Мы все, каждый по-своему, конформисты. По крайней мере, всякий раз, когда вы принимаете всерьез утверждение, что белокурая венецианка из приличной семьи полюбила чернокожего наемника за его муки, а он ее за то, что она ему посочувствовала, это уже конформизм. Все считают такое возможным, и вы тоже, хотя, если серьезно потумать, то такое представить себе довольно трудно. От Платона до Жванецкого, на протяжении всей биографии человечества, люди, снискавшие себе славу супер-умных, то и дело произносили или записывали всевозможные сентенции и максимы, а окружающие, передавая их из уст в уста, превращали мимолетно сказанное в твердо усвоенное и в высшей степени авторитетное. Даже иронические фразочки, брошенные в толпу глубоко законспирированным Козьмой Прутковым, что-нибудь типа "гляди в корень", так глубоко застревают в памяти, что становятся частью нашей личности, и вот мы уже все видим себя уставившимися неподвижным взглядом в корень больших и малых проблем.
Что бы ни имел в виду Уинстон Черчилль, когда вскользь заметил, что демократия, это не самое лучшее изобретение человечества, но ничего лучшего мы пока что не придумали, согласен, что это сказано очень точно и не в бровь, а в глаз. Не исключено, однако, что великий британец не представлял себе, как много людей, чуть сменив акценты, придет к выводу, что они знают нечто такое, что будто бы может быть лучше демократии. Уинстон, видимо, предполагал, что наши потомки, посоветовавшись и поразмыслив, придумают лучшую, чем демократия, модель. Потомки же пока ничего лучшего не изобрели, а, согласившись, что демократия имеет дефекты, постоянно задумываются над преимуществами старых, додемократических моделей.
Будто бы просто подзабыли, насколько лучше было при хорошем хозяине.
В действительности ни одного хорошего хозяина не было, но все единовластные были либо подонками, либо выродками. В зависимости от генетического кода.
Не только. Уровень ничтожества великих диктаторов находится в прямой зависимости от уровня рабства их подданных. Это понимал единственный в истории человечества вождь, который, хоть тоже не без пороков и не безгрешен, ибо ничто человеческое никому из людей не чуждо, но, тем не менее, заслуживает титула "великий" - Моисей, Моше рабейну. Он знал, что строительство нормального, иначе говоря, демократического, общества возможно только после того, как народ, во-первых, вышел из рабства, а во-вторых, удалил рабство, как форму мышления и мироощущения, из себя самого. Моисей еще не знал термина "демократия", но был первым в истории, кто понял, что ее первым пунктом должна быть универсальность нравственного кодекса, в силу которого, первое, лидер подчиняется тем же законам, которые предписаны погонщику мулов, а во-вторых, эти законы не подлежат ни отменам, ни заменам, ни подчисткам - они вечны. В отличие от конституций, которые подвержены коррозии временем и капризам законодателей.
Из этого вытекает, что любая диктатура не только лежит тяжким бременем на своем народе, но и после ухода диктатора остается либо примером для подражания, либо в качестве комплекса вины, а чаще всего остается то и другое.
Пример Ясира Арафата особенный, и он должен остаться в истории, как "эффект Арафата". Сперва, увидев в нем харизматического лидера, каким он, собственно, и являлся, его поддержали члены Лиги арабских стран и члены советского блока в качестве фигурки на шахматной доске холодной войны, в частности, против раздражавшей всех наглой кучки сионистов, создавших плацдарм американского империализма на Ближнем востоке. Ему была выделена роль, как в большом исламском проекте, так и в еще большем - советском, а с крушением СССР его приняли в свой проект социалистические лидеры Европы. Его стиль борьбы и пропаганды плюс совершенно мистическая живучесть были синхронны со стилями трех гигантов и легко вписывались в их тактико-стратегические стили.
С другой стороны этот странный уродец, который постоянно нес околесицу, нагло врал, выскальзывал, как намыленный, из любых ситуаций, оставался в живых при падении самолета и под огнем снайпера, говорил о мире одновременно с отправкой террористов на задание, обещал и подписывал все, что угодно, без малейшего намерения выполнять обещанное, видимо обладал природными гипнотическими свойствами, и мы не знаем политического лидера, как на Западе, так и на Востоке, кто не растаял бы в лучах его обаяния.
