Аннотация: Почему после блистательных военных побед Израиль оказался проигравшим?
Ливанские Письма
Письмо Первое
2006-07-16
Привет, дорогая
Да, ситуация просто идиотская. Мы оказались в кольце - с севера у нас Хизболла, с юга ХАМАС. Да и на востоке уже наметились метастазы.
А что в этом, собственно, неожиданного? Ведь все к этому шло.
Я хорошо помню, что творилось, когда мы тащили сюда "миротворца" Арафата, "героически" драпали из Ливана и сами себя изгоняли из Газы. Сколько народу практически точно предсказывало, к чему это безумное поведение приведет, тысячу раз проговаривалось одно и то же на все лады: и о том, что "почетный" уход будет воспринят, как демонстрация слабости; и о том, что своим поведением мы сами распалим их мотивацию бороться с "сионистским врагом".
Все это, увы, уже свершившийся факт. Главный вопрос - что дальше?
Тревожит закономерность, которую невозможно не заметить - все, что мы делаем, даже делаем успешно, в конечном итоге оборачивается против нас.
Я помню, как еще будучи в Союзе, лет эдак 25 назад, обратила внимание на эту странную закономерность: Израиль блестяще выигрывает все войны и так же блестяще продувает результаты собственных побед. Более того - в результате этих самых побед ситуация только ухудшается, хотя, по идее, должно быть наоборот.
Ведь и ХАМАС и Хизболла появились в результате побед израильской армии: ХАМАС - результат Шестидневной войны, Хизболла - результат Ливанской войны, которая и начиналась для того, чтобы вышвырнуть Арафата и его банду из Ливана и принести спокойствие нашему северу.
И что же? Посмотри для кого мы расчистили территории!
Ведь теперь у нас противники намного более серьезные, с мотивацией несоизмеримо более глубокой, чем у Арафата со товарищи. Обрати внимание на наших соседей - и Иордания и Египет единомышленников ХАМАСа давят беспощадно, хотя страны эти и мусульманские, и арабские.
Уж тамошние правители знают, с кем имеют дело.
Почему же мы действуем прямо противоположным образом - как-будто преднамеренно создаем условия, чтобы радикалы расцветали пышным цветом?
В чем тут секрет понять невозможно, не наблюдая непосредственно за тем, как формируется менталитет израильтян. Я вот уже 19 лет все наблюдаю и наблюдаю. И знаешь, кое-что пронаблюдала. Могу поделиться мыслишками.
Я уже много раз тебе рассказывала, что с некоторых пор у меня выработался свой метод анализа, нам, бывшим советским, обсолютно чуждый. Первый вопрос, на который я стараюсь найти ответ, всегда один и тот же: во что люди верят?
То есть, что представляет собой религиозная картина мира (атеизм для меня - всего лишь ее разновидность). Именно недоказуемая (потому и религиозная) картина мира определяет психологию человека, очерчивает для него круг проблем, дает мотивацию делать одно и воздерживаться от другого и т.д.
Вот ты уже не первый год живешь в Штатах и хорошо знаешь, что через некоторое время сама окружающая жизнь преображает тебя. Тебе уже кажется, что чувство защищенности законом, трудолюбие, законопослушание - это совершенно естественные качества всех американцев, коими считают себя и наши бывшие советские. Многие даже этим до смешного бравируют: "Я - американский гражданин... и т.д."
Но мало кто задумывается (я во всяком случае таких не встречала), что эти качества - лишь результат религиозного мировоззрения отцов-основателей США, которые поголовно были ревностными протестантами. Эти качества им предписывала их религия и они заложили основы государства, рассчитанного на людей, обладающих этими качествами. Пока Америка хранит эту веру, держатся все ее институты и иммигранты постепенно преобразуются в американцев. Но не приведи Г-сподь, расшатать эту веру! Можешь посмотреть на Европу, чтобы понять, о чем идет речь.
Вывод очевиден: во что люди верят, то и делают; как понимают мир, так его и обустраивают. Короче - верой своей строят жизнь и строят самих себя.
Я это говорю к тому, что понять происходящее у нас, в Израиле, невозможно, не задав главный вопрос: а мы во что верим?
Я не касаюсь вопросов культа, всякого рода религиозных предписаний и тем более мистических представлений о сущности Б-га. Я говорю исключительно о том, как в рамках нашей веры мы видим мир. Что с точки зрения нашей веры мы должны делать и как должны себя вести?
Я неоднократно слушала беседы наших раввинов: по телевидению, по радио, сама уроки посещала. Но самое главное - у меня есть непосредственный жизненный опыт: на протяжении многих лет я наблюдаю за тем, как живут, как мыслят наши ортодоксы, что происходит с нашими дважды соотечественниками, которые возвращаются к религии предков.
И вывод у меня однозначный: раввинизм и государство - вещи несовместимые.
Наши религиозные мыслители очень подробно разработали вопросы взаимоотношений людей внутри семьи и внутри общины. А что дальше? За пределами этого круга тоже есть какая-то жизнь?
Что мы знаем о ней? Она для нас религиозно значима?
