же на Господа унаследуют Землю. Еще немного и не станет нечестивого. Посмотришь на его место, и нет его" (Псалмы, 36,9,10)
"Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья
И зло наскучило ему". - М.Ю. Лермонтов, "Демон".
Были ли авторы Псалмов и "Демона" романтически-наивными и легковерными поэтами или это мы не оправдали их надежд, но масштабы зла к нашему веку не только не сократились, но попрежнему ставят нас в тупик. И нет ему ни единого корня, ни универсального способа стряхнуть его с тела нашей несчастной планеты.
Французский философ Рене Жирар в связи с трагическими событиями в мире и осознанием Западом реально угрожающей ему опасности со стороны исламского экстремизма предлагает свою теорию "миметического соперничества" в планетарном масштабе. Миметизм - копирование, примерно то же, что мимикрия, но на поведенческом уровне. Его теорию можно принять или не принять, но мне она показалась настолько интересной и относящейся к нынешним поискам объяснения происходяще, что я решил предложить на суд читателей эти достаточно нестандартные мысли.
Рене Жирар считает, что "современный исламский терроризм вызван острым желанием конвергенции (сближения) и уподобления Западу, а ислам при этом является той питательной средой, роль которой прежде выполнял марксизм, а его мистическая связь со смертью делает его еще более таинственным."
Из этого вытекает теория миметического соперничества, иначе говоря соперничества с целью или в надежде уподобиться. В то время, как мы пытаемся объяснить соперничество цивилизаций их различиями, не происходит ли на самом деле соперничество, конкуренция в плане уподобления? Сам по себе терроризм, по крайней мере нынешний, терроризм ХХI века действительно является функцией другого, не доросшего в социальном и технологическом отношениях до уровня Запада мира, и он подобен тому, из которого мы, западные, сами выросли, но оставили его далеко позади и внизу, его цели в том, чтобы добиться у себя того же, что уже есть у нас, не уронив при этом собственного национально-религиозного достоинства и сохранив нравственный уклад своего общества.
Это невольно ведет их к глубокому внутреннему разрыву, тому, который мы наблюдали в стране, где господствующей религией был марксизм: с одной стороны защита своих, само собой высочайших, этических ценностей (Моральный кодекс строителей коммунизма), причем таких, которым педстоит осчастливить человечество, если не захочет, то силой, а с другой - стемление добиться того же материальных ценностей, тех же технологий и того же уровня жизни, что "у них", мир которых подлежит разрушению. В ходе этого парадоксального миметизма атомную бомбу нужно было украсть, а дамские колготки ввиду дефицита на них в собственных магазинах объявить признаком упадничества и загнивания.
Терроризм осуществляется средствами, заимствоваными у Запада. Оружие, взрывчатка, сотовые телефоны... На арене этой войны не скачут арабские жеребцы и не сверкают дамасские клинки, когда-то, в средневековье, внушавшие страх европейцам, но все оружие куплено или украдено на Западе и попытки создать оружие массового поражения невозможно без добытых (украденных) на Западе же технологий, материалов и специалистов. Происходящее меньше всего должно по идее удивлять американцев, вся система взаимоотношений которых строится на конкуренции, свободном предпринимательстве и соперничестве. То, что выглядит, как здоровое соперничество, запросто может приобретать нездоровые и опасные формы, приводящие к насилию. Помните напугавшее всех восклицание Никиты Хрущева: "Мы вас похороним"? Он бросил это американцам с этакой добродушной усмешкой, сам помчался засаживать Россию американской кукурузой, а народ стоял в очередях за гороховым хлебом и девушки мечтали о синтетических кофточках типа "made in USA".
Это глубокое внутреннее противоречие народ выражал в такой форме: "Мы непременно должны догнать Америку, но ни в коем случае не перегонять, чтобы американцы не увидели заплат на наших задницах!" Помните?
Страшная трагедия всех арафатов, хрущевых, бинладенов и саддамов в том, что с одной стороны они стремятся уподобиться Западу, а с другой утвердить собственное превосходство над Западом же. И иначе они не могут, так как в этом смысл их существования.
