Яновская Марина: другие произведения.

Открытие Америки, или одно большое кино

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Яновская Марина (yanovski_marina@yahoo.com)
  • Обновлено: 13/09/2014. 27k. Статистика.
  • Статья: Израиль
  • Иллюстрации: 2 штук.
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ежедневно, ежечасно двигаясь по Америке, пешком ли, на машине ли, в поезде ли, мы то и дело бросали друг другу фразы: ЊЭто ж как в кино!Ћ. Все было как в кино: неправдоподобно красивая (и уж очень подзабытая нами, израильтянами) природа, зеленые горы и долы, тихие скругленные озера, желто-бурые реки, сосны, березки и голубые ели, проплешины погибающих и погибших, засыхающих и засохших на корню участков леса. Все было как в кино: тихие, почти безлюдные, небывало чистые улицы с аккуратно стриженой травой на разделяющих тротуар и мостовую полосках, двухэтажные однотипные, но разные дома маленьких сонных городков. Все было как в кино: небоскребы, восстающие в небо из узкого уличного проема, шумные, клубящиеся толпы людей, галдящих, кажется, на всех языках мира, бегущие по пыльным, загаженным улицах Нью-Йорка. Все было как в кино: скоростные трассы с приветливыми островками для отдыха, лавочками со всякой всячиной, грузовики-монстры с дымящими трубами, из одного из которых, кажется, сейчас появится роботоподобный серийный убийца-маньяк, из дверей ЊБургер-ранчЋ выходят, переваливаясь и отдуваясь от бурного поедания жирной еды чудовищно толстые мама, папа и пара детей. Все было как в кино про Америку.
    •   Открытие Америки - одно большое кино
      
      Вспоминаю Америку и чувствую себя, как в кино. Нью-Йорк, Амстердам, Прага и далее везде, или Простаковская за границей Израиля.
      
      Действующие лица
      
      Миша Яновский - мой родной муж. Толик и Леня - наши сыновья.
      Саша Глозман - мой родной брат. До 11.9.2001 жил в Нью-Йорке, затем взял жену и детей и перебрался в Саратога-Спрингс. Катя - его жена. Феликс и Томас - сыновья, мои племянники.
      Сема Забарко - наш двоюродный брат. Женя - его жена.
      Нелли Брагинская - жительница Нью-Йорка, ее единственный сын Алекс погиб в одном из зданий-"близнецов" 11.9.2001.
      
      ПРЕЛЮДИЯ
      
      Почему такой географический разброс? Да по причинам конспирации. Лететь в Нью-Йорк через Амстердам, а потом выдумывать и рассказывать майсы про Прагу... Но не буду вдаваться в подробности, уж больно они обидны. Лучше начну по порядку. Эта электронная почта, как и другие молниеносные блага нашей бешено вертящейся цивилизации (ну чем не "атрибуты современности"?), вводит порой в заблуждение. Или, как говорят на новом древнем иврите, "ошибает". Вот и я, получив E-mail от брата из его заокеанского далека с предложением позвонить сегодня-завтра, сняла трубку, не откладывая в долгий ящик, и... услышала очень молодой голос, такой приятный басок. И разлетелась, радостная:
      
      - Саша?
      - No...
      - Sorry, is it Alex Glozman home?, - не растерялась я. Но, видимо, проглотила я это "is it", и голос растерянно ответил: "Нет. No". Мы оба еще чуточку помолчали - нет оно и в Америке нет. Спустя полчаса звонит брат, снимаю трубку и одновременно утыкаюсь глазами в E-mail. А там мелькает одно слово: "мутация". Я было хохотнула, вспомнив кучу фильмов о мутантах и решив, что это Сашка так прикалывается, но он был серьезен:
      - Это был Феликс, вы с ним друг друга не поняли, а он уже прошел мутацию голоса, потому ты и приняла его за меня.
      
      Ах, Феликс, лапочка, знай, что ты спас мне жизнь! Спас меня от замерзания! Еще в поезде по дороге в аэропорт Бен-Гурион, когда я вся скукожилась от лютого мазганного холода ("мазган" - кондиционер), достало у меня ума вытащить из чемодана (который затем ушел в багаж) свитер, который я тебе связала, и взять в самолет. Почему твой, а не Сашин? Догадайся сразу. Ну разве можно черно-красный свитер надеть к белым брюкам?! А вот бежево-белый, пастельных тонов, можно вполне... Да вспомните хотя бы очередную легенду о блондинке: разве блондинка в красной машине и в красном платье позволит себе поехать на зеленый свет?!
      
