Аннотация: Кто еще помнит тяжелое, страшное, но такое светлое детство?
Семь витаминок
Мальчик, чем-то разгоряченный, бежит по снегу в распахнутом старом пальтишке с развевающимися на бегу ушами зимней шапки, крепко сжимая что-то в обеих ручонках. Вон он приостанавливает бег, открывает ладонь. В левой руке у него кубик черного шоколада, оставивший следы на горячей ладошке. Мальчик облизывает шоколадные следы и потом осторожно лижет краешек шоколада. Ему хочется попробовать заветную сладость хотя бы еще раз, но, что-то вспомнив, он вновь сжимает кулачок и продолжает свой бег по снежной дороге...
Глаза его светятся радостью. Он куда-то спешит, торопится, ловким пинком на бегу сшибая заснеженную кромку дороги. Но вдруг вновь останавливается и осторожно разжимает кулак другой руки. Почти не дыша, с благоговением он смотрит на цветные горошинки, чуть склеившиеся на его ладони. Их семь, они разного цвета: красного, синего, желтого, зеленого, белого...
Искушение выше сил, он глотает слюну, набравшуюся во рту. Хочет закрыть ладонь, но слишком огромен соблазн. С величайшей осторожностью, еле прикасаясь губами, он слизывает, втягивая легким дыханием, белый шарик исчезает за губами, уходит за зубы и мягко располагается прямо под языком...
На лице расплывается блаженная улыбка. Во рту - райский вкус. Сладкая витаминка, новогодний сюрприз медленно, наполняя рот слюной, тает под языком...
***
В классе было холодно, сидели в пальто. Писать было нечем и не на чем.
Сшивали старые газеты и писали между печатных строчек. Чернила на таких самодельных "тетрадях" расплывались.
Но не дай Б-г, чтобы кто-то посмел писать, а тем более, капнуть на один из многочисленных портретов "вождей", ежедневно заполнявших центральные газеты "Правда" и "Известия".
Мало кто уже помнит, что значит: промокашка, чернильница-непроливайка в мешочке-кисете на шнурке или железное "вечное перо". Сегодня, когда все пишут шариковыми ручками (а скоро будут печатать только на переносном компьютере), мало кто помнит, как мы, высунув от напряжения языки, старались красиво с наклоном и с нажимом писать железными, раздвоенными на конце, перьями...
Они нам служили иногда разменной монетой в играх.
Вся жизненная сила детишек выплескивалась на переменках. Примитивными играми, догонялками, озорством мы разогревали окоченевшие тела. Каждая перемена походила на небольшой погром.
Зимою мы забирались на старый школьный сарай и с высоты прыгали в снежный сугроб. Это было небезопасно, и многие возвращались в класс с ушибами, синяками, разбитыми носами.
Одного мальчика даже увезли в больницу с переломом ноги.
Я в детстве не отличался храбростью, но, как сын фронтовика и еврей, который "воюет с кривым ружьем в Ташкенте", должен был держать "фасон,форс".
Взобрался на прохудившуюся крышу сарая, каждую секунду рискуя соскользнуть по обомшелой кровле, покрытой снегом, и свалиться вниз. Было высоко и жутко. И вот уже на краю и надо решаться прыгать. Для меня это было очень высоко. Где-то далеко внизу виднелся уже размятый падающими телами сугроб.
Ноги сами по себе старались упереться в скользкий край крыши, а вокруг раздавалось:
-Ну, что боишься? Храбрец... Прыгай.
И вдруг со стороны тонким, противным голосом с мерзким напевом:
-Два еврея, один жид - по веревочке бежит.
Я закусил губу, оттолкнулся и прыгнул вниз. Показалось, что лечу целую вечность. Но вот - удар приземления. Кубарем перевернулся несколько раз по склону сугроба и встал.
-Отец, я не подвел тебя. Они больше не будут дразнить...
***
Радостный от совершенного подвига, разгоряченный, красный и мокрый от тающего снега вернулся в класс. Там нас ожидал сюрприз.
В то время уже стала поступать американская помощь.
Какого только добра не было в этих посылках! Были и такие вещи, о которых мы даже не слышали, не представляли об их существовании. Продовольственные американские посылки, видимо, спасли не одну жизнь. Кому они доставались, оставалось неизвестным...
Но тогда к новому году и мы получили эти посылки. И тушенка, и упакованные брикетики настоящего масла, и пакетики халвы, и еще масса разной вкуснятины в консервах, которые мы так и не попробовали.
Из всего этого богатства школьникам на новый год выдали по куску пищевого шоколада и... витаминки. Это были такие кругленькие шарики разного цвета, где под засахаренным слоем были витамины, судя по тому райски кисленькому вкусу, который разлился по всему рту, когда я попробовал одну. Почти все дети тут же набросились на сладости, мгновенно уничтожили их, не оставив и следа.
Дома лежала больная сестричка. Кажется, она болела с ангиной.
Высокую температуру мама "сбивала" пирамидоном и еще давала красный стрептоцид, которым пользовались для борьбы с инфекцией.
***
...Зина была больна. У нее держалась высокая температура. Отец пришел из госпиталя на двух костылях. В это время в Казани был и раненый Ноня Ольбинский, единственный танкист, спасшийся из горящего танка. Они сидели в нашей, отгороженной фанерной перегородкой, комнатке.
Было весело и радостно. Отец с нами, гостит герой-танкист, на столике разная еда из их военного пайка. Они весело смеются, выпивают, произносят тосты за победу.
Температурящая сестричка в детской кроватке, огороженной решетчатыми стенками. Она все время порывается придти к нам за стол, встает на кроватке, протягивает ручки и беспрерывно говорит.
Лицо ее пылает от жара, белокурые локоны спадают на глазки.
Она возбужденно хохочет, желая обратить внимание взрослых.
И вдруг изо всех сил декламирует:
...Прилетел комарик
И сел ей на лоб...
Но так как она не могла правильно произносить "р" и "л", то выходило:
...Приетей комаик
И сей ей на ёб...
Все покатились со смеху. А она вновь и вновь повторяла стишок, вызывая безудержные приступы.
Я тоже хохотал...
Последнее слово было распространено среди военной детворы.
И это было еще не верхом военного лексикона. Мы рано взрослели.
***
Дома меня ждала младшая сестра. Я же уже взрослый - ученик первого класса. Она никогда не пробовала витаминок, не знает вкуса шоколада. Для нас это было невероятным лакомством. Я представлял, как обрадуется она.
Я думал, как бы поступил отец.
Переборов соблазн, бросился по заснеженной дороге домой. Всю дорогу я бежал, чтобы не поддаться соблазну и принести ей заветные подарки.
Ах, как же манил меня этот шоколад, зажатый в левом кулаке!
И как притягательны были витаминки, так сладко приклеившиеся к вспотевшей ладони...
Зина встретила подарки с огромной радостью, тут же в кровати моментально расправившись с ними. Я сидел и смотрел, как она наслаждается.
Видимо, слюнки текли у меня, потому что мать чуть ли не силой заставила угостить меня хотя бы оставшимся крошечным кусочком шоколада.