Посвящается Маргрит ван Бринк (1926-2011), нидерландской славистке и преподавательнице русского языка.
В начале 70х годов прошлого века в Голландии начали "насаждать" русский язык. Конечно, не в таком масштабе как картофель в России при Екатерине, но все же. Его стали шире преподавать в университетах, открылись новые вечерние школы для взрослых, транслировались телевизионные уроки. Переняли инициативу и средние школы. Но уже скоро интерес к русскому стал угасать, его преподавание в средних учебных заведениях так и не приняло широких масштабов, а в последние годы и вовсе свелось на нет. Как все началось и как закончилось? Краткая история предмета "русский язык" в нидерландских школах.
Притягательность неизвестного
В 1968 г. парламент Нидерландов принял закон, позволяющий средним учебным заведениям - самим, без разрешения властей - включать в программу новые дисциплины. Так, в 1971 г., в расписании учеников второго класса гимназии и атенеума пяти школ появился русский язык. Пять - немного, но это было лишь начало! Русский, как обычный предмет, наряду с математикой, голландским и английским - еще недавно об этом и не помышляли. Голландия вдруг заинтересовалась своим гигантским загадочным соседом. Холодная война с Америкой, достижения в космосе, развитие атомной энергетики и, наконец, высокие цены на нефть изменили взгляд на Россию, к ней стали относиться почтительно и с оглядкой. Потенциальный партнер или враг? В любом случае выучить его язык не помешает. Имелись и другие причины. Многие научные труды ученых СССР были доступны только на русском. Несколько известных нидерландских экономистов считали полезным изучить основы социалистической экономики и, возможно, что-то перенять у нее. А для некоторых голландцев Россия была еще и страной великой литературы. Толстого, Достоевского и Гоголя читали в переводах и высоко ценили. Загадочная русская душа интриговала, зачаровывала... Знали и нобелевских лауреатов: Пастернака, Солженицына, Шолохова.
Но неужели дети 12-13 лет думали об экономике и политике, принимая решение учить русский? Ведь он не был обязательным предметом - школьники могли включить его в свой пакет вместо немецкого или французского. Впрочем, примерно тридцать процентов из них собирались стать в будущем переводчиками или дипломатами. А остальные? Может, за них решали взрослые? Нет, голландские родители считаются с желаниями детей - скорей всего, они лишь советовали. Что же руководило теми и другими? Я беседую об этом с моей давней знакомой Анной ван де Занде, одним их авторов первого учебника русского языка для нидерландских школьников. Анна: "Расскажу о себе, хотя сама не учила русский в школе. Мне было 18, когда я в 1962 г. поступила на факультет славистики Лейденского университета. Я тогда совсем не думала, что русский станет в будущем моим призванием и специальностью, мне просто было интересно познакомиться с ним. В то время я уже владела несколькими европейскими языками, а тут новая неизвестная область - хотелось испытать себя в ней. Насколько знаю, так думали и мои сокурсники. Даже о будущей карьере заботились мало, исходили из того, что какая-то работа найдется всегда. Современная молодежь, разумеется, более практична, но в то время чаще всего учили то, что интересовало и увлекало. Возможно, школьники и их родители в начале 70х рассуждали так же".
Этого же мнения придерживается Клара Виткам - в прошлом школьная учительница русского в г. Веерт. "Экзотика, необычность, притягательность неизвестного". История о том, как сама Клара открыла для себя русский язык, похожа на сказку. "Мне тогда было двенадцать лет. Знакомый отца, регулярно бывавший в России по работе, дал ему несколько номеров газеты `Правда`. Папа с мамой только посмеялись: мы же ничего не поймем! Но меня чем-то привлекли новые неизвестные буквы. Шли дни, а я все не могла оторваться от газет. Тогда отец разыскал в букинистическом магазине старый учебник русского языка, и я пыталась заниматься по нему самостоятельно. Помню, что мне все не удавалось произнести звук `ы`, в книге он описывался, как что-то среднее между `и` и `у`. Родители были рады моему увлечению, ведь новый язык полезен для общего развития. Они нашли мне частного учителя, а позже - еще будучи школьницей - я стала посещать уроки русского в университете".
Почему ты ничего не делаешь?
Маргрит ван Бринк, известная нидерландская славистка и преподавательница средней школы города Девентер, тоже заинтересовалось русским языком вовсе не из-за положения России в мире или карьерных соображений. Прочитав в пятнадцать лет перевод "Войны и мира", она с тех пор мечтала познакомиться с великой эпопеей в оригинале. Два года спустя, в 1944, она вместе с подругой разыскала себе учителя - старого эмигранта из России. Учебников не было, только русский календарь 30х годов. По нему эмигрант научил девочек читать, а на обратной стороне листков записывал строки из стихов Пушкин, Лермонтова, Блока, и ученицы прилежно учили их наизусть. Позже Маргрит заочно окончила курс русского в университете, в 60х годах несколько раз бывала в Советском Союзе. Коллеги по деверентской школе - где она преподавала историю - знали о ее увлечении, и в 1971 г. первое место учительницы русского языка было предложено ей.
