Мы тогда жили в Сибири. Маленький городок Канск, кругом тайга... Почти в каждом доме, в каждой уважающей себя семье, глава которой вернулся с фронта живым, было ружье. А у нас ружья не было, и я мечтал о нем, очень мне хотелось иметь ружье.
Первый раз мне дал подержать его мой друг Юрка Жидков, Нам тогда было лет по двенадцать. Что это было за ружье! Настоящая двустволка! Она была изготовлена еще 19 веке и раньше принадлежала Юркиному деду. К сожалению, и дед, и Юркин отец погибли на войне, двустволка перешла к младшему сыну, Юркиному дяде. Собственно говоря, с этого дяди Володи все и началось.
Дядей Володей он был формально, а на самом деле считался просто Вовкой и старшим товарищем, потому что было ему тогда всего двадцать с небольшим. Вовка совсем недавно вернулся из Армии, но уже успел стать, как и его отец, отчаянным охотником и рыбаком и потому очень гордился своим искусством точной стрельбы. Он не просто рассказывал нам о своих удачах, а демонстрировал собственный талант при каждом удобном случае. Случаев же таких было предостаточно.
Ни на одну из совместных рыбалок, особенно ночных, без ружья он не ходил. Естественно, что были там и стрельбы, в которых мы понемногу приобщались к этому "исскуству". Разумеется, это было нашей тайной. Узнай родители - и не видать бы нам больше таких рыбалок!
А какое это было счастье прижать к плечу блестящий приклад, выстрелить и видеть разлетающуюся горку сухих коровьих лепешек! Но бесплатным для нас это развлечение не было. Деньги на патроны надо было добывать самим. Наиболее надежным способом этого промысла бы сбор утиля. Собирали мы все: тряпки, железо, кости... Все это таскали на городской рынок, где был киоск заготовщика утиля. Однако вместо денег мы были должны покупать у него всякую дефицитную в то послевоенное время мелочь ґ иголки, пуговицы, мыло, батарейки для фонариков, рыболовные крючки, блесны, грузила и прочее. Ну, а потом все это надо было превращать в деньги.
Тут уж необходима была недюжинная рыночная смекалка. Что-то обменивалось на деньги у родителей, что-то продавалось знакомым наших родителей, что-то - знакомым пацнам.
Я, например, таскал домой обычные и швейные иголки. До какой-то поры удавалось получать за них деньги, а потом иголок этих стало у мамы в избытке, к тому же ее очень заинтересовало, зачем мне деньги. Мое вранье насчет необходимости закупки рыболовных принадлежностей стало настолько очевидным, что я был вынужден рассказать правду. Дома был скандал. Ходить на рыбалку с Володей мне запретили. Разоблачение вышло за пределы нашей семьи, дошло до Юркиных мамы и бабушки и дальше. Бабушка Юркина, которую мы звали Жидчихой, была женщиной крутой и строгой. Вовке она устроила выволочку, а мне на какое-то время вход в их большой дом был запрещен. Почему-то она посчитала, что я дурно влияю на Юрку. И стрельбы наши, казалось бы, прекратились. Но если бы...
Время моего отлучения от Юркиного дома прошло, а вот наша с ним не то чтобы увлеченность ружьем, а любовь, тяга к нему - нет. Какое-то время мы с ним к ружью не притраґгивались. Висит оно себе в большой комнате на стене и висит. Но однажды , когда дома никого не было, стали ружьем поигрывать. Поигрыґвали, поигрывали, пока не случилось то, что должно было случиться.
Как-то осенью мы с Юркой решили поиграть в партизан. Встал воґпрос о вооружении. Недолго думая, воспользовавшись тем,что дома никого не было, взяли ружье и спрятались на сеновале. Ружье мы и не трогали, оно просто лежало на сене.Часов у нас не было, время пролетело быстро. Мы и не заметили, что натупает вечер.
Вдруг слышим, нас кричит Вовка. Затаились. Юрка взял ружье и сказал, что будет убивать всех фрицев, что попытаются подняться на сеновал. Сказано ґ- сделано.
Мы спрятались в сено. Юрка направил ствол на дверь. И в этот момент появился Вовка. Юрка срывающимся от волнения голосом предупредил:
- Стой! Буду стрелять!
Тот еще успел сказать:
- А ну, вылезайте!
И в этот момент Юрка нажал курок. Можно себе представить, какой грохот раздался от выстрела из ствола 16 калибра! Володя упал, как подкошенный. Мы, ополоумевшие от того, что ружье выстрелило, н парализованные от страха, с ужасом смотрели на него.
Боже! Вовку убили! Вовку убили!
Не помню, сколько прошло мгновений. Вовка все не шевелился. В сеновал влетела Жидчиха и со страшным воплем, не обращая внимания на нас, кинулась к сыну. И тут Вовка, открыв глаза, тихим голоском произнес: ґ
Мама, я живой?
Жидчиха упала на него и зарыдала. Мы с Юркой просто кубарем скатились с сеновала. Уже после стало понятно, что спасло Вовку. Заряд утиной дроби, не успев расґсеяться из-за малости расстояния, кучно прошел над его гловой и врезался в верхний косяк. Потом мы его выковыряли. Вовка едва не лишился ружья. Это он, оказывается, не разрядил один ствол. Юрку мать, а меня отец так отодрали ремнями, что потом мы с ним сравнивали количество синих полос на наших задницах.
Но нашу любовь к оружию этот почти трагический случай, не убил.