медика, но можно кого угодно. Лишь бы соответствовала. Жду Вашего письма.

Остальное - при встрече. Марк Поповский.

17.5.1971 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Вы сделали для меня даже больше, чем я просил: нашли героиню и дали ей полную официальную характеристику. Спасибо, дорогой друг. Но, увы, моя поездка в мае к Вам сорвалась, по причинам от меня не зависящим, но так как я должен непременно побывать у Вас в городе и, особенно в Ташкенте, то я перенес поездку на октябрь. Не будете ли в Москве летом? Д-р. Абдуллаева в Москву мне не позвонила. А жаль. Предварительное знакомство не помешало бы. Но, надеюсь, что осенью эта прелестная мать восьмерых детей еще не потеряет своей прелести. Я полагаю, что осенью наша встреча сможет обрести еще одну интересную грань. На днях выходит моя книга о врачах среднеазиатах Исаеве и Ходукине. Я пришлю экземпляр Вам и в библиотеку института Исаева. К осени люди почитают, а мы потом соберемся, может быть даже совместно с мединститутом и тихо, мирно поругаемся, то есть обсудим автора и книгу. Я в такой беседе заинтересован Vox papule. Пишите, как идут Ваши дела, что дома. Передайте сердечный привет жене и дочери, с которой мы знакомы. Каковы её успехи. Жму руку. Марк Поповский.

Все мои мысли сейчас о Войно-Ясенецком. Нельзя ли попросить доктора, который его знает, написать мне? М.П.

КОММЕНТАРИЙ. Дорогой Марк! Я передал Ваш домашний адрес профессору Науму Ильичу Медведеву,

другу Войно-Ясенецкого. Он обещал Вам написать. Ваш Петро.

8.10.1971 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Наконец-то, могу преподнести Вам своё сочинение. Как видите, в мире литературы суп варится еще дольше, чем в мире науки и здравоохранения. Такова эпоха! Посылаю своего герольда, ибо еще в октябре намерен быть в Ташкенте, Самарканде, Бухаре. Командирует меня, очевидно, "Правда" для писания очерка об институте Исаева и вообще о проблемах оздоровления края. Но у меня много есть и своих собственных дел в Вашем милом городе.

-- Я хочу написать о той многодетной докторше, что великолепно совмещает акты деторождения с актами здравоохранения.

2) Я был бы рад, если бы институт устроил обсуждение "Исаева".

3) Я снова хочу вдохнуть воздух Самарканда и его окрестностей, ибо не теряю надежды сделать со временем кинофильм об Исаеве и его деле.

И просто хочу погулять с Вами по городу, как мы это делали сколько-то лет назад. Все эти проблемы я без Вас, дорогой Петр Михайлович, никак не разрешу. Есть у меня еще одна благодетельница - Анна Марковна, но она исчезла с моего горизонта начисто. Адреса я её в Самарканде все еще не знаю, и в Москве адрес её сестры остается тайной. Так что уже, будьте любезны, передайте ей причитающийся экземпляр и скажите, что я её по-прежнему люблю. Пусть друзей не бросает.

Думаю, что из Москвы выеду я в Ташкент числа 17-го, а в Самарканде окажусь в средине 20-х чисел октября. При случае можете сообщить командирам института о надвигающемся на них беспокойстве. Кажется "Правда" о них до сих пор не писала.

Не расспрашиваю о Ваших делах и не рассказываю о своих - все это - при встрече.

Обнимаю Вас. Марк Поповский.

КОМЕНТАРИЙ. Написал и уже отправил аж такое письмо!

П.М.

19.12.1975 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Я не забыл Вашу настоятельную просьбу не возвращаться более к вопросу о написании повести " Мудрый Петр". Хочу лишь напомнить, что одной из причин Вашего отказа было то, что Ваша деятельность в очагах чумы, натуральной оспы, холеры и других особо опасных инфекций является секретной и не может публиковаться в открытой печати. Недавно я был в Главном санитарно-эпидемиологическом управлении Минздрава СССР, где Вас хорошо знают. Они не только одобрили мою идею написать о Вас повесть, но подтвердили такую возможность. Одна из сотрудниц сказала так: мы говорим чума, но не говорим где, когда же мы говорим где, то уже в этом случае - не говорим чума. Так и при других инфекциях. Таким образом, открывается реальная возможность в написании повести. Надеюсь, что Вы пересмотрите свое поспешное решение, о чем не забудете сообщить мне.

Примите, дорогой Петр Михайлович, наши сердечные поздравления к Новому году. Желаем Вам и Вашей семье всего доброго!! Бандероль получили. Спасибо! Жму руку. Марк Поповский.

КОММЕНТАРИЙ! Большое спасибо. Подтверждаю своё прижизненное НЕСОГЛАСИЕ на публикацию повести о Лернере. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о заполненной анкете. П.М..

. 12.1.1976 г.

Дорогой Петр Михайлович!

Хотел написать Вам тогда, когда выйдет моя первая книга о нравственности в науке ("Зачем ученому совесть?") с тем, чтобы послать Вам это своё итоговое сочинение. Однако издание откладывается, по крайней мере, еще на месяц. Спасибо Вам за Вашу всегдашнюю готовность отзываться, откликаться, помогать. Это качество столь редкое, что Вас следовало отметить наградой (всенародной!), какой никого другого не награждают. Шучу, конечно, но в то же время и не шучу - очень рад тому, что после 58 лет изымания всего человеческого находится Человек. Это порождает надежду, что и через сто лет они еще не всех сделают сволочами. Я не очень верю в это, но кто знает,... Может быть. Жизнь моя идет в крайнем напряжении. Сейчас заканчиваю книгу для продажи, а с февраля засяду за своё - буду оттачивать, шлифовать и облизывать книгу о Войно. Надеюсь окончательно завершить в этом году своё милое дитятко - биографию Войно. Есть и другие планы. Их же тьма, до самой смерти хватит. В конце прошлого года сделал документальный фильм: " В поисках панацеи" о проблеме адаптации. Если попадется, - смотрите. Хотя он и менее интересен, чем "Упрямец Исаев", но кое - что удалось занятное показать и рассказать. Кино меня привлекает и, увы, освоить его по настоящему пока не удается: таджики отложили работу над моим сценарием художественного полнометражного фильма "Этот странный Алексеев" (прототип - Исаева). Реален ли Ваш разговор на эту тему с нужным человеком? Нам с Леней (мы соавторы) значительно приятнее было бы писать об "Алексееве" из Узбекистана, т.к. все реалии у нас - узбекские. Сценарий пришлось насыщать таджикскими подробностями, которых я не знаю и не хочу знать. Всё это искажает и судьбу героя (прототипа).

Если бы в принципе этим делом заинтересовались в верхах и дали команду в узбеккино, мы бы прислали один вариант сценария, но посылать еще некиношной публике - не следует. Это пока полуфабрикат.

Какие проблемы научные и организационные приходится решать Вам? Что в доме? Привет Вашим жене и детям.

Будьте благополучны в новом году. Жму руку. Ваш Марк Поповский.

Комментарии: 4, последний от 28/02/2014. © Copyright Лернер Петр Михайлович (Lerner.peter@gmail.com) Обновлено: 11/05/2012. 47k. Статистика. Статья: Израиль Иллюстрации: 5 штук.		Ваша оценка:

Лернер Петр Михайлович: другие произведения.

Поповский, Марк Александрович. К 90 -летию со дня рождения