Семен Семеныч Портнов был хорошим человеком. И не просто человеком, а еще и крупным строительным начальником. Подчиненные обожали его за доброту и душевность. Эти качества, как ни странно, не мешали ему быть требовательным и не терпящим разгильдяйства, которыми так славилась любая стройка в эпоху планового хозяйства. Все стройки, которыми он руководил, имели обыкновение заканчиваться в срок и с высоким качеством. За это его очень любило еще более высокое начальство. И не просто любило по- человечески, но еще и было щедрым на вознаграждения в виде хороших премий и даже правительственных наград.
В гражданскую строительную отрасль Семен Семеныч пришел из строительных войск, в ряды которых он влился в последний год войны, будучи выпускником Златоустовского, что на Урале, военно-инженерного училища. Правда, на фронт он не попал, а занимался восстановлением дорог, мостов и других объектов народного хозяйства. Сам он не рассказывал, но дотошные и все ведающие кадровики то ли случайно, то ли преднамеренно допустили утечку информации, согласно которой Семен Семеныч, с конца пятидесятых и все шестидесятые годы командовал возведением ракетных стартовых площадок. Где это было и сколько он их построил, этих площадок, можно было только догадываться. О том, что он был толковым строителем и хорошим командиром, свидетельствовало его полковничье звание и целый иконостас из наградных планок.
Все эти достоинства он с успехом реализовывал и на гражданке. будучи сначала начальником строительного управления, а потом и целого строительного треста. Не чаяли в нем души и руководители более низшего звена, его подчиненные. Вплоть до прорабов участков. В той советской системе организации строительства он добился того, что не только все руководители строительных подразделений, но и все участковые прорабы были обеспечены персональным служебным автотранспортом. Как он смог это сделать, не знал никто. Знал только его лучший друг и главный бухгалтер Треста Гредин. Конечно, эта массовая автомобилизация командного состава придавала так необходимую в строительном производстве мобильность. Но Семен Семеныч, будучи умным человеком, использовал подвластную ему автотехнику весьма своеобразно.
Никто из вышестоящих руководителей долгое время не мог понять, как это так: у руководителя треста нет служебного автомобиля и шофера? А Семен Семеныч, для поездок в высшие инстанции пользовался то автомобилем главного инженера, то еще чьим-нибудь. К сверкающим черным лаком служебным "Волгам" он был абсолютно равнодушным.
Если ему было нужно попасть на какую-нибудь стройку, его секретарша всегда вызывала к нему нужного начальника. И пока тот его вез к себе, Семен Семеныч устраивал ему такой допрос с пристрастием, что к приезду на место он был в курсе всех мельчайших проблем. В его мудрой голове за время поездки созревал четкий и конкретный план их преодоления. Правда, за это его немного недолюбливали, но прощали, так как не считали, чудачеством. Польза-то была очевидна.
Прощали ему еще и потому, что Семен Семеныч был человеком широкой души. Души, в состав которой входило такое ее неотъемлемое качество, как способность хорошо выпить и вкусно закусить. Понятно, что этими своими способностями он пользовался очень разумно и всегда с пользой для общего дела. Его широкая душа любила не только это, но и русскую песню. Если проявление первой своей способности он всегда контролировал, то второй отдавался со всей страстью, характерной для человека, выросшего и возмужавшего на широких российских просторах. Песен он знал великое множество и, обладая от природы отличным лирическим тенором и абсолютным слухом, всегда восхищал своих подчиненных во время душевных посиделок по праздничным дням советского календаря и случаям строительных побед. Под стать ему была и его супруга Ганна Михайловна, прекрасно певшая украинские песни. Поэтому друзья и подчиненные Семен Семеныча всегда с удовольствием подпевали ему и его супруге. Но однажды случилось то, чего никто не ожидал.
В очередной Новый год все руководство Треста с женами собралось в ресторане. Праздновали не только это событие, но и вручение Тресту переходящего Красного Знамени Министерства за победу в социалистическом соревновании. Вручал его на торжественном собрании сам Министр. Ну, а потом, естественно, был ресторан и песни. Присутствовал там и Министр, и секретарь Обкома КПСС по строительству. Пили и пели. Пел застольно-строительный хор, руководимый Семен Семенычем, с редкостным вдохновением. Пели и "Стеньку Разина", и "Подмосковные вечера", и "Мисяц на неби", и "Мурку",еще много чего. Вдруг сам Министр, наслышанный о певческом таланте Семен Семеныча, от имени всех присутствующих попросил его спеть что-нибудь соло.
Семен Семеныч скромно отнекивался, ссылаясь на то, что выпил, да и голос уже не тот. Выпил он и вправду хорошо. Но весь ресторан так душевно стал скандировать:
- Семен Семеныч! Семен Семеныч! Песню! Песню!
Семен Семеныч начальственно прокашлялся и запел. Маленький оркестр пока молчал. Народ же шумел, кто-то, кому уже было все равно, что за песня стал аккомпанировать ему ложками. Слов было не разобрать. А голос Семен Семеныча звучал необычно нежно и даже как-то грустно. Оркестр вдруг начал потихоньку подыгрывать певцу. И тут, сначала наиболее внимательные, а потом и все остальные вдруг поняли, что поет Семен Семеныч на чистом идиш еврейскую песню.
Народ слегка оторопел. Откуда их любимый начальник знает идиш. Ведь они всегда думали, что он русский человек... Потом, так же неожиданно для присутствующих, ему потихоньку стали подпевать несколько, работавших в Тресте евреев. А пели они известную песню про бедного еврейского мальчика-сироту, который, чтобы выжить, продавал в гражданскую воину на улицах Одессы недорогие папиросы:
"Койфен, койфен папиросен.
Подходи пехота и матросы.
Подходите не робейте,
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите - ноги мои босы.
Койфен, койфен папиросен,
Трикене, фон реген них фаргосен... "
"Купите, купите папиросы, сухие, не промоченные дождем...", - пели они. И было в мелодии этой песни столько знакомой русскому человеку грусти и тоски, что когда Семен Семеныч повторил один куплет по-русски, зал, не зная ни слова на идиш, начал подпевать. В самом деле, кому как не строителям знать, как часто на стройке дожди промачивают курево... А Министр и секретарь Обкома, сначала несколько растерявшиеся, зааплодировали Семен Семенычу.
Разговоров об этом событии было много. И на разных уровнях. Кто одобрял поступок Семен Семеныча, кто удивлялся, с чего вдруг он запел еврейскую песню. Наиболее проницательные высказывали такую мысль: мол, ясно, что Семен Семеныч никакой не русский. И запел на идиш потому, что скрывать свое еврейство стало поперек горла. Были и такие, что вообще утверждали, что подозревали это давно, ибо фамилия Портнов - это русский перевод еврейской фамилии Шнейдер, т.е. портной.
Когда потом лучший друг Семен Семеныча, главбух треста Гредин спросил, что его подвигнуло запеть на идиш, тот ответил емко и кратко: