Аннотация: Арик Айнштейн пишет о том, что видит. Однако его песенные тексты, несмотря на всю их простоту, проникают глубоко в сердце и в сознание израильтянина обыкновенного
СОЗВЕЗДИЕ ЛЬВА
Часть вторая
"ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ГОВОРИШЬ ПО-РУССКИ?"
Арик - дедушка четырех внуков и десяти внучек, старшей из которых - 16 лет. (информация на 2001 год, сегодня их уже больше, и старшая внучка - замужем). Такая странная судьба: единственный сын, от которого произошла целая футбольная команда внучат. Необычайно скрестились пути Арика Айнштейна и Ури Зоара: двое старших сыновей последнего женаты на двух дочерях Арика от первого брака с женой Алоной, обратившейся, как и Ури Зоар, в лоно религии.
-Арик, Вы часто навещаете ваших внуков в Иерусалиме. Они видят, что Вы непохожи на тех, кто их окружает. Как они Вас воспринимают?Они слушают Ваши песни?
- Взрослым там эти наши проблемы - любовь, самокопание - непонятны. Там живут по Божьим заповедям. Дети же слушают мои записи для детей. Ну, конечно, иногда они затрудняются понять какие-то вещи. Однажды Моше, ласточка моя, меня спрашивает: "Деда Арик, ты еврей?" - "А как же, конечно еврей", - "Так почему у тебя нет бороды и пейсов?" - "А ты пойди к деду Ури, у него этого добра на двоих хватит. И вообще, Моше, на свете гораздо больше таких евреев, как я". Ну прямо, так он мне и поверил! С другой стороны, Ури - моя семья, а семью не выбирают. Несмотря на то, что мы находимся в разных мирах. Когда я поздно вечером слушаю кассеты с записями проповедей раввина Ури, меня поражает его яростное отрицание мира, из которого он пришел.
-А Бог, он есть?
- Не знаю, но что-то есть, безусловно. Есть что-то, чего мы не знаем.
-Почему Вы перестали выступать?
- Прежде всего, я не уверен, что могу выступить на сцене лучшим образом. Мне всегда не хватало храбрости, иной раз приходилось для этого и рюмочку пропустить. Так что я решил завязать с выступлениями. И потом, вся эта помпа, прожекторы, полный зал народу, все на тебя смотрят, а тебя уже от страха трясет: хочу домой, к маме!
Невероятная требовательность к себе, тот максимализм и перфекционизм, который не позволяет ему выходить на сцену, имеет и другую сторону медали. В этом есть определенные потери. Артист, который не видит своего зрителя, слушателя годами, невольно отдаляется от него. Он отрезан от той мощной силы, которая заключена в живой сиюминутной реакции публики. А в случае с Ариком эта реакция может быть только положительной. Для стимула, для поддержания тонуса обязан артист хоть изредка осчастливить своим появлением публику, сойти в народ. Примером может послужить хотя бы Наоми Шемер, сделавшая в свои 70 лет серию концертов. Ему неоднократно задавали этот вопрос, приводили в пример Ханоха. Ответ, однако, лаконичен: "Я же не Шалом". Да, Арик Айнштейн - "другое дерево".
Многие тексты песен, которые пишет Арик Айнштейн, представляют собой фактически дневниковые зарисовки: "Едем в старенькой машине, на сей раз в Галилею. Весна, вокруг все цветет. Цви говорит, что голове жарко из-за озоновой дыры. По радио напоминают о противогазах. Остановись, заберем солдата, доставим его домой". Каждый из нас мог бы так сказать или написать. Однако он это делает от всех и за всех. Да разве это стихи? Вовсе нет. Просто размышления вслух: "Что вижу, о том и пою".
-Вы каждый год весной ездите в Галилею. Там что-нибудь меняется?
- Представь себе, сейчас везде, по всей стране, одни русские. Мы недавно поехали себе на природу, гуляли-гуляли, забрались в какую-то глушь, продираемся там через кусты, вышли почти к самой границе и поняли, что заблудились. Глядь, сидит мужик на камне. Я подхожу, спрашиваю: "Может быть, ты знаешь, как нам отсюда выйти в такое-то место?" - Он мне начал объяснять, да с таким крутым русским акцентом! Аж на самом краю света, и тут "русские".
