Письма доктора Ватсона к Ш. Холмсу из Девонширской глубинки.

Письмо 1. Басвервиль холл.

Дорогой Холмс!

Вот уже 2 недели как мы с сэром Генри живем в его родовом поместье. По вашему поручению я веду неусыпное наблюдение за соседями сэра Генри и его слугами. Очень многие люди здесь крайне подозрительные. Больше всех я подозреваю дворецкого Бэримора. В первую же неделю он запер на ключ все бары в замке сэра Генри, так что спиртное осталось теперь только в моей фляжке, из которой я даю иногда глотнуть насмерть перепуганному сэру Генри. Ах, Холмс, эта собака...Если бы вы видели ее. Один только Стэплтон, отважный фермер, живущий неподалеку в Мэрипит хаузе, отваживается выгуливать это существо, мерцающее фосфорическим светом в темноте и воющее на луну длинным протяжным ревом. Я часто наблюдаю как этот невысокий мужественный человек ведет это чудовище на поводке по болотам. Говорят, что это и есть собака Баскервилей, но мы с сэром Генри не верим в этот нонсенс. Однако, в понедельник случилось нечто совсем из ряда вон выходящее. Этот болван Бэримор, закрыв все бары в доме, на этот раз запер и все туалеты. Не осталось ни одного.

Я, как истинный джентельмен, не мог вынести позора и отправился далеко на болота справить малую нужду. Так чтобы меня не заметила Бэрил, сестра Стэплтона, которая охотится там на циклопедиса. Несколько раз я выбирал уединенный островок и уже готовился справить нужду, как вдруг она выныривала бог знает откуда и начинала горячо шептать "Ради всего святого, уезжайте в Лондон!". Вы не представляете Холмс как тяжело здесь, в этой глуши, найти уединенное место, где истинный джентельмен может наконец облегчиться.

Еще хуже приходится сэру Генри, который боится выходить из замка и все время жжет какие-то бумаги в кабинете. Право же я не знаю как он управляется, но запах в его кабинете совершенно невыносимый. Добавьте к этому запах разлагающейся овсянки, тарелку которой этот изверг Бэримор каждое утро швыряет ему в кабинет. Вообразите Холмс - весь пол усеян тарелками с овсянкой и бедняга Генри сидит забившись в кресле, дико вращая глазами от страха. Тут легко сойти с ума.

Иногда к нам приходят гости - доктор Мортимер со Снуппи или Стэплтон с Бэррил и собакой Баскервилей. Однажды собака Басквервилей съела беднягу Снуппи, пока Мортимер хвалился тем, что вы обещали отдать свой череп в его коллекцию. Бедный Снуппи. Помните как славно он лаял у нас на Бэйкер стрит, когда вы дразнили его колбасой?

Сэр Генри влюбился в Бэрилл как мальчишка. Он все время взахлеб о ней говорит. Спрашивает меня что еще она о нем сказала. А что она может о нем сказать, если он уже 2 недели не брился?

Письмо 2.Бэримор.

Дорогой Холмс!

Как я скучаю по нашей уютной квартире на Бэйкер стрит и миссис Хадсон, которая подает нам чай, а мы сидим целыми днями, плюем в потолок и разгадываем ваши логические кроссворды. Здесь увы, все не так. Все покрыто зловещим мраком. Недавно этот кретин Бэримор забарикадировал все двери в Баскервиль-холле. Войти в здание или выйти из него почти невозможно. Все туалеты закрыты и бары тоже. Бэримор заперся в башне и оттуда палит из винтовки по любому, кто пытается приблизиться к замку. Говорят что недавно из Принстаунской тюрьмы сбежал его родственник, убийца Сэлдом. И теперь опасность нахождения в этом месте возрасла вдвое.

Вы знаете меня Холмс, я прекрасный гимнаст и могу пробраться по карнизу как кошка, поэтому я нашел возможность выходить из замка. Каждый день я езжу на почту отправлять эти письма вам, дорогой друг мой. Как вы там? Все так же играете на скрипке что-то скрипучее, курите кокаин и стреляете в портрет королевы? Вы не представляете на что я готов за чашку горячего чаю. Вот до чего довела меня жизнь в Девоншире. Я познакомился с Фрэнклином - забавным старикашкой, который смотрит на всех сквозь подзорную трубу. Он не расстается с нею даже за столом и долго не может ухватить даже вилку, потому что ищет ее сквозь эту трубу. Он потащил меня на крышу и заставил смотреть как по болотам бегает какой-то мальчишка. Старикан явный педофил, но закона в этом диком месте давно нет. Никто не может справиться с обезумевшим Бэримором или найти управу на Мортимера, который роется в каких-то могилах в поисках золотых коронок на зубах покойных.

Приезжайте, друг мой, тоска тут совершенно невыносимая. Сейчас отправляю это письмо и надо думать как мне пробраться живым в Баскервиль холл, ведь Бэримор будет стрелять.

Прощайте мой друг, быть может навсегда!

Письмо 3.Приезд Холмса.

Моя переписка с моим другом превращается в мой личный дневник, ибо сегодня, ура, ура, Ш. Холмс прислал телеграмму что приезжает вечерним поездом с Ватерлоо. Человек, доставивший телеграмму был убит выстрелом Бэримора. Нам с сэром Генри удалось добыть письмо, так как мы соорудили что-то типо удочки.

Около 8 вечера в саду послышалось оживление. Въехал шарабан, в котором я сразу заметил треуголку моего друга и по черному дыму, который валил из окна кареты понял, что мой друг не забыл прихватить с собой свою трубку.

Холмс вышел из шарабана и стал во дворе задумчиво изучая местность. Он стоял, широко расставив ноги, представляя собой удобную мишень для Бэримора. К тому же он громко что-то кричал своим каркающим голосом кому-то в карете. Он явно не читал моих писем. Ах Холмс, Холмс. Первый выстрел Бэримора сбил с моего друга треуголку. Кучер кареты упал на землю и полез под экипаж. Холмс, видимо не заметив что случилось с его треуголкой, учтиво наклонился узнать что случилось с кучером, подставив Бэримору зад. Бэримор пальнул еще раз и пуля видимо попала Холмсу в ягодицы, так как он озадаченно оглянулся и начал потирать спину. Тут видимо гениальные аналитические способности Холмса подсказали ему ответ. Он догадался! Догадался что идет стрельба! В который раз я поразился дедуктивным свойствам Холмса! Из двух малосвязанных между собой событий он сумел вывести логическую цепочку!

Холмс грузно рухнул на землю и полез извиваясь ужом к луже. Бэримор отчаянно палил, взрыхляя землю вокруг знаменитого сыщика. Холмс дополз до лужи и погрузил туда голову. Бэримор перестал стрелять, видимо озадаченный действиями великого сыщика. Я с восхищением смотрел на Холмса. Последний раз он не менее элегантно обманул противника, сиганув в Рейхенбахский водопад. Мориарти тогда долго не мог понять зачем Холмс это сделал. А мы нашли тогда Холмса и выходили. Он застрял головой в расщелине и не успел разбиться. А дурачина Мориарти думал, что Холмс покончил с собой.

Холмс лежал неподвижно головой в луже. Бэримор не стрелял, экономя патроны и рассуждая видимо о превратностях дедуктивного метода. Первым нервы не выдержали у кучера, который вскочил на ноги, бросился в экипаж и пытался дать деру, но Бэримор ловко уложил сначала всех лошадей, а потом и самого кучера. Пользуясь замешательством, Холмс шустро вскочил на четвереньки и пробежал до самого крыльца. Мы с сэром Генри попытались открыть дверь, но безуспешно. Тогда мы высадили окно. Страшная болотная сырость ворвалась в замок вместе с испачканным в грязи Холмсом.

Радости нашей не было предела. Мы обнимали Холмса и оживленно ощупывали его - все ли с ним в порядке. Я намацал у него в кармане бумажник и, на всякий случай, спраятал его в свой карман. Сэр Генри хлопал Холмса, в основном, по ляжкам и заднице почему-то. Я давно уже не видел его таким радостным и оживленным. С трудом удалось мне оттащить его от Холмса. Он все порывался сказать ему что-то наедине. Холмс хитро подмигнул сэру Генри и сказал "А у меня для вас подарок" и вытащил из-за пазухи светло-коричневый башмак - тот самый, что у сэра Генри украли в гостинице в Лондоне. Сэр Генри расстроился что сжег другой башмак, сейчас бы они пригодились, ибо Бэримор забрал всю одежду сэра Генри для своего каторжника-братца.

- А это что за картины? - поинтересовался Холмс, переступив через миску с недоеденной овсянкой и направив пламя свечи на картины родственников сэра Генри.

- А черт их знает - устало промямлил Генри, пульнув овсянкой по одному из предков.

- Обратите внимание, Ватсон! - Холмс шустро дорисовал одному из предков сэра Генри бакенбарды и бороду.

- Силы небесные! - закричал я. На меня с портрета смотрело лицо Бэримора.

- Он тоже Баскервиль! - сделал логическое заключение Холмс. Потом дорисовал другому портрету, на котором был изображен какой-то крючконосый родственник сэра Генри кудрявые волосы, подкрасил губы и подрисовал 2 женские груди.

- Силы небесные! - опять прокричал я. На меня смотрела с портрета Лора Лайнс!

- А что вы скажете на это? - вскричал Холмс, дорисовав другому родственнику нашего героя сигару, пышные усы и придав глазам глупое растерянное выражение.

- Силы небесные! - опять закричал я. С портрета на меня смотрел я сам. Значит я тоже Баскервиль!

Холмс между тем закончил дорисовывать пенсне и текующие изо рта слюни какой-то прабабушке сэра Генри.

- Силы небесные! - опять закричал я, ибо на меня с портрета смотрел Мортимер.

- Он тоже Баскервиль! - объявил Холмс и дорисовал очередному портрету лохматые уши, зубастый рот и горящие глаза.

- Силы небесные! - продолжал кричать я, ибо на меня с портрета смотрела собака Баскервилей. Она тоже Баскервиль!

- Как видите, дрогой друг, у всех у вас достаточно мотивов укокошить бедного старика и добиваться смерти его наследника. Я бы должен был давно арестовать всю вашу приятную компанию, вместе с этим проходимцем Сэлдомом, которого вы тут укрываете.

- А что вы скажете на это? - услышали мы голос сэра Генри. При этом он истерично рассмеялся и расплакался, как плачут алкоголики. Пока мы говорили с Холмсом Генри изуродовал еще один потрет, на котором был изображен какой-то его родственник. Генри пририсовал ему треуголку, воткнул в рот трубку, а в руку вложил увеличетельное стекло.

- Силы небесные! - в который раз закричал я, ибо на меня с портрета смотрело лицо Холмса.

- Что вы на это скажете, дорогой сыщик? - с издевкой проговорил Генри.

- Я и не думал, что у вас хватит на это ума - спокойно парировал Холмс, раскуривая трубку.