В том-то и дело, что за пределами общины-синагоги-ешивы для религизного еврея жизнь окутана туманом, в котором лишь угадываются очертания чего-то неведомого. И значимым это неведомое становится только тогда, когда еврей на него натыкается и ударяется лбом.
Ты об этих проблемах не задумываешься потому, что с ними не сталкиваешься. Ты просто живешь в государстве, которое построил другой народ. Но ведь этот народ - я имею ввиду отцов-основателей Штатов - черпал идеи из своего религиозного опыта и как мы видим, преуспел. Потому ты в этом государстве и живешь, и радуешься, и гордишься.
Мы же, израильтяне, вынуждены задуматься об этих проблемах, так как именно здесь, в собственном государстве, мы обнаруживаем органиченность нашего религиозного опыта.
Более того - мы обнаруживаем, что ограниченность нашего религиозного опыта порождает наши проблемы.
В условиях рассеяния мы должны были знать только одно - как от других и их опыта отделиться. И это правильно, если учесть, что главной задачей было уцелеть, не раствориться, не исчезнуть.
Даже сейчас, когда вера стала делом добровольным, ты все равно идешь в синагогу, потому что синагога - это место, которое объединяет евреев, место, куда можно прийти, чтобы почувствовать себя принадлежащей к некоему "мы", отделенному от тех других, которые "не мы".
Но в Израиле синагога в этом смысле выполняет функцию совершенно иную: "мы" - это евреи, но и "не мы" - это тоже евреи, только другие. То есть в условиях еврейского государства синагога разделяет народ, так как у каждой группки своя синагога, свой раввин, свой кашрут, свои обычаи и т.д.. Если учесть, что кроме всего этого существуют еще и отдельные системы образования, отдельные жилые кварталы и проч., то ты поймешь, что разные части израильских евреев друг для друга являются племенем совершенно незнакомым.
Объединяет израильтян только лишь то, что создавалось вопреки нашей религиозной традиции, не имеет к ней никакого отношения, что позаимствовано у других - прежде всего современные профессии и учреждения созданные на их основе. Здесь действительно интересы людей пересекаются и они сотрудничают друг с другом как один народ.
Все, что нам было жизненно необходимо для воссоздания государства, мы вынуждены были скопировать с чужого опыта. Причем - и это самое важное! - для начала нужно было разорвать границы, установленные традиционной религией, и вырваться на волю. А что же было делать, если от имени Б-га нам все было запрещено - и изучение естественных наук, и овладение профессиями на базе этих наук? Даже возрождение языка иврит как языка народа, а не только культа, тоже было запрещено.
Поэтому и получилось, что только тот, кто удрал от религии, оказался способным стать строителем государства.
И вот тут-то я и подхожу к самому главному, ради чего пишу тебе.
То, что нам удалось воссоздать государство, в котором религиозные люди и в парламенте заседают, и на земле работают, и в науке, и в промышленности, создает опаснейшую иллюзию, будто все это естественное продолжение нашей истории - жили в своих общинах и плавно перекочевали в собственное государство.
Но психология-то у людей не изменилась! Она так и осталась психологией людей общины! Использование плодов чужого религиозного опыта качественно никак не повлияло на наше коллективное самосознание.
Что с этим делать?
Нужно здесь жить, причем не один год, неспешно вести наблюдение за людьми, чтобы увидеть, как неизбежно любой человек у нас постепенно превращается в человека общины - даже тот, кто родился и вырос в столицах и внешне сохранил былой облик. Многие это ощущают подсознательно и уезжают, даже не сумев объяснить причину.
Интересы, к которым с детства привыкает израильтянин, крайне ограниченны. Его представления о мире крайне поверхностны, даже если он исколесил весь земной шар. Израильтянин испытывет к миру любопытство, но даже в том случае, когда он обладает знаниями, он совершенно лишен способности осмысливать мир и делать обобщения. Этим обладают лишь те, кто научились этому вне еврейского государства, то есть в лоне иного религиозного опыта.
Разумеется, многое зависит от семьи. Но я не говорю о каждом отдельном случае. Я говорю о народе, об атмосфере в обществе, которая определяет уровень мышления как народа вцелом, так и конкретных людей, принимающих судьбоносные для государства решения - от деятелей высшего звена до мелкого чиновника.
Какого вопроса бы ты ни коснулась, ты всегда столкнешься с таким ходом мысли, который даже не предполагает, что этот вопрос - лишь часть какой-то более общей проблемы. Решение всегда будет конкретным и на сегодняшний день.
А вопросы ведь накапливаются, причем с развитием государства их становится все больше и больше и связи между ними усложняются. Поэтому и решать их необходимо в рамках концепции. В противном случае неизбежно наступает момент, когда одно теряет связь с другим, все со всем не стыкуется, и наступает системный кризис.
Вот это и произошло. Вот поэтому мы и оказались в той ситуации, в какой оказались.
Обрати внимание!
