Должен заметить, что мое отвращение к коммунальной жизни началось вовсе не с коммунальной квартиры, что было бы естественным, но так не случилось. Более того, недавно, побывав у родственников в Канаде, я не позавидовал восьмилетнему мальчику, живущему в комфортабельном доме, которого за ручку водят в школу и которого за все то время, что я у них гостил, ни разу приятель не позвал во двор поиграть в одну из тех увлекательных, антиинтеллектуальных игр, которыми было полно мое детство.
Я же в его возрасте, чтобы не тратить время на обходной путь через общий корридор, становился на стол, через окно выпрыгивал прямо во двор и немедленно оказывался в компании энтузиастов одной из тогдашних игр или, вооружившись до зубов, отправлялся на войну с "ботаникой" (Так назывался район города, примыкавший к ботаническому саду). Не могу предложить такое времяпровождение в качестве действенного воспитательного приема для отроков, вступающих в 21 век, но сам бы это свое беспутное детство на то, что видел в Канаде, тоже не променял бы.
Впрочем, я не совсем об этом. Просто, в связи с этими раздумьями вспомнился мне главнокомандующий нашей пацановской армии. Мы называли его Жорка Гроб, и только много лет спустя, встретив его в армии в должности начальника штаба артдивизиона, я узнал, что звали его Ароном Гринбергом, и он бы сыном портного. Тогда же, в коротком, штопаном и латаном пальтишке, застегнутом под горлом на одну пуговицу на подобие чапаевской бурки, и ушанки, повернутой так, чтобы походить не кубанку, стоя на господствующей над городским садом высоте - рядом с катком - он одним движением картинно выпростанной из под "бурки" правой руки управлял своим войском, и на головы ненавистной "ботаники" сыпались камни, хватали "пленных" и уносили "павших в бою".
Впрочем, к счастью детей и родителей, жертв и увечий никогда не случалось.
Но я опять не об этом, а о чувстве воскищения Жоркой и удовольствия от подчинения его железной воле, которое испытывали все мы. Наша готовность идти за ним, что называется, на все была потрясающей. Не отцы, не учителя и даже не милиционер - Жорка был главным в нашей жизни, и до чего же сильной была наша потребность в подчинении этому идолу!
Сегодня, когда перед нами развертывается грандиозная битва между фундаменталисткими диктатурами и либеральными демократиями, свергнутые и еще стоящие на ногах, воплощенные в гранит, но сброшенные с пьедесталов, еще живые, но уже втоптанные в грязь разнообразные диктаторы кажутся мне воспроизведением моего детского идола.
Видимо свойства стадной коллективной психологии, широко наблюдаемой и без труда объяснимой потребности в сильном и волевом вожаке оленьего или волчьего стада, стаи, роя, все еще работают и в человеческих сообществах.
На этих днях я слышал по российскому телевидению высказывания одного профессора истории (Я не люблю без надобности называть имена малознакомых мне людей) о роли Сталина в истории России, которые меня все-таки очень удивили. Профессор, умело оперируя фактами, доказывает, что Сталин спас Россию. Свое утверждение он подкрепляет высказываниями самых авторитетных деятелей свободного мира.
Учитывая невозможность составить себе сколько-нибудь достоверную картину того, что могло бы быть, если бы большевистская шайка-лейка потерпела поражение и у власти были не красные, а белые, не представляю себе, что можно называть спасением. Думаю, что в стране нормально развивалась бы рыночная экономика, сельское хозяйство пошло бы по фермерской схеме, не было бы затрачено несметное количество ресурсов на бесполезные или вредные "стройки коммунизма" и Вторая мировая война могла бы не состояться. Это, безусловно, только предположение.
Однако, если даже допустить, что страна и в самом деле от сохи поднялась на высоту современной, развитой державы, что вовсе не так, то остается главное: человек, так сказать, гомо счастливый и гомо несчастный, гомо живой и гомо мертвый.
Достоевский, которого в этой передаче цитировали, сказал, что достижение полной гармонии в мире не стоит одной слезы ребенка, а наши мудрецы за много веков до Достоевского настаивали на том, что спасая жизнь одного человека, ты спасаешь мир. Не хотелось бы повторять всем известные вещи и приводить всеми уже выученные на память цифры, но, если даже предположить, что в выводах уважаемого профессора есть какой-то смысл, непонятно, как может быть, что мысль о том, что диктатура вообще, а Сталинская в особенности способна в каком-то отношении подняться до уровня спасительной, при том, что демографы не в силах подсчитать числа десятков миллионов загубленных жизней (миров) и кубокилометров пролитых слез.
Миллионам людей ВЕЛИЧИЕ, в чем бы оно ни состояло и не проявлялось, все еще кажется платформой стабильности и одновременно указанием на превосходство, а поддерживается величие авторитетом сильной власти. Сильная же власть может быть воплощена только в крепкой руке сильного и волевого человека, управляющего ВЕЛИКИМ и вооруженным до зубов народом. ВЕЛИКИЕ достижения в области культуры и науки прилагаются в качестве доказательства особой талантливости народа. Величие - а великим может быть только мощный диктатор - обеспечивает своему народу парение над ординарностью и серостью. Так это видит гомо из народа. (На иврите говорят: человек от земли).