- А вот хватило! - хвастливо паясничал сэр Генри.

Холмс озадаченно уставился на портрет.

- Вы что тут имущество портите? - по ступеням спускался Бэримор с двустволкой на перевес.

- Бедный сэр Чарльз непосильным трудом наживал это состояние, а теперь явились тут..гадят...- трескуче причитал Бэримор, щелкая затвором. - Поубиваю сволочи!

Холмс швырунл в Бэримора миской овсянки и потащил нас в кабинет сэра Генри. Бэримор пальнул по двери и было слышно как он рыдает над изуродованными портретами.

- Холмс поднял с пола миску овсянки, погрузил туда палец и задумчиво его облизал. - Мне нужно 10 грамм кокаина, две пачки табаку, скрипка и полный кофейник чтобы решить эту задачу! - гордо заявил он, устраиваясь в кресле, готовясь обдумывать эту задачу.

- А дусту на лопате не надо? - захохотал по-сатанински сэр Генри. - Из всего перечисленного имеется овсянка...Сэр! - Генри с издевкой поднес Холмсу миску с задубевшей порцией овсянки.

Холмс с ужасом посмотрел на Генри потом на меня.

- Как? Ничего этого нет? Но тогда я вообще не могу дедуктивно мыслить!

Я с огорчением смотрел как этот великий ум, за неимением кокаина и табака превращается в примитивного заурядного сквайера. Смотреть на Холмса в такие минуты мне всегда было больно. У него начиналась ломка и бог знает что он мог выкинуть в такой момент.

Ради моего друга я готов был на все, даже на встречу с обезумевшим дворецким. Но в этот момент с улицы послышался крик совы. Так Мортимер объявлял нам о своем приходе. Вообще-то это было больше похоже на вопли бедняги, страдающего запором, но Мортимер уверял что именно так кричат совы, когда охотятся и в доказательство принес череп какого-то существа, который он водрузил в центре обеденного стола и от которого страшно несло мертвечиной.

Я выглянул в окно. Мортимер забрался на дерево и испускал яростные вопли. Его пенсне пускало лунных зайчиков. Неподалеку мирно паслась собака Баскервилей, фосфоресцируя в темноте.

Холмс развалившись в кресле и задумчиво поедая овсянку из миски заявил:

- Как вы думаете Ватсон, кто этот человек на дереве?

- Это доктор Мортимер - ответил я не колеблясь

- Отнюдь, Ватсон. Его истинное имя Сайкс, он служил на флоте рядовым матросом, пока на их судно не напали пираты...

Я слушал Холмса и с грустью думал о том, что зрелище умирающего гениального интеллекта самое ужасное на свете.

- И я думаю Ватсон, что он здесь находится в поисках сокровищ.. - долетели до меня его последние слова.

- Холмс, вам надо отдохнуть - как можно более миролюбиво сказал я.

- Ничуть - бодро ответил Холмс, но его глаза сверкали безумием - Я бодр и готов к новым подвигами!

Холмс погрузил свое лицо в тарелку с овсянкой и начал громко чавкать. Сэр Генри тупо смотрел в штору. За дверью все еще бушевал Бэримор.

Я посмотрел в окно. Собака Баскервилей подошла к дереву, на котором засел Мортимер и облизываясь смотрела вверх на Мортимера.

- Ватсон, я могу вам сказать, как звали покойную тетушку нашего дворецкого. - послышался каркающий голос моего друга за моей спиной.

- Каким образом, Холмс?

- Элементарно, Ватсон! Для этого достаточно попробовать немного этой овсянки и пользуясь моим дедуктивным методом я могу сказать не только как ее звали, но также как звали ее любимого кота и на какой фабрике были изготовлены кресла в ее гостинной.

- Холмс, вы превзошли самого себя! И это без обычной дозы табака и кокаина! Я просто не верю своим ушам! Но как, черт возьми...

- Элементарно, друг мой. У этой овсянки слегка подгоревший вкус. Если вы читали мою монографию, посвященную исследованию привкуса овсянки, изготовленной в кастрюлях от различных производителей, то должны знать, что по всем признакам наш дворецкий использует кастрюли фирмы Монплезир. Интересно, что эта фирма разорилась 50 лет тому назад, а вся остальная куханная утварь в Баскервиль холле была обновлена сразу после смерти сэра Чарльза, так как сэр Чарльз страдал аквафобией и запрещал мыть посуду. В итоге все пришлось выбросить. То, что Бэримор не выбросил эту кастрюлю говорит о том, что она ему очень дорога, является семейной реликвией, скорее всего переданной по наследству. А так как мы знаем, что родителей Бэримора Хьюго Баскервиль казнил на деревенской площади за то, что они не углядели за беглянкой, ринувшейся через болота, то остается его тетушка, ибо дядюшка вряд ли занимался кухонными делами. В те времена англичане всех девочек называли почему-то Элизабет. Скорее всего так звали покойную тетушку Бэримора.

- Гениально, Холмс! А как насчет мебели?

- Мебель была от производителя по имени Гермафроберг.

- Но как черт возьми вы догадались?

- Мы с вами находимся в комнате, которая раньше принадлежала Бэримору. И вот поглядите ка на эти стулья. Сэр Чарльз вряд ли согласился бы сидеть на такой рухляди. Видите? Фирма Гермафроберг.

- Потрясающе, Холмс! А как звали кота тетушки?

- А кота у тетушки не было! - заорал Холмс и расхохотался истеричным смехом.

