Надо сказать, что наш командир, капитан Реснянский, был человеком трусоватым. Командование радиолокационной станцией было воплощением его самой заветной мечты, ибо ни о чем больше он и думать не смел. Срок его службы уже подходил к концу, и его главной заботой было угождать начальству. И однажды мы услышали от него идею о защите нашего экипажа от бомб и снарядов предполагаемого противника. Но всерьез это заявление никто не принял. Мы не раз были свидетелями всяких его идей, заканчивавшихся пшиком. Да и станция на нашей сопке стояла уже больше десяти лет. И видимо никому эта мысль в голову не приходила.
Все уже даже забыли о бомбоубежище. Но однажды, капитан приехал из батальона на грузовике и привез кучу новеньких лопат, кайл и ломов. Потом вдруг увидели, что Реснянский бродит по территории в поиске места для будущей стройки. Народ приуныл.
Как-то на утреннем разводе он поставил перед нами задачу:
- С этого дня приступаем к строительству бомбоубежища. Народ зароптал. Все прекрасно знали, что слой земли на сопке тонкий. А кое-где на склонах, камень просто выходил наружу. Но капитан командирским тоном приказал разговорчики прекратить, а замкомвзвода, составить график личного участия каждого и осуществлять строгий учет его исполнения.
Примерно метровый слой земли мы сняли довольно быстро. Дальше пошел очень твердый известняк. Начали его долбить, но дело, сдерживаемое нашим нежеланием зря набивать себе мозоли, продвигалось очень медленно. Тут Вадику Гудкову, год проучившемуся на историческом факультете университета, а, следовательно, человека компетентного, пришла в голову идея воспользоваться древним методом раскалывания камней. Развели первый костер, но особого результата не добились. Костер был мал, да и горел недолго. Решили сделать костер еще масштабнее. Благо, бензина и солярки на станции было в избытке. Костер получился что надо! И все бы, наверное, получилось, не вмешайся в этот процесс природа. Дело ведь было в разгар Приморского лета. Мы и не заметили, как огонь перекинулся на высохшую траву и покатился вниз по склону. Ведь буквально в считанных метрах от сопки начинался так называемый Северный поселок. С маленькими крестьянскими домиками, садами и огородами. Мы кинулись гасить костер и горевшую траву. А чем гасить? Вода у нас была привозная, в цистерне. Кое-как сапогами и лопатами огонь сбили.
Под вечер на станцию явилась делегация мирных жителей, устроила Реснянскому скандал и пообещала нажаловаться командиру нашего батальона. Они прекрасно знали, кому мы подчиняемся. Реснянский еле их успокоил. А потом накинулся и на идеолога костра, и на его непосредственных поджигателей. Дал им по наряду вне очереди и запретил саму идею костра.
- Вы, что - кричал он.
- Станцию решили сжечь? Мирных жителей домов лишить? Меня в тюрьму упрятать?
По большому счету он был прав. Но от строительства бомбоубежища не отказался. Так мы и долбили этот злосчастный камень, пока не наступила зима. Продолжили уже весной 61-го.
Но тут на станцию приехал дивизионный инженер по радиолокации майор Новичков. Майора он получил еще к ноябрьским праздникам. От этого его гордость собой и начальственный гонор раздулись непомерно.
Мы как раз копошились в уже образовавшейся яме. Новичков увидел, подошел и спросил Реснянского:
- Это что за яму вы долбите?
Ресняский вытянулся и вдохновенно доложил:
- Товарищ майор, личный состав станции своими силами строит бомбоубежище!
Майор недоуменно посмотрел на яму, потом на капитана и, указав пальцем на близлежащие сопки, произнес:
- Ты, что капитан не знаешь, что там хранится? (А там были склады авиационных бомб и по слухам, не только обычных, но и атомных.)
- Да если, что, так тебя капитан вместе с сопкой и твоим личным составом просто сдует!
Реснянский, решивший продемонстрировать свою заботу о людях, пробормотал:
ќ- Так мы ведь глубоко копаем...
Новичков психанул, выматерился и командирским тоном произнес:
- Ты что над людьми издеваешься! У тебя, что здесь концлагерь! Ты что людям отдохнуть не даешь? Немедленно прекратить эту х-ю!
В итоге из этой ямы сделали хранилище для овощей. Все было бы ничего, если бы не мыши, с радостью принявшие наш подарок. Они прогрызали не только мешки с крупой, но и бочки с квашеной капустой и огурцами. В конце концов это всем надоело и хранилище было заброшено. Зато туда было хорошо сбрасывать пустые бочки из под машинного масла, всякие ящики и обрезки досок прочий мусор. А яму, в честь нашего капитана, с тех пор стали называть "капитанской ямой".