Боль... Она ширилась и выходила из-под контроля, что-то шло не так. Лекарство больше не помогало, или добавились новые трещины в позвоночнике? Что делать? Я взяла на себя ответственность за свою старенькую маму и ухаживала за ней дома, так как отдавать ее в один из домов для престарелых людей с медицинскими проблемами считала невозможным для нее и для себя. У нее нулевой английский, а по-русски здесь никто не говорит.
Три месяца назад у нее очень сильно заболела спина, боль была просто невыносимой. Мы приехали в госпиталь, где нам в течении 3 часов сделали обследование и выяснили, что у нее сломался позвонок. Врач объяснил, что такое случается не редко у бабушек. Кости хрупкие, позвоночник начинается сгибаться вниз и зачастую создается давление, которое и разрушает позвонок. Если бы она была моложе, то можно было бы рекомендовать хирургическое лечение, а в возрасте под 90 операции уже не делают. Нам выписали обезболивающее и отправили домой.
Дома все шло неплохо, и она даже пошла на поправку, как вдруг начался какой-то необъяснимый виток боли. Боль заполнила собой все жизненное пространство. Чтобы доставить маму в госпиталь на этот раз пришлось вызывать скорую. Не дай вам Бог ехать в госпиталь на скорой. Парамедики привозят вас в госпиталь, и там вы стоите в отдельной очереди, которая еще длиннее, по сравнению с той, если бы вы приехали своим ходом.
У парамедиков внутри 2 своих отдельных поста, пройти которые нам удалось за три с половиной часа. Действие анальгетика за это время закончилось, и на все мои мольбы об обезболивании парамедики отвечали, что такое распоряжение может дать только доктор, к которому надо было еще попасть. Их нисколько не трогал вид моей мамы, умирающей от боли.
Наконец мы попали на кровать в приемном покое, и нас начали смотреть. Доктор оказался очень толковый, он работал как на фронте, никаких лишних разговоров. Короткий вопрос - короткий ответ. Вначале я даже обиделась на него, что он не стал слушать всю предысторию. Он моментально отдал распоряжение, сделать рентген чтобы просмотреть все, начиная от шеи и заканчивая копчиком. Уже через 30-40 минут он отозвал меня в сторону и сказал, что ему категорически не нравится снимок правого легкого в котором он увидел большую опухоль. Делаем компьютерную томографию - сказал он. Еще через некоторое время диагноз был подтвержден - это рак.
Я сопровождала свою маму везде в качестве переводчика. Мне предстояло сказать ей о страшном диагнозе. Я предупредила врача, что в нашей культуре было бы не принято говорить сразу в лоб о таком диагнозе, и я ее сначала подготовлю.
- Мама, ты знаешь, что-то врачу не нравится снимок твоего правого легкого, боюсь что там не все хорошо, если не сказать плохо. - сказала осторожно я.
- Ты, что хочешь сказать, что у меня рак? - спокойно спросила она.
- Боюсь, что да, но надо сделать еще другие обследования, чтобы это подтвердить - я старалась как могла голосом смягчить эту новость.
Меня отправили ночевать домой, а ее оставили в госпитале, предварительно взяв с меня слово, что я снова буду там в 8 утра, чтобы переводить на английский.
В 8 утра я была в приемном покое, где продолжали держать маму, преложив ее на кровать в тихом дальнем закутке. Врач не заставил себя ждать, но предупредил, что у него через 10 минут конференция, и он вернется к нам для разговора через 30 минут.
Я растеряна и шокирована. В голове все время крутится фраза "это - рак". Мне казалось, что если человек старше 85 лет, то уже рак не страшен, но я была не права. Доктор объяснил, что у мамы есть выбор: можно ничего не делать, и они просто назначат хорошее обезболивание, либо начать обследование и возможное лечение. Вначале при разговоре врач больше обращался ко мне, ожидая, что решение принимаю я, так как большинство людей в возрасте моей мамы уже не дружат с головой. Однако, я просто переводила маме его слова, и она сама принимала решение. Он был поражен ее способностью здраво рассуждать, так как она была в прекрасной памяти и психически абсолютно здорова. Мама выразила желание обследоваться и лечиться. Она боец по природе, у нее за плечами 14 хирургических операций. Делает операцию, лежит несколько дней, поднимается и бежит дальше. Физически очень активная, она впервые оказалась прикована к постели.