Единственная концепция, которая осуществляется на практике, это концепция наших левых. Как ни безумна она сама по себе, но ее авторы говорят о каких-то общечеловеческих проблемах. Как они их видят, это уже другое дело. Но они по крайней мере хоть понимают, что такие проблемы существуют.
Единственным мыслителем у нас в Израиле оказался Шимон Перес - этот осколок марксизма, наш левантийский "кремлевский мечтатель". Да, он предложил нации свою фантастическую концепцию Нового Ближнего Востока, которая очень напоминает нам программу построения коммунима - хороша теория, только не на людей рассчитана. Но он, по крайней мере, размышляет об Израиле в контексте глобальной деревни.
Поэтому левые и ведут народ на поводке, хотя народ чувствует подвох и проваливает их на выборах.
Но что народ может сделать? Кого противопоставить нашим левым концептуалам?
Ты хочешь указать на религиозных поселенцев?
Не смеши меня. Вот уж кто совершенно не способен мыслить концептуально.
Кто тот еврейский народ, о котором религиозные поселенцы постоянно рассуждают и молятся?
Их народ - это прихожане их синагоги, обитатели их поселка, в лучшем случае единомышленники из соседних поселений. Что собой представляют все остальные граждане, что происходит в нашем государстве, они понятия не имеют, не интересуются, потому что это выходит за рамки их матрицы - кашрут, шабат, миква, синагога, ешива и проч.
Где уж им задаваться концептуальными проблемами!
А мы без этого задыхаемся, потому что не можем в рамках нашей религиозной традиции объяснить и себе, и другим, зачем мы, собственно, вернулись. Что мы такого здесь делаем, чего нельзя делать без государства?
А вот государство обязывает делать то, без чего раньше обходились, задумываться о том, о чем раньше и не помышляли.
В нашем государстве к нам присоединились неевреи - и те, кто жили здесь прежде, и те, кто приехали с евреями. У нас есть хоть какое-то представление о том, как мы должны с ними взаимодействовать? Мы смогли выработать какие-то ясные и понятные правила игры? Ничего подобного. Мы все пустили на самотек. Вот оно и дотекло до того, что у нас обозленные неевреи рисуют свастики на стенах, полным ходом идет массовое незаконное арабское строительство, а арабские члены кнессета выступают с трибуны израильского парламента с призывами к иностранным государствам и местным радикалам... громить государство Израиль.
Легче всего обвинить их. Но проблема-то не в них. Проблема в нас - неевреи в нашей среде просто дезориентированы, потому что мы не умеем быть хозяевами собственного дома. Мы 2000 лет были квартирантами. Да и до изгнания мы всегда жили под чьей-то властью, всегда в нашем собственном доме кто-то командовал - то персы, то греки, то римляне.
Командовать самостоятельно мы так и не научились.
Также, как и не научились мы сотрудничать с другими народами. Мы 2000 лет учились отгораживаться от всех, поэтому даже тогда, когда нам протягивают дружественную руку, мы не знаем, что с ней делать. И мы отталкиваем ее, теряя тех, кто хотел с нами дружить или хотя бы сотрудничать. Вот и южноливанскую армию мы бросили на произвол судьбы. Теперь на ее месте расположилась Хизбалла.
С нашим коллективным самосознанием нам не помогут никакие военные победы. Даже если бы наша армия завоевала, как сказано в Книге, все земли от Нила до Ефрата, мы бы растерялись и убежали на маленький клочок земли, отгородившись забором от всех остальных. Потому что клочок земли, огороженный забором - это образ мира, внедренный в наше сознание, тот максимум, на который может посягнуть наше мышление людей общины.
А теперь сравни нас с арабами. Каким бы проблематичным не было сегодня их положение, у них есть перед нами главное преимущество - самосознание людей, у которых благодаря их религии есть опыт создания халифата.
Арабы привыкли быть хозяевами. Поэтому и мыслят они иными категориями.
И сколько бы раз они не проигрывали войны, они встанут, чтобы вновь воевать. Причем каждый раз все с большей мотивацией и только лишь потому, что подсознательно чувствуют - нам, евреям, с нашим общинным самосознанием не положено государство. Мы до него не доросли. Поэтому они и верят, что рано или поздно мы устанем, выдохнемся.
Мы не выдыхаемся только благодаря тому, что и у нас есть соотвествующее религиозное видение мира. Правда у нас это видение процесса, истории: земля праотцев - рассеяние - возвращение домой. Это дало нам силы подержаться 2000 лет, вернуться и воссоздать государство.
Но сегодня этого недостаточно. И если мы хотим двигаться дальше, если хотим создать здесь государство, значимое не только для нашего народа (чего сегодня, кстати, нет), но и для наших нынешних противников, мы должны понять - не на полях сражений решаются проблемы.
Сколько бы войн мы не выигрывали, какой бы умной армией не обладали, какими бы выдающимися не были наши полководцы и храбрецами наши солдаты, какими бы бешенными патриотами не были мы сами, нам ничего не поможет. Мы не вырвемся из этого замкнутого круга, пока не поймем, где именно должен быть прорыв.
Хочешь знать, где именно?
Прорыв должен произойти в области религиозной мысли.