Тут только я понял, что Холмс страдает от дикой ломки, что у него высокая температура и он уже полчаса как бредит.

Я приложил к его горячему лбу немного овсянки и дал немного овсянки внутрь на кончике старой сабли, которую я снял со стены. Слегка подумав, я раздел моего друга и растер все его тело овсянкой. "Должно помочь" подумал я, тщетно пытаясь восстановить в своей памяти все что я знал о лечебных свойствах овсянки.

Сэр Генри принялся мне помогать и набил трубку Холмса овсянкой.

Ближе к ночи я решил побриться и намазал щетину овсянкой вместо крема. В качестве бритвы я решил использовать всю ту же саблю со стены, но повредил вены на шее и сэр Генри туго замотал мне шею шарфом, чтобы остановить кровотечение. Все было хорошо, лишь Мортимер на дереве тихо поскуливал и что-то говорил собаке Баскервилей.

Письмо 4. Стэплтон.

Неизвестно чем бы закончились наши эксперименты с овсянкой, если бы на помощь к нам не пришел Стэплтон. Ближе к полуночи выстрелы стихли. То ли у Бэримора закончились патроны, то ли он уснул. Стэплтон стоял в проеме двери широко улыбаясь. От его фигуры веяло свежестью, ароматом хорошего крема после бритья и дорогими сигарами. Он с интересом рассматривал наши измазанные овсянкой небритые физиономии и слегка морщился от запаха конюшни, в которую мы превратили некогда чистый и уютный кабинет.

- Мистер Шерлок Холмс, если не ошибаюсь? - обратился он к моему другу, который сидел весь измазанный овсянкой с миской на голове.

- Да, но мы с Ватсоном сегодня уезжаем в Лондон, по неотложному делу - парировал Холмс

- Как, разве вы не останетесь чтобы выяснить кто из нас Собака Баскервилей? - удивился Стэплтон.

-У меня куча неотложных дел в Лондоне - ответил Холмс - И я уже третьи сутки без кокаина. Так что первым же поездом на Викторию!

- А где Мортимер? - вдруг поинтересовался сэр Генри.

Я выглянул в окно. Мортимера на дереве не было. Под деревом валялись какие-то лохмотья и обглоданные кости. Собаки Баскервилей тоже нигде не было видно.

- Что вы по этому поводу думаете, Ватсон? - спрсоил меня из-за спины Холмс, пахнув несколько дней немытым телом и пытаясь раскурить трубку, набитую овсянкой.

- Очевидно, что собака Баскервилей сожрала Мортимера - глубоко вздохнув сказал я.

- Увы, мой друг. Ваши рассуждения как всегда ошибочны. По царапинам на стволе дерева, следам укусов на костях и брошенному в кусты ошейнику я делаю вывод, что это Мортимер сожрал собаку Басквервилей.

- Это невероятно Холмс!

- И тем не менее это так. Единственный вопрос, который не дает мне покоя - можем ли мы теперь ходить спокойно по болотам, или вирус бешенства этой собаки передался Мортимеру и его укусы теперь столь же страшны для нас, как и укусы собаки. И второе - где Бэримор?

С болот вдруг донесся страшный протяжный вой. "Местные фермеры говорят, что так воет собака Баскервилей, когда ищет свою жертву" - назидательно сообщил я Холмсу, чтобы взять хоть какой-то реванш в наших спорах.

- Увы, дорогой Ватсон. Вы опять ошиблись. Это кричал Мортимер, застрявший в болоте. Если мы не придем к нему на помощь немедленно, он утонет. В путь друг мой! И прихватите с собой сэра Генри.

Письмо 5. Мортимер.

За время жизни в Девоншире я гораздо лучше узнал Мортимера. Еще тогда, когда он пришел к нам на Бэйкер стрит и забыл свою трость, носовой платок, фотографию Снуппи, самого Снуппи, рукопись 14-го века, плащ, туфли, штаны и даже подтштанники, Холмс безошибочно определил, что Мортимер недавно покинул Чаринг-кросс госпиталь. В свой второй визит Мортимер забыл трусы, тапочки, ночной колпак, кошелек с деньгами (совсем немного там было денег, клянусь), ключи от квартиры и проездной билет. В третий визит он привел к нам сэра Генри, но сам забыл прийти. Рассеяность и забывчивость этого человека были удивительными. В четвертый раз он явился к нам с черепом эскимоса, а ушел прихватив пистолеты Холмса и его драгоценную скрипку. Исчезли также все запасы кокаина, так что пришлось мне срочно бежать на угол Оксфорд стрит покупать запас у драг-диллера. В следующий раз Мортимер забыл у нас свои старые носки с дырками на пятках, но по ошибке унес старинные часы и позолоченный кофейник миссис Хадсон, так что мы с Холмсом остались без кофе. После этого мы решили с Холмсом больше не пускать Мортимера в наш дом, а перенсли наши встречи в отель Норттамберленд, где как раз поселился веселый и румяный сэр Генри, еще не подозревавший тогда о том в какую развалину его превратит старушка Англия за считанные недели. Из-за забывчивости Мортимера у сэра Генри постоянно исчезали какие-то вещи, которые однажды мы с Холмсом обнаружили в лавке старьевщика за углом.