Доктор поднимает серьезный вопрос, который в этой культуре обсуждают заранее и который табу в нашей культуре.
- Если у вас произойдет остановка сердца или дыхания, хотите ли вы чтоб вас реанимировали? - спрашивает он.
- Нет- спокойно отвечает она, и поясняет - Я прожила длинную хорошую жизнь, я не боюсь смерти.
Мы обе спрашиваем, надо ли будет подписывать какие-то бумаги? Он говорит, что в данный момент не надо, так как он внесет это в историю болезни.
Меня отпускают домой на несколько часов, пока ее переведут в отделение. Я ухожу в огромном смятении. Рак... Что от него ждать?
Маски боли. Когда-то раньше я видела такие выражения лиц у людей на полотнах известных художников, обычно так изображали ад. Тогда я не понимала, что это адские боли и адские муки, теперь же я знаю доподлинно, что имели ввиду известные художники. Мамино лицо очень часто превращается в маску боли.
Маму помещают на 7 этаж, я нахожу ее там на кровати у окна, в палате 4 больных, и все они тяжелые. Мама очень рада моему приходу. Она может лежать только на спине, голова чуть-чуть приподнята, ноги согнуты в коленках, и под них подсунута подушка. Любое изменение позы вызывает у нее нестерпимую боль, это и не удивительно, ведь спина сломана. Кровать оснащена кучей кнопок, которые позволяют менять положение головы, приподнимая или опуская ее, а также положение ног и спины. Кровать можно опускать или поднимать на любой уровень. Следующий месяц мне прийдется ругаться, уговаривать и объяснять мед персоналу, что нажатие любой кнопки на кровати вызывает дикую боль у мамы. Если бы в отделении работало только несколько мед сестер, то проблем бы не было, но данное отделение является базой обучения для студентов двух университетов, и каждые 24 часа у кровати появляются два новых лица: дневная и ночная медсестры. К концу нашего пребывания в госпитале у меня появилось чувство, что в этом отделении работает весь город, столько людей прошло за это время.
Я спрашиваю маму, как она себя чувствует. Ее немного подташнивает. Я нажимаю кнопку вызова и прошу санитарку принести емкость для рвотных масс. Санитарка быстро приносит емкость, и не слова не говоря жмет на кнопку, чтоб посадить маму. Мы обе орем "Неет!!!" Она в недоумении смотрит на нас. Я ей кричу: "Что вы делаете!? У больной сломана спина, а вы ее пытаетесь посадить!!!" Санитарка начинает выдавать мне инструкцию, согласно которой больной обязан сидеть, если его тошнит. "Дурааа!!!" - ору я на нее. Далее я перехожу на русский и добавляю все эпитеты, которые только приходят мне в голову. Она убегает не дослушав мою тираду. Через несколько секунд появляется мед сестра, молодая красивая блондинка. Она начинает мне выговаривать, что я не имею права оскорблять мед персонал. Я ей объясняю, что действия этого персонала вызвали жуткую боль у больной. Мы еще несколько минут говорим друг с другом на повышенных тонах. Затем я ей говорю: "Ну, что мы так и будем ругаться или пора начинать работать?" Она успокаивается, и я тоже. Уже успокоившись я ей объясняю, что если бы санитарка, согласно инструкции, вначале сказала, что она собирается делать, то конфликта бы не было, так как я бы ей объяснила, что больную со сломанной спиной нельзя вот так взять и посадить одним нажатием кнопки.
Я прошу мед сестру написать большое объявление над кроватью, где черным по белому сказано, что у больной сломана спина, и любое нажатие кнопки необходимо проводить очень осторожно, чтобы не вызывать нестерпимую боль. Она пишет объявление. Однако его никто не будет читать. Вокруг носятся молодые зеленые мед сестры, которых некому учить, так как опытные мед сестры ушли на пенсию. Молодежь будет добросовестно пересказывать мне инструкции, при этом их вообще не научили думать, не объяснили, что медицина - это не Голивуд. Не рассказали о милосердии, сострадании к больному, и прочих вещах, о которых говорится в клятве Гиппократа. Мне проработавшей всю жизнь в медицине очень больно на все это смотреть. Одним словам табун зеленых лошадей.
