Двигаться по дороге, ведущей в Город, по понятным причинам было бы неосмотрительно. Это направление нашего бегства было бы самым вероятным. Часов десять мы скакали, по сути, наугад, останавливаясь не надолго, чтобы дать отдых лошадям, после чего, стараясь держаться подальше от этой дороги, съехали с горной тропы в заросшую лесом и кустарником лощину и устроили привал. Слуги собрали хвороста, разожгли костер и приготовили еду.
Все посмотрели на Эю.
- Друзья мои, что вы все на меня так смотрите? - улыбаясь, сказала она. - Я сделала то, что должна была сделать. Теперь вручаю свою судьбу мужчинам.
- Я думаю, что нам не стоит оставаться вместе, - сказал Малэх. - Наверняка Волдмар организует поиски.
- Хотя бы ради мести, - согласился я. - Он обязательно захочет отомстить.
- О, да. Он не остановится! - кивнул Ахэль. - И, кроме того... - Он посмотрел на Эю. - В то же время, если мы будем вместе, то так легче будет отбиться.
- Палками, что ли? У нас же нет ружей. Нас перестреляют, как щенков.
- И то правда, - согласился Ахэль.
Нас было восемь человек. Гура сказал, что не хочет оставить хозяйку. Анхэль и Эя переглянулись, и все поняли, что эти двое тоже расставаться не собираются. Эя была родом из Силантии, и они поедут туда. Я обязан был отправляться к жене, в Город. Малэх, мы с детства были друзьями, и он будет со мной. Трое слуг предпочли отправиться на север, где в горной стране жили родственники одного из них, а один - его звали Эфес - заявил, что он предпочел бы потихоньку вернуться в Ахзарию.
- Меня никто не заметит.
К тому же там у него была семья, и поэтому с ним никто спорить не стал. Правда, я предложил ему средний вариант:
- Хорошо, вернешься, но не сейчас, а когда опасность будет не столь серьезной.
Но Эфес настоял на своем. Ахэль согласился, а я нет, но мы по инерции продолжали видеть в брате начальника по безопасности.
2.
Отпустив Эфеса, мы получили очередное доказательство, что Ахэль был, конечно же, умным и хорошим человеком, но его способностям следовало бы найти лучшее применение, чем область безопасности. Нельзя было, чтобы Эфес возвращался в нашу страну, которую мы уж не знали, как и называть, а то, что в ней в эти дни происходило - Бог тому судья.
Едва Эфес пересек городскую черту, как его тут же изловили, причем, это сделали вовсе даже не зеленые плащи, а наши дорогие сограждане, почти соседи.
Я никогда не мог найти ответа на каверзный вопрос, который сам себе постоянно задавал: почему наши люди так любят заявлять жалобы на соседей и даже доносить о их неблагонадежности или проступках? В принципе, они же все добрые люди - разве нет? Ну, не без того, чтобы поссориться или подраться, особенно, когда напьются браги (А она в наших местах крепкая!), но выдать человека, чтоб его потом отправили в подземелье, откуда нет возврата! Я знаю случаи, когда жертвой доносчика оказывался близкий человек, друг или родственник. Как он после этого себя чувствовал. У одного я однажды так и спросил: как ты теперь жить будешь? Промолчал. А что он мог сказать мне в ответ?
И добро бы доносчик имел от этого выгоду - так вовсе никакой. Иногда мне кажется, что они это делают от страха. В смысле: пусть зеленые плащи бросят в подземелье того, другого, и тогда у меня есть шанс удержаться на поверхности. Похоже на то, как вы пропускаете кого-то впереди себя, когда в очереди к зубному лекарю дрожите от страха, что сейчас вам сделают очень больно. Может быть я не прав, но другого объяснения просто не нахожу.
Кто-то из наших правителей, чуть ли ни сам Ахзар, однажды сказал, и потом эта сентенция была тысячекратно повторена другими: Человек, не испытанный болью, не может сказать правды. Эту "мысль" потом много раз выворачивали и интерпретировали, обнаруживая в ней величайшие перлы человеколюбия и психологической глубины. Один известный ученый даже написал толстую книгу об "очистительной роли страдания", и ее сокращенный вариант изучался в старших классах. Что же касается людей Волдмара, то они это учение поняли буквально, и поступавший к ним клиент сначала доводился до нужной кондиции и только после этой процедуры, то есть когда избитый уже не помнил собственного имени, от него добивались желаемого и навсегда отправляли в подземную темницу.
Так или иначе, люди Волдмара очень быстро узнали и передали хозяину все о наших передвижениях, и немедленно следом за Ахэлем и его подругой была отправлена группа захвата.
3.
В это время мы с моим другом прискакали в Город и, взмыленные не меньше, чем наши лошади, сползли с седел в знакомом мне месте, перед терассой харчевни, причем, сидевшие у столиков бородачи сразу поняли, кто мы и откуда. Особенностью этого места, как я уже понял, является неизменное правило: сначала еда, потом вопросы, что мы тут же с удовольствием ощутили на себе.
Пока мы с апетитом уплетали вкуснейшее мясное блюдо, запивая его местным золотистым пивом, прибежала моя дорогая Лили, ее сестра с мужем и многие другие родственики и друзья, и мы вкратце рассказали им все, о чем повествуется выше. Заговорили о празднике, который в нашу честь (А как же иначе?) будет безотлагательно устроен в Оранжевом доме и на лужайке перед ним.
Тут я обязан заметить одну интересную вещь. По идее (Я от этой идеи до сих пор не могу отделаться) в стране, которая управляется из одного центра или одним человеком, должно быть много порядка, нет разногласий и разноречий и, не вдаваясь в детали, все, что делается, делается наилучшим образом. В стране же, где у каждого свое мнение, все говорят одновременно, не слушая и перебивая друг друга, а любой старший может быть понижен до уровня младшего... Не знаю. В такой стране или в таком городе, никакого порядка быть не может, и все дела должны катиться кувырком. Почему на практике все наоброт, не знаю, но пытаюсь понять.