Лидер, будь он демократ или диктатор, если он случайно не инопланетянин или, как Моше рабейну, не назначен лично Самим, зеркало своего народа, отражает его чаяния и питается его мифами. Исключений не было ни в Риме, ни в Москве, ни в Берлине - нигде и никогда. Поэтому - кто такие палестинцы, выдвинувшие из своей среды Арафата?
Жильбер Денуаньан, известный французский тележурналист, сторонник компартии Франции, в книге "Говорит ФАТХ. Палестинцы против Израиля" ("Le FATH parle",Editions Albin Michel, Paris) пишет:
"Палестинцы являются потомками народов, поселившихся в стране задолго до прибытия в нее евреев примерно за 1500 лет до Иисуса Христа.
"От отца к сыну и на протяжении веков палестинцы жили на этой территории. Мусульмане и христиане, палестинцы происходят от ханаанеев, хеттов, евусеев, филистимлян. В VII веке они смешались с завоевателями-арабами и в XI веке с крестоносцами".
Относительно процесса смешения кровей на протяжении 3,5 тысячелетий на территории, по которой прошло много народов, завоевателей, кочевников, существует много мнений, мифов, легенд и сказаний. A.R.Abdel-Kader, араб, родом из Туниса, ученый-историк, коммунист, в книге "Арабо-израильский конфликт, арабы и евреи смотрят в будущее" (Cahiers libres, #20-21, Francois Maspero, editeur), в частности анализирует демографическую ситуацию в Палестине во второй половине XIX веке и вплоть до начала Первой мировой войны, опираясь не на мифы и сказания, а на документы того времени:
"Большую часть оседлого населения Палестины (Имеется в виду территория нынешнего Израиля и Иордании) образовывал демографический коктейль из рас и народностей, сменявших друг друга на Ближнем востоке. Это были различные арабо-левантийцы, а также пришельцы из стран Средиземноморья, в числе которых кочевые и полукочевые народы, селяне и горожане. В их числе были потомки тех древних евреев, которые никогда не покидали Палестины и все время жили в Цфате (В северной части Галилеи), Тверии (На берегу Тивериадского озера), в Иерусалиме, бывшем столицей древнего Израильского государства и в некоторых других, менее известных, местах.
Кроме арабского "коктейля" в Палестине перед началом Первой мировой войны проживали нацменьшинства:
- европейцы, выходцы из разных стран и религиозных сект;
- арабы-христиане, в том числе католики, православные и протестанты;
- кавказцы (черкесы);
- алжирцы,
- армяне.
На этом можно было бы и остановиться. Оба автора идеологически крайне левые. Книга Денуаньяна производит впечатление заказной, но таково мое, израильтянина, впечатление, книга Абдель Кадера - серьезное исследование историка, который, как сдается мне, бывшему советскому, принял коммунистический интернационализм чересчур буквально, и поэтому в оценке конфликта между арабами и евреями стремится на интернациональном дирижабле подняться "над схваткой".
Денуаньян, популярный телекомментатор, не отступая от стиля, принятого в его стране, а фактически во всей Европе, даже не пытается поставить под сомнение информацию, получаемую из палестинского лагеря. Например, он пишет, что Арафат родился в Иерусалиме.
Эту басню сочинил - нам понятно зачем - сам раис. Однажды Арафат рассказал трогательную историю о том, как он в детстве играл с еврейскими ребятишками возле Стены плача. Рассчитано на тех, кто не знал, что возле Котеля, буквально вплотную к Стене, жили арабы (Их дома были снесены после овладения этим районом израильтянами в 1967 году), и к этому месту не подпускали ни взрослых евреев, ни их детей. А родился Арафат в Каире. В этом же стиле писалась вся история палестинского народа.
В главе "Рождение палестинской идентификации" книги Денуаньяна один из старейших членов ФАТХа объясняет, что послужило источником идеи создания этой организации:
"Палестина потому в сердце каждого араба, что
- многие считают ее святым местом, которое следует освободить;
- другие верят в арабский национализм, а поскольку Палестина часть арабского мира, то ее следует освободить от иностранного оккупанта;
- те, кто верит в гуманизм, считают, что люди имеют право вернуться туда, где они жили прежде;
- социалисты, марксисты, светские люди - все, кто борется против капитализма и империализма, не могут согласиться с тем, что государство "Израиль" (Кавычки, само собой, принадлежат Денуаньяну) было основано на религиозной почве и в полном противоречии с социалистическими и марксистскими принципами.
Да, добавляет автор книги, Палестина в сердце каждого араба и арабы не могут позволить, чтобы два миллиона палестинцев по вине Израиля были рассеяны по свету.
Теперь откроем книгу Кадера и почитаем, что пишет арабский историк:
Накануне Первой мировой войны Палестина (Включая нынешнюю Иорданию) принадлежала Оттоманской империи и управлялась губернатором Сирии. После разгрома Иудеи римлянами (70-е гг) она никогда не была ничьим государством, и на протяжении 500 лет турецкого правления считалась во всех отношениях второстепенным районом и как бы суб-провинцией, заброшенным и никому не нужным уголком империи. Здесь имелось бюро по сбору налогов и жандармерия, предназначенная для сопровождения сборщиков налогов. Общество было подобно тому, которое в Европе существовало в средние века, и управлялось оно местными феодалами-шейхами. Европейцы управлялись в рамках их христианских сообществ. Экономически страна была также бедной и запущенной. Единственной отраслью промышленности было производство мыла из оливкового масла плюс отдельные ремесла и примитивное сельское хозяйство.
Иначе говоря и со ссылкой на фундаментальный труд арабского историка-коммуниста, мы и сегодня можем сделать тот же вывод, который сделали сионисты в начале ХХ века: землю без народа следует передать народу, у которого нет земли и предки которого имели на этой земле государство.
Дело даже не столько в том, что в Коране Палестина не занимает никакого места и упоминается разве что в исламском фольклоре, а в том, что, если бы она считалась святой землей, как у евреев, то как же можно было довести эту землю до такого запустения?
В другом месте, где речь идет о палестинском национализме, Абдель Кадер пишет, что никогда прежде, до сионистской алии, такого понятия, как палестинская арабская идентификация не существовало. И корни конфликта меньше связаны с арабо-исламской и арабо-палестинской реакцией на сионизм, чем нам это кажется. Весь этот муравейник на самом деле разворошили Великобритания, Россия и Франция.
После Октября 1917 года большевики обнародовали заключенные в 1915 году тайные соглашения о разделе Ближнего востока между этими тремя главными членами Антанты. По этому соглашению Дарданеллы и вся европейская часть Турции со Стамбулом (Русские упрямо называли его Царьградом или, в крайнем случае, Константинополем) доставались России, Ливан, Сирия и часть Анатолии (По сути Армении) переходили к Франции, а Великобритания получала Аравийский полуостров, Палестину и Ирак. Великобритания одновременно с этим соглашением подписала ряд других, противоречащих с вышеупомянутым. Границы нарезались, как пирог, исходя из интересов и противоречий едоков, и народы этого региона до сих пор расхлебывают последствия этого гангстерского дележа.
Последующие годы отмечены ловкими карточными играми британских лордов. Еврейская алия в Эрец Исраэль не имела с точки зрения британцев никакого гуманистического содержания и использовалась исключительно в интересах Британии. Именно эти циничные игры, а не сионизм и арабский национализм привели, по мнению Абдель Кадера к арабо-израильскому конфликту.
А потом была Вторая мировая война, которая привела к крушению всей выстроенной европейцами колониальной системы. "И тогда, пишет Кадер, ловкий британский игрок швырнул палестинскую карту на ближневосточный ковер, который к тому времени (по ее же вине) пришел в движение".
Раздел Палестины между арабским и еврейским "очагами" был очередной партией в бридж, и на этот раз главные карты были в руках США и СССР. И опять пирог нарезался, исходя не из интересов живущих здесь народов и алии, а с целью удовлетворить аппетиты и интересы больших боссов, откуда появилась линия 1947, а потом линия 1967 годов.
Кадер был коммунистом, а о Денуаньяне писали, что он симпатизирует политической линии лидера французских коммунистов господина Ю, но оба они отражают прямо противоположные взгляды на суть арабо-израильского конфликта. В любом случае жертвами этих игр являются народы Ближнего востока.
Что касается одиозной фигуры Арафата, то она, иногда ловко, а чаще неуклюже использовалась в качестве козыря, переходившего из рук одного игрока в руки другого. В 1993 году группа безответственных израильских лидеров, посоветовавшись с красавчиком-президентом, не задумываясь о последствиях, решила, что этот козырь в их руках. Его выволокли из тунисского чулана и бросили на прежний ковер, пожали ему руку на лужайке перед Белым домом, подписали непрофессионально составленное "временное соглашение" и разделили с ним Нобелевскую премию мира...
Увы, все мы не более чем жертвы этих неуклюжих игр.