Мортимер водил сэра Генри по базарам и каким-то маленьким магазинчикам, где все стоило в грош, но Мортимер все равно торговался там в кровь. Мортимер приучил сэра Генри питаться в каких-то грязных закусочных, отчего у сэра Генри постоянно болел желудок и уже тогда появились признаки депрессии. Вся его комната была завалена старыми ненужными вещами, которые Мортимер убедил его купить, его все время пучило от ужасной еды, которой потчивал его Мортимер, кожа на его лице приобрела нездоровый землистый оттенок и он все чаще читал Дэйли Мэйл, от чего настроение его портилось окончательно. К моменту когда сэр Генри наконец собрался поехать в Девоншир от этого человека уже не исходило ничего, кроме ворчания и чудовищного зловония.

Мортимер все время читал ему притчу о собаке Баскервилей, постоянно добавляя разнообразные ужасные детали от себя, что дескать он ее видел, она страшная, питается сэрами Генри и все такое прочее. Иногда сэр Генри вдруг начинал истерично плакать и звать маму. Однажды он даже попытался сесть в поезд и куда-то уехать, может быть обратно в Канаду. Но Мортимер настиг его и сообщил, что он не может просто так уезжать, не оплатив счета. Сэр Генри вернулся в отель но с тех пор мы ни разу не видели, чтоб он улыбался. Только в припадках истерического хохота.

Сегодня, однако, нам с Холмсом предстоятала непростая задача поимки сбежавшего на болота Мортимера. Я предложил Холмсу заманить Мортимера каким-нибудь черепом с выдающимимся надбровными дугами. Как только Мортимер узнает, что ему отдают такой череп, он тут же выберется из болот и прибежит за ним.

Но Холмс отверг мою идею.

- Я знаю, что вы хотите снести мне голову, снять скальп и заманивать на то, что осталось Мортимера, дорогой Ватсон. Но я категорически против. - он обиженно засопел и принялся раскуривать трубку, набитую овсянкой. Чудовищное зловоние горящего конского навоза наполнило помещение.

- У меня есть другой план - заявил Холмс, выпустив облако черного вонючего дыма в лицо бессмысленно глядящего на него сэра Генри.

- Какой Холмс?

- Вы помните мальчугана Картрайта? - спросил меня Холмс

- Того, который жил у вас в сексуальном рабстве на Бэйкер стрит, пока его не заменил я? - спросил я.

- Совершенно верно, Ватсон. Мы запустим Картрайта на болота. Как истинный англичанин, Мортимер клюнет на эту приманку, я уверен.

- А если не клюнет?

- Тогда он не англичанин и не Баскервиль. Что исключет его из числа пайщиков - парировал Холмс, озабоченно осматривая свою трубку, так как овсянка плохо горела.

- Гениально, Холмс! - машинально сказал я, в который раз удивляясь особенностям дедуктивного метода.

- Диктую телеграмму в Лондон! - заявил Холмс, развалившись в кресле, дымя овсянкой. - Картрайт, это Холмс. Немедленно выезжайте первым же поездом с Виктории в Девоншир в имение сэра Генри!

Я сделал вид будто записываю телеграмму, потом ритмично постучал пальцем по столу.

- Телеграмма отправлена! С вас 10 шиллингов, Холмс.

- Этого не может быть, Ватсон. Я подсчитал количество слов и это стоит не более 9 шиллингов.

-1 шиллинг за доставку - парировал я.

- Безобразие - проворчал Холмс, кряхтя и вытряхивая из носового платка шиллинги. - Я больше не буду голосовать за Тори. Их ценовая политика сплошное грабительство. Каждый раз я плачу за телеграмму все больше и больше!

C болот донесся длинный протяжный вой. Одновременно сэр Генри громко пукнул и в комнате стало совсем нечем дышать. Он стоял с помертвевшим лицом у камина, глядя пустыми мертвыми глазами в умершие угольки. Я даже не мог точно сказать был это сэр Генри или зомби, потому что кроме костюма ничего в этой высохшей кукле не напоминало о том жизнерадостном, полном сил человеке, который с хохотом ворвался тогда в нашу квартиру на Бэйкер стрит, отдавив лапы Снуппи и повалив затылком на каменные плиты миссис Хадсон. Он тогда еще сломал 2 стула с размаху усевшись в них и разбил драгоценную вазу, пытаясь показать нам как ловко он жонглирует. А что же теперь? Кто этот человек? И человек ли это? Мне показалось, что фигура сэра Генри совершенно одеревенела. Я вдруг осознал, что он не менял своей позы уже несколько часов. Все так же стоит и смотрит в камин. Выпущенный им ветер был единственным человеческим проявлением этого существа за сегодняшний день.

Я посмотрел на Холмса. Приложив увеличительное стекло к глазу, он всматривался в болота.

-На болоте совершеннейший туман, Ватсон! Ни черта не видать!

- Это потому, Холмс, что вы смотрите на них сквозь лупу, а она предназначена для рассматривания объектов вблизи. Попробуйте бинокль. Или уж невооруженным глазом. И то больше видно. - сказал я и испугался. Ведь такое унижение, да еще от кого - от человека с плоским лобиком и глупо вытаращенными глазами - Холмс никогда не испытывал. Вероятно, Холмс попытается меня убить!

- Дорогой Ватсон - назидательно начал Холмс и застыл с открытым ртом в поисках слов. Пауза тянулась уже неприлично долго. - Дорогой Ватсон - повторил Холмс, но больше ему явно ничего на ум не приходило.

Вдруг сверху послышались выстрелы. Похоже Бэримор проснулся и опять открыл стрельбу по болотам. Раздался истошный вополь с болот. Кричала то ли собака Баскервилей, то ли Мортимер.