Тот факт, что ВЕЛИЧИЕ неизбежно сопровождается страшными крушениями и катастрофами, кровопролитиями и массовой гибелью людей, большинству великого народа, если прислушаться к словам цитируемого профессора, не кажется существенным. Целью величия является не счастье и благополучие людей и уж во всяком случае не сохранение их жизней. Целью величия является поддержание величия.
Уровень жизни населения Канады один из самых высоких в мире и ее территория не из маленьких, но никогда не слышал, чтобы канадцы называли себя и свою страну великими. Просто страна, где все сыты и живут не в коммуналках. У них там великие сытость, одетость и обеспеченность жильем, что в рамки понятия о величии великих стран и народов не укладывается. Дания маленькая страна, хотя, если учесть, что средний часовой заработок датчанина приближается к 30 евро (рекорд Европы), то надо бы считать ее великой, но никто со мной не согласится.
Повсеместно существует уверенность, что, если бы Россия разделилась на части, окончательно утеряв при этом величие, то это стало бы трагадией. Почему и в каком смысле? То есть, лично я ни на чем не настаиваю, так как меня это не касается, но хотел бы я знать, что случилось бы, если бы на этой территории появилось бы семь или восемь хорошо управляемых и экономически стабильных государств, объединенных общими рыночными и культурными связями и интересами? При этом величие было бы безвозвратно утеряно, как его утратили другие империи, но кому это нужно? Рабочим? Крестьянам? Интеллигенции?
Сталин поддержал и упрочил величие империи. Возможно, но зачем? Ради амбиции профессоров истории?
Фидель Кастро, надо сказать, не такой. На Кубе нигде не вешают его портретов. Роли идолов играют Че Геварра и Хосе Марти. Фидель - это реальная власть и символ кубинской независимости от великого соседа. Кубинцы не столько любят своего престарелого диктатора, сколько ненавидят великого янки. Величие других вызывает не почтение, а скорее страх и ненависть.
Исключение составляет Саддам Хусейн, и, если бы всероссийский фигляр Жириновский один поклонялся ему, то это воспринималось бы, как один из его цирковых трюков, но за народным юристом стоит порядка 12 процентов населения страны, готовых вместе с ним выступить в роли коллектвного общественного защитника ближневосточного великого дракона.
Образ Гитлера тоже еще не поблек, но есть отличия. Будучи гораздо менее опасным для своего народа, чем Сталин для своего, он невозвратимо отвергнут безусловным большинством, ему не приписывают качеств спасителя нации, а если кто-либо все же поклоняется великому фюреру, то он не получил бы и полминуты эфирного времени на одном из национальнызх телеканалов. Идеология Гитлера официально запрещена.
***
Есть одно свойство диктатуры, которое, насколько я знаю, никогда еще всерьез не обсуждалось: диктатор удобен как козел отпущения. Именно так. 10 с лишним миллионов жертв Гражданской войны 1918-22 годов - результат массового озверения, а число признанных виновников узко ограничего. Голод унес миллионов 6 россиян, но не Сталин же, хоть он и главный виновник, сожрал все продукты. Массовое доносительство в 20-х - 50-х годов и массовое лишение жизни миллионов людей миллионами других по умопомрачительно неправдобподобным и абсурдным доносам даже технически не умещается на плечах Ягоды, Ежова и Берии, не говоря уже о тщедушном, сухоруком и неповоротливом коротышке - Сталине. Но ненавистникам вождя очень удобно навесить на него все грехи целого народа.
Всенародное покаяние за грехи двух сталинских поколений не состоится. Максимум, на что способны миллионы его ненавистников, так это на то, чтобы записать его в величайшие преступники всех времен и народов и, конкретно, считать его виновником гибели такого-то, хотя донос написал сослуживец, пытал следователь НКВД, а застрелил конвойный, которому показалось, что зек отклонился от своего ряда.
"Моего сына убил Сталин", всегда говорила моя тетка, хотя парня довели до самоубийства на острове Итуруп и вождю в это время было не до него. Она, безусловно, права в одном смысле - он главный, но она не права, делая его козлом отпущения. Ее сына убили его начальники, и я знаю, как было дело.
Это очень удобно. Наличие диктатора освобождает от отвественности. Однажды какому-то журналисту дал интервью старик, служивший в свое время стрелком в Соловецком лагере. На его счету 1000 растрелянных им лично. Ну, и что тут особенного? Он выполнял приказ, а главный приказ исходил от верховного. С него и спрос!
Каким бы главным виновником этого уникального хищника мы не считали, страшно подумать, сколько обвиняемых следовало бы привести на суд истории. Но в виновники записан только он. В крайнем случае, еще несколько соратников. Да и то, в каждом случае можно сказать, что тот выполнял приказ. Таково свойство "банальности зла".
Что касается Жорки Гроба, то в моей памяти он остался не столько ярким символом диктатуры, сколько отражением нашей, еще от обезьянних предков, потребности в вожаке и хозяине, который освобождает от личной ответственности каждого за принятие трудных решений.