Аннотация: С Айнштейна (не путать с Эйнштейном) началось мое вхождение в жизнь израильской песни, иврита и даже - не побоюсь высоких слов - усвоение некоторых принципов
СОЗВЕЗДИЕ ЛЬВА
"Три вещи непостижимы в мире, и четвертую я не понимаю: путь змеи в скале, путь орла в поднебесье, путь корабля в море и путь мужчины к сердцу женщины". (Александр Куприн, "Суламифь"). В этот ряд можно поставить и путь артиста к народному признанию, это тоже путь любви.
Старожилы Хайфы, в которой моя семья поселилась с 1990 года, с иронией сожаления называют лучшим местом города трассу Хайфа - Тель-Авив. Хотя, конечно, Хайфа прекрасный город: морской песок, шорох волн, блеск небес, горы, много зелени (и химических предприятий). Каждый раз, когда мне приходится выезжать из своей Хайфы, вспоминаю слова моей любимой дорожной песни "Едем на старенькой машине, на сей раз..." - а дальше продолжаю в зависимости от маршрута. Итак, на сей раз я еду в Тель-Авив, в гости к Арику Айнштейну.
часть первая
ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
За что мы любим Арика Айнштейна? Мы - это практически все население Израиля, а также многие, кто живет за границей. И даже те, кто жил в бывшем Советском Союзе и слушал "голос Израиля". Практически все так или иначе находятся под его обаянием. Объяснять причины любви как-то неестественно. Просто любишь, и все. Вот уже больше четверти века этого человека можно увидеть и услышать только в записях - на дисках и видеокассетах. Он не выступает на сцене, не участвует в концертах, и только изредка дает интервью на радио или на телевидении. Очень жаль. Но ничего не поделаешь, таков его выбор. Арик Айнштейн скрывается внутри того обширного, многоводного, бурного моря, которое зовется израильской песней.
Столько лет сопровождает израильтян - в детстве и старости, в горе и в радости, с юмором и лирикой, с ностальгией и яростью, голос Арика Айнштейна. Мода на него не проходит, мода на него держится вот уже более сорока лет, он моде не подвластен, и сам не гонится за модой. Его любят за то, что в его голосе слышна доброта. Он никого не раздражает. Дети и пенсионеры, арабы и евреи восточного происхождения - никто не устоит перед его волшебством. Возьму на себя смелость и прибавлю от миллиона "русских" то же самое. Этот в общем-то просто человек, пусть даже очень талантливый актер и певец, проникновенный поэт и лирик, но человек, не легенда. Почему же, я все задаюсь этим вопросом, он так притягивает сердца, и молодых тоже, и даже тех, кто не понимает ни слова из того, что он поет?
Первым блюдом в нашем меню был сериал "Луль" ("Курятник") - обязательная программа для новых репатриантов, где Арик Айнштейн и Ури Зоар исполняют роли "олим", прибывающих в Эрец Исраэль со всех концов света. Сериал появился на свет в начале 70-х и давно стал классикой израильского кино. В одном из фильмов с юмором обыгрываются разноцветные волны алии, накатывающиеся время от времени на нашу историческую родину. В этом фильме два актера-трансформиста исполняют роли олим хадашим, которые по очереди выползают на берег Средиземного моря в Эрец-Исраэль: йеменец с постоянно беременной женой, супруги-"марокканцы" с бебехами, отец-"немец" и его долговязый сын в неизменных коротких штанишках, парочка грузин в кепках-"аэродромах". Сегодня к этим бывшим новичкам на израильской земле можно добавить и нас, нынешних "русских". Только актеры потребуются другие. Один из двух актеров, Ури Зоар, уже далече. С конца 70-х проживает он в квартале харедим в вечной нашей столице, Иерусалиме. А другой, как видно, никуда отсюда не сдвинется. Любит он свой старый, без году столетний Тель-Авив с его круглыми балкончиками, людьми, которые все знакомы друг с другом, и вечным морем. Любит он свою страну, свой старый добрый Эрец-Исраэль. И всей душой переживает за то, что происходит в стране и с народами, ее населяющими. Любит быть дома. Дом - это жена Сима, и двое детей - сын Амир и дочь Дина.
"Как-то так получилось, - говорит Арик Айнштейн, - что я стал певцом". Вот и у меня как-то само получилось, что я стала постепенно проникать в мир израильской песни. Сначала под давлением обстоятельств - учитель музыки, я должна была включать в репертуар детей песни, которые они хотели разучивать; а потом и сами эти песни стали захватывать и очаровывать своей красотой и разнообразием. И среди них, конечно, выделялись "песни Арика Айнштейна": обычно так, не упоминая авторов музыки и текста, их называют дикторы радио. Вот и я ловила по радио песни, исполняемые голосом, которым восхищалась, собирала статьи из ивритской прессы, постепенно узнавала подробности биографии. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что даже среди нас, новых репатриантов из СССР-СНГ, почти нет человека, который бы не слышал имен Арика Айнштейна и Шалома Ханоха, в особенности первое из них. Те же из нас, кто действительно знаком с творчеством Арика Айнштейна, несомненно уважает и почитает знаменитого певца и артиста. Говорю не голословно и не только от себя, ибо моей с ним встрече предстоял долгий путь, в процессе которого я задавала вопрос о нем любому из наших, кто попадался под руку.
АРИК АЙНШТЕЙН ЛЮБИТ БЫТЬ ДОМА
В январе 1999 года Арику Айнштейну исполнилось 60 лет, каждая ивритская газета разразилась обширными статьями, да и я приняла посильное участие: в газете "Вести" опубликовали две мои статьи о герое праздника. И тут я стала думать: как бы ему сообщить о том, что его знают и любят на "русской улице". Перевела на иврит, у знакомой журналистки из "Едиот ахронот" случайно узнала его адрес и отправила конверт со своими статьями, переводами и письмом от Вовы, юного поклонника. Добавила просьбу об интервью. Но на ответ не рассчитывала, и вот почему: в течение нескольких месяцев до этого я бомбардировала письмами и телефонными звонками офис его пиар-агентства, но безрезультатно. Однако через несколько дней в нашем доме раздался телефонный звонок, и из трубки послышался до боли знакомый голос:
- Шалом, Марина, это Арик. Мне понравились твои материалы, ты написала интересные вещи, даже что-то открыла новое для меня. Я тебя с удовольствием приглашу, вот сейчас закончу работу над диском, и через месяц-другой позвоню.
Прошло три месяца, я приехала в Тель-Авив. Поднимаюсь на третий этаж, он ждет на самом верху, открывая передо мной дверь. Познакомил меня с женой Симой, приветливо сказал несколько фраз, чтобы я пришла в себя (коленки-то у меня, понятное дело, подгибаются). И вот я сижу напротив Арика Айнштейна. Высокий, худой, элегантный даже в домашних шортиках. "Чувствуй себя как дома", - и уходит на минутку на кухню, где Сима, готовит обед. "Тебе не холодно?", - в квартире бушует кондиционер. Скромная квартира в самом центре Тель-Авива, все как в его песнях - кусочек моря виден из окна, люблю быть дома, жена и дети. Старшему сыну, Амиру, 17 лет, дочери Дине 10. Отец Арик с гордостью сообщает, что сын бросил курить:
- А вот у меня горло плохое, врачи даже не верят, что я пою.
Все эти годы я "отслеживала" и его творчество, и информацию о нем. У меня создался определенный образ, отчасти, подозревала я, идеализированный. Однако при знакомстве и при ближайшем рассмотрении Арик Айнштейн оказался именно таким, каким он предстает в искусстве: естественным, искренним, органичным. В нем нет ни капли высокомерия, ни элемента позы или притворства. Он сама скромность и простота, в общении доброжелателен и остроумен. Все это излучается в пении, текстах, актерской игре. Его знает и любит вся страна, и отбоя от поклонниц и поклонников нет и до сих пор.
-Как Вы относитесь к тому, что Вас узнают прохожие?
- Действительно, выйти на улицу мне непросто. Почти каждый узнает. Но обычно приветствуют, ничего больше. Иногда спрашивают: "Арик, где же ты, почему тебя не видно?" Тебе кто-нибудь из артистов скажет, что это та цена, которую приходится платить за славу... и так далее. Нет, это высокие слова, это не мое.
Его речь насыщена сленгом, манера разговора неторопливая, задумчивая. Когда вспоминает события прошлого, четко слышны ностальгические нотки. Рассказчик он потрясающий, простым языком умеет передать картину так, что видишь все воочию. Два часа он подарил мне - столько продолжалась наша первая встреча. Журчало радио - в основном песни, время от времени он подпевал или насвистывал. Затем была вторая встреча - в квартире известной театральной художницы Жени Бергер, из "русских", куда Арик зашел, чтобы навестить ее, а также дать возможность фотографу Илье Гершбергу отснять пленку с прекрасными кадрами. Женя Бергер, прожившая долгую красивую жизнь, создала рисунки декораций и костюмов к сотне театральных спектаклей. Она жила в том насыщенном художественной историей старинном квартале Тель-Авива, где живет и сам Арик, и еще очень многие - между улицами Арлозоров, Бограшов, Гордон, Трумпельдор. Хаим Тополь - звезда израильского и мирового кино, например. Там, в сердце Тель-Авива, живет Шмулик Краус, еще в раннюю пору "Битлс" и прежде Шалома Ханоха создавший израильский рок, можно сказать, дедушка израильского рока. И рядом, на тихой тенистой улице, в старой квартире с высокими потолками, живет Арик Айнштейн. Здесь же, буквально позади дома, в здании бывшего театра "Охэл", находится телестудия номер три "Гимель-гимель". Поблизости, на улице Шенкин, раположена квартира и студия звукозаписи Изхара Ашдота - одного из ярких авторов и исполнителей современного рока, где сделаны записи последнего альбома Арика "Шемеш ратува". А сейчас на подходе совсем новый альбом, главным автором которого стал Бэри Сахарофф.
Женя Бергер по возрасту годилась герою нашего повествования в матери, и он для нее всегда оставался проказливым мальчишкой, который доставлял много беспокойства своим родителям. Собственно, Арик и сейчас такой же мальчишка, только немного постаревший и поседевший. По-прежнему юношески подвижный, пластичный, высокий, худой, с живой мимикой, совершенно не умеющий и не стремящийся позировать - ни в фотосъемке, ни в исполнительстве - и поэтому всегда естественный и невероятно обаятельный. Мы с Гершбергом пришли к Жене Бергер с намерением взять у нее интервью. Арик появился спустя час и тут же заботливо шепнул мне:
- Говори громче, она неважно слышит. И вообще, пусть она отдохнет.
Пока Женя отдыхала, Арик сделал мне замечательный подарок. Сколько я себя помню, мое столь популярное имя - Марина - сопровождалось постоянной припевкой популярной итальянской песни "Марина, Марина, Марина". Она мне надоела до безумия, уже терпеть ее не могу! Но сейчас, в квартире Жени Бергер, я примирилась с этой песенкой. Потому что мне напел ее Арик Айнштейн. И даже продемонстрировал, как наигрывает ее на фортепиано.
![[]](/img/m/marina_j/arik-doma-1/arik5.jpg)