Вадим Литинский
Денвер, Колорадо
НЕИЗВЕСТНЫЕ ГЕРОИЧЕСКИЕ БУДНИ СОВЕТСКИХ ПОЛЯРНИКОВ НА ЛЬДАХ АРКТИКИ
Документальные истории (докуисты).
Часть 1.
Памяти многих десятков отважных Полярников института геологии Арктики, которые уже ушли в свой последний рейс.
- УТОПЛЕНИЕ АННУШКИ (АНТОНА) В ЧУКОТСКОМ МОРЕ
Северный Ледовитый океан и его моря.
(http://geography7.wdfiles.com/local--files/arctic-ocean/map002.jpg).
Главный геофизик.
- Ну, и врать же ты, писатель хренов! Не так все было. И кто тебе это все нарассказывал? Ты же уже в Нешкане сидел, когда мы провалились! Вы там покрутили с официанточками и в Нешкан улетели, а мы - на Врангеля. [Чукотский посёлок Нешкан расположен на берегу моря на восточной оконечности Чукотского полуострова в паре сотен колометров от Берингового пролива].
- Нет уж. Ты начал - тебе и писать, а рассказать могу. Только коротко, ты же знаешь, я рассусоливать не люблю.
Места базирования лётных отрядов ПВВГЭ и состав их сотрудников,
Чукотское море, 1966.
Рассказ участника событий.
Это, наверное, и подвело. Подраспустились пилоты. К тому же пурга замела тонкие льдины слоем снега.
На восьмой точке [при посадке] вдруг вижу: из-под самолета вода летит, а потом грохот и куски винта посыпались на фюзеляж, а самолет еще движется по инерции. Я кричу:
- Открывайте дверь, выпрыгивайте, выкидывайте приборы!
У двери Бурила возится, возится - не может дверь открыть. Ее обычно закрывают на защелку, чтобы в полете случайно не открылась. Мы все это знаем, а тут - новичок! Сколько времени потеряли! Я его оттолкнул, дверь открыл, стал выкидывать приборы и выталкивать всех, кто под рукой. Тут механик подскочил и давай свое хозяйство тоже выкидывать. "Корреспондент" выскочил одним из первых и фотоаппаратом водит. Я ему кричу:
- Собирай аппаратуру, помогай, - а он не слышит.
Самолет погружается, очередной сиганул уже по щиколотку в воду. Дошла очередь до Навигатора. Он вопит:
- Не могу, боюсь! [по моим воспоминаниям о рассказах участников утопления, оператор зонда радионавигационной системы "Поиск" простуженный Матвиевский замешкался, стоя на конце верхнего крыла, спрашивал уже выскочивших на лёд: "Ребята, а тут не мокро?" . - В.Л.]
Второй [второй пилот] ему пинка под зад - и за ним. Оба уже в воде, разлившейся по льдине. Механик и я успели выскочить последними, а Первый пилот [Ю.П. Ильичёв]- не успел, дверь заклинило льдиной, самолет погрузился еще глубже. Хорошо, что пилоты фонарь не заклеили. Он фонарь поднял и успел выскочить уже через верх. Говорят, что однажды кто-то и через форточку вылез, но тут, к счастью, не понадобилось. Форточка очень маленькая, и если бы пилот в ней застрял, то ... хорошего не жди. [По моим воспоминаниям о рассказах покидания самолёта именно механик последним выскочил невероятным образом через форточку, а потом, уже в аэропорту, долго крутился в кабине другого Ан-2, примеряясь к форточке, потому что в нормальном состоянии выскочить из неё было невозможно!].
Выскочили, осмотрелись, все живы, никто на борту не остался. А самолет еще глубже клюнул носом и кабина тоже скрылась. Нижние крылья провалились, мотор, естественно, перевесил, и наш "антон" повис на льду на верхних крыльях. [В верхних крыльях располагаются баки с бензином. Естественно, что после посадок на восьми точках, баки уже были полупустые, поэтому верхние крылья сыграли роль поплавков]. Хвост и часть фюзеляжа остались на поверхности, а мотор и передняя часть фюзеляжа провалились под лед.
Видите - на правом крыле пробита дырка, кусок металла отогнут вверх.
Из этой дырки черпали бензин крышкой футляра гравиметра.
Ещё аналогичный случай был в нашей деревне - видите бортовой номер другой.