-Ваши родители говорили дома по-польски, на идиш. Вы знаете эти языки?
- Нет, польский я так и не выучил, его звучание мне не нравится. Русский же - красивый язык, но я его не знаю. Что касается идиша, то в наше время, когда я был школьником, идиш выполнял для нас роль воровского жаргона.
-А в России такую роль выполнял иврит.
- Что ты говоришь?Интересно. Какие слова, например?
-К примеру, "шмонать", малина, хаза, ксива.
И ему действительно интересно. Арик начинает спрашивать меня о значении того или иного слова, которое он знает по-русски, и у меня вдруг от волнения случился провал в памяти:
- Ну, не торопись, потихоньку, не напрягайся.
Наконец, сообразила: "Толко"? - "Рак"!
Тут мы на некоторое время меняемся ролями, и Арик расспрашивает меня о моей семье, о работе, о газете, о том, как я "дошла до жизни такой":
- Ты ведь, наверное, мало знакома с той музыкой, которую производят здесь в стране?
-Я стараюсь много слушать, в основном "Решет гимель", где все время звучит наша отечественная музыка.
- Да, это хорошо, но они в основном передают песенную классику. Ты слушай "Галей ЦАХАЛ", у них и политики хватает, не только музыки.
В телефильме-пародии "Кабели" он, среди массы прочих персонажей, играет нового репатрианта, "русского" по имени Сергей Смарков, ставшего чемпионом Израиля по плевкам в длину, а также спортивного комментатора, знаменитого специалиста по этому же виду "спорта". Тут, пожалуй, приспел момент для анекдотов "от Арика Айнштейна":
- Как фамилия "русского", которому не нравится в Израиле, и он хочет вернуться домой? - По-ло-тов. А "грузина" с таким желанием? - Ло-бишвили.
И все засмеялись. Надо сказать, что Арик не только над другими посмеивается, но и к своей персоне относится с чувством юмора. В 2001 году второй телеканал открыл новую программу Яира Лапида под названием "Яир Лапид принимает гостей". Арик Айнштейн под гром аплодисментов вышел на сцену, уселся за столик и потянул одеяло на себя:
- Всю последнюю неделю я включаю телевизор и вижу себя во всяких разных позах: вот он придет, он расскажет, всем покажет. Вдруг слышу, в интервью по радио задают тебе вопрос: "Ну как ты себя, Яир, чувствуешь перед появлением в твоей программе Арика Айнштейна? У тебя ведь, небось, мурашки по спине от страха бегают?" И ты отвечаешь: "Какие там мурашки, у меня слоны там бегают!" - Ну если у тебя слоны, то у меня - мамонты!
Перед тем, как Арик появился на сцене, Яир Лапид с волнением и некоторой долей патетики сказал: "Он добрый человек. Звучит просто, но за этой простотой так много скрывается. Это человек, который меня вырастил, но не знает об этом. И не только меня".
НЕ ТОЛЬКО О ФУТБОЛЕ
На тему спорта Арик готов говорить без конца. Журналисты (и я в том числе), знакомые знают: если вы ему должны позвонить, прежде всего проверьте телевизионную программу, нет ли в это время какого-нибудь важного футбольного матча - он ни одного не пропускает.
- Я в спорте уже пятьдесят лет. В 17-лет стал чемпионом Израиля по прыжкам в высоту среди юношества, еще тогда, когда прыгали перекатом на грудь. Моим кумиром был Валерий Брумель, помню малейшие подробности его биографии. А еще были такие у вас сестры Пресс. Они создали типичный образ русских спортсменок: крупные, волосатые, здоровенные тетки. А сейчас русские спортсменки - такие красотки! И вообще, я о русских спортсменах знаю, наверное, больше, чем сами русские.