***
Откуда идея жертвенности? На христианских "святых мучеников" это не похоже. Христианские мученики за веру, начиная с Христа, принимают очистительное страдание и смерть во благо и во имя "спасения души", а Христос - во имя спасения душ всего человечества, но сама смерть - не благо.
Русское слово "жертва" - перевод с европейских "victim", что относится к человеку или животному, приносимому в заклание в честь богов или, в переносном смысле, погибшего от рук бандита, солдата вражеской армии и т.д. и "martyr", указывающего на того, кто сам приносит себя (или его приносят) на алтарь веры, отечества, идеи, народа и т.п.
Само слово "martyr" (по-гречески: martyros - жертва), как религиозный термин, буквально означает "свидетель"-свидетель истинности веры. О Мартине Лютере Кинге говорят, как о человеке, принесшего себя в жертву на алтарь свободы и расового равенства в своей стране. У евреев тоже считается, что смерть предпочтительнее отказа от единого Бога и в нашей истории были свои жертвы (свидетели) веры. От Авраама вплоть до наших дней велик еврейский список (мартиролог) жертв того и другого рода. Принятие смерти во имя утверждения веры и права быть самим собой поддерживается еврейской национально-религиозной этикой. Нынешние хамасовские "шахиды" (Это слово тоже по-арабски означает: "свидетель") больше кинематографических героев Гражданской и Второй мировой войн, то реальных, то вымышленых, но предлагавшихся официальной пропагандой в качестве социалистического мартиролога, чем на свидетелей веры.
***
Чтобы понять значение терминов "экстремизм" и "радикализм" нам, жителям иерусалимского района Гило (впрочем, как и остальным нашим соотечественникам) нет надобности обращаться к энциклопедиям и словарям терминов иностранного происхождения, но достаточно дождаться вечера, когда со стороны самого мирного из городов планеты, Вифлеема, в котором, если верить авторам евангелий, родился спаситель мира и человечества Иисус, раздаются одиночные выстрелы, перемежаемые автоматыми очередями и производимые так называемыми исламскими экстремистами.
Без словарей однако не обойтись и поэтому уточняем, что "экстремизм" происходит от латинского "extremus", что значит "крайний", а экстремисты - это люди, придерживающиеся крайних взглядов. Например, Мартов и Ленин, оба были марксистами и сторонниками социалистических преобразований в России, но, в отличие от Ленина, Мартов не был экстремистом, а приход в России к власти марксистов-экстремистов привел их страну неописуемым бедствиям. Я сделал это может быть не нужное читателю уточнение, чтобы привести нас с ним к важному выводу: всякий идеологический экстремизм представляет собой идеологически упрощенную схему первоначальной идеи. Незачем множить примеры: любая идеология имеет свой центр и свои крайние фланги, на которых сосредотачиваются группы сторонников, отличающихся наименьшей образованностью в сочетании с наибольшим темпераментом. Экстремисты, как сказала бы моя тетя Двойра, это люди с булавкой им тухес, им некогда сидеть на книгами и они хватаются за автомат, чтобы немедленно и радикально осуществить то, что вкратце изложено в предисловии к исповедуемой ими идеологии. Они никогда не дочитывают до последней главы. В СССР марксистко-ленинской идеологией владели только преподаватели марксизма-ленинизма, которые знали напамять все главы. Они-то должны были понимать, что в соответствии с теорией достижение поставленной национальной или классовой цели возможно лишь при наличии двух составляющих: продолжительного времени и ангельского терпения, но преподавателей марксизма не приглашали на заседания политбюро, а если бы пригласили, то для того, чтобы заткнуть им рот. Революционным же путем удается, да и то с переменным успехом, прихлопнуть на лбу комара. Когда же революционный метод борьбы с комарами применяют к решению социально-политических проблем, то результат нулевой, а кровопролитие гораздо обильнее.