Мед сестры не передают больных по смене, и каждая новая сестра, заступившая на дежурство будет повторять одни и те же ошибки. На вопрос доктора, как больная чувствовала себя вчера, была ли у нее температура, мед сестра равнодушно пожмет плечами и скажет, что вчера она не дежурила. За месяц я увидела только троих девушек, из которых будет толк в будущем, остальным бы где-нибудь в Голивуде работать, а не в больнице. Высокие красавицы с ослепительными улыбками в 32 зуба, и абсолютно бесчувственные к проблемам больных. На смену пришло бесполезное поколение.
Я дежурю в больнице по 10 -12 часов каждый день без выходных,потому что оставить маму одну без физической помощи просто невозможно. Она беспомощна, у нее очень слабые пальцы рук и ее надо кормить с ложки, поить с трубочки. Она сама не может удержать даже стакан с водой. Каждое утро, когда я прибегаю к 8 утра, я вижу одну и ту же картину. Мама лежит с пересохшим ртом, запекшимися губами. Никто не станет ее поить, так как за это не платят. Я ей говорю: "Привет, моя дорогая, я пришла!", и далее начинаю ее отпаивать после ночи. С туалетом тоже, когда помогут посадить ее на кресло-туалет, а когда и нет. Эта процедура требует времени, а времени у персонала нет. Мама одной рукой ухватывается за ручку кровати, чтоб повернуться на бок, одновременно кто-то должен вытащить подушку у нее из-под ног и помочь ей спустить ноги на пол, затем подать ей палочку, на которую она может опереться и поддерживая ее посадить на кресло-туалет, стоящее у кровати. Вот такая вот процедура, требующая времени. Иногда, прийдя утром, я вижу, что тот кто помогал ей с туалетом забыл подсунуть подушку под коленки, или бросил больную в неудобной позе.
Мама будет стойко терпеть до моего прихода и боль и неудобства. Она будет терпеть даже пописать. "Мама, ну разве так можно! Ты терпишь по 12 часов до моего прихода" - возмущаюсь я. Однажды она дотерпелась до того, что утром не смогла пописать вообще, и ей воткнули катетер. Когда я пришла к 8 утра и увидела ее с катетером, я чуть не взорвалась от возмущения. Потом взяла себя в руки и убедила и мед сестру и врача, что с мочевым у нее все в порядке, а проблема психологическая. Она не может писать при посторонних. Убеждала ее долго, что надо перебороть свою стеснительность, и не издеваться над своим мочевым пузырем.
Долгие часы у постели больного приучают к наблюдательности. Тебе уже не нужны слова, ты определяешь степень боли по выражению лица. Это и есть маски боли. Боль в медицине определяют по шкале от 0 до 10. Когда нет боли - это ноль, когда боль невыносима - это 10. У мама боль по шкале 7, 8, 10. Она не спускается ниже. Морфин меня разочаровал, он вызывает у нее в первый момент сильное усиление боли, а затем только через какой-то промежуток времени он начинает медленно действовать. Он не вызывает у нее привыкания, несмотря на морфин у нее совершенно ясное сознание, и на все вопросы мед сестры, она дает правильные ясные ответы, поражая этим мед сестру. Говорят, что боли в костях хуже всего подаются обезбаливанию.
Мы проходим полное обследование в процессе которого выясняется, что первичная опухоль появилась в легком, а затем она проросла в позвоночник и разрушила позвонок в поястничном отделе. Мама никогда не жаловалась на легкие, у нее никогда не было ни кашля, ни отдышки, абсолютно ничего подозрительного. Чуть меньше года назад начала побаливать спина, но покажите мне хотя бы одного зрелого человека, у которого бы не болела спина. Год назад, у нее начался бзык "Похудеть!", она перестала есть многие продукты питания, регулярно прыгала на весы и торжественно провозглашала на сколько она уже похудела. За 3 месяца она сбросила 15 килограмм. Все это очень странно. На все мои увещевания, что ни в коем случае нельзя худеть в этом возрасте, она просто махала рукой. Вот такой странный рак. Стадия уже последняя, боль уже ползет дальше по ногам, и следующее что может произойти - это паралич ног.
Врачи предлагают сделать полиативное облучение опухоли в позвоночнике. После облучения опухоль уменьшится, перестанет создавать давление и вызывать дикую боль, появится возможность купировать боль медикаментами.
Большой Онко Центр находится в другом городе, облучение делают там. Это 3 часа дороги туда и 3 часа обратно. Нам предстоит в один день получить консультацию врача радиолога, сделать компьютерную томографию, чтоб нарисовать зоны облучения и провести само облучение. Задача не из простых. Наш врач-онколог связывается с центром, они назначают нам консультацию сразу же на следующий день в 8 утра. Через час меня зовут к телефону, и мед сестра из Онко Центра дает мне подробную инструкцию, что взять с осбой в дорогу и просит, чтобы я обязательно там была с мамой в качестве переводчика. Я естественно соглашаюсь.
По моим подсчетам мне надо быть в госпитале не позднее 5 утра, однако мед сестра из оделения заверяет, что я должна быть в 6 утра. На все мои доводы, что это 3 часа дороги, она поет свою песню. Я планирую быть в 5.30 утра. Я толком не сплю ночь, переживаю, встаю в 4 утра, хотя до госпиталя рукой подать. Ровно в 5 утра раздается звонок и сестра из отделения говорит: "Вы должны были быть здесь в 5 утра". Я взрываюсь: "Я ведь 3 раза спрашивала, и все 3 раза мне сказали быть в 6 утра! Дайте мне 10-15 минут, и я буду в отделении." Оказывается Скорая с парамедиками была готова в 4.30 утра, но мое долбанное отделение сказало, что я не могу быть в 4.30 утра, им было лень мне позвонить. Табун зеленых лошадей.
Когда я прибегаю в отделение, мама уже лежит на каталке. Я спрашиваю: "Палочку взяли?" Персонал уверяет, что палочка лежит на каталке под одеялами. Мы едем на 1 этаж, там останавливаемся, чтобы взять документы, и я проверяю палочку, которой естественно нигде нет. Я говорю парамедикам, что без нее как без рук, ехать нельзя. Женщина - парамедик едет назад на 7 этаж за палочкой, оказывается палочка закатилась под кровать, где она ее и обнаружила.
Грузимся в скорую, к моему огорчению выясняется, что ехать будем с пересадкой. Мы доедем до другого города, где в госпитале пересядем на другую Скорую и поедем дальше до пункта назначения. Я переживаю за наркоз, действие лекарства может закончиться до нашего приезда в Онко Центр, наркотиков у парамедиков нет, так как им не положено. Наркотики только в госпитале, а чтобы их сделать надо будет снова стоять в общую очередь. Такая перспектива совсем не радует.
Отправляемся наконец в дорогу, стоит густой туман, дорога петляеет среди гор, где начинается туман и кончается снег сказать трудно, погода явно не летная. Доезжаем до госпиталя, меняем машину скорой. Маму перегружают, я и женщина-парамедик сидим в салоне, едем. Я начинаю чувствовать признаки морской болезни. Меня начинает укачивать в закрытом салоне, говорю об этом парамедику, она подключает меня к кислороду. Мне становится чуть легче. В это время у мамы начинаются боли, закончилось действие лекарства. Нам еще ехать минут 30- 40, естественно, что к 8 утра мы не успеваем. Парамедик меня успокаивает, она говорит, что нас примут несмотря на опоздание.
Боль у мамы усиливается, я сижу, и как в фильмах про Отечественную войну, прошу ее: "Миленькая, ну потерпи немножко, уже скоро приедем, потерпи, моя родная!" Мама терпит из последних сил, наконец и Онко Центр. Нас привозят в отдельную комнату, и я сразу же прошу мед сестру сделать маме обезболивание. Она моментально приносит лекарство, через время боль начинает уходить. Я чувствую, что сама сейчас свалюсь, мне надо срочно лечь, чтоб побороть головокружение. Я спрашиваю, где мне самой можно полежать минут 15-20. Мед сестра заводит меня в соседнюю комнату, где я вижу кушетку. Ложусь и лежу спокойно, становится чуть легче, пытаюсь встать, но дурно. Мне нужен черный горячий чай. Спрашиваю про чай, мед сестра мне приносит чашку чая. Я благодарю. Мне становится намного легче. Персонал очень хороший, доброжелательный.
