Было довольно прохладно. Он передёрнул плечами. От холода и неприятных мыслей в душу закрадывалась тоска. Хотелось забыться, очутиться в одном из розовых детских снов, погрузиться в какую-нибудь сладкую, трепетную мечту. Но мечта не приходила. Над Волгоградом начали раздавать закуску. "Припарок", как иногда говаривал Пузиков. Стройные ножки стюардессы, будто маленькие ножницы, стригли длинный коридор кресел.
"Хотите бифтекс из сердца влюблённого чудака?"- решил пошутить Пузиков.
"Что?!"- два серых фонарика сверкнули неприязненно и зло.
"Нет, это я - так..."
Когда самолёт подрулил к месту стоянки, Пузиков чувствовал себя так, словно побывал в нокдауне. "Надо же! - переводя дух, подумал он. - Мучаешься, как проклятый, а считают, что получаешь удовольствие."
Из аэропорта он позвонил в министерство.
"Алло! - "как писатели говорят", ответила Ирочка. - Василий Николаевич? Стогов уже спрашивал о вас. Да, да! Я пошлю заявку на пропуск, приезжайте скорее!"
Ирочка была блестящей секретаршей. Блеск был особый, секретарский. Проявлялся он не в уверенности интонации и смелости обращения, не в количестве запоминаемых и передаваемых по назначению данных. Нет! Это разумелось само собой. Ирочка была по-особому хороша красотой цветущей двадцатилетней женщины. Было в ней что-то таинственное, что-то унаследованное чудодейственным образом от "луноподобных" красавиц из сказок Шахразады: чёрные, как смоль, волосы, ласковые, с глянцем вишенки глаз, жемчуг сахарно-белых зубов.
Пузиков никогда не приезжал без цветов. Их продавали в подземных переходах закутанные в оренбургские платки бабки, несмотря на угрожающие надписи над их головами: "Частная торговля цветами запрещена!"
"Вы - наша северная Лейли, Ирочка! Самый тёплый вам южный привет!" - он казался самому себе ужасным пройдохой. Ирочка улыбалась. Она принимала игру.
"Пройдите, Василий Николаевич. У Стогова Матвеев, но Никита Савельевич вас давно ждёт".
Пузиков понимал, что прибыл в главк в качестве пушечного мяса. Но он не сетовал на судьбу: кто-то от предприятия должен был принимать и гасить собою, подобно хоккейному защитнику, самые мощные удары сильных мира сего. К ударам, при желании, тоже можно относиться философски. Пусть бьющий наносит их как можно чаще и гуще, словно в грушу на тренировке. Это охладит его пыл и наверняка сделает добрее. Мастерство и сила защищающегося - в технике прикрытия уязвимых мест. Стогов был мастером ближнего боя. Южане расшатали ему нервную систему своим затянувшимся ясельным периодом и необходимостью нянчиться с ними по самому неожиданному поводу. Вот и теперь у него просто не было сил от возмущения несолидным стечением обстоятельств, ставившим под удар с таким трудом налаженный ритм производства молодого объединения. Сколько трудов зря!
С первых секунд "боя" Пузиков почувствовал, что начальник главка не ставит своей задачей нокаутировать противника. Бой был, как всегда, односторонним и носил формальный характер. Стогов был обижен, это сквозило в каждом его движении. Важно было почувствовать момент и не промедлить с выбросом на ринг белого полотенца.
Пузиков сработал чётко. Родительская взбучка Стогова быстро уступила место его родительской заботе. Ирочка едва успевала соединять начальника главка с директорами подшефных заводов. Спустя пятнадцать минут основные проблемы были вчерне решены. Теперь Пузикову оставалось в течение двух-трёх дней осуществить суперфиниш операции. А это, как говорят, уже дело техники.
"Ирочка, угостите чаем?.."- Пузиков вытер носовым платком вспотевший лоб.
" Досталось вам от Никиты Савельевича? Бедненький!"- Пузикову показалось, что глаза Ирочки сегодня блестят как-то по-особенному, не так, как всегда. Когда она включала чайник, он вдруг залюбовался её элегантными брюками. Облегающая их куртка, подпоясанная нарядным шнурком, волнующе подчёркивала стройность её ладной фигурки.