Охотно верю. Кстати, его рекорд по прыжкам в высоту 10 лет оставался никем не побит. До сих пор он жалеет, что не сумел продолжить спортивную карьеру. На вопрос: "Ваше самое большое упущение в жизни?" он отвечает: "Спорт, в частности прыжки в высоту". Однако, вспоминает Арик, вовсе не все было так красиво и гладко в израильском спорте. Внутри разных спортивных обществ, веяли ветры интриг, делячества. Однажды, совсем в юнм возрасте, и он оказался между жерновами:
- Я был членом спортивного общества "Ха-поэль", которое считалось пролетарским, в отличие от "Маккаби". Тогда главенствовала идея "тебе половина и мне половина". Неважно, какой ты спортсмен - в на соревнования за границей отбирали поровну от каждой команды. Вот раз, у меня в руках уже был билет на самолет на соревнование в Турции, что ли, я ночами не сплю, и тут меня пригласили на комиссию в "Ха-поэль". Я пришел на улицу Арлозоров, там сидят всякие спортивные деляги и говорят мне: "То-ва-рищ Айнштейн!" Ты понимаешь?! - "То-ва-рищ Айнштейн! Мы очень сожалеем, но ты не сможешь поехать". Небеса обвалились на меня, я задыхаюсь: "Но почему? Почему?!". Потому что они хотели, чтобы в этот раз поехал прыгун из "Маккаби". Нас выставили вдвоем на соревнование, я его, конечно, победил, по послали его, а не меня: он был опытнее. Не помню, как вышел на улицу, как шел, спотыкаясь, домой по улице Арлозоров. О этом потом написали в газетах, и все такое.
Да, я вижу мысленно эту картинку. Вот он бредет в сторону моря, отчаянно худой, длинноногий, ссутулив плечи, ничего не видя перед собой - и не только от отчаяния, но и оттого, что он на самом деле очень плохо видел. И был уверен, что жизнь кончилась. Так в его 17 лет рухнули враз розовые иллюзии. Но Арик не утратил доверия к людям ни после этой неприятной истории, ни после множества других, которые были на его пути. Иначе бы он, наверное, не открыл бы мне дверь своего дома. Он уверен, что во всем надо видеть полную половину стакана. Арик помнит огромное количество фактов, цифр, событий, совершенно невероятные вещи, Его называют "ходячей спортивной энциклопедией", он даже заслужил обидное прозвище "архив нежизненных фактов". Но он не обижается. Он действительно помнит множество данных, особенно из футбола:
- Я все время прокручиваю полсотни - нет, сотню разных историй. Многие уже слышали эти истории. Однако иногда появляется возможность что-то рассказать заново, другим. Однажды встречаю мэра Реховота, Иехезкиэля Амелеха, и говорю ему тихонько: "Ты когда-то был вратарем в команде Реховота и потрясающе играл". Мужик побагровел от счастья, просто залился краской до ушей. Тыща мэров даже не подозревала о том, кем он был раньше. Как он был доволен!
И еще история о футболе:
- В 1982 году я попал в аварию. Лежал в больнице, были серьезные травмы. Потом уже, когда выписался, спустя много времени, решил: дай, думаю, проверю, как голова соображает. Подхожу к врачу, говорю ему: "Доктор, минуточку", - прислоняюсь к стене и начинаю перебирать футбольные чемпионаты Европы, команду за командой. Вдруг опомнился, остановился: куда же это меня занесло, аж в 1990 год. Ну, значит, с головой все в порядке.
Среди множества песен есть у Арика Айнштейна одна о любимом футболе "Ве эле шмот" ("Вот эти имена"), с музыкой Мики Габриэлова на текст Эли Мохера. Это настоящий рэп с перечислением имен выдающихся футболистов. Но вот совсем свежая спортивная история. В 2001 году тель-авивская футбольная команда "Ха-поэль" стала чемпионом Израиля и завоевала кубок страны. Радость Айнштейна, в течение многих лет являющегося преданным болельщиком этой команды, нашла свое выражение в стихотворении, и он отправился в студию Изхара Ашдота, чтобы записать песню. Музыку на его текст написал Миха Шитрит, аранжировку и запись сделали Изхар Ашдот совместно с Бэри Сахаровым. Так появилась песня "Моя красная команда", ставшая неофициальным гимном "Ха-поэля".
![[]](/img/m/marina_j/arik-doma-2/arik-3.jpg)