Вскоре приходит врач, он уже посмотрел мамину историю болезни (все есть в интернете) и сделал свое заключение. Он говорит, что будем делать 1 сеанс радиации, но доза будет выше. Мы соглашаемся. Он предупреждает, что снять боль на 100% не удастся, так как сломанный позвонок будет продолжать давать боли. Мы соглашаемся и на это.
Маму загружают наркотиками, чтоб она спокойно перенесла следующую процедуру. Пока мы с ней ждем в отдельной комнате, у нее начинается видение. Я сижу рядом и слушаю. Она говорит: "У Новиковых сын школу закончил?" Я знаю, что она сейчас вернулась во времена своей молодости и спрашивает про кого-то из деревенских. Я ей отвечаю: "Мама, я ведь его не знаю."
Далее она говорит: "Все побежали на кладбище!"
Я - А что вы там собираетесь делать?
Она - Как что? Убивать его!
Я - Кого его?
Она - Рак, конечно! Далее она обращается к своей сестре, которая умерла этой весной - Нинка, прогони детей с заднего двора! Иначе они тоже побегут на кладбище.
Она - Дай мне скорей веревку! Я буду стоять здесь, и когда рак побежит, то я его быстро скручу.
Я огладываюсь по сторонам и лихорадочно соображаю, чтобы ей такое дать вместо веревки. Вижу носовой платок, беру его и подаю ей со словами: "Вот тебе веревка, возьми."
Она берет платок, скручивает его и говорит: "Ага, попался! Давай мне быстро мешок!"
Я подаю ей полиэтиленовый мешочек из-под еды. Она его хватает и просит меня: "Завяжи мешок крепко, увези его подальше и закапай!".
Я - Все сделаю, как ты сказала.
Я крепко завязываю мешочек в который она положила носовой платок. На 3-й день после возвращения, не вдаваясь в подробности, и не раздумывая над логическими объяснениями, я увожу этот мешочек за город и закапываю его в пустынном месте.
Видение заканчивается, я ее спрашиваю, помнит ли она о нем? Она не помнит. Я ей говорю, что иногда при помощи наркотиков можно войти в подсознание и прочитать информацию. Ты воевала с раком в своем видении.
Компьютерная томография занимает достаточно долгое время, маму всю разрисовывают на зоны облучения. Я в качестве переводчика хожу с ней везде. Сама радиация заняла 7 минут, и прошла очень легко. Что меня удивило, так это то, что всех больных фотографируют перед радиацией и на экране компьютера вместе с описанием снимков размещена и фотография больного.
Потом мы ждали Скорую ехать домой. Назад нам попался очень хороший экипаж, мужчина и женщина парамедики были мужем и женой. Меня посадили вперед, чтоб не укачивало, и понеслись с приличной скоростью по хорошей хайвейке. Они с пониманием отнеслись к нашей ситуации и женщина сказала, что по тем дорогам, по которым мы ехали сюда, каждая кочка отдавалась в спине. Мама спокойно спала всю дорогу на обратном пути.
Когда мы приехали в свое отделение, то толпа персонала, как черти из преисподней кинулись маму кантовать и перекидывать с каталки на кровать, она громко стонала и плакала от боли, а я стояла совершенно никакая и ничего не могла с этим поделать, у меня уже не было сил с ними воевать. Одним словом, табун зеленых лошадей. Парамедики посмотрели на это, и по их взглядам я поняла, что они были в шоке от такого сервиса. Тогда они поняли мою правоту, почему я не давала никому перекладывать маму с каталки на кровать и наоборот, а просила дать нам возможность потихоньку это сделать самим.
На следующее утро я снова была в госпитале. Площадь боли начала сокращаться очень быстро, улучшение шло 3 дня, мы даже снизили дозу морфина с 10 до 5. Подключили еще 2 препарата и боль значительно уменьшилась. А далее начинается мистика.
Для тех, кто не любит мистику, можно далее не читать.
Я знаю за собой такую особенность, что в моменты очень сильного психического напряжения я становлюсь, как дикий зверь чувствительна к тому, к чему в спокойной ситуации не чувствительна. Я начинаю считывать информацию то ли через биомагнитные поля, то ли еще как-то. Я могу видеть картинки, не входя в транс и внешне оставаясь спокойной. Только не думайте, что я сошла с ума.
