Убили-таки! От воя Тель-Авива, особенно улицы Шенкин ходуном ходят небеса. Слёзы всего лагеря мира бурными потоками смывают всё и всех (евреев, только, разумеется) на своём пути и сбрасывают в зияющую бездну. Если кто-то не плачет совсем или не достаточно искренне и громко, то штурмовые отряды охраняемого спецназом от поселенцев вождя "мира сейчас" г Оппенгеймера учат и убеждают. Провинившиеся мгновенно всё понимают и начинают визжать громче всех. Нет не зря, "мир сейчас" так хорошо оплачивается, в Интернете пишут - из-за границы. Славно делают свою работу, на 5 с + - зря, что ли теперь вся политика Израиля - это один лишь "мир сейчас".
Бешенным крещендо нарастают вопли, достигая нестерпимой силы в тысячи децибел. В самый разгар Судного дня на грузовиках, автомобилях, мотоциклах, тракторах и прочих средствах массового и личного передвижения, ревмя ревя моторами, вырывается похоронная кавалькада. Гремят оркестры. Надрываются барабаны, флейты, валторны, котурны, губные гармошки, трещотки, домры, варганы. 40000 участников погрома Гуш Катифа вновь надели чёрные униформы и, печатая шаг, стальным катком утюжат поселения Иудеи и Самарии. "Убийцам пощады не будет! Мы уже 4000 лет знаем, кто они!" - не на мгновение не прекращают злокачественное обсеменение мозгов израильские СМИ.
Все прошлые, настоящие, будущие и бывшие судейские всех рангов, все прокурорские, все члены и членихи кнессета, все министры с портфелями и без, замминистры, вся чиновная рать, не жалея никого и ничего, тащат. Все щелкопёры, все фабрикующие факты радио и телевидения бонзы волокут. Все психологи, все социальные работники, все арабы и арабки, с израильскими паспортами и без оных, отдуваясь и потея от жары, тянут. Все, обливаясь разными выделениями, наливаясь ненавистью, упиваясь трагедий происходящего прут огромный гроб, на котором по-английски и по-арабски зелёными буквами написано "Израильская демократия".
Стенает пострадавший проф. Штернхаль: "Покушение на меня - это конец демократии (цитата, обратите внимание). Я говорил об этом. Никто не пойман, но, яснее ясного, что только они убили её. Оккупация всей палестын развращает и оскверняет всех, кроме меня драгоценного". Все понимают, кто убил демократию, покушаясь на проф. Не понятливых учат газеты, журналы, радио, телевидение и штурмовые отряды "мира сейчас". Теперь-то все всё понимают. Поселенцы-оккупанты и правые убили. Не дают они воцариться на всей Земле миру, счастью, братству. За их-то денно и нощно борются (то есть, пытаются убить как можно больше евреев) Хамас, Хизблала, организация освобождения палестины, братья и сёстры мусульмане и все остальные, страдающие арабы, о которых так печётся всё тот же проф. Штеренхаль, г гальон и прочие, имя которым легион.
-Начало демократии, - продолжает причитать проф. - Это призыв к арабам взрывать только поселенцев и взрывать их, пока духу от них не останется. Это мой боевой клич проехать по Офре на танке. Бен Гурион уничтожил "Альталену" - корабль с жизненно необходимым евреям оружием. Это и есть наша демократия! Пощады не будет!" - проф. Штернхаль (в крещении Збигнев Орловски, сейчас, правда, вроде бы похерил католичество и предался одним лишь всечеловеческим ценностям - всё из того же Интернета) взбирается на танк, чтобы выполнить давно задуманное им - отутюжить Офру вместе со всеми жителями обоего пола и всяческого возраста. Выполнить последнее желание убиенной демократии, какие тут могут быть сомнения! Нет оккупации!
Йоси Сарид делает шаг к гробу и закрывается трясущимися руками: "В моей гениальной книге нет Шестидневной войны, нет оккупации" (это цитата). Вот уж не знаю, право, а есть ли в его эпохальном опусе Вторая мировая война? Вдруг и её нет, вместе с Первой? Как здорово-то, во, ума уймище. Подскажите, люди добрые, где достать его книженцию. Все ослоподельники бледные, но благородные, включая г Переса, г Бейлина, осло-профессоров читают по одной бумажке, которая уже давно разъедена их ядовитыми испарениями: "Теперь наш черёд. Осло с его взрывающимися автобусами, кафе, базарами, торговыми центрами покажется вам эпохой райской тишины. Конец оккупации".
Члениха кнессета г Захава гальон и члены кнессета г Пинес паз и опять же г бейлин поют злобным хором, но очень приятно во всех смыслах - заслушаешься: "У правых поселенцев нет никакой презумпции невиновности и быть не может! Не позволим им заиметь её! Всех упечь! Всех изгнать! Мало нам 10 000 бездомных. Мы хотим 300 000".
-Вы устроили фестиваль Штернхаля (цитата), - робко бросает сохранивший последние остатки разума член кнессета, вам его не выдам, чтобы ему не всыпали по первое число. Не положено такое в этом учреждении.
-Да, я очень люблю фестивали. Я - фестивальный человек (это почти цитата), - излучает всеми своими радиоактивными электронами смертельное гамма излучение мирного процесса г бейлин.
Из бывших начальников генштаба, который дан Халуц уже вновь в лётной форме и даже шлеме: "Да, я не тяну против хизбалы, но вспомните, как я выгнал поселенцев - национальная задача (так говорил он) - из Газы и Севера Самарии. Вот высокий класс. А сейчас я лечу бомбить тонными бомбами все их поселения убийц. Вот она моя новая национальная задача. Меня ещё попомнят. Как приятно помахивать крыльями, когда внизу горят поселения. А потом вмажем и по Голанам".
Громко, цинично, бездарно и нагло научились орать птицы - правящие силы их любят и уже выдвинули править. Их вороний клёкот есть ни что иное, как: "Нет оккупации. Возврат к границам Освенцима - это обдуманный риск. Мы так хотим два государства для двух народов, что за эту нашу мечту мы вас всех..."
Предыдущий, огульно обвиняемый в несчётном числе преступлений премьер г Ульмерт двигается театрально, но, вроде бы в свой карман ничего не засовывает, что само по себе странно - неужели отдыхает или просто не засекли: "Язык мой присох, но руки действуют. Пока я не под замком, я буду делать мир. Вы меня ещё попомните. Нет оккупации. Границы 67 года и не микрона больше".
-Нет, вы не знали израильскую демократию, вы её погубили, изверги, - некая седая особа с плачем навзрыд бьёт по морде чайником кого-то в вязаной кипе, который, в свою очередь всё терпит. Во-первых, его бьют его же братья и сёстры, и, во-вторых, лишь бы не спровоцировать раскола в народе, а то всё получится как со Вторым Храмом.
-Убили-таки нашу демократию, - вихляет кто-то.
Г Ливни лишь откидывает прядь. Опросы всех убедили, и методология опросная тому порукой, пусть они и врут безбожно, что все очень хотят г Ливни. Все правильные уверены, что г Ливни всех доведёт. Как и все арабы Абу Мазен - тридцатилетний подручный и подельник безвременно покинувшего нас спидоносца Арафата, который "наследник Гитлера" (это профессор Густав Хедриксен - можете удостовериться в Интернете) тоже считает, что г Ливни за мир. Ему много виднее.
-Не пойманы, но - убийцы, потому что оккупанты, - скандируют все, все, все и даже очумевшие от горя ядовитые змеи и медузы, решившие с этого момента кусать и стрекать до самой смерти только поселенцев.
-Лучше бы нам всем лечь там костьми, лучше бы нам туда живыми, чем тебе, чем тебе, - раскалывает нечеловеческий вопль поминающих небо, землю, океаны, соседнюю Галактику Альфа Центавру.
В этот самый трагический кульминационный момент, когда убитую должны опустить и завалить происходит самая большая из случившихся на Земле трагедий. Совершают злоумышленную провокацию недобитые убийцы - их никто не видит, но все знают, что это - поселенцы-оккупанты - гроб падает, разбивается...
И, о, ужас - весь мир видит, что он совершенно пуст, лишь по углам ядовитые пауки плетут паутину, в которую заманивают всех отравляющей ложью.
Театральная гробовая тишина. Все головные концы обращаются в своё истинное состояние. Но нет, вдруг, откуда ни возьмись, звучат раскаты смеха Бен Гуриона и плача Бегина после казни "Альталены".