Эту фотографию прислал мне Коля Ржевский - все вопросы к нему.
Это наш (Ильичёвский-Шимараевский) хвостик издалека.
Это наш хвостик вблизи.
Это наш хвостик сбоку.
- А страшно было?
- Да мы и не думали ни о чем таком, просто прикидывали: погода хорошая, если сразу полетят на выручку, то ждать недолго. Спрашиваем у радиста: "Ты наши координаты успел передать, или "SOS" крикнуть?" "Нет, - говорит, - "SOS" тут не очень рекомендовано, американцы близко, могут прилететь". "Ну, нашим-то успел передать что-нибудь?" "Нет, я аппаратуру выкидывал". "А аварийную рацию выкинул?" "Нет, она в хвосте стояла". "Я все выкинул, - включился Механик, - и рацию, и НЗ". Тут все вспомнили про НЗ [неприкосновенный запас продуктов на случай аварии].
НЗ оказался солидным ящиком, сваренным из толстенного железа. Покрутившись вокруг него, отошли в сторону, искренне матеря вся и всех. В НЗ должен был быть спирт, шоколад, консервы и еще что-то, необходимое при авариях. А как достать? Зубами толстенное железо не разгрызть.
- Дайте-ка я попробую, - механик принес топор, который также успел выбросить на лед, и быстро вскрыл ящик.
В ящике оказалась одна поллитра спирта и целый набор крупы и концентратов. Шоколада и консервов не оказалось. [Твою мать! Подтверждаю! Несколько участников утопления рассказывали мне то же самое. И это НЗ на случай аварии и многодневного ожидания помощи! Едрит твою в Мадрид! Больше нечего добавить!].
Натопив прямо руками немного воды, развели спирт и выпили по чуть-чуть. [Руками растопить снег абсолютно невозможно, при минусовой температуре воздуха только пальцы отморозишь. Коля, единственный настоящий сертифицированный писатель среди нас, Полярников, здесь присочинил - снег растопили позже с помощью "примуса"]. Стало на время теплее, и вспомнили про аварийную рацию.
Развернули, попытались запустить повыше антенну с помощью комплектных надувных шариков. Шарики кое-как поднимали провод на несколько метров над землей под действием ветра, но вверх не летели. Антенна стелилась на высоте метров трех - четырех, не более. К тому же радист, выскакивая, впопыхах забыл наушники и ларингофон. В комплекте рации наушников не оказалось. То ли свистнул кто-то, то ли предполагалось, что радист или пилоты, которые всегда сидят в наушниках, обязательно будут иметь свои - кто его знает.
Связаться не удалось. Да мы и не расстраивались, поскольку знали, что даже на высоте ста метров связь была не очень устойчивой и радист всегда работал ключом. Без антенны и без ключа никакие ларингофоны не помогли бы, а в наушники мы, в лучшем случае, услышали бы ближайшую стационарную радиостанцию, передающую музыку. А тогда нам только музыки и не хватало!
В суете все забыли о мокрых ногах, которые стали настойчиво давать о себе знать. К тому же начал задувать вечерний ветерок. Оказалось, что механик успел выкинуть и кусок брезента, и какие-то доски, и даже багор, казалось бы, совершенно лишний в этой ситуации.
Оставили в покое оказавшуюся ненужной рацию и начали сооружать что-то вроде палатки - навеса [с помощью разобранных треног от магнитометра и теодолита, и брезентового чехла от самолёта в качестве крыши].
- Жаль, что примус не успел выкинуть, - покрутил головой Механик, - он в самом дальнем углу хвоста лежал. - Я ему и говорю:
- Так теперь этот угол самый близкий. Топор есть, руби дыру в крыше кабины. - Механик кричит:
- Командир, можно фюзеляж рубить? - Оглянулись. Командира нет. Смотрим, он в стороне, ходит по льдине, хватаясь за карман и размахивая руками. Я подошел к нему и слышу:
- Что делать? Что делать? Надо же, самолет загубить! Застрелюсь! Надо же!
- Ты чего тут бегаешь? Смотри, косолапый слопает на обед. Пошли к шалашу. Кстати, Механик спрашивает разрешения прорубить дыру в фюзеляже, разрешаешь, нет?
- Какую дыру, какой фюзеляж, он что, очумел - самолет рубить?!
- Да ты посмотри, какой самолет! - Командир обернулся и, наверное, впервые осмысленно посмотрел в сторону "Антона". На поверхности торчал только хвост, часть фюзеляжа и распластавшиеся по льду верхние крылья. Махнул рукой:
- Да делайте что хотите...
Я потянул его к кучке наших, сбившейся под навесом. Не понравилось мне его бормотание. Боялся оставить одного.
Механик прорубил в крыше кабины дыру, поводил в воде багром, достал примус и начал быстро его разбирать и продувать, чтобы вода не замерзла. [Это был не тот примус, который использовали во всех кухнях коммунальных квартир СССР, а печь ОПЛ для разогрева двигателей самолётов в условиях низких температур, см. фото ниже].
- А из крыльев.
Механик продолжал деловито продувать примус.
- Да что ты делаешь! Всех нас взорвать хочешь? А вдруг искра!
- Так я что, умалишенный - топором рубить, я выколотку сделаю, - сказал механик, заканчивая готовить примус к работе.
Затем он изготовил две деревянные колобашки, одну заострил, а из другой смастерил что-то вроде молотка и начал методично долбить поверхность крыла. Через некоторое время дыра была прорублена и с помощью шланга, оказавшегося, как и все остальное, почему-то у механика, достал несколько литров бензина и зажег примус. [Как мне рассказывали учасники событий, крыло вскрыли не деревянными колобашками, а отвинченной ногой треноги от теодолита, оканчивающейся железным "башмаком". Бензин набрали в три алюминиевые высокие футляра от гравиметров].
Это было нечто! В палатке сразу стало тепло, как на юге. Даже многочисленные дыры не могли вынести из палатки жар, создававшийся примусом.
Прежде всего начали сушить носки, портянки и унты. Запах стоял... "восхитительный", но все терпели, так как с сырыми ногами мороз было не перенести, а ожидать прилета спасателей в этот день уже не приходилось - солнце стремительно убегало за горизонт.
Появилось желание сварить что-нибудь из крупы, но о кастрюле механик не позаботился. Грызть сухую кашу никто не стал даже пробовать. Примус горел не постоянно, так как боялись, что может перегреться. К тому же он был слишком велик для маленькой палатки, а греть Арктику не хотелось.
Попеременно кто-то располагался на брезенте в палатке, а кто-то ходил по льдине, разминая ноги. Спали, думаю, немногие. Я не присматривался.
Вдруг среди ночи крик:
- Медведь!
Все повыскакивали. У меня, у Командира и у Бурилы были наганы. Мы втроем выстрелили в воздух. Раздалось всего два выстрела.
Оказалось, что Бурила не сообразил заменить смазку. Курок у него и не сработал. Несложно представить себе такого горе-охотника наедине с мишкой!
У механика был штатный карабин, но патронов к нему было немного. Поэтому карабин оставили на крайний случай - если бы медведь пошел на нас. К счастью, мишка ушел и больше не возвращался. Видимо, только полюбопытствовал. Или сыт был.
[О кровавом поединке с белым медведем, напавшим на палатку КАПШ-2 на льду у северного берега о. Врангеля, в которой спали два наших Полярника, в том же 1966 году, читайте в "Жировиана" http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/zhiroviana.shtml].
Кое-как до утра промаялись. Страху как-то не было. Никто не ныл, не скулил. Что-то вроде отрешенности было.
Около двух часов дня, как раз через сутки после "провала", слышим - гул. Свалили, что нашли, в кучу, полили бензином, зажгли.
Прилетел Ил, помахал крыльями, мол, "вижу", и стал кружить. [Из дневника Третьякова следует, что это был не Ил-14, а Ли-2, бортовой номер 04246, нашей аэромагнитной партии]. Мы поняли, что он вызывает "антонов" и кружит, чтобы не потерять место. Часа через полтора прилетел "антон". Покрутился, покрутился и улетел километров за двадцать. Там присел и к нам перелетел. Снова покрутился и сел. Командир прилетевшего "антона" объяснил, что около нас нет солидной площадки, а с ним вместе прилетели еще восемь человек: экипаж пять и "помощников" трое. С нами вместе получается восемнадцать, да аппаратура... [Ошибся или Коля, или Володя. В отряде Шимараева было только четверо сотрудников и 5 пилотов, итого 17 человек]. С маленькой площадки - не взлететь. Вот он и высадил "помощников" и часть экипажа.