Моя мама - нарцисс. В ней живут сразу 2 разных человека, один очаровательный и радостный, а второй темный как ведьма. Как у Гоголевского Вия в паночке одновременно была и Паночка и Ведьма. Я постоянно чувствовала это, и все мои молитвы сводились к тому, чтобы Бог принял мамину душу. Я насмотрелась на ее страдания, и мне было ее искренне жаль, что под конец жизни ей досталась такая тяжелая участь. Я понимала, что мое духовное предназначение, которое Бог дал мне в этой ситуации - это неустанная молитва о маминой душе. Она пришла к Богу, но в ней все-равно оставался какой-то островок недоверия. Ее поколению, воспитанному в условиях жестокого атеизма, было очень трудно принять бессмертие души и любовь Бога.
Иногда я явственно видела Ведьму в ней, ловила ее тяжелый взгляд на себе. Но это длилось буквально мгновения.
Итак, на 4-й день после радиации, я как обычно прибежала в больницу рано утром. По маминому лицу я увидела признаки приближающейся боли. Я вызвала мед сестру и попросила дать маме обезболивание. Мед сестра принесла шприц и сделал укол. Я спросила, сколько морфина она дала, и в ответ услышала, что 10. Я обеспокоилась: "Ну как же 10! У нас ведь было уже улучшение!" Мед сестра стала доказывать, что она знает лучше, какую дозу надо давать. А я сижу и чувствую, что эта мед сестра пришла от темных сил. Я сижу и молюсь: "Господь, убери ты эту сестру отсюда! Дай нам своего ангела для защиты! Она пришла маму погубить!"
И вдруг я вижу в параллеле с настоящим еще одну картину, мама лежит на кровати в палате, а вокруг нее стоят ангелы: три напротив меня, один в головах, один в ногах, а еще два - один по правую руку от меня, а другой по левую руку от меня. Всего 7 ангелов. Я смотрю и вижу, что крылья у них белоснежно-чистые, такие чистые, что и словом не описать. А мед сестра все продолжает заглядывать к нам, проверяет. Я и думаю: "Ну почему же ангелы, не мешают ей заходить? Она ведь от темных сил пришла!" И вдруг вижу, что крылья у ангелов становятся черные-пречерные, и превращаются они в ворон и вылетают в окно. И слышу смех: "Ха-ха-ха! Хотели обмануть!" И я вдруг понимаю, что зто приходили темные силы, и пытались утащить ее душу в ад, прикинувшись ангелами. И вот я вижу, что остался у кровати только 1 ангел, который на самом деле бес. А это были 7 злейших бесов, которые и составляли сущность ведьмы.
И открылось мне знание, что вороны забирают души тех, кто так и не пришел к Богу. Мало быть просто хорошим человеком, без веры нет спасения.
Я благодарю Бога, что он выгнал 6 злейших бесов из моей мамы, но 1 бес еще в ней сидит. Через 2 дня навестить маму приезжают родственники из другого города, и среди них ее младшая внучка, молодая женщина. Младшая внучка - настоящая лживая стерва, занятая только собой. Ее приезд запланирован где-то свыше так как, происходит историческая встреча в течении которой бес уходит в младшую внучку. Как все странно связано в этой жизни, и как многое нам не дано понять. Я по-прежнему вижу параллельное видение, мама лежит на своей кровати в палате, но никаких ангелов-бесов вокруг нее больше нет. Господь очистил ее от бесов.
Отношение врачей к такой больной. За этот месяц у нас сменилось 4 палатных врача, каждый из них наблюдал маму 1 неделю, а затем ему надо было ехать в Ванкувер на неделю, и его заменял следующий врач, по возвращению, он не занимался больше больными из этой палаты, и к нам приходил другой врач. У врачей тоже свой циркулирующих график.
Как относиться к больному, который очень скоро умрет? Хороший вопрос.
Больным с таким диагнозом предлагают долечиваться в хосписе. Я сходу отмела идею хосписа, и предложила забрать свою маму домой, пообещав что возьму на себя весь уход за ней и лечение тоже. Когда предыдущий врач узнал, что я буду только одна и меня будет некому сменить, он мне сразу сказал, что я сошла с ума, и я буду его следующим пациентом, так как выдержать такую нагрузку немыслимо. При разговоре со мной он даже не смотрит в сторону мамы, она для него уже несуществующая субстанция. Он беспокоится только обо мне и о тех последствиях, которые могут произойти.