Надо сказать, что во всей это суматохе мы совершенно забыли о Стэплтоне. Но вот он предстал в дверях. В одной руке у него было ружье, другой он придерживал за воротник скулящего и ползающего на карачках Бэримора. Смелость этого человека, казалось, не знала границ. Мы все бросились его благодарить, даже сэр Генри с трудом передвигая заржавевшие суставы механически направился к Стэплтону. В наступившей толчее слышались радостные крики, вопли "элементарно, Ватсон", поцелуи и шлепки по ляжкам. Вдруг кто-то громко завизжал. Это Бэримор, про которого все забыли, укусил сэра Генри за ногу, вырвав кусок мяса. Бэримор выглядел совершенно ужасно. Глаз у него вовсе не осталось, только белки. Он хрипло рычал и пытался укусить кого-нибудь еще.

- Элементарно, Ватсон - заявил Холмс, валясь в кресло, где стояла тарелка овсянки - Бэримор стал зомби. И сэр Генри им станет, если ему срочно не ампутировать укушенную ногу. Торопитесь, Ватсон - закончил он, уже шепелявя из-за трубки с овсянкой во рту.

Я очень быстро сообразил что делать. Схватив кочергу я ударил по ноге сэра Генри. Тот взвыл от боли и упал на пол. Бэримор урча полез его кусать, но Стэплтон натянут поводок.

Я принялся столовым ножом отпиливать ногу сэру Генри. С трудом, но мне это удалось. Весь в крови, но радостный я бросил отпиленную ногу в камин и упал в кресло рядом с Холмсом, затягиваясь самокруткой, набитой овсянкой.

Сэр Генри стонал в луже крови, ерзая культей по грязном полу. Я начинаю подозревать, что сэру Генри не все нравится в старушке Англии и он, возможно, даже иногда жалеет что покинул Канаду. Слишком как-то он в последнее время невесел, а сегодня так вообще у него плохое настроение. Надо бы угостить его кап-оф-ти. Это обязательно подымет его настроение. Для этого надо позвать Бэримора. Но Бэримор стал зомби...Какая неприятность...Попробуем тем не менее.

- Эй Бэримор! - закричал я. - Приготовьте- ка нам чаю голубчик!

В пустых зрачках Бэримора что-то мелькнуло. Он перестал урчать и даже привстал с четверенек.

- Вы знаете, Ватсон, я кажется ошибся по поводу Бэримора - послышался голос моего друга из кресла, откуда несло прелой и горелой овсянкой. - Я только что прочел весь архив Девонширской хроники за прошлый год. Бэримор просто типичный девонширец, а вовсе не зомби. Для них вполне типично такое поведение.

В руках у моего друга была подшивка Девонширской хроники с фотографиями коренных девонширцев, грызущих кору на деревьях и кусающих друг друга. Какая досада, что я отпилил ногу сэру Генри зря! Хотя зато теперь он будет меньше таскаться по болотам в поисках собаки Баскервилей и неуловимого циклопедиса миссис Стэплтон. Нет худа без добра! Эта мысль прибавила мне оптимизма и я даже съел немного овсянки на радостях. Сэр Генри тем временем скуля отполз куда-то и забился под диван, оставив длинный кровавый след на полу.

Воистину эти американцы не имеют совершенно никакой культуры! Так подумал я, брезгливо переступая через кровавые лужи, оставленные сэром Генри. Так насвинячить в комнате! Безобразие!

С болот донесся протяжный вопль Мортимера.....

Письмо 6. Фрэнклин.

Мы с Холмсом и Стэплтоном бежали в сторону болот на крик Мортимера. Мы оставили несчастного сэра Генри на попечении Бэримора, который окончательно пришел в себя и к нему даже вернулась членораздельная речь. Он пообещал приготовить сэру Генри тарелку овсянки и чашку чая. Когда мы уходили он пытался шваброй выгнать сэра Генри из-под мебели, уверяя что это традиционный девонширский способ борьбы с крысами. Надеюсь, эта замечательная народная игра прибавит бедняге сэру Генри жизненного оптимизма и слегка подымет его настроение.

Мы взяли с собой немного овсянки - на случай если Мортимер голоден или на нас нападет собака Баскервилей. Холмс пыхтел своей трубкой, набитой овсянкой и все шло очень хорошо. Проблема была только в том, что Мортимер больше не подавал никаких сигналов и мы бежали неизвестно куда, повинуясь охотничьему инстинкту нашего гениального друга, который уверенно бежал впереди нас.

Вдруг Холмс с шумом провалился в болото.

-Проклятие - заявил Холмс, стоя по плечи в вонючей болотной жиже.

Вонь от жижи исходила невероятная. Мы со Стэплтоном начали искать какую-нибудь ветку, чтобы вытащить знаменитого сыщика до того как его окончательно засосет.

Над болотом пронесся протяжный вой, отдаленно напоминающий хохот.

- Как вы думаете, Холмс, это кричит Мортимер?

Холмс, которого засосало уже по трубку, задумчиво выпустил дым горелой овсянки и глубокомысленно заявил:

-Это кричал не человек. Скорее всего, так кричит выпь в здешних местах

- Увы, джентельмены - послышался голос Стэплтона - Вы оба неправы. Это смех Фрэнклина. Проклятый старикашка смотрит на болота в подзорную трубу и хохочет когда кто-нибудь попадает в беду.

Посрамленный Холмс что-то сказал, но понять что он говорит было невозможно, так как его засосало уже по лоб и наверх ничего кроме пузырей не поступало.

- Я думаю Холмсу трудно дышать - сказал я.