"Знаете, Василий Николаевич, Вы, южане, даже сами не подозреваете, какой вы компанейский и уютный люд. Приятно с вами и посидеть, и поболтать!.."
"И... что ещё?"
"И кое что ещё, и кое-что другое!"- она весело рассмеялась.
"Давайте пить чай!"
"Давайте!"
В приёмную всё время кто-то входил, выходил, задавал какие-то вопросы. Трезвонили телефоны, заливались звонки. Пузиков смотрел на мелькающие пальцы тонких ирочкиных рук.
"Как всё просто, - подумал он. - Просто и сложно. Казалось бы, большая ли сила в этих пальчиках? А скрутить могут любого богатыря. Не то, что меня, грешного!"
"А чем вы вечером планируете заниматься, Василий Николаевич?"- в глазах Ирочки запрыгал бесёнок.
Пузиков смутился. Ему показалось, что тайник его души вдруг оказался открытым. Его мысли - прочтены! Он никогда не осмеливался на какие-либо иллюзии относительно женщин. Убеждённость в собственной неинтересности подчас даже отталкивала от него представительниц прекрасного пола. И вот теперь Лейли ждала ответа. Пузиков затрепетал, словно бабочка, пришпиленная булавкой. Дело было не в том, что на чаше весов оказалась его супружеская верность. Принципы, которым он следовал всю жизнь, вдруг, словно соломенные, заполыхали от одной единственной залётной искорки. Его охватил страх. К чему это? Предположим, что ДА. А дальше? Что дальше? Впрочем, может быть, я всё это выдумал? Кому нужен старый чёрт, такая дубина?.. И всё-таки...
"Вы знаете, Ирочка, я здесь ужасно скучаю. Билетов в театры, как правило, достать не удаётся. Знакомых мало. Чем заниматься? Ужинаю, и - на боковую, в гостиницу."
"Василий Николаевич, душечка! Как вам не стыдно? При чём здесь знакомые? А мы с вами, к примеру, не знакомые? Решено! Сегодня вы - мой гость. Ну, пожалуйста! Прошу вас!.."
Трепеща и ужасаясь своей решимости, Пузиков согласился.
После рабочего дня метро напоминало собою Куликово поле. Однако, сегодня Пузиков благодарил судьбу за эту давку. Толпа настолько спрессовала его с Ирочкой, что они едва смогли разлепиться на станции назначения. Жила она, естественно, в новом жилом районе. Двухкомнатная секция. На стенах - модные перекидные календари с обнажёнными японками на фоне датских дюн.
"Вася, располагайся! Кресла, диван, телевизор, журнальчики - к твоим услугам!"- переход на "ты" его даже не удивил.-"Я сейчас!.."
Из ванной комнаты донеслись приглушённые звуки дождевых струй. Потом хлопнула дверь, щёлкнули выключателем и откуда-то потянулись аппетитные запахи чего-то жарящегося. Пузиков полулежал в кресле, закрыв глаза. У него даже не было сил встать и прибавить звук в телевизоре. Декольтированная певица лет этак пятидесяти беззвучно шевелила губами. Звук мог бы её спасти, но Пузиков не хотел этого. Он предпочитал, чтобы она оставалась для контраста с тем, что сейчас произойдёт.
"Боже мой, что сейчас произойдёт!.."- от одной этой мысли его сердце чуть не выпрыгивало из груди.

"А у нас гости! Кука, это - Вася с нашего южного агрегатного объединения. Василий Николаевич, а это - мой муж Николай, или Николь, а попросту Кука. Он у меня спортсмен, играет за метрополитеновский "Локомотив" в хоккей. Вы знаете, Василий Николаевич, он давно просил меня познакомить его с кем-нибудь из южан. Кука - ужасный модник. А у вас на юге продают отличные летние тенниски, все в дырочках, как сетка. Так вот ему нужна такая тенниска, 56-й размер..."
Пузиков натянуто улыбался.
Уже выйдя со званого ужина и пробираясь по двадцатипятиградусному морозу к остановке метро, он с трудом пришёл в себя. Мало-помалу заботы о завтрашнем дне поглотили радости и огорчения дня минувшего. Надо было готовиться к очередному раунду.

Связаться с программистом сайта

"Заграница" Путевые заметки Это наша кнопка