Социальный работник приносит мне рекламный памфлет о хосписе, и подчеркивает, что там очень хорошие условия. Родственники могут оставаться даже на ночь со своими близкими.
Я объясняю, что отсутствие английского языка у мамы является главной причиной такого решения. Я понимаю, что в хосписе я буду сидеть все 24 часа, и уж точно свалюсь. Я настаиваю на своем. Наш следующий лечащий врач относится с большим пониманием, и вместе с госпитальным фармацевтом, чудесной женщиной работают над хорошей схемой обезболивания. Женщина - фармацевт проводит со мной много времени, мы с ней обсуждаем все тонкости приема лекарств. Она меня заверяет, что комплексное воздействие трех разных препаратов даст хороший эффект. С большим пониманием относится к моему решению и наша мед сестра, она полностью согласна со мной, что маме будет намного комфортнее дома. Она демонстрирует мне использование внутрикожного катетера для приема морфина. Затем я делаю укол морфина через катетер под ее наблюдением. Она одобрительно кивает, поняв, что у меня есть опыт в такого рода делах, и я все делаю правильно. Я шучу, что последний раз я делала уколы в прошлом веке, а теперь все другое, и шприцы и иглы.
Мы приезжаем домой, к моей радости домой нас отправляют на минивэне (таком маленьком автобусике), а не на скорой, два парня легко соглашаются со мной, что мы будем самостоятельно перекладываться с кровати на каталку, которую они опускают до нужного уровня. Они без проблем заносят маму домой, и помогают посадить ее на специальное кресло, на котором она с моей помощью доезжает до кровати. Я от души их благодарю за сервис, сравнивая и вспоминая все те ужасные моменты, когда мы ездили на скорых с парамедиками и мама терпела все те адские боли. Да, человеческий фактор! Кто-то жалеет больных, как эти два парня, а кто-то жалеет только себя, как тот табун зеленых лошадей.
Первую ночь я практически не сплю и бегаю проверять маму каждый час, я боюсь боли. К моей радости она спит спокойно, схема приема лекарств работает безотказно. Спасибо Жаклин и Яну, они сделали прекрасную схему приема лекарств и великолепную подборку препаратов. В тот же день нас навестила мед сестра, она принесла очень много документов, которые мы с ней заполняли около часа. Я ей очень благодарна за заботу, результатом этой работы будет документ, который она составит и сама заверит у нашего семейного доктора, об ожидаемой смерти моей мамы. В этом случае полиция не вовлекается и похоронное агенство сразу же может оказывать ритуальные услуги. Я знаю, что маме осталось не так много, но надеюсь, что она проживет подольше. Я ей не говорю всей правды, мой голос звучит бодро, и я ее уверяю, что мы будем лечиться дома и пить все назначенные лекарства. Она верит в победу.
Следующую ночь я сплю спокойно и вижу сон. В моем сне безрадостная тундра по которой течет широкая река, нет не деревьев, не зелени, все такое чахлое и унылое. Мама стоит в утлой лодочке, готовая к отплытию, я на берегу. Я слышу голос, который обращается ко мне: "До этого пункта вы шли вместе, а теперь она поплывет одна. Тебе туда нельзя." Я просыпаюсь в огромном смятении: "Ну как же так? Я ведь неустанно молюсь о ее душе и прошу Бога принять ее к себе! Рай - это место радости, а не уныния!" Я не знаю, что думать, я молюсь и в молитве прошу Бога показать мне место в библии, которое бы объяснило мой сон. Он показывает мне в Книге Царств место, в котором говорится, что Бог заботится о душе даже отверженного. Я успокаиваюсь.
Две тайны, которые нам не дано понять, тайну смерти и тайну рождения. Скоро я буду свидетелем тайны смерти. Откроет ли мне Бог что-то в этой тайне?