Оказывается, эти люди давно уже придумали и внедрили у себя какую-то техническую систему передачи информации на любое расстояние. Мне пытались объяснить, как это устроено, но, к своему стыду, должен признаться, что я так ничего и не понял. Почему у них это есть, а у нас, в нашей замечательной стране, нет? Мы что, глупее их?
- Тут пришло известие, - сказал мне Круг. - Очень неприятное.
- Что случилось?
- Они схватили Ахэля и Эю.
Если существует опасность, то существует и вероятность того, что это случится.
- Но ты не пугайся, - сказал Круг. - Отряды для задержания людей Волдмара и освобождения пленников уже посланы.
- Даже так? - удивился я.
- После той войны мы договорились о системе коллективной информации и безопасности против угрозы со стороны Ахзарии.
- Здорово!
- Мы тоже выступаем, чтобы отсечь противнику пути отхода.
- Я с вами.
- Думаю, не стоит. Ты, я вижу, без сил.
Но я настоял, и он дал мне лошадь.
4.
Мы выехали на большую лесную прогалину. Трава была усеяна разными предметами, которыми у людей принято убивать друг друга. Кое-где лежали убитые. На то и война. Я несколько секунд разглядывал валявшийся на траве блестящий стальной топорик. Топорик был украшен изящной резьбой. Как долго трудится мастер, чтобы изготовить такое чудо искусства? Хотя, точно такие делали еще в Риме, и, значит, с тех пор научились делать быстрее.
Посреди прогалины торчал обломок искореженного молнией и брошенного на траву дерева. Природа, она тоже бывает безжалостна по отношению к своим же творениям. Обломок дерева был обращен острием к небу, и его поза выглядела, как упрек: Господи, что же ты со мной сделал? Разве я в чем-то провинилось?
Рядом, крепко привязанный вожжами в тому, что осталось от прекрасной осины, сидел Волдмар и смотрел на меня из-под лохматых бровей. Брови в последнее время сильно поседели. Впрочем, и давно не чесаная шевелюра тоже.
Чуть в стороне лежал Ахэль. Нет, он не спал. Гораздо хуже.
Я сполз с лошади и упал на колени возле Ахэля.
Чужие люди все время подходили и трогали меня за плечо.
Почему люди в трудные минуты стараются помочь прикосновением руки или обнять? Только, пожалуйста, не пытайтесь ответить, а то я опять подумаю, что и вы, как это делают другие, если чего не понимаете, то тем более стараетесь объяснить.
Помню, что в моей голове в это время крутилось и жужжало, как попавшая в капкан муха, вычитанное из какой-то книги: апофеоз войны. Как у войны может быть апофеоз? Видимо может. Как у волнующего кровь спектакля.
Лицо Ахэля было таким спокойным! Ни любви, ни ненависти, ни боли, ни проблем. А я тут думай теперь, что мне делать с нашим обормотом-отцом...
Я стал перед Волдмаром, и мы так долго смотрели друг другу в глаза, что за это время успела бы пройти вся моя жизнь в губительном, умершляющем облучении этого чудовища.
- Отвяжи меня, - приказал он.
Это был не бред. Он не был сумасшедшим. Напротив, у него был ясный ум и здоровое чувство самосохранения. И уверенность в своей правоте. Так надо - и точка. И право отдавать приказы.
- Ну, живо, отвяжи. Чертовы ремни! Руки болят.
- Посмотри на Ахэля, - показал я рукой. - Он не живой.
- Сам виноват. Отвяжи, я сказал!
- Ты сказал...
Подошел Круг.
- Мы решили отвезти его в город. Соберем международный трибунал и будем судить.
- Его вина перед всеми, - добавил бородатый человек с видом земледельца.
- Какая вина? - прорычал Волдмар. - Я представитель закона. В Ахзарии - власть закона. У нас гражданину запрещено выезжать из страны без разрешения.
- А на убийство своего сына?.. - спросил я. - У кого ты спросил разрешение?..
- Идиот! Я его не убивал. Его должны были арестовать, а он не только оказал сопротивление, но привлек на свою сторону врагов. И вы мне еще говорите о законе. У вас там нет законов. Кто, что хочет, то и делает. Закон! Трибунал они мне устроят! Я вам покажу трибунал! Весь народ Ахзарии поднимется на мою защиту. Развяжи меня, я сказал.
Он задергался и вдруг как-то крякнул. Возможно повредил запястье.
- Я вывихнул руку, - сказа Волдмар.
Жаль, что не шею, подумал я, и это было последним диалогом между нами.
Ужасная картина, которую я не берусь описать. Голова Волдмара вдруг на моих глазах раскололась на два полушария.
У нас на рынке арбузами торговал здоровенный такой парень. Так вот он одним ударом ахзарийского ножа умел расколоть арбуз на две абсолютно равные части. Можно было не проверять на весах: две одинаковые половинки.
Я отпрянул назад и не сразу понял, что палачом была Эя. Тем самым римским топориком, что лежал на траве. Она подняла топор, подошла сзади и с размаху разрубила голову Волдмара. Как арбуз.
Потом подошла к лежавшему на траве Ахэлю и положила топор рядом с человеком, которого она любила.
Карлик Офи, конечно же, был великим человеком, и сила его была огромна, но он на такое не решился бы. И я бы тоже не смог. И Ахэль тоже не смог бы. Скорее всего, правда, что нашим с Ахэлем настоящим отцом был Офи, а Эя... Она была из другого материала.