- Чепуха - жизнерадостно усмехнулся Стэплтон - Знаете ли вы доктор, что в воде растворено дьявольское количество кислорода? Холмс может прекрасно обходится этими запасами. Многие рыбы именно так и делают.

Широко распахнув рот я стоял и слушал лекцию Стэплтона об удивительных подводных жуках и рыбах, которые водятся в здешних местах. Меня отвлекло какое-то бульканье. Я глянул в воду. На месте, где еще недавно торчала голова Холмса плавала его треуголка и из-под воды вырывались бульбы.

- Вот видите как у Холмса много воздуха - продолжал Стэплтон. Он даже лишний выпускает наружу.

Бульбы вдруг прекратились.

- Но позвольте, где же Холмс? - вдруг закричал я

- Он утонул. А я все видел - послышался ехидный голос Фрэнклина. Он шел на нас с подзорной трубой в руках, усмехаясь своим беззубым уродливым ртом.

- Этот джентельмен утонул, а вы двое стояли и не ничего не делали. Вы предстанете перед судом. Да-с, вот так-с. А я буду давать свидетельские показания. Готовьтесь джентельмены провести следующие несколько лет своей жизни в тюрьме - торжествовал старик.

- Вы не понимаете - закричал я - в воде растворено гигантское количество кислорода!

- Это вы расскажете в суде - продолжал ехидствовать Фрэнклин

Я обернулся к Стэплтону, ища поддержки и вдруг увидел, что Стэплтон подкрадывается к старикашке сзади. Выхватив у него из рук подзорную трубу он зашвырнул ее в болото.

- Моя труба - беспомощно пискнул Фрэнклин - ведь без нее я даже не найду дороги домой.

Фрэнклин метнулся к болоту и с разбегу прыгнул в то место, где утонула труба.

- Ну что, почтеннейший, больше свидетелей нет? - ухмыляясь спросил Стэплтон.

- А что здесь собственно происходит - спросил я.

- Не волнуйтесь, Ватсон, как вы знаете в воде растворено гигантское количество кислорода - все еще ухмыляясь ослабился Стэплтон.

-Не верьте ему! - отчаянно кричал Фрэнклин - Помогите, Ватсон! Вы облегчите себе участь в суде! Стэплтон убийца!

Я в замешательстве смотрел то на Стэплтона то на Фрэнклина, не в состоянии принять решение, пощипывая принесенную с собой овсянку.

- Мистер Фрэнклин, там неподалеку от вас должен быть мистер Холмс! - крикнул я - Вы не могли бы ему сказать, чтобы он сделал какие-то распоряжения по поводу дела собаки Баскервилей?

- Ватсон, вы осел! - крикнул Фрэнклин и перешел на бульканье, так как вода уже достигла его глаз.

- Почему? - не понял я. В ответ Фрэнклин издал неистовое бульканье и голова его скрылась под водой.

- Вы уверены, что в болоте достаточно кислорода для Холмса и Фрэнклина? - спросил я у Стэплтона, который уставился на меня немигающим взглядом холодных стальных глаз.

- Вполне - произнес он. - Правда для того, чтобы им дышать им понадобятся жабры.

- Ну этого-то в болоте точно достаточно - облегченно вздохнул я, осматривая полчища обсевших болото жаб.

- А как жабы помогают Холмсу и Фрэнклину дышать? - продолжал я свои потуги разобраться в подводной судьбе великого сыщика и старикашки с подзорной трубой.

- Ватсон, вы в самом деле полный кретин или прикидываетесь? - спросил Стэплтон, с некоторым удивлением осматривая меня с ног до головы.

Тут я не на шутку обиделся. Почему это я кретин? Что я такого сказал или сделал, что э тот собиратель бабочек себе такое позволяет? Я - солидный английский джентельмен со слегка яйцеобразной головой, весьма начитанный и неглупый. Во всяком случае, я себе себя именно так всегда и представлял. Похоже Стэплтон прочел мои мысли на моем лице и поспешно заговорил:

- Не обижайтесь, друг мой, и забудьте мой последний вопрос. Гораздо важнее теперь другое - мы с вами - соучастники двойного убийства и теперь вы должны действовать со мной заодно.

- Какого двойного убийства? - спросил я

- Э-э-э....а вы что ничего не заметили? Только что тут были еще 2 джентельмена, теперь они на дне Гримпинской трясины.

- Но ведь в воде растворено гигантское количество кислорода и в пруду много жаб! - не унимался я.

- Да-да, но скорее всего они уже не вернутся.

- Холмс вернется, вот увидите!

- Ладно, сложно с вами - Стэплтон в отчаянии закурил и бросил еще горящую спичку в болото. Болото вдруг вспыхнуло ярким пламенем, которое перекинулось на Стэплтона. Его тщедушная фигурка заметалась между кочками и водой и вскоре исчезла, потому что Стэплтон вступил в какую-то пойму. Я все это время задумчиво пережевывал овсянку, которую я съел несколько часов назад, а теперь отрыгнул обратно и несколько отупело смотрел на его метания, полагая, что он это делает нарочно.

Письмо 7. Возвращение.

Когда все утихло я горестно побрел домой. Мне еще предстояло раскрыть загадку собаки Баскервилей и попытататься как-то развеселить сэра Генри. Дорогу мне перебежало на четвереньках какое-то существо. С трудом узнал я в нем Мортимера. Он оброс шерстью, потерял свой костюм, у него даже появился хвост. Только застрявшие на разросшейся в хряк переносице очки напоминали что это был когда-то Мортимер. Из его зубастой пасти капала слюна, морда фосфоресцировала или флуоресцировала, что я не мог точно сказать. Мортимер гавкнул и побежал дальше.