      Часть первая. ТУДА
      
      Как призрачный сон, вспоминаю свое прибытие в аэропорт Бен-Гурион. В этом приключении меня спас мой родной сын. Заказали мы с Мишей такси заранее, за четыре дня. Утром, в день накануне отлета, я звоню на станцию: все в порядке, заказ налицо. В час ночи мы вышли на улицу к машине. После того, как маршрутка не появилась в 1.15, я пошла звонить, а после того, как в 1.20 никто не ответил на телефон, Ленчик глянул в Интернет и нашел поезд в аэропорт. К поезду надо было доехать минут за 20. Я было рванулась вызвать такси, но он схватил мой чемодан и сел за руль. Через 12 минут гонки, которые я провела в полуобмороке, мы были на Хоф Кармель. Этот путь при нормальных обстоятельствах занимает до 25 минут. Однако во время пути Миша позвонил мне на мобильник и сообщил, что таксист прибыл. Мы оба послали этого козла далеко. Вот так Ленчик своим экстримом спас мамку от опоздания на самолет.
      
      В аэропорту все протекало совершенно гладко. Почти не почувствовала свою технологическую отсталость, замшелость, несмотря на то, что последний раз я была в воздухе 17,5 лет назад. К тому же этот последний на сегодня раз был тогда почти первым. Везде все находила точно, легко, почти не спрашивая помощь. Кстати, меня вовсе не трясли. Соседи в Амстердам были: слева - русскоязычный, справа - ивритский, и оба с прекрасным английским. Чуть что, подсказывали, особенно паренек слева.
      Впрочем, для такого тотального новичка, как я, даже взлет и разбег - событие. Вот самолет набирает скорость, с грохотом несется по взлетной дорожке, содрогаясь на неровностях. Вот он, едва уловимый миг взлета: чуть задирается нос (самолета), в зобу (моем) спирает дыхание, пейзаж падает, уходит вниз, слышится стук втянутого шасси. И вот мы уже в небеси. Только чуть тянет под ложечкой на воздушных ямах. Зато потом вспоминаются ложечки всяких вкусностей из двухразовой кормежки.
      
      В самолете, на исходе ночи, еще во мраке, я задремала во время выруливания и взлета. Проснулась, глянула в иллюминатор и удивилась: моторы вовсю шумят, а прямо под окном вижу ровный участок неподвижного асфальта. "Ну, серость, - хлопнула себя по лбу, - это ведь крыло". А под крылом самолета о чем-то поет... Но поет - это уже в следующем самолете, на Нью-Арк. Если там, на пути в Амстердам, было тихо и тесно, то здесь - музыка и просторно. Однако общими были ароматы кофе, ванили, корицы и прочих пряностей. Благоухание, одним словом. И тут в моем мозгу зашевелилась банальная до пошлости мысль: до чего дошел прогресс. Еще 100 лет назад путь за океан был ... тра-та-та, тру-ту-ту...
      
      Кстати, насчет "пения под крылом самолета". Что там поет? А, вспомнила: "зеленое море тайги". А почему? Потому что самолетик-то из песни малый, типа кукурузника, только и тянет, что по-над верхушками таежных деревьев. Облака он видит снизу вверх, максимум на уровне своего крыла. А мы-то над ними, как над гнездом кукушки, пролетаем.
      
      В этом, более продолжительном пути, мне не очень повезло с соседями. Рядом сидит-клюет носом молодая датишная (религиозная) дама. Но, хотя она и кемарит, однако время от времени с завидным постоянством испускает злого духа. Да так интенсивно, что я вытащила один из своих многочисленных носовых платочков и уткнулась в него носом. Впрочем, все равно доказать ничего не возможно. Впереди сидящая дама непонятной национальности уже успела устроить скандал по поводу обеденного меню, заставив побегать весь персонал. Что ж, как говорит с сарказмом мой муж, "уплочено". А вот "наши", местные то есть, сидящие через проход, то и дело взрываются хохотом, по своей пустынной привычке-натуре. Но зато я, получив наушники, раскопала Музычку. Сперва оттянулась на АВВА, после нашла ре-минорный концерт Брамса. Все это очень органично сочетается с кормежкой: дары моря (креветки) и дары леса (малина со сливками).
      