С этим ясно, потому что до сих пор все относительно просто, а сложности начинаются, когда народы и страны, которым все вышеизложенное объяснять не нужно, потому что они свой экстремизм в сочетании с радикализмом пережили и от этого излечились и теперь лишь долечивают остаточные явления, приходится заниматься терапией и хирургией с целью излечить внутренних и внешних экстремистов, радикалов и просто сумасшедших, возомнивших себя вершителями судеб своих и чужих народов.
Между прочим, догматизм - это тоже своего рода экстремизм,но слегка наоборот, так как не допускает отклонений и вариантов. Только так и - шаг в сторону: пуля в лоб. Как в зековской колонне. Догматизм и экстремизм неизбежно включают искажение основных терминов и положений. Поскольку сейчас нас больше всего волнует исламский экстремизм и мы постоянно слышим слово "джихад" (священная война), который первоначально (Так по крайней мере его определяют спокойные и образованные исламские комментаторы) не означает войны в смысле убийства людей. Это как если бы мы с вами создали общество борьбы с курением табака, а наши экстремисты взяли бы в руки автоматы и занялись отстрелом курящих.
Однажды я так подружился с семнадцатилетним арабчонком, работавшим у нас уборщиком, что мы называли друг друга, он меня "абой" (отцом), а я его "беном" (сыном). Говорили обо всем, не боясь самых острых тем, которых в наших краях предостаточно. Однажды я казал, что убивать людей нельзя по той простой причине, что только дающий жизнь вправе ее отнять.
--
Однако это не так. Аллах так устроил, чтобы человек, если так нужно, убивает другого человека. Пример: Каин и Авель.
--
Кто ж тебя такому научил?
--
Как кто? Учитель.
Мой приятель, которому я рассказал об этом диалоге, сказал, что он не мусульманин, но все равно согласен с арабчонком.
Важно не только то, что написано в библейском или кораническом тексте, но то, как и кем он интерпретирован.
***
На Всемирной конференции в защиту прав человека, проходившей в августе 2001 года в Дурбане, та самая, участники которой безуспешно пытались принять резолюцию, осуждающую Израиль, на последем своем заседании все таки приняла документ, которым решительно осуждается исламский экстремизм.
Поиски ответов на эти вопросы в священных книгах монотеистических религий мало что приносят. Там нет и не может быть прямого ответа на вопрос о том, как следует поступать в каждом конкретном случае. Сравнение с марксизмом в данном случае вполне релевантно. Ортодоксальный марксист не мог бы в трудах своего бородатого основоположника найти указание на то, следует ли арестовать временное правительство и разогнать "учредилку" или в рамках нормальной, парламентской республики добиваться социалистических преобразований общества и экономики. И Ленин, и Плеханов, оба, были марксистами. Подобно тому, как одним и тем же ножом можно нарезать хлеб к обеду или зарезать неверную жену, и мы не можем сказать к чему конкретно предрасполагает владение ножом, так и религия вдохновляет на благотворительность и на убийства. Все зависит от способа прочтения.
А можно ли считать, что вопрос о том, хороши ли и ведут ли непременно к добру противостояние, соревнование, конкуренция, будь это в таких областях, как политика, экономика, спорт или область идей. Господствует мысль, что в споре и борьбе рождаются истины и прогрессируют благосостояние и добро. Так полагали и Адам Смит, и Ленин и не ошибусь, если скажу, что продолжает полагать большинство людей на Земле. Философ Фукуяма даже написал книгу "Конец истории", в которой утверждает, что теперь, зная, как надо, мы просто идем проложенным путем, а как таковой истории уже нет. А французский философ Рене Жирар с этим не согласен. Более того, он считает эту идею абсурдной. Не Адам Смит абсурден, а приложимость его модели всюду и во все времена.
Поэтому ответ на вопрос о том, почему нас терроризируют следует искать не у Маркса, не у Моше рабейну и не у Магомета, а в деятельности конкретных банд Ленина, Гитлера, бин Ладена, Арафата, Саддама Хусейна, Басаева и др ...