Я ищу тебя уже очень долго. Мне кажется, что целую вечность. Собственно так оно и есть. Мы познакомились благодаря твоей маме, когда получали визы во французском посольстве в Москве в 1982 году. Она из Запорожья, я из Бессарабии. И пока мы стояли в очереди, мы говорили о самом разном. Она сказала, что едет к дочери, которая живет в Париже. Я взял у неё телефон и сказал, что по прибытии обязательно позвоню.
Я приехал перед самым рождеством и смог позвонить на исходе второй недели. Трубку подняла ты. Мы разговаривали с тобою так, как будто были давным-давно знакомы. Я спросил, не покажешь ли ты мне Париж, если это возможно, и ты сказала, что у тебя занятия в Сорбонне. Сорбонна меня заинтересовала. Я сказал, что приду, но пусть в вестибюле будет твоя мама, Зоя Николаевна, и тогда я с тобой точно не разминусь. На улице сыпал снежок, и Александровский мост был торжественно красив. В вестибюле Сорбонны было полно студентов, и висели плакаты на русском, призывающие к солидарности с борющимся Афганистаном.
Я увидел твою маму и подошел к Вам. И тогда, только глянув на тебя, я понял, что попался. Такого не могло быть! Такого просто не могло быть!!! Ты попрощалась с мамой. И мы пошли слушать лекцию по русской литературе на тему: "Марина Цветаева", которую вел Андрей Синявский. Только потом я понял, что твое состояние было таким же, как и мое.
-Увези меня куда - нибудь, - сказал я, когда мы покидали Монмартр. - Куда-то в лес или поле.
Парижское небо сеяло над городом мелкий дождь.
- Куда же? - спросила ты, и тут же нашлась. - Если бы было куда - давно бы уже увезла.
Мы ехали мимо Вандомской колонны к Люксембургскому саду, потом долго плутали по улицам, выискивая, где бы бросить машину. Потом сидели в кафе.
Ты сверялась с картой, высматривая дорогу, когда я предложил ехать на Боцарис, в мастерскую. А когда мы вновь заблудились, скомандовал: - Рю де Периней.
Это уже было легче, и перед тем как выйти, мы долго целовались, не стесняясь прохожих. А потом мы поехали дальше. И когда моя рука коснулась твоей головы, ты откинулась, в созвездие пальцев. А потом сказала: - Ты не находишь, что от двух до пяти, катаясь, мы потеряли много времени?
- У меня в кармане 150 франков, - сказал я, холодея.
- Побереги их до понедельника, - ответила ты, и мои пальцы замерли.
- Ты не жалеешь, что мы не встретились сразу, как я приехал?
- Мы бы все равно встретились, и я все знала заранее, когда услышала в трубке твой голос. И ты тоже все знал.
- Не знал,- ответил я и почувствовал внезапно, что безбожно вру. Наверное, знал.
- Я не знаю, куда я еду, мне все равно.
- Ориентируйся на Бастилию. Скоро полночь, а я не хочу с тобой расставаться.
- Я тебя выкину из машины.
- Выкинь.
И мы начали целоваться. Два губошлепа.
Мы гуляли и ездили по рождественскому Парижу на твоей маленькой машине, и я захотел показать тебе мастерскую художника, родственника по жене, моего брата, Александра Хинкиса. Когда-то в молодости, в 30-х годах прошлого века, бессарабец, ставший французом, он изобрел зеленую лазурь, и Пабло Пикассо просил у него разрешения использовать этот цвет. В годы войны он командовал стрелковой ротой марокканских стрелков в Северной Африке, наступал в Италии и был награжден орденом Почетного Легиона. А сейчас на всех его картинах была только его жена, Дуся.
Я тогда жил в районе площади Республики, у своих родственников, и собирал материал о бессарабцах, участниках Европейского движения сопротивления. Когда у тебя не было машины, мы разъезжались на метро в разные стороны, чтобы потом вечером снова говорить по телефону. А потом срок моего пребывания кончился, и когда я уезжал, ты просила, чтобы я побыстрее вернулся. Ты уехала отдыхать в горную швейцарскую деревушку и присылала мне письма с открытками, а я тебе отвечал. Я уехал, но оставил тебе своих знакомых, художника, его семью. Вернулся я только через 10 лет. Раньше у меня не получилось. Я приехал в Париж в составе делегации на международный экологический форум в 1992 году. По именному приглашению президента Франции. Опять под рождество!
Я позвонил по телефону, и он отозвался твоим голосом. Словно не было этого времени. Только я ни о чем не спрашивал, и ты не спрашивала меня. Ты попросила захватить в Москву продуктовую сумку. И ко дню отъезда мы впервые встретились в аэропорту Орли.
Я влез в работу, и однажды, подняв голову, понял, что хочу вновь видеть и слышать тех, кого знал по школе, по юности, по университету. Я нашел всех, кого хотел найти. А кого-то не успел. Одноклассника Юлика - врача не нашел. Мне рассказали, что он умер, танцуя со своей женой на свадьбе в приморской Хайфе. Другой, Сашка, такой красавец, что Ален Делон отдыхает, ранним утром пришел на стадион играть в футбол со своей командой в Ришон-ле Ционе, надел кроссовки, пробежался и упал. Остановилось сердце. И тогда я стал искать тебя. Телефон твоей мамы из моей французской записной книжки мне не ответил, а парижские номера изменились. А я никогда не знал, в каком районе ты жила.
Вот я и ищу тебя опять, по прошествии следующих 10 лет, перед самым рождеством. Если ты прочитаешь эти строки и вспомнишь беса арапского, напиши мне, и я перезвоню.