      О Боже, еще пять часов лета! Хотя на смене часовых поясов теряем 6 часов. Ох, так бы мне килограммы потерять! Я к тому же по своей летной неграмотности успела оконфузиться. Перелет Тель-Авив - Амстердам длится 5 часов, а на бумаге указано 4, поскольку один час идет на смену пояса. Пока я нашла эту отметку в билете, успела пережить "опоздание" на следующий рейс. Спасибо, сосед справа объяснил и успокоил: не только Америка, но и Европа "прыгает" по часовым пространствам.
      
      Пролетая над предместьями Амстердама, видишь множество ветряных мельниц. Сосед слева сообщил, что и в Германии они есть, да и у нас вроде понемногу начинают на Голанах.
      
      Но вот после долгого утомительного из-за сидения на одном месте полета я чувствую, что в движении самолета что-то меняется. Смотрю в иллюминатор - а там, вместо бесконечной снежной облачности - земля. Земля! Новый Свет! Америка! Выходит, снижаемся. Соседние финны отпробовали все сорта алкоголя, довольны, как слоны, здоровый мужичара раскраснелся, развеселился. А я тем временем вспоминаю три с половиной известных мне по случаю финских слова. Скандалистка давно успокоилась, моя соседка проснулась и, похоже, контролирует своего злого духа.
      
      Часть вторая. ОБРАТНО
      
      Несмотря на то, что опыта таких поездок, отдыха и тому подобного у меня нет совершенно, в одном мои ожидания оправдались до банального точно: в том, что две недели пролетят, как один миг. И вот уже я сижу в аэропорту Амстердама в ожидании выхода на финишную прямую. В самолете Нью-Йорк - Амстердам я почти все время спала - летели ночью. А когда проснулась, раскопала 2-ю симфонию Сибелиуса и дважды прослушала финал. ЭТО Я, ГОСПОДИ! Это моя музыка - она точно соответствует моей сущности. Ну, в смысле - это обо мне написал финал 2-й симфонии господин Ян Сибелиус, за что ему - Китос! (по-фински - спасибо).
      
      О том, что было внутри этих двух недель, напишу позже. Как говорят в разных языках, "с этим надо переспать". Кстати, вместе со мной возвращается некая индифферентная израильская пара, которую я заприметила, еще едучи в Амстердам: он с прикольной козлиной бородкой, она - никакая, но с громким командным голосом. Сейчас же, после шести вечера по местному времени, сижу в аэропорту Амстердама за столиком едальни типа "фаст фуд". Со всех сторон меня окружают япономатери (японки то бишь), жующие пиццу, макароны, лазанью и прочую тестяную дребедень. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетает воробей. Нагло уселся прямо на столик, бабенка-японка узкоглазая струхнула, будто это крыса или таракан, закышкала. Все вобрали головы в плечи, трусливо жрут, озираются на воробьишку, чуть ли не грудью ложась на свою жрачку. Одна аж по столу стукнула кулачком - так он ее напугал. В процессе скаканья наш воробейко стал героем дня, позируя перед фотоаппаратами. А потом воробейко какнул, поскакал к окну и был таков. Мне-то, к сожалению, нечего было ему дать, кроме несладких конфетных крошек, чего он не пожелал. Я-то не жру, мы не жрем. Жратва - аут. Норма - ин.
      
      Все эти восемь часов ожидания я провела, естественно, внутри аэропорта. Даже если бы могла выйти, не осмелилась бы все равно. Все чуждо, все напряженно. Время от времени прикладывалась кемарить, очень даже получалось неплохо. Для этого в углу гигантского зала ожидания установлены шезлонги. После дремы обходила дозором - для разминки - весь аэропорт, со всеми его магазинами, и даже небольшим музеем-галереей. Под конец вышла к нужному порталу и уселась дописывать свои мемуары. Напротив меня сидит женщина явно русско-еврейской наружности, и тут, как бы для полной уверенности, я услышала, как она общается по-русски по мобильнику. Разговорились, она оказалась родом из Грузии, живет в Голландии, едет - вот диво! - в Хайфу. Летели в одном самолете, хотя и не рядом. Ее встречали родные с машиной, и меня прихватили - ехали вообще на Нордау, прямо рядом с домом. Они проявили классическое грузинское гостеприимство, приправленное еврейским: мало того, что довезли меня до дому, так еще чуть ли не обиделись на мое предложение поучаствовать в оплате.
      
      В самолете мое место оказалось против запасного выхода, то есть попросту специального иллюминатора. Вот уж было где ноги вытянуть! Зато, когда попыталась откинуть кресло, вернулась наконец к классической израильской действительности: получила чувствительный толчок в спинку кресла. Оборачиваюсь - мужичок-жировичок смотрит на меня пустым недовольным взглядом и бурчит: "Мне тесно, а у тебя там полно места!". Ну, что с этим говорить, так и дремала я, скрючившись. Это отношение показалось особенно убийственным в свете того, что за две недели я сильно привыкла к бесконечным американским "икскьюз ми" ("извините"), с которого начинается любое обращение к любому человеку. Правда, по выходе из самолета мужичок достал с верхней полки мой мешок. И за то спасибо. А наши люди встретили приземление аплодисментами - это я особенно люблю. Как в кино. Как в жизни.
      
      Ну, кино кончилось, вернулась я в быт, знакомый до ужаса. А перед глазами - только я глаза закрою, предо мной она встает. Америка. Со всеми ее красотами. Со всеми подробностями. Вот так же в прежней жизни, после возвращения из леса с грибами-ягодами, все они вставали перед моим мысленным взором. Каждый кустик, обвешанный сине-багровыми ягодами черники, каждый подберезовик с тощей сетчатой ножкой, каждая сыроежка с взлохмаченной цветной шляпкой.
      
      Часть третья и последняя. СЕРЕДИНА, ИЛИ ВСЕМ ПРИЯТНО
      
      Ну вот, прошло уже немало времени, переспала я со своими впечатлениями достаточно, могу уже выложить их на бумагу - на файл то бишь. Без излишней патетики скажу, что в Америку я будто вернулась из виртуальных странствий. Почти как к себе домой. Во что-то очень знакомое. Что значит: в определенной степени открывать мне ее не пришлось. Во-первых, просторы и пейзажи, которые я успела охватить глазом и чувствами, сильно и крепко пересекаются с российскими. Деревья и леса, воды и горизонт. Широкая река Гудзон, которая по-английски, понятно, называется Хадсон. Получается, что имя миссис Хадсон, домоправительницы из "Шерлока Холмса", можно озвучить типа "госпожа Волгина". Но реку Гудзон и Атлантический океан я увидела после. Прежде всего, в аэропорту меня встретили Саша и Феликс. Это было настолько странно, насколько непривычно. Ведь Сашиных детей и жену Катю я вижу впервые. В дороге чувствовала себя туманно. Четыре часа оказались долгими. Ехали сквозь бесчисленные платно-пропускные пункты, дорогу Саша находил с помощью GPS, навигационного прибора, с которым ловко управлялся Феликс. Как в кино.
      
      Ну что еще я помню? Сидели, много вспоминали нашу бабушку, родных. Саша сразу настроил меня на устойчивое состояние контроля над питанием. В этом решающую роль играет Катя. Невооруженным глазом видно, какую борьбу они оба ведут за нормальную еду. "Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть". Долго, долго я подбиралась к этим заветным ключевым фразам, но наконец могу их перевести в дело, не только в слова.
       []
      В Саратоге-Спрингс, в типичном, тоже словно знакомом по кино, доме Глозманов, мне выделили спальню на втором этаже. Это оказалась спальня Томаса. Катя возила меня по магазинам - гигантские торговые площади, ассортимент очень знакомый, только репертуар много обширнее. Поразили целые суперы, в которых продается абсолютно все для рукоделия: от выпиленных заготовок до бусинок. Уйма пряжи. В одном из них была "мивца"-sail, распродажа, и я вцепилась в мешки с нитками. Домой увезла больше килограмма, свыше десятка мотков - ну невозможно было удержаться! Ничего, клиентуры у меня хватает. Начнем с того, что каждому из троих мужчин дома Глозманов я привезла связанный собственными руками свитер. Кстати, со свитером для Саши я прокололась (оказался маловат, "вяловат", так сказать), но Томик выручил, взял его себе на вырост. В результате новый Сашкин свитер имеет крайне интересную историю: Катя присмотрела оригинальную пряжу, мы ее укупили, и практически за неделю я связала клевый свитер. Для меня это абсолютный рекорд. Но я и пахала по 4-6 часов в сутки: в машине, во дворике, вечерами за беседой.
      
      Культурные события тоже не заставили себя ждать. В первый вечер меня повели в бассейн, где я отмокала. Во второй вечер мы отправились на концерт Филадельфийского филармонического оркестра. Дирижер - Кристоф Эшенбах. Слушали "Фантастическую" Берлиоза, что-то там холодное и умозрительное Стравинского - любимого композитора Америки, и Концерт Шопена с вполне хорошим пианистом. Город Саратога-Спрингс славен тремя параметрами. Это знаменитая и престижная летняя резиденция, дача разных видных артистов, многих культурных деятелей и организаций. Затем, здесь проходят знаменитые скачки и лошадиные бега. Весь город уставлен всячески расписанными конскими фигурами. И, наконец, в нем множество источников минеральной воды. Некоторые из них открыты для всеобщего бесплатного пользования. Разлитая в оригинальные фирменные бутылки газированная минеральная вода продается в Нью-Йорке и, наверное, далее везде.
      
      Спустя несколько дней Саша повез меня и Феликса в музей знаменитого американского художника Норманна Рокуэлла. Здесь я использовала свой журналистский блат на все сто: не только меня, но и Сашу пропустили бесплатно, в качестве моего спутника. Феликс наслаждался сполна и там, и там. А также в бассейне. Зато с велосипедом я не подружилась. Сперва мы ездили с Сашей и Томасом по местному парку, и все было хорошо. Зато, когда через несколько дней отъехали в настоящий велотур по большому и далекому парку, я очень быстро сошла с дистанции. Не протянула и трех миль. Видимо, была очень высокая влажность, я начала слабеть, затем ощутила, что нахожусь просто на грани потери сознания. Почувствовала себя как в преддверии теплового удара. Сашка сказал, что мое лицо было совершенно белым.
      
      В Нью-Йорк я ехала на поезде вдоль реки Гудзон. На определенных расстояниях ее пересекают мосты, выглядящие совершенно как в фильме "Мост через реку Гудзон". Издалека громадные арочные конструкции кажутся ажурными. Время от времени с берега сбегают к рельсам фермы, как хутора. Удивляют своими необычными числами путевые мерные столбики. Иностранцам очень трудно - Саша по своему опыту подтверждает - привыкнуть к американской системе мер. Если в Израиле живут в дырах и купаются в яме (квартира у нас на иврите называется "дира", море - "ям", озеро - "яма"), то в Америке взвешиваются в фунтах и ездят милями. А градусы меряют Фаренгейтом. Очень странно. Получаются такие цифры, что поначалу приходишь в оторопение. Вес тела 152. Температура тела 90. Скорость на междугородней трассе 65. Ужас!!
      
      В Нью-Йорке, благодаря моему двоюродному брату Семе, "ватику" (старожилу), были у меня такие основные занятия: купание в Атлантическом океане в районе Брайтон-Бич, посещение изобильных русских магазинов, репертуар которых - как у нас, только крупнее. Все это в дополнение к родственному визиту, конечно. Для Семы с Женей я послужила "свежей струей". У них в доме тоже было хорошо, свободно, привольно. Есть Женя не заставляла, за что я ей признательна. Навестили отца Семы, дядю Арона, ему 90 лет, и он расточает комплименты всем своим "метаплот", в основном молодым. Поразительно. У Семы я стащила книжку "Как Сталин создал Израиль" Леонида Млечина и долго ее читала.
      
      Ощущение от Нью-Йорка двойственное. Конечно, благодаря бесчисленным американским фильмам, которые мы с Мишей упорно отсматриваем, город мне визуально знаком. В отличие от самоощущения на природе - даже в самых ее величественных проявлениях - здесь я чувствовала себя букашкой. Ну вот, например, идешь себе по улице, вокруг нормальные дома, магазины, надписи, витрины, фонари. Стоит же поднять взор в небеси, как глаза упираются в скребущие небо монстры. Многие старые здания к тому же построены ступеньками - чтобы выдержал бетон. Зелени практически нет. Правда, зарубежного опыта у меня так и вовсе нет, но Тель-Авив, который столь же монструозно тянется к небу, хотя бы весь напитан прозеленью. Ну там бульвары, садики, дворики, газончики.
      
      Когда я ждала Сему на углу 7-й авеню и 32-й стрит, он рекомендовал мне рассматривать людей. Это действительно поразительно. Многие виденные мною негры выглядели как киноактеры, а двигались как рэперы. Там было множество толстяков - сказочно, чудовищно толстых. Руки-сосиски, ноги-сардельки, живот-буханка, лицо-подушка, и арбузные груди. Двигается такая мужико-баба как слон: тяжко, грузно, поворачиваясь всем телом. Ноги враскорячку, руки растопырены, по шее и ушам стекает жирный пот.
      
      Сема купил мне экскурсию по Нью-Йорку, вел которую Владимир Ронкин - вполне обстоятельно, живо, интересно. Экскурсия по Нью-Йорку включила в себя, конечно, новую (после 11 сентября 2001 года) туристическую аттракцию: посещение "гранд-зиро". И вдруг наш экскурсовод начинает рассказывать о Нелли Брагинской, о ее сыне Алексе, который там погиб. У меня непроизвольно мурашки по коже, выплескиваются все мои журналистские ассоциации: мало того, что с Нелли Брагинской были у меня контакты, так еще все они состоялись в Хайфе. На экскурсии было много чего интересного, все не упомнишь. Кое-что я сумела отснять на мобильник. Час бега по Метрополитен-музею, где я схватила фото-кадр "Махи на балконе" Гойи, завершился случайной встречей с девушкой-петербуржанкой.
      
      Но вот что встает перед глазами, когда я их закрываю: на протяжении всего пути из Нью-Йорка - горы с их гранитными выходами-склонами, смутные редковетвистые леса, облака оттуда, из поднебесья Америки, из штата Нью-Йорк. Шоссе проложено по дну каньона, и с обеих его сторон подымаются отлогие склоны, покрытые вперемешку зеленью или песком. Как в кино. А на протяжении всего пути в Нью-Йорк: река Гудзон со всеми ее подробностями, островки, заводи, лодки, выбегающие к воде домики. Простые елки, голубые елки, дуб с желудями, клен с носиками, вычурные виллы Саратоги, машины - Сашина (с велосипедной стойкой) и Катина. Как в кино. Сильный проливной дождь, напавший на нас в последний мой день в Америке, когда мы с Сашей и детьми ехали на тренировку в Олбани. Обалденный аромат свежей еловой хвои, обнявший меня, когда я вышла из машины. []
      Зелень лужайки перед Сашиным домом, белочки и бурундуки с подрагивающими хвостиками, голубая поверхность воды в бассейне, Фелин хитрый взгляд. Капризная "козья морда" Томика с оттопыренной, как у Сашки в детстве, нижней губкой, его приплясывающие роботообразные движения с ракеткой. Книги, выложенные горкой на краю моей кровати, радостная мордаха Томика в окне его комнаты (ведь я именно ее заняла), когда я отъехала в Нью-Йорк. Краткие, в самую точку, замечания Кати по поводу моих записок на разные темы, в том числе самые чувствительные. Наши взгляды в переносном и прямом смысле, в том числе и глазами, полные понимания. Чувство взаимности - незримый наполнитель атмосферы в этом доме. Даже несмотря на постоянные задирания между мальчишками, вполне естественные для их возрастной разницы. Ничего, наши вот мальчишки, хоть и не цапались, а все равно друзья.
      
      Стойка бара в кухне у Кати, на которую мы ставили электроорган для занятий музыкой. Тарелка с салатом на столе, кофеварка, черепаший домик и ее, черепахи, зад, оттуда торчащий. Угловая ванна, душ в старинном стиле, унитаз, в котором стоит вода (так запланировано гигиеной). Подвал "бейсмент", в котором рычит кондиционер, стараясь-охлаждая весь дом. Как в кино. Теннисные шарики, раскиданные на полу подвала, которые усердно собирала я в коробку, бегая с ней для разминки на четвереньках. Маленькая, но мощная стереосистема в этом подвале, на которой я в один из последних дней слушала диск Арика Айнштейна со слезами на глазах. Слезы выступили на глазах у меня, когда мы обнялись с Сашкой на пороге вагона. Было это для меня неожиданно. Но ведь было так хорошо. Тепло и близко. Внутри семьи, внутри дома.
      
      И последнее. Дома, уже 3 сентября, стала проверять свои голосовые сообщения. Первым выслушивается тревожный голос моего мужа: "Киса, ты в порядке? Я тебя люблю".
      
      Марина Яновская
      
      Озеро Солт-Лейк
      
      Форт Уильям-Генри
      
      Послесловие, или второе, совместное путешествие в Америку. Увидеть Америку и похудеть
      
      Ежедневно, ежечасно двигаясь по Америке, пешком ли, на машине ли, в поезде ли, мы то и дело бросали друг другу фразы: "Это ж как в кино!". Все было как в кино: неправдоподобно красивая (и уж очень подзабытая нами, израильтянами) природа, зеленые горы и долы, тихие скругленные озера, желто-бурые реки, сосны, березки и голубые ели, проплешины погибающих и погибших, засыхающих и засохших на корню участков леса. Все было как в кино: тихие, почти безлюдные, небывало чистые улицы с аккуратно стриженой травой на разделяющих тротуар и мостовую полосках, двухэтажные однотипные, но разные дома маленьких сонных городков. Все было как в кино: небоскребы, восстающие в небо из узкого уличного проема, шумные, клубящиеся толпы людей, галдящих, кажется, на всех языках мира, бегущие по пыльным, загаженным улицах Нью-Йорка. Все было как в кино: скоростные трассы с приветливыми островками для отдыха, лавочками со всякой всячиной, грузовики-монстры с дымящими трубами, из одного из которых, кажется, сейчас появится роботоподобный серийный убийца-маньяк, из дверей "Бургер-ранч" выходят, переваливаясь и отдуваясь от бурного поедания жирной еды чудовищно толстые мама, папа и пара детей. Все было как в кино про Америку. Сюда пригодился мой подзаголовок: Увидеть Америку и похудеть. Смотря кому...
      
      Все время нашего с Мишей времяпрепровождения в Саратога-Спрингс мы активно отдыхали. Ежедневно уходили из дома в парк, и там я набрасывалась на ягоды тутовника или шелковицы. Пили родниковую воду из фонтана. Кормили уток, гусей, лебедей в небольшом прозрачном озере. Дышали свежим воздухом. Бродили по просторному парку, в тени гигантских лиственных деревьев, собирали сыроежки, маслята, ели малинку с кустов.
      
      Шли по малонаезженным улицам-проспектам, долго простаивали на светофорах, которые не спешили один цвет сменить другим. Практически все без исключения пешеходы стояли с спокойно ждали, пока зажжется зеленый свет - даже если на обозримых расстояниях не видно было ни одной машины. Тут же мы просекли два типа американцев: местные, т.е. жители окрестных мест, и другие, которые мчались внаглую на самых критических скоростях и толкались, как на базаре. Мы определили их "типичные израильтяне", Саша определил "типичные жители Бруклина". Что ж, каждому свое, но наглость у них одна и та же.
       И еще: мы посетили один из знаменитых лошадиных аттракционов, побывали на ипподроме. Все было бы куда интереснее, если бы можно было видеть сами скачки. Но нет, кони с жокеями или с легкими тачанками пролетали с такой невероятной скоростью, что мы едва успевали сосчитать до десяти. Приходилось пришиваться к экранам мониторов и следить там за процессом. Но самое интересное - публика. Будто вся Америка стеклась туда, белые и черные, толстые и нормальные, спокойные и крикливые, взрослые и дети, старики и младенцы. И все тащили с собой сумки на колесиках с едой и питьем. Главный символ американского досуга, видимо.
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Яновская Марина (yanovski_marina@yahoo.com)
  • Обновлено: 13/09/2014. 27k. Статистика.
  • Статья: Израиль
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка