В Голландии почти никогда не увидишь нищих. Зато нередко встречаешь бездомных. Они не просят милостыню, но могут вежливо обратиться к прохожим с просьбой дать им несколько евро на ночлег. В людных местах, обычно у входа в супермаркеты,они продают газеты - печатные органы для бомжей. Частоэти торговцы совсем не похожи на бродяг и выглядят вполне прилично, иногда даже респектабельно.
По приблизительным подсчетам около 30 тыс. людей в Нидерландах не имеют крыши над головой. По другим данным их в два раза больше. Точное число установить трудно, поскольку среди бродяг много нелегалов. Другая категория скитальцев - это юноши и девушки из неблагополучных семей. Они рано покинули родительский дом, но не смогли наладить свою жизнь и оказались на улице. Среди бомжей есть также бывшие заключённые и люди с психическими проблемами. А ещё одинокие старики, имеющие жилплощадь, но предпочитающие жить на улице из-за страхов и фобий, одолевающихих в четырёх стенах. В последние годы всё больше выделяется группа так называемых экономических бездомных, лишившихся жилья из-за больших долгов по квартплате или ипотеке.
Впрочем, деление бомжей на категории условно. Причины бродяжничества - это целый комплекс неудач и ошибок, случайных жизненных поворотов, ударов судьбы в совокупности с особенностями характера и психики.
В Нидерландах действует отлаженная и развёрнутая система помощи бездомным. Они имеют право на социальное пособие. Есть целый ряд учреждений, предлагающих еду, ночлег, медицинскую и психологическую помощь. Есть и центры для длительного пребывания, куда приходят люди, твердо решившие покончить с уличным существованием. Казалось бы, бродяги должны обивать пороги приютов. Но это не так. Многих останавливает стыд, пугает обилие правил и ограничений. Другие не хотят, чтобы ими командовали, учили, как жить. Так они всё откладывают решение своего "квартирного вопроса", ночуя на вокзалах, в заброшенных зданиях и просто на улице.
Вильям (44 года) бродяжничает уже десять лет. Я часто вижу его и спрашиваю, как дела. Первое время он всегда отвечал стандартно "Хорошо!" Но постепенно стал всё больше рассказывать о себе. Так я узнала его историю. Последние два года он зарабатывает на жизнь, продавая газету для бездомных "Z!". А раньше промышлял воровством. Воровал одежду и обменивал её в кафе и забегаловках на горячую еду. Вильям: "Кушать-то надо. Но зарабатывать честным путём мне нравится гораздо больше".
Амстердамская газета "Z!" выходит с 1995 года. Сначала её субсидировал муниципалитет, но постепенно издание перешло на самоокупаемость. Материалы посвящены прежде всего жизни бомжей, но есть статьи и на другие темы. Редакция состоит из профессиональных журналистов. В распоряжении бездомных лишь одна страничка, где они публикуют свои стихи и короткие эссе; их основная задача - не авторство в газете, а её распространение. "Z!" стоит два с половиной евро, распространители закупают партию по евро за экземпляр и могут сами распоряжаться прибылью.
Вильям всегда торгует на одном месте - рядом с больницей у Восточного парка. Ежедневно мимо него проходят сотни людей, но лишь единицы покупают газету. Некоторые просто дают деньги или останавливаются, чтобы поговорить. Но и таких немного. Вильям: "Почти все прохожие смотрят на меня с презрением, или - что ещё хуже - совсем не смотрят, а опускают глаза или глядят в сторону. Они не думают, что с ними может случиться то же, что со мной".
С Восточным парком у Вильяма связаны тяжелые воспоминания: Именно здесь, десять лет назад, началась его бродяжническая жизнь. Вильям: "Я тогда работал в военных частях и девять месяцев не был дома. И вдруг меня срочно вызывают. Оказалось, что моя жена скончалась здесь, в этой больнице. Только я попрощался с ней, как врач позвал меня к себе в кабинет и сообщил, что у меня родилась дочь. А я и не знал, что жена была беременна! Я отнёс малютку тёще и тестю, отдал им также все свои сбережения. И стал думать, что же делать дальше. Я не мог вернуться в дом, где прежде жил с женой: ведь там всё о ней напоминало. И работать больше не стал - так и оказался на улице. Свою дочь я иногда вижу. но она меня - нет. Она не знает, что я её отец и, наверно, так лучше. Ей надо учиться, получить профессию. У неё есть будущее, а у меня - нет".
"Я уже давно мечтаю выспаться по-настоящему, - признаётся Вильям, - но всегда сплю с одним открытым глазом, чтобы оставаться начеку: нам, бродягам, иначе нельзя, ведь полиция нас особо не жалует. Раньше они были покладистее, но в последнее время всё чаще применяют силу. К спящим людям! Один раз меня здорово избили полицейские. Я сидел на вокзале, ждал ночного поезда, как полагается - с билетом в руках. А они набросились на меня и поколотили так, что моё лицо превратилось в месиво. После этого я три раза по восемь часов лежал на операционном столе и поэтому сейчас выгляжу совсем иначе, чем раньше. Никто не верит, что я наполовину суринамец. Кожа у меня, правда, всегда была белая, но губы были толстые, и нос - другим. Вильям кладет руку на лоб: здесь металлическая пластина, челюсти сделаны из пластмассы, а нос из свиного хряща. Это не моё лицо".
Вильям почти всегда спит на открытом воздухе и лишь изредка в социальных приютах. У него есть палатка. Настоящая "гималайская": в ней тепло даже, когда на улице сильный мороз. До недавнего времени у него был ещё и спальный мешок, но его украли. Вильям: "Сейчас коплю деньги на новый. А вором был скорей всего такой же бродяга, как я".
Я спрашиваю Вильяма, долго ли он ещё собирается скитаться. Ведь это нелегко, да и опасно. "Я человек привычный и закалённый, - отвечает Вильям. Бывший военнослужащий. В прошлом воевал в разных точках и всякого навидался. По сравнению с тем мои сегодняшние трудности - чепуха. Свободная жизнь имеет свои преимущества. Наскучит Амстердам, отправлюсь в другой город. Легко менять место жительства, если его не имеешь! А простая работа найдётся везде. Я часто встречаюсь с интересными людьми, у меня много друзей. И здоровье в порядке, потому что я всегда на воздухе и в движении. Вряд ли я бы всё это имел, если бы жил как большинство. А когда мне надоест быть бомжом, или обстоятельства больше не позволят, обращусь к властям. Думаю, они меня не оставят. Всё как-нибудь устроится".