Мы погрузились, перелетели, подобрали оставшихся и... как взлетели - не понимаю. "Антон" бежал, бежал, бежал... Это ж надо - восемнадцать [17] "лбов", да с аппаратурой! Полторы тонны, а то и все две было. Их механик ведь наверняка "запас" тоже имеет. Сколько там килограммов - никто не знает. [Согласно дневнику Третьякова, от утопленного самолёта до отдалённой хорошей льдины было сделано 3 рейса].
Прилетели [в Сомнительный], вся камералка в слезах, начальники обнимают. А по мне лучше бы "лопухов" не сажали на самолет.
Никакого начальника экспедиции и особиста не было, придумал ты все это. Вот поверяющий из авиаотряда - был.
- Ну, а в прорубь ныряли?
- Нет, не ныряли. Кто же будет в самолет нырять? Ты что, забыл, какая в нем кабина? Там не развернешься.
- А как же с журналами?
- Журналы с измерениями все были при нас, а вот мой бортовой дневник, где были записи только о времени взлета и посадок [самое главное, что было в дневнике Шимараева - дубликат записей глубин дна на точках!] действительно остался под водой. Там ничего и не было важного [Далее вы прочтёте в дневнике Третьякова, что дубликаты глубин были самыми важными]. Кому он нужен? А мне все трендят: "вдруг он к американцам попадет, вдруг они поймут, чем мы тут занимаемся!" [Самое главное, что осталось в самолёте - бумажная лента самописца радиолокационной системы "Поиск". Без этой ленты вся проделанная работа - белому медведю под хвост - не будет координат точек. Я не помню - под водой в кабине самолёта осталась работа только этого дня (8 точек) или все полёты. И ещё - в самолёте осталась полевая сумка Севы Голубенцева с журналом всех измерений глубин! Неопытный Голубков, заменивший в этот день Севу, примотал сумку к ручке на стенке самолёта и забыл взять её с собой... В дневнике Третьякова вы почитаете сагу о Севином журнале глубин... Насчёт опасности раскрыть перед пиндосами-америкосами совсекретный характер наших работ - опасения излишние. Американцы прекрасно знали, чем мы и военные гидрографы Высокоширотных Воздушных экспедиций (ВВЭ) "Север" занимались, засиживая весь Ледовитый океан точками через 25 - 40 километров, координаты которых они получали со своих космических спутников сразу и с гораздо более высокой точностью, чем мы с помощью "Поиска" и астрономических измерений - см. "Дрейфующая Россия" (http://www.polarpost.ru/Library/Litinskiy/main-drifingrossiya.html). Там приведён эпизод доклада командира ВВЭ "Север-14" каперранга Леонида Ивановича Сенчуры о результатах наших работ в районе Северного полюса над подводным хребтом Ломоносова в 1962 году. После окончания доклада начальник ГУНиО вице-адмирал Анатолий Иванович Россохо показал Сенчуре и передал для использования карту точек посадок наших самолётов, позаимствованную нашими отважными Штирлицами у тупых америкосов. Так что, как видите, архи-права была баронесса Анечка де Сталь, утверждавшая, что в России всё секрет, но ничего не тайна. В "Дрейфующей России" в последних строках рассказано, что американский адмирал, командующий арктическим театром, в письме к начальнику ВВЭ "Север-67" (капитану первого ранга С.К. Немилову, имени которого адмирал, возможно, не знал) благодарил его за двукратный приём на его совсекретной дрейфующей станции американского самолёта с дрейфующей станции Т-3 и обещал в случае необходимости любую помощь советским полярникам со стороны американского военно-морского флота. Так что будь у нас отношения с америкосами получше - можно было бы попросить их передать нам точные координаты всех наших точек посадок].
Чушь ужасная! Как будто они дураки и не понимают, что мы делаем. Да они сами постоянно с гравиметрами летают и нас видят. И канадцы твои тоже все видели.
В общем, надоело мне слушать все это, уговорил я своего старого Бурилу [Севу (Всеволода Борисовича) Голубенцева] и попросился на полет в другой отряд [второй отряд Е.Н. Зацепина также работал из аэропорта Сомнительный на южном берегу о. Врангеля]. "Мне, - говорю, - только на часок "порыбачить" в своем самолете. Вы нас высадите на лед, а сами улетайте на работу, а когда закончите, нас подберете - и порядок". Ну, согласились и командир, и начальник отряда [Е.Н. Зацепин]. Они же нас и вывозили, дорогу знали.
Я нашел шест подлиннее, прибил длинный гвоздь, получился багорчик, и с этим инструментом высадились мы вдвоем на льдину около нашего "антона". [Этот рассказ про изготовление багорчика из гвоздя и палки - фантазия то ли Коли Ржевского, то ли Володи Шимараева. Гвоздём проделать описанную ниже работу невозможно - вервется из палки. Как говорил мне Сева Голубенцев, они использовали обычный багор, "табельное оружие" каждого самолёта в Арктике]. Наши улетели на работу.
Вот тут-то я страх и почувствовал, когда самолет скрылся из виду.
Когда все вместе, да кое-какие запасы, да знают и ищут, тогда еще есть надежда спастись. А тут ведь никто кроме второго летного отряда и не знал, где мы. А если с ними, не дай бог, или с погодой что случится? Нам-то как быть? А если медведь за торосом? У нас даже карабина не было - не взяли. Топор, правда, захватили, не забыли, что без него лунку не прорубить. Пистолет у меня всегда с собой на всякий случай, но с ним на медведя только Дубровские ходят! А этому пистолетная пуля, что слону дробина. [Это было грубейшее нарушение правил НПП ГА - Наставления По Полётам Гражданской Авиации. Оставлять людей на льдине без рации, без НЗ, без карабина категорически не разрешается - льдина может расколоться, и на неё самолёту уже не сесть, может прийти Миша, самолёт сам может утопиться в другом месте или подломать лыжи, и т.д. Но кто не рискует, тот - сами знаете чего! Шампанского не пьёт!] Да ты и сам все понимаешь. В общем, стою, смотрю на Бурилу, он на меня. Ну, я-то что, из одной задницы вылез, в другую попал... А ему за что все эти приключения? Он мне и говорит: "Ну, начальник, за работу, что ли? А то можем и не успеть!"
У меня от сердца и отлегло. Думал, он начнет меня корить, а он берет топор - и к самолету.
Расширили дыру, прорубили большую лунку.
Я в воду физиономию засунул, глаза открыл - все видно. [Сева мне рассказывал, что "морду в воду макал" и всё доставал именно он]. День светлый, солнечный, вода не шелохнется. Увидел всю кабину, свой дневник на столе сумку с документами одного из наших "новичков", забытую впопыхах, запомнил, что где лежит, и начали мы шуровать багорчиком. Журналы и документы достали. [Дневник со стола багром достать невозможно. О том, что достали - смотрите ниже в дневнике Третьякова]. Потом я опять физиономию в воду. Присмотрел кое-что из нашей оставшейся аппаратуры. Шуровать пришлось долго, но тоже достали. [Альхамдулиллах - Слава Аллаху, милостивому, милосердному - с большим трудом багром вырвали "с корнем" привинченный к алюминиевому столику самописец зонда "Поиска" с промокшей, но живой лентой записи координат! Клянчить наши координаты у америкосов не пришлось!]. Отдохнули. Солнышко уже пригревает. У нас "с собой было". Перекусили не спеша, а тут и наши прилетели.
Отважный Полярник Сева Голубенцев поймал первую щуку в Баренцевом море.
Экспедиционное судно "Владимир Обручев" готово к выходу в море. Мурманск, 1967 г.
Я спрашиваю: "Что так быстро? А план?"
- Да мы пять точек сделали - и хватит. Вам здесь одним, небось, несладко.
Ты не поверишь - у меня радости было не меньше, чем когда Ил увидел в прошлый раз. На сердце как-то полегчало сразу. Понял, что вот теперь-то все это кончилось. А так все эти дни, после провала, как во сне были. Ходил, спал, работал, как "зомби".
Ребята облепили самолет, пофотографировались, внутрь посмотрели, пошуровали баграми, выудили еще что-то из аппаратуры, и улетели все на базу.
Вот и все.
- А как же самолет? Оставили?
- Кому он нужен? Летом лед растает - он и уйдет под воду.
- А когда наш провалился, его потопили. Лунки пробурили и утопили, чтобы никто не смог забрать аппаратуру или еще что, например, сигнал "я свой".
- Так то же у вас. Твой самолет в другом море тонул, кабина была на поверхности, да и начальники были другие. [Тут то ли Коля, то ли Володя снова путают. Второй самолёт, на котором был Коля, затонул точно в той же позиции, как и первый самолёт Шимараева, см. два фото выше. Узнать, что это другой самолёт, можно только сравнив их бортовые номера]. Так что напридумывал ты все. [Насколько я помню, Сева, в обязанности которого помимо бурения лунок во льду ("Бурила") для измерения глубины моря лотом при глубинах до 100 метров, был также взрывником при проведении сейсмических наблюдений на бОльших глубинах. Сева заложил несколько тротиловых шашек и утопил самолёт].
- А как же особист? - не унимался я, - нас таскали всех по очереди, когда канадцы к нам на льдину подсели. [Коля ошибается - к ним подсели не канадцы, а американцы-охотники на медведей. Об этом будет небольшой рассказ дальше].
- Так то же - подсели. А у нас кроме медведя никого и не было. К тому же вы где базировались? На материке. А мы где? На острове Врангеля. Туда ведь так просто не доберешься. Особиста туда и пирогами не заманишь.
- Получается, что я все собрал с разных случаев?
- Получается, что так. Но ты не расстраивайся. Сам же сказал, что это называется "литературная переработка ". [Н.Н. Ржевский - член Международной Федерации Российских Писателей, единственный настоящий писатель среди всех наших НИИГАпников (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B6%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87)]. Или обработка? Ведь и так, как ты написал, могло быть. Ведь ваш отряд тоже тонул, через год где-то?
- Тонул.
- Вот и напиши, как вы тонули. Тоже, наверное, с приключениями. [Фотография утопшего самолёта Ржевского приведена выше. Я тоже неоднократно просил Колю описать историю с его собственным утоплением - это случилось уже после того, как Деменицкая выперла меня из Полярки и лишила допуска к материалам Полярной экспедиции, поэтому я ничего не знаю об этом втором утоплении, даже не знаю, в каком море это произошло].
Повезло с Поверяющим. Тот все так обставил, отписал и объяснил начальству, что нашему пилоту хоть медаль на грудь!
Но больше всего меня удивило, что все наши приборы остались целы. Просто чудо какое-то! Тончайшие кварцевые нити бросали, таскали - хоть бы что!
- А я думаю, что ваше спасение - чудо. А ну как на несколько секунд позже открыли бы дверь, или ее на несколько секунд раньше заклинило бы и "антон" "клюнул" в воду? А если бы все промокли? А если бы Ил задержался? Сколько их, этих "если"! Ни связи, ни еды, ни палатки, ни обогрева! [Этот пример показывает, что все наши ребята-Полярники работали на льдах Северного Ледовитого океана поистине героически в тяжёлых и опасных условиях, см. "Будни дрейфующей ледовой базы" (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/budni.shtml), "Дрейфующая Америка" (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/amerika.shtml), "Жировиана" (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/zhiroviana.shtml), и "Бой роковой с тёмными силами на льду Байдарацкой Губы (Ледовое побоище" в четырёх частях с Прологом, Эпилогом, и Приложением (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/bojrokowojstemnymisilaminalxdubajdarackojgubyledowoepoboishe-prolog.shtml)].
- Да уж... Теперь, как вспомню, так вздрогну! ... Кстати, у тебя есть? Давай "вздрогнем" по чуть-чуть. Да и товарищей наших помянем. Многих уж и нет. Столько раз были там, на льду, на волоске, по тысяче первичных посадок на дрейфующий лед сделали - и живы остались, а поуходили еще молодыми от каких-то болячек...
- Вымирает настоящий мужик.
- Вымирает.
- Ну, поехали!
Слева - Володя (Владимир Николаевич) Шимараев - начальник ПМГРЭ (Полярной морской геолого-разведочной экспедиции, не путать с ПВВГЭ - Полярной Высокоширотной Воздушной Геофизической Экспедицией, из которой ПМГРЭ родилась. Справа - Коля (Николай Николаевич) Ржевский, главный геофизик экспедиции.
Год - 1982 (?). Какая-то праздничная демонстрация. Фото прислано мне Ржевским (у меня нет фотографий Шимараева на льдах Арктики, попытки получить их от его жены не увенчались успехом).