За спиной Марка скрипнула дверь и кто-то хрипло сказал ·здрастеЋ. Обернувшись он увидел небритого мужика, в кепке, которая с трудом держалась на год не стриженых космах, в расстегнутом пиджаке и в пятнистых джинсах с расстегнутой ширинкой. Марк на всякий случай встал и вежливо поздоровался.
- У нас гость! - улыбнулся растрепанный человек. - Разрешите познакомиться?
- Это Митин учитель, - объяснила Нюся. - А ты зачем явился?
- Как зачем? На твого хахаля поглядить. Зачем еще муж неожиданно являтся. На хахаля поглядить.
- Не мели ерунды. Говорят тебе: это Митин учитель.
- Учитель? Теперича эта штука называется ·учительЋ?
- Папа, это мой учитель, - строго сказал Митя и добавил: отстань от него. Он мой друг.
- Друг? - удивился человек, который, по всей вероятности, был Митиным отцом. - Так ты и Митьку подговорила?
Марк протянул ему руку:
- Познакомимся: Марк Осипович. Я, действительно, учитель.
- А меня зовут Александром. Можно просто - Саша.
Он взял руку Марка и попытался сильно сжать ее в своей ладони, но не смог и рванул ее на себя. Марк от неожиданности едва не упал на него, но устоял. Вообще-то, слабым у него был скорее характер, чем руки. Со стороны не скажешь, но дело в том, что родители Марка, видя, что он растет немножко слизнячком, как тогда говорили, устроили его в секцию самбо. Тренер не хотел брать, но они добились, причем, главным образом мама.
Он совершенно автоматически, по привычке, сделал рукой короткое вращательное движение, и Саша, повалившись на бок, опрокинул фикус, отчего весь пол оказался засыпанным землей. Подбежала Нюся, и между бывшими супругами завязалось то, что завязывается в подобных случаях между людьми подобного рода, а Митя потянул Марка за полу пиджака:
- Идемте.
- Они вышли и сели на ступеньке крыльца, а собачонка подошла к Марку и затеяла с ним игру, принятую у собак, когда они кому-то симпатизируют.
- Ну, вот видите. Я же вам говорил, что не нужно к нам ходить. Лучше бы мы с вами просто так погуляли. О чем можно с ними разговаривать? Они же ненормальные люди.
Некоторое время они молча играли с собакой. У Марка было такое чувство, как будто он и в самом деле совершил что-то неправильное, и надо бы извиниться что ли, только знать бы за что и перед кем именно.
Саша вышел на крыльцо, и они оба встали, чтобы дать ему дорогу. Саша был сильно разгорячен, и от него можно было ожидать чего угодно.
- Ну, вот, теперь ты видишь, какая у тебя мать? - сказал он Мите.
Митя молчал, продолжая трепать собаку за холку, хотя той эта игра уже явно разонравилась.
- Твоя мать блядь. Я много раз тебе говорил, что она блядь.
- Ты сам блядь! - вдруг закричал на него Митя.
Отец с размаху ударил его ладонью по щеке и Митя, оступившись, покатился с крыльца. Марк бросился к нему, следом одним прыжком возле мальчишки оказалась Нюся, Саша тоже нагнулся и протянул руку к сыну, а собака мертвой хваткой впилась зубами в его запястье. Марк поднял ребенка и, оттолкнув орущего ни весть что Сашу, отнес Митю в дом и уложил на диван.
- Где больно? - спросил он.
- Здесь, - показал Митя на колено.
Марк осторожно согнул и разогнул ногу мальчика, и понял, что ничего страшного не случилось.
- Дайте постного масла, - сказал Марк Нюсе.
Его этому научил тренер. Он налил на ладонь масла и обтер со всех сторон Митино колено.
- Сейчас пройдет, - успокоил он Митю, а тот обнял его за шею и не хотел отпускать.
Высвободившись, Марк повернулся и, видя Сашу возле поваленного на пол фикуса, почувствовал, что впервые в жизни, вопреки всем предупреждениям тренера, может сильно ударить человека. Но он этого не сделал, а только бросил ему, как камень:
- Вы бы хоть ширинку застегнули, что ли.
Нюся все-таки принесла йод, залила ранку на Сашиной руке и завязала какой-то тряпкой.
- В поликлинике долечат.
- А вдруг Рыжик бешенный.
- Сам ты бешеный дурак.
6.
В третьем классе Митя в этой школе уже не учился. Нюся отдала его в интернат, а откуда по субботам брала домой. Несколько месяцев Марк их не видел, и он даже не знал, где находится Митина школа, и Нюся тоже ему нигде не встречалась.
Однажды, в субботу, когда он возвращался после работы домой, и остановился возле киоска, чтобы купить какой-то журнал, он услышал: ·Маркоооосич!Ћ и, раньше чем успел обернуться, Митя обеими руками обхватил его за колени, и он взял его на руки, и они очень крепко прижались друг другу, и Марк почувствовал, что ему нужно срочно достать из кармана платок, чтобы вытереть не только глаза, но еще и нос, и они оба несли какой-то вздор, и все это было совершенно ни к чему.
Может быть все дело было не в Мите, а в том, что Лиля все время откладывала и откладывала, и в ответ на осторожные предложения Марка повторяла, что сейчас не время, так как ей нужно закончить диссертацию, а дети, ты что сам не понимаешь, это же требует столько времени, а от тебя мало толку. Почему от Марка было мало толку, этого Марк не понимал, а его мама тем более, и мама клятвенно обещала, что поможет растить внука, но вместо того, чтобы родить на радость всем здорового и веселого мальчика или, в крайнем случае, девчонку с бантиком на голове, Лиля два раза сделала аборт, а потом кто-то достал ей таблетки, которые в те грустные времена еще были импортными и ·доставалисьЋ у хороших людей.
А Марку некого было обучить приемам самбо, которые он постиг в спортшколе, и накопилось много такого, о чем поговорить можно только со своим собственным сыном, а не с чужими людьми.
- Маркосич, Маркосич, Маркосич, вы меня послучайте, - кричал Митя прямо в его ухо, и из его рта клубами валил пар, как это всегда бывает зимой, и Марку было очень щекотно. - Маркосич, я все уже придумал. Я знаю, что нужно сделать. Вы поженитесь с мамой, и тогда мы всегда будем вместе, и я больше не буду ходить в интернат. Вы же согласны? Маркосич, вы поженитесь с мамой?
Нюся осторожно взяла сына подмышки и поставила на снег, и это было похоже на то, как взрослые люди возвращают друг друга к действительности. Они просто отрывают друг друга от чего-то такого, что было самым в важным в жизни - по крайней мере в этот момент - берут друг друга или самих себя подмышки и ставят на землю, а земля, которая, в принципе, источник всего сущего, если на нее вот так, как Митю, валеночками поставить на нее и живи, как хочешь, эта самая земля обдает облаком такого холода, что... Ну, что вам еще добавить?
Марк опустился возле него на корточки и обнял его и так они долго стояли, Марк на корточках, а Митя - в валенках, а Нюся рядом, пока у Марка не затекли колени, и он поднялся, и достал из кармана брюк носовой платок, чтобы высморкаться и незаметно вытереть глаза тоже.
Его жене Лиле никогда не нравилось, когда он обнаруживал слезливую сентиментальность. Сентиментальный мужчина, это не мужчина