Первым пришел Абрам с семьей. Худенькая женщина в длинной клетчатой юбке, светлой кофте и волосами, убранными под косынку. Родом из Ленинграда. Папа физик-теоретик, профессор. Черноглазые мальчики-близнецы. Им уже три года. По-русски понимают, но разговаривать предпочитают на иврите. В том числе с дедушкой, который (я) старается показать, что он знает наш язык не хуже своих внуков. Мне это удается, но не всегда.
С Диной Абрам уже знаком. Принял ее, как вполне естественное новшество. Пусть будет так. Мне-то что? Войдя и поздоровавшись с Диной, потащил меня за рукав на кухню.
- Куда ты меня тащишь?
- Надо. На пару слов.
Закрыв за собой дверь, объявил:
- Мама вышла замуж.
Я понимаю, что объявить папе о том, что мама вышла замуж - это звучит нестандартно, и Абрам испытывает неловкость. Почти то же, что сказать: мама завела себе другого мужчину. Но что ему сказать, если со времени отъезда Розы в Америку, мы с нею ни разу не виделись, о ее возвращении в Израиль не было и речи, а Абрам дважды гостил у нее, и время от времени они обмениваются письмами. Роза никак не может привыкнуть к его черной шляпе, званию раввина и к тому, что, гостя у нее, он ходит обедать в кошерный ресторан. Однажды мы с нею довольно долго говорили по телефону, и она плакала по этому поводу.
- Почему должно было так случиться, что он ушел от нас в этот чуждый нашей культуре мир?
Я не думаю, что Абрам ушел в чуждый моей культуре мир. Скорее это я от нашего мира откатился в чуждую сторону. Но ей я этого не сказал.
Нужно бы было из вежливости спросить Абрама, за кого она вышла замуж, но, пока я соображу, так уже поздно спрашивать. Ладно! Спрошу в другой раз. Или позвоню, и он скажет мне по телефону.
В мире все так быстро меняется, что голова кружится, и как теперь понимать: Роза и мы тут все - одна семья или она окончательно отделилась? Может быть, ее новый муж тоже в каком-то смысле член этой семьи? Может быть, я тоже прихожусь теперь родственником его позапрошлой жене?
Следующими были Любочка и Женечка, которые вместе вернулись из школы, и тут же увели близнецов в свою комнату. Девчонки обожают близнецов и могут часами играть с ними.
Света пришла с работы и с женой Изи ушла на кухню. Здесь проблемы кошера почти не было. Абрам уже давно убедил Свету, что кошер - это не только ритуал, но также здоровье, а с учетом того, что у Изи обнаружились проблемы с желудочно-кишечным трактом, то кошер плюс рекомендуемая во всем мире средиземноморская диета ему необходимы. Похоже на то, что он оказался прав, и я тоже прислушался к этому совету. Так что мы теперь все кашерны. Кроме разве что Дины.
Мужчины раздвинули стол и приставили к нему еще один, который принесли с балкона, а девочкам поручили скатерть и посуду. Любочка, тыча пальцем в каждого, посчитала, сколько нас всех.
Изя с семьей - четверо, Абрам с семьей - тоже четверо, плюс мы с Диной - всего десять. Меня усадили во главе стола, а на противоположном конце Дину. Мне пришла в голову бредовая мысль, что сегодня, на этом столе мы должны были поставить еще два символических прибора для Маши и Розы. В конце концов, ведь это их дети и внуки. Но я этого, конечно же, не предложил. Просто так подумал.
- Дедушка скажет тост, - предложила Света.
Я не был готов к произнесению торжественной речи. Мне не приходило в голову ничего, кроме стандартных и серых пожеланий здоровья, успехов и прочих благ, и я так медленно поднимался со стула, после чего моя рука с бокалом так медленно описывала дугу, что, как это бывает, и как это случалось уже у меня самого, видео моей памяти заработало, зашуршала пленка, и покатился кинофильм обо мне, и о том, как все было, и с чего началось, и как в моей жизни промелькнул и упал в ущелье между утесами мой первый эдельвейс, и как его образ сопровождал меня всю жизнь, и потом Маша, и первый сын, и профессор и - о! чуть не забыл - как я мог? - Таисия Наумовна, и...
Нет, не так. Пленку нужно смотать дальше, влево. Разве вначале моего хождения по пустырям жизни был не мой дедушка? Разве жизнь начинается с бестолковой и болезненной минуты рождения? А то, что было до меня, разве не я сам и не часть меня? И выходит, что пленку нужно мотать и мотать, влево и влево, пока не придешь к истинному началу начал, и только тогда можно будет найти то слово, которое было первым, и с этого слова начать свой тост.
- Ну, что же ты молчишь? - спросил Изя.
- Почему я молчу? - наконец выговорил я. - В самом деле, почему я молчу? Может быть потому, что я впервые выступаю перед такой аудиторией. Может быть потому, что вы самые близкие мне на свете люди, и поэтому я ничего о вас не знаю. Именно так. Если бы вы например, попросили меня рассказать вам о чудесном, очень редком цветке, который называется эдельвейсом, то я бы много чего вам о нем рассказал, и это очень просто, потому что эдельвейс где-то там, далеко, и вполне возможно, что эдельвейс, это то, к чему мы тянемся, а не то, что есть на самом деле. Поэтому я мог бы рассказать об эдельвейсе. А что я знаю о вас, моих самых дорогих на свете людях, которые волею случая пришли в мою жизнь и, потому что вы в ней, мне тоже стоит жить. Жить и всем любить друг друга.
"Наступают странные времена. Никто не может толком сказать, что такое сегодня семья. Все вы и я с вами - это семья? Я предлагаю тост за то, чтобы мы с вами всегда были семьей. За нашу семью!