"А почему собственно я решил что это Мортимер, а не собака Баскервилей?" вдруг подумал я и мысленно похвалили себя за любознательност ь, настойчивость и тягу к познанию. "Ах да, на этом звере были его очки!". В который раз я порадовался дедуктивному методу и его возможностям.

Придя в замок я долго не мог войти. Бэримор забил гвоздями все двери и заколотил досками все окна. Наконец мне удалось пролезть сквозь квадратное отверстие в двери, проделанное для всяких собак и собачек как это любим делать мы, англичане. В доме была страшная вонь, пахло разложением, а также дымом. Видимо, Бэримор поджег дом. Я попытался разыскать сэра Генри. Его нигде не было. Я зашел на кухню. Там на плите стояла кастрюля и в ней варилась нога сэра Генри. Но самого сэра Генри нигде не было.

Я пошел в кабинет и увидел на столе письмо, адресованное мне и запечатанное овсянкой. Письмо было с Бэйкер стрит! Дрожащими руками раскрыл я конверт. Оттуда выпал пакетик с кокаином, фотография профессора Мориарти и письмо, написанное корявыми буквами - почерк моего дорого друга Холмса!

"Дорогой друг!

Когда вы прочтете это письмо, я скорее всего буду уже мертв. Пишу это письмо в перерывах между кокаиновым дурманом и плохой игрой на расстроенной скрипке, что бывает со мной теперь нечасто. Я собираюсь ехать к вам в Девоншир, но уверен, что пока я до вас доеду я начисто забуду все что я хочу сейчас сказать. Поэтому, посылаю вам это письмо"

Тут рыдания вырвались из моей груди и я залил слезами и соплями добрую половину письма. Это было чертовски неудобно и я потратил еще час на восстановление утраченной записи. Вот что было дальше:

"Правда в том, мой милый друг, что я вычислил собаку Баскервилей и за это буду убит. Вы спросите как? Элементарно, дорогой Ватсон! Подумайте сами что такое эта собака Баскервилей? Это тупое орудие убийства! Это существо, неспособное ни на что, кроме хватать и нести, нести и хватать. Существо, грязно используемое лицами, напыщенно именующими себя джентельменами, а на самом деле они - лицемерные ублюдки и негодяи. Существо практически бессловесное, вся жизнь которого заключена где-то в 4-х стенах и единственные звуки, которые оно слышит это поворот ключа в замке, подозрительные типы, шастающие мимо и грязный хохот хозяина, какие-нибудь еще извращенные звуки, исходящие от него, например звук пальбы из нечищенного револьвера или игры на каком-нибудь испорченном инструменте. Одновременно это существо, на которое у какого-нибудь дурака Лейстреда не падет даже тени подозрения. И только я со своими талантом и умом смог вычислить этого монстра. Да, вы уже тоже, наверное, угадали по описанию выше, что собака Баскервилей это никто иной как наша милая миссис Хадсон! ..."

От изумления я опустил письмо и долго смотрел в темный угол комнаты, потрясенный тем, что я прочел. Письмо в это время загорелось от свечи и обожгло мне пальцы. Я с грязным ругательством бросил горящую бумагу на ковер и начал дуть на обожженые пальцы, понося Холмса последними словами. "Из-за его дурацких писем мне теперь так больно" жалел я себя.

"Да, но что же было дальше в письме?" вдруг подумал я, вспомнив, что в письме было страниц 40 не меньше. "Какая досада" думал я "Но ничего, я прочту пепел". Я посмотрел под ноги в поисках пепла, но пепела не было, потому что сильно горел ковер и пол вообще. Я бросился к двери, но негодяй Бэримор подпер ее чем-то снаружи.

"Что же делать, что же делать?" заметался я. Я попытался потушить огонь своей мочой, но сильно обжег мошонку и пах, а мой детородный орган получил обрезание пламенем. Скуля от боли я бегал по горящему кабинету в поисках чего-нибудь, чем можно было бы выломать дверь.

Вдруг я споткнулся обо что-то мягкое. Раздался стон. Это был сэр Генри, который выбрался со своими окровавленными культями из-под шифоньера. Это была удача. "Все равно он не жилец" успокаивал я себя, держа сэра Генри наперевес и тараня дверь его головой. В перерывах между ударами сэр Генри что-то выкрикивал. Прислушавшись я разобрал "Спасибо вам за ваше гостеприимство!".

Эпилог.

Как единственный выживший свидетель драмы в Баскервиль холле я был допрошен инспектором Лейстредом и брошен в тюрьму по обвинению в убийстве сэра Генри, мистера Бэримора и его жены, мистера Стэплтона и его коллекции циклопедисов, мистера Фрэнклина, мистера Шерлок Холмса, мистера Мортимера и его собаки, а также мистера Сэлдома, побег которого из Принстаунской тюрьмы висел неприятным служебной оплошностью на совести местных властей и его надо было на кого-то повесить. Отсидев положенные мне 55 лет в тюрьме, я вышел на свободу и поселился все там же, на Бэйкер стрит у нашей милой доброй миссис Хадсон, которой как раз пошел 119-й год, что не мешало ей шустро готовить мне чай и аккуратно снимать с меня ежемесячную плату. На допросах у Лейстреда я ничего не сказал ему о письме Холмса и о миссис Хадсон. Зачем? Собака - друг человека, как говорим мы, англичане.

Связаться с программистом сайта

"Заграница" Путевые заметки Это наша кнопка