Первый школьный учебник русского языка, изданный в 1971-м, был составлен четырьмя молодыми славистами Лейденского университета. Пособие состояло из шестидесяти уроков, в каждом давался список новых слов и новые грамматические правила. Невольно думаешь: бедные дети! Ведь от бесконечных падежей, спряжений и прочего с ума можно сойти... Но если судить по опыту Клары Виткам, не это было основным камнем преткновения. "Ученики довольно легко усваивали грамматику. Труднее было заучивать слова и, разумеется, произносить их. Особенно мучились с шипящими, мы упражнялись с ними на фразе `Почему ты ничего не делаешь?'". В текстах учебника рассказывалось о повседневной жизни гипотетической семьи Лавровых. Ее глава Антон Николаевич работал врачом, его супруга Нина Петровна - журналистской, сын Ваня учился в институте, дочь Наташа - в школе. Другими персонажами были друзья и родственники семьи, они ходили друг к другу в гости, вместе отмечали дни рождения и праздники, обсуждали книги и фильмы, ссорились и мирились. Являясь невидимыми свидетелями всех этих будничных и в тоже время занятных событий, ученики должны были в течение трех лет освоить грамматику, запомнить минимум 2000 слов и научиться читать простые тексты со словарем.
Постепенно учеников приобщали и к русской литературе. Но иначе, чем это было принято при изучении английского, немецкого или французского, когда их обязывали прочитать несколько книг в оригинале. Русский был для этого слишком сложен, поэтому школьникам предлагали для чтения адоптированные версии известных произведений - как классических, так и современных. Больше всего детям нравились рассказы Пушкина, Солженицына и Бабеля. Чехов был менее популярен, но "Дама с собачкой" увлекала и трогала всех. Стихи же читали в оригинале, и фаворитами здесь стали Окуджава и Ахматова. Ну и дети! Умницы - иначе не скажешь. Впрочем, не все успевали одинаково. Из тринадцати учеников первой группы Маргрит ван Бринк трое остались на второй год, а среди двенадцати детей, поступивших к ней годом позже, также трое оказались второгодниками. Однако русский они не бросили. Отсеиваться школьники начинали обычно позже, на третьем или четвертом году, поняв, что 'великий и могучий' им все же не одолеть. Лишь около половины из них оставались верны своему выбору и в течение всех пяти лет обучения успешно сдавали русский на выпускных экзаменах. Такая же тенденция наблюдалась и в других нидерландских школах.
"Не Красная" площадь
Преподаватели, конечно, понимала, что кроме книг и упражнений школьникам необходим контакт с "настоящими русскими". Однако таких в Голландии в 70е и 80е можно было увидеть не часто. Поэтому, если гости из России - в основном это были актеры или спортсмены - появлялись в Нидерландах, Маргрит ван Бринк, Клара Виткам и их коллеги делали все возможное, чтобы познакомить с ними своих учеников. Кроме того учителя хотели, чтобы каждый школьник, изучающий русский, хотя бы один раз своими глазами увидел Россию. Организация таких поездок была делом нешуточным, а основным камнем преткновения были финансы: далеко не все родители могли оплатить своему ребенку двухнедельное путешествие в Москву и Ленинград. Но преподаватели не сдавались: они обивали пороги банков в надежде получить субсидии и почти всегда добивались своего.
Останавливались юные путешественники в гостиницах, и лишь во время последних поездок конца 90х - в семьях российских школьников. Программа всегда была насыщенной: в нее входило посещение музеев, театров, дворцов, старинных усадеб, школ, университетов. Кроме того учителя считали, что дети непременно должны познакомиться с жизнью простых граждан. И водили их к своим друзьям и знакомым.
По заданию Маргрит дети вели путевые заметки. Вот цитаты из них за разные годы. Эрна, 1975 год: "Вчерашний вечер провели у тети Сони. Я никогда не видела таких маленьких квартир - всего одна небольшая комната и кухня, а нас пришло 25 человек! Сидели везде: на полу, на подоконнике, на кровати. Тетя Соня, маленькая, старенькая, испекла какие-то необыкновенные пироги - с картошкой, капустой, мясом и сладкий - с вареньем. Я никогда так вкусно не ела! А она еще с собой дала". Питер, 1978 год: "Еда в гостинице и городских столовых ужасная, я все время хожу голодный. Хорошо, что захватил из дома печенье, но оно быстро кончилось". Карин, 1980 год: "Сегодня были в школе 1137, все дети, одетые в униформу и выглядели как-то слишком серьезно и даже грустно. Во время перемены они на улицу не выходят, гуляют по коридорам". Эдвин, 1982 год: "В школу 240 нас повезли вместе с группой детей из Дании. И те вдруг стали раздавать русским ребятам тюбики с зубной пастой, наверно, в качестве гуманитарной помощи. Директору школы это явно не понравилось". Эстер, 1985 год: "Я так мечтала увидеть Красную площадь! Но она оказалась совсем не такой красной, как я думала..."
Я спрашиваю Клару Виткам: "Что производило на детей наибольшее впечатление в Москве и Ленинграде?" Клара: "Гигантские здания, широкие улицы и огромные московские расстояния. Дети удивлялись: мы уже больше часа в пути, неужели это все еще Москва? И еще им нравились церковные службы. Первый раз я опасалась, что они будут вести себя неподобающе - шептаться, хихикать. Но к моему удивлению, все молчали и смотрели вдумчиво, даже увлеченно". "Разрешали ли Вы ученикам гулять по городу самостоятельно?" "Да, конечно, но только не в одиночку, а небольшими группами. И просили следить друг за другом. Один раз я даже позволила им самим покататься на метро. Накануне мы ездили в цирк - так вот, метро поразило их больше, чем цирковое представление". "А как им показались русские? Их, привыкших к улыбкам и доброжелательности, наверно, испугали мрачность, а то и враждебность россиян? И пресловутое хамство - в гостиницах, магазинах? Например, обратишься с вопросом к продавцу, а он ничего не ответит, да еще спиной повернется. Сейчас такого, пожалуй, уже нет, но в 70х, 80х..." "К сожалению, с этим приходилось сталкиваться. Но мы заранее подготовили группу к таким ситуациям, и если они в самом деле случались, ребята понимающе переглядывались. Но это бывало редко. Обычно лица людей светлели, когда дети обращались к ним на своем ломанном неуверенном русском".
Последние из могикан
В октябре 1984 г. министр образования вынес на обсуждение вопрос о дальнейшей судьбе предмета "русский язык" в голландских средних школах. Его начали преподавать в 1971 в качестве эксперимента, теперь же подошла пора решать: что дальше? И решение было принято положительное: дать русскому зеленую улицу! Школы могли по-прежнему беспрепятственно включать его в учебный план как обычный предмет. Да, могли, но почему-то не очень хотели. В 1983 г. русский можно было изучать в шести школах страны, в 1985 - в пяти, в 1989 - в трех. При этом многие школьники отсеивалось уже после второго года.
30 марта 2004 г. дирекция деверентской школы объявила, что прекращает преподавание русского языка. Ученики последних двух классов могли завершить учебу, но набора новых групп больше не планировали. Слишком мало желающих... Школе было невыгодно финансировать их обучение, она уже годы делала это себе в убыток, и пришло время положить этому конец. Маргрит ван Бринк к тому времени уже восемнадцать лет была на пенсии, но новость о русском приняла близко к сердцу. 5 апреля она послала дирекции письмо с просьбой не делать решающего шага. Она писала, что недавно встречалась со своими бывшими учениками. Все без исключения с удовольствием вспоминали ее уроки и поездки в Россию, никто не жалел о потраченном времени и усилиях. А некоторые - пусть их и немного - продолжили изучение русского и используют его в своей работе. Маргрит считала, что школа должна думать не только о деньгах, но и о своих амбициях и статусе. А русский язык делает ее положение особенным! Поэтому ей надо мотивировать учеников изучать его... Увы, письмо не возымело своего действия.
Вспыхнувший в начале 70х интерес Голландии к русскому языку сошел на нет. Когда и почему это произошло? Я спрашиваю Анну ван де Занде, что она об этом думает. Та отвечает сразу - похоже, что ей уже не раз задавали такой вопрос. "К концу 70х стало ясно, что тесного экономического сотрудничества между Нидерландами и СССР не будет, а в середине 80х еще и упали цены на нефть. Для немногочисленных контактов между российскими и нидерландскими фирмами знания русского не обязательны - обходятся английским или нанимают переводчика. И бояться Россию перестали, поняв, что реальной военной угрозы она не представляет". "Но неужели все сводится к войне и нефти? А как же загадочная русская душа? Не обернулась ли она для голландцев мифом, когда открылись границы, российская повседневность перестала быть тайной, и эмигранты из бывшего Советского Союза появились в каждой европейской стране?" "Может, и это сыграло роль", - отвечает Анна, - но в ее глазах я читаю сомнение. "Так или иначе, - продолжает она, - Россия для большинства голландцев чужая и далекая, знают о ней немного и не стремятся узнать. Странно, но многие убеждены, что расстояние от Амстердама до Москвы составляет десятки тысяч километров, в то время как оно меньше двух с половиной тысяч. Не символично ли это?"
Сейчас русский можно изучать в трех нидерландских государственных университетах - Амстердама, Лейдена и Гронинген и в высшей школе Утрехта. Студентов, правда, немного, но они есть - значит, интерес пропал не совсем. А как со средним образованием? Пока русский еще преподают в одной школе - в Схидаме. В 2010 г. был проведен последний набор из восьми учеников. После их выпуска предмет "русский язык" исчезнет из расписания голландских школ. Так и напрашивается слово "навсегда"... Но я все же воздержусь от него.
![[]](/img/m/mogilewskaja_j_i/russkijjazykvoorlibdoc/margreetdebrink.jpg)