А жизнь сводится к очень простеньким вещам и радостям. Красный крест - прекрасная организация, которая дает бесплатно в аренду разные необходимые приспособления для больных. Я привожу от них специальную скамеечку для ванной, на которую можно посадить больного и купать его под душем. Купаю маму по-настоящему, а не на кровати, как это было в больнице все последнее время. Она искренне наслаждается этим купанием, и я рада за нее. Кресло -каталка тоже из Красного Креста, чтобы мы без него делали? Масса таких необходимых вещей. Спасибо тем людям, которые придумали такой сервис!
В знак благодарности человек может пожертвовать деньги Красному Кресту, что почти каждый и делает. В этой организации работают в основном волонтиры, люди в своей массе не молодого возраста.
Мед сестра навещает нас регулярно раз в неделю, она оказывает хорошую психологическую поддержку. Врач меня предупредил, что маме осталось очень мало, и ее убъет опухоль в легком. Я вижу, как мама слабеет с каждым днем, но она продолжает бороться психологически с болезнью. Она сильна духом. Нас навещают наши друзья. Все стараются как-то поддержать маму. Болезнь берет свое, мамин голос слабеет и превращается в тихий шелест, вот ей уже трудно садиться на кресло-туалет, вот пошла кровь в моче. Черты лица заострились, но кожа при этом остается нежной и красивой. Я ей говорю - Представляю, насколько ты была красива в молодости! Я вижу ее красоту, несмотря на тяжелую болезнь.
У нее совсем нет боли, благодаря схеме приема лекарств. Мы обходимся без уколов, работают долговременный морфин в пилюлях, жидкий морфин перорально и 2 других препарата. Я этому очень рада. Мед сестра, посещая нас, отмечает, что мама выглядет очень хорошо, ухожена и без следов боли на лице. Через пару часов после посещения мед сестры, мама засыпает. Она спит до вечера. Подходит время приема лекарств и пищи. Она не просыпается. Я жду. Проходит час, другой. Я начинаю ее будить, так как действие лекарств скоро может закончиться. Она не просыпается. Мне не удается ее разбудить. Я проверяю ее глотательный рефлекс, она сглатывает слюну. Осторожно заливаю ей под язык жидкий морфин, его хватит на какое-то время, но без долговременного, расчитанного на 12 часов будет плохо. Иду спать. Просыпаюсь в полночь, иду к ней проверить. Она спит, но дыхание изменилось, пошли хрипы и булькание, начала стонать. Делаю укол морфина, жду когда он заработает. Вскоре стоны прекращаются. Слава Богу, боль ушла! Через какое-то время даю снова жидкий морфин. Теперь только эти 2 формы могут работать, таблетки дать невозможно.
Утром приезжает наш родственник из другого города навестить маму, я его предупреждаю с порога, что ситуация ухудшилась, и пусть он не пугается. Он входить в комнату и все сразу понимает. Я ему говорю, что мне надо ее помыть, сделать утренний туалет. Он уходит в другую комнату. Я ее мою, меняю. Она без сознания, но я чувствую ее взгляд из-под опущенных ресниц, который следит за мной. Взгляд уже не ясный, а весь затуманенный, подернутый пленкой. Я с ней все-время разговариваю, не зная, слышит она меня или нет, но мне почему-то кажется, что она слышит. Пытаюсь ее успокоить словами.
В какую-то секунду мне кажется, что ей хочется вырвать, я ей говорю - Погоди, я сейчас принесу тебе ведерочко. Отворачиываюсь на несколько секунд, а когда возвращаюсь, то вижу, что она уже не дышит. Зову нашего родственника, - Ты знаешь, наша бабушка ушла. Говорю эти слова спокойно. Он еще не верит, пытается нащупать пульс у нее на шее. Пульса нет. Я приношу зеркальце и подношу его к ее рту, зеркальце чистое. Она от нас ушла. Тайна смерти.
Иду звонить ее подруге, которая собиралась приехать повидаться, чтобы отменить ее приезд, но она уже выехала к нам. Она уже здесь. Она очень расстроена, что не приехала на 5 минут раньше, чтобы застать маму живой. Мы с ней остаемся вдвоем в комнате, я закрываю маме полуприкрытые глаза, глажу ее по щеке. Кожа такая нежная и теплая. Мы с подругой будем ждать ритуальную службу, собирать одежду для погребения и плакать. Тайна смерти.
Мне почему-то кажется, что сейчас ее душа летит в космическом пространстве к нашему творцу